- Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, - с напускным спокойствием сказала Тони. У нее перед глазами, словно освещенное внезапной вспышкой, возникло его лицо, каким она его видела всего несколько часов назад.
Гаррет занимался с группой и объяснял, как делать укрытия в снегу. Потом они все строили эти укрытия, и Тони сделала несколько снимков. Потом она вместе с Анжеликой лепила снежную бабу и не заметила, как Гаррет подошел сзади.
Обернувшись, Тони увидела, что он что-то прячет за спиной.
Что взять с калифорнийской девушки? Естественно, она подумала, что это букет.
Букет оказался своеобразным. Это была пригоршня снега, которую он и сыпанул ей за шиворот. И рассмеялся, запрокинув голову назад. В этот момент он был так прекрасен - блестящие белоснежные зубы, темные пряди волос, упавшие на лоб, мальчишеское веселье в синих глазах, - что она на какой-то миг остолбенела.
Но только на миг. Осторожно положив фотоаппарат на снег, Тони под восторженное визжание Анжелики бросилась за Гарретом. Как он ни увертывался, она его все-таки поймала, сбила с ног и, усевшись верхом, принялась безжалостно совать снег ему за воротник парки, в брюки, за голенища сапог.
От смеха Гаррет был не в силах даже сопротивляться.
Тут их кто-то взял и сфотографировал.
Тони догадывалась, что будет на снимке. Если только она когда-нибудь осмелится проявить пленку.
А сейчас было уже почти одиннадцать. Мадам Йелтси легла спать ровно в десять, и вскоре весь дом затрясло от могучего храпа. Просто удивительно, как такая хрупкая женщина может так храпеть. Конечно, у нее был трудный день: она проделала долгий путь до Элизы, продумала контракты с Петти и Кенди, ну, и наверняка с Чарли. Потом выгнала Гаррета из его собственного дома и теперь благополучно храпит у него в спальне.
Тони почувствовала, что измучена до крайности. А еще подавлена, одинока и не знает, что делать.
Единственное, чего ей хочется, - это быть сейчас там, вместе с ними.
Нет. С ним.
А почему бы и нет? Почему не сделать то, чего она хочет всей душой? Потому что это глупо и опасно? Или потому, что это приведет в бешенство мадам Йелтси?
Решено. Тони на цыпочках, стараясь не шуметь, вышла в прихожую, надела куртку и выскользнула во двор. Это ее собственная жизнь, и что ей делать, решает она сама, а не мадам Йелтси.
Небо очистилось. Полная луна поделила засыпанный снегом мир на глубокие черные провалы теней и искрящиеся серебром вершины.
Снова заиграли на гитаре. Кто-то пел старую народную песню "Четыре сотни миль", и эта меланхоличная мелодия как нельзя лучше отвечала настроению Тони.
Она пошла туда и вдруг увидела его. Он стоял один в тени огромной ели и смотрел на луну. Он почему-то не остался со всеми, а предпочел одиноко стоять в стороне.
Впрочем, он же руководитель. Еще днем Тони заметила: хотя он и возился вместе со всеми в снегу, от подопечных его все же отделяла невидимая черта, которую никому не дозволено было переступать.
Гаррет не пошевелился, когда она подошла сзади, и Тони поняла: он ждал.
- Я думала, вы там, поете со всеми, - сказала она.
- Что-то мне сегодня не поется.
- Что так?
Ей ужасно хотелось услышать, что он думает только о ней. Но он, конечно же, заговорил о другом:
- Мы завтра начинаем учиться снимать людей с крутого склона, а снег только что выпал, еще не слежался, и это создает дополнительные трудности.
- Это опасно?
- Нет, если я буду делать все как надо.
Естественно, он сделает все как надо.
- В принципе это полезно - тренироваться в неблагоприятных условиях. Когда действительно будет необходимо, парни будут знать, что делать. И девушки. То есть женщины.
Тони засмеялась.
- Вы сегодня такой вежливый.
Гаррет кивнул.
- А что вас привело сюда?
- Не могла уснуть.
Он пристально посмотрел ей в глаза, как будто прочел ее мысли и понял, что она думает только о нем.
- Это из-за мадам Йелтси, - поспешно начала объяснять Тони. - Она так громко храпит, что кажется, на дом вот-вот наедет товарный поезд.
Гаррет улыбнулся - то ли тому, что мадам Йелтси храпит, то ли тому, что он прочитал мысли Тони.
- Мне ужасно понравились ваши берлоги в снегу, - жизнерадостно проговорила она. Надо все время поддерживать разговор, никаких пауз, и не смотреть на его губы, не смотреть ему в глаза, которые сейчас совсем не такие, как днем, - серебрятся, как снег в лунном свете. - А в них действительно тепло?
- Вполне. Хотите посмотреть?
- Хочу.
Быть с ним - вот чего она хочет. В лесу, в берлоге, под елкой - неважно. Быть рядом с ним, пока они не расстанутся навсегда.
Ноги проваливались в глубокий снег, и Гаррет, не оборачиваясь, протянул ей руку. Ну да, конечно, здесь под снегом лед, скользко. Днем было проще, а сейчас ничего не видно.
Они уже миновали опасный участок, а он все не выпускал ее руку. Через шерстяную перчатку Тони чувствовала тепло его крепкой ладони. Вот как раз этого она и хотела. Весь день. А может, всю жизнь. Он и она, вместе, и больше никого. Как сейчас.
Издалека донеслись голоса, пели "Я и Бобби Макги". Тони на ходу незаметно для себя стала подпевать, то и дело сбиваясь с дыхания.
Гаррет с улыбкой обернулся.
- Неважная из меня певица, да?
- А вы сами как думаете?
- Думаю, неважная. Но я обожаю петь.
Он засмеялся и сжал ей руку. Тони осмотрелась - оказывается, они уже пришли.
- Куда пойдем? - спросила она.
- Давайте посмотрим укрытие, которое строили Фрей с Петти. - Гаррет тряхнул головой. - Кажется, они забыли все наставления и построили настоящий ледяной дворец.
Тони поискала глазами вход. Снежные укрытия делались по образцу эскимосских иглу: чтобы попасть внутрь, надо было пробраться через длинный тесный коридор в снегу. Тони протискивалась первая, Гаррет за ней. Нора была такая узкая, что Тони нервно хохотнула. Да еще темно хоть глаз выколи.
- Это главный лаз, - сказал Гаррет.
- Да уж, дворец. - Тони чувствовала, как сквозь брюки к ногам подбирается холод.
- Секундочку.
Вспыхнула спичка, Гаррет зажег свечу, которая стояла в маленькой нише в снегу.
- Я думала, будет как в сказке, - сказала Тони, осматриваясь. - Думала, все будет сверкать и переливаться, а тут так мрачно.
По стенам хижины тянулись длинные тени.
- Человек порой должен сам придумывать себе сказку.
- А здесь действительно можно провести ночь и не замерзнуть?
- Вполне. Вот, смотрите, в стене ниша, можно лечь. Не пройдет и десяти минут, как тут станет жарко от этой свечки.
- Очень мило, - сказала она. - Настоящее приключение для калифорнийской девушки. Ничего более далекого от жизни, которой я живу, просто не придумаешь.
- Ну и как же развлекаются калифорнийские девушки?
У него в глазах плясало пламя свечи, губы иронически скривились.
- Ну, не знаю…
- Гоняют на "БМВ"? Ходят на пляж?
- Нет, не угадали.
- Что, вы не ходите на пляж?
- Посмотрите на меня. - Как будто он не смотрит на нее во все глаза! - Я же обгораю. С моей кожей ходить на пляж? Полчаса, и я буду красная как рак.
- А "БМВ"? Я так и вижу, как вы мчитесь в спортивной машине с откинутым верхом и волосы развеваются на ветру.
- Фильмов вы насмотрелись, вот что. Открытые автомобили не для меня.
- Это почему же?
- Да все потому же - я обгораю на солнце. Я, конечно, ездила на такой машине, но у меня волосы так путаются, что потом их неделю не расчесать.
- Вы шутите?
- Какие шутки?
- Ну ладно. А на чем вы тогда ездите?
- На стареньком мамином седане. Там даже нет кондиционера, но я так к нему привязалась. Мадам Йелтси видеть его не может.
- Значит, вы иногда все-таки осмеливаетесь ей перечить.
- Что вы имеете в виду?
- Я хочу сказать, что вы с ней совершенно разные люди.
- Она мой шеф. Именно она поддержала меня в трудную минуту, когда рядом никого не было.
Наверное, Гаррет понял, что Тони готова обороняться, и круто сменил тему разговора:
- Вы так и не ответили на мой вопрос. Как вы развлекаетесь?
- Я вам покажусь скучной.
- И все же?
- Читаю.
- Только и всего?
- Я люблю читать. Времени у меня, конечно, немного, но, когда выпадает возможность, ложусь на кушетку, включаю стерео и читаю.
- И что вы читаете?
- А вы не будете смеяться?
- Только если это окажется поваренная книга.
- Детективы. Убийства и кровь.
- Ну-ну. А романы?
- Нет. - Она не скажет ему, почему не читает романов. Потому что они заставляют ее мечтать о том, что никогда не сбудется.
Однако сейчас вовсе так не кажется. Она в тесной хижине, рядом с ним, и так близко, что чувствует его запах. От него пахнет так, как и положено пахнуть мужчине, с которым в романе целуются в снежном убежище.
- Иногда я читаю книги по фотографии, - добавила Тони, стараясь прогнать мысль о поцелуях.
- А о моде?
Она не ответила.
- Господи, да эта старая ведьма из вас веревки вьет, или я не прав? Вы не должны чувствовать себя виноватой из-за того, что чего-то там не читаете.
- Никакая она не старая ведьма.
- Старая ведьма и есть. А какую музыку ставите, когда читаете?
- А вы не будете смеяться?
- Постараюсь.
- Вы, наверное, думаете, что я слушаю классическую музыку… Да?
- Девушка лежит, уютно свернувшись, и читает книгу под звуки "Четырех времен года"… - Гаррет посмотрел на Тони как бы в раздумье. - Нет. Что-то не вяжется. Не знаю почему. Может, из-за волос…
- Боба Сигера - вот кого я слушаю. Это моя слабость, - призналась Тони.
- О, так, значит, вы любите старый добрый рок! Не слишком ли вы молоды для него?
- Мужчина и должен быть старше женщины.
- А в вашей жизни вообще есть мужчины?
- Пока что их двое. Один - это Боб, о котором мы только что говорили. А еще есть Брюс, с которым я сплю.
Молчание.
- Спите с ним? - послышалось наконец.
Конечно, ее опыт в таких вещах невелик, но, если она не ошибается, он как будто расстроен, что она с кем-то спит. С чего бы это?
- Это тряпичная обезьянка. Я сплю с ней с трех лет.
- Ее сделала ваша мама, - догадался он.
Нет, шутка не получилась. Наоборот, почему-то стало грустно оттого, что она спит с тряпичной обезьянкой, сшитой в тс далекие времена, когда в ее жизни была любовь.
- Сейчас ваша очередь, - сказала она. - Как вы развлекаетесь?
- Мне кажется, я этим самым сейчас и занимаюсь.
Тони засмеялась.
- Правда?
- Правда.
Но взгляд у него был серьезен. Тони отвела глаза.
Она хочет его, она готова отдаться ему прямо сейчас.
Довольно странное желание для девушки, которая ничем подобным никогда не занималась.
- А что еще? В свободное время? - Тони показалось, что голос у нее прозвучал хрипло, словно воронье карканье. Если он только скажет то, о чем она думает, она пропала.
- Ну, я тоже читаю. В основном литературу по спасательному делу. А вообще-то все совершенно изменилось с тех пор, как появилась Анжелика. Леплю снежных баб…
- О, это такая прелесть! - живо откликнулась Тони.
- Живете рядом с Диснейлендом, а снежные бабы для вас - прелесть?
- Я ни разу не была в Диснейленде.
- А я был. Хотя, можно сказать, живу отшельником. Но вы-то почему ни разу туда не ездили?
- Я оставила это на потом.
- Как это - на потом?
- Ну, когда у меня будут дети. - Тони почувствовала, что краснеет, как будто выдала какую-то глубокую личную тайну.
- Дети… - повторил он задумчиво. - Мне почему-то казалось, что это не входит в ваши планы.
Когда-то это как раз и входило в ее планы. Тони мечтала, как она вырастет, закончит художественное училище, станет знаменитым фотографом, встретит прекрасного человека и у них будут дети.
Мечта о художественном училище развеялась как дым в день смерти мамы, а с ней незаметно ушло и все остальное.
- Вы расстроены? - Гаррет легонько провел пальцем по ее щеке.
- Нет. А как насчет вас? Почему вы одиноки?
- Я не одинок. У меня есть Анжелика.
- Я имела в виду другое.
- Как вам сказать… Мне всегда казалось, что если чему-то суждено случиться, то так оно и будет. Специально я никого не искал, но в душе в общем был готов, что когда-то женюсь, заведу семью. А потом вдруг обнаруживалась еще одна непокоренная вершина… Но сейчас мне иногда приходит в голову, что это необходимо Анжелике. Было бы хорошо, если б у нее были мать, братья, сестры.
Необходимо Анжелике. А не ему самому. Не хотела бы она, чтобы ее выбрали вот таким манером.
- Ей не это нужно, - проговорила Тони. - Любовь, которой ребенок окружен в семье, - вот что ей надо. А то, что делаете вы, превыше всяких похвал.
- Спасибо. Я действительно люблю ее больше всего на свете.
- А что вы делали в свободное время до Анжелики?
- Поднимался в горы, ходил в пешие походы, иногда охотился, катался на лыжах. Я и сейчас, когда время позволяет, этим занимаюсь.
- Сплошные приключения.
- Вы так считаете? Не знаю. Мне это никогда не казалось чем-то уж очень захватывающим. У меня спокойно на душе, когда я всем этим занимаюсь. Вот как сейчас.
Что ж, хорошо, что хоть ему спокойно. Потому что у нее сердце готово выпрыгнуть из груди.
- Слушайте, - сказал он негромко. Из павильона доносилась песня "Кум-ба-я".
Тони прикрыла глаза. Далекие голоса, ее и его дыхание - и больше ни единого звука.
Они замолчали. А потом она почувствовала прикосновение его губ.
- Я весь день только об этом и думал, - прошептал он хрипло.
- Но мы же решили больше этого не делать, помнишь? Только один раз. Только…
Он прервал ее поцелуем. Такие теплые губы…
- Я не умею готовить, - сказала Тони, чуть отстранившись.
- Знаю.
- И коса у меня рассыпается.
Он хмыкнул.
- И о горах я ничего не знаю.
- Я научу.
- Но я не могу остаться!
- Почему?
Вопрос остался без ответа. Тишину прорезал пронзительный крик. Мадам Йелтси.
- Вот почему, - сказала Тони, выскальзывая из его рук.
Снова крик.
- Просто это, наверное, кот напал на ее шубу.
Тони выбралась наружу и застыла на месте. Свеча внутри погасла. Появившийся следом Гаррет сунул ей в руку огарок.
- Все равно там крыша стала подтаивать, - сказал он.
- Что? - Тони сунула огарок в карман.
- Было слишком жарко. - Они поняли, о чем идет речь. - Она знает, что вы со мной, потому и кричит.
- Она тревожится за меня.
Гаррет поднял бровь.
- С чего бы это?
- Ну, я ведь из Калифорнии. Неизвестно, как на меня подействует снег. Опять же, я из города. Неизвестно, смогу ли я жить в безлюдном месте. Я - деловая женщина. Печь домашнее печенье - это хорошо, но долго ли я смогу жить этим?
- Ну, знаешь, нам всем не суждено долго жить, если ты будешь печь печенье.
Он смеется. Так ей и надо - слишком много о себе вообразила. Он же не спросил, почему она не может остаться навсегда.
И вообще, обещать остаться навсегда человеку, которого знаешь всего три дня, - что может быть глупее? Даже если бы он спросил.
В доме снова закричали.
Гаррет презрительно мотнул головой. Тони бросила на него жалобный взгляд и ступила в снег. Он и не подумал ей помочь. Без него идти было намного труднее.
Пожалуй, теперь вообще каждый шаг ей будет даваться намного труднее. Ведь ее рука хранит тепло его ладони, губы - вкус его поцелуя, а сердце нашло то, чего ему, оказывается, так недоставало.
Тони совсем задохнулась, пока добрела до дома. Остановившись, она оглянулась. Гаррет стоял неподвижно на пригорке - темный силуэт, очерченный лунным светом. Одинокий волк.
Он повернулся и исчез, слился с горой…
Не успела она открыть дверь, как мимо нее с громким мяуканьем прошмыгнул взъерошенный кот, а в сантиметре от кончика его хвоста ударилась о косяк метла.
- Пристрелить его мало, - прорычала мадам Йелтси. Вид у нее был странный: волосы сбились набок, пеньюар располосован сверху донизу, явно кошачьими когтями, на лице пластырь, почему-то зеленый. Ни дать ни взять злая колдунья из сказки о Гансе и Гретель.
Хорошо, что тут нет Анжелики, - она бы со страху умерла.
- Как он забрался в дом? - спросила Тони, с трудом сдерживая смех.
- Через окно, паршивая тварь! Ты бы видела, что он творил с моей шубой.
Тони стиснула зубы, чтобы не рассмеяться.
- Знаю я их, этих самцов. А ты где была? - Суждение о самцах вполне естественно перетекло в вопрос о Тони.
- Я просто гуляла. Никак не могла уснуть.
- Гулять одной ночью - это небезопасно. - Мадам ловко прощупывала почву.
- Это же не Сан-Диего.
- Да и не одна гуляла, так?
- Встретила Гаррета.
- Он тебе не пара.
- Почему?
- С этими симпатичными надо быть поосторожнее. К ним бабы липнут как мухи. Рано или поздно они все равно срываются с привязи.
- Вот уж не знала, что вы такой специалист в этих делах.
- Может, по мне этого и не скажешь, но у меня тоже кое-кто был.
- Похоже, он вам дорого обошелся, - сочувственно сказала Тони.
- Ай, брось.
- Отбил у вас всякую охоту даже думать о любви.
- Не будем, я сказала.
- Я только сейчас поняла, что как раз это и нравилось мне в вас больше всего.
Мадам Йелтси открыла рот, чтобы что-то сказать, но Тони, не слушая ее, прошла в свою комнату и решительно закрыла за собой дверь.
Она никогда прежде не задумывалась о своих отношениях с мадам Йелтси, но теперь все стало на свои места.
Смерть матери была для Тони страшным ударом. Ей казалось, что мать бросила ее, и в отчаянии она восстала против всего, что мать любила и ценила. Она решила, что любовь, семья - это все ничего не значит. И словно само Провидение свело ее тогда с мадам Йелтси. Эта сильная женщина прекрасно обходилась без любви, без семьи, без всего, что может закончиться такой болью.
Ничто в мире, казалось, не могло смутить ее душевный покой. Видно, слишком сильна была предавшая ее любовь, чтобы она смогла отважиться на нее еще раз. Мадам Йелтси предпочла карьеру.
А она, Тони? Разве не уподобилась она мадам Йелтси, не думая ни о чем, кроме этой самой карьеры, которая в конце концов затмила ей весь белый свет?
И все-таки, счастлива ли мадам Йелтси? Или она уже просто забыла, что это такое, заменив счастье удовлетворенным тщеславием?
Ну а у нее что? Несколько поцелуев украдкой в снежном убежище - и вся жизнь под откос. Только из-за того, что он, видите ли, спросил, почему она не может остаться.
Вконец измученная всеми этими мыслями, Тони легла в постель в полной уверенности, что не заснет. Но едва она закрыла глаза, как почувствовала его губы на своих губах, стало тепло и уютно, и она незаметно погрузилась в сон.