Он мог уступить. Кенди - миловидная женщина, немножко склонная к полноте. Живет одна с двумя бойкими детьми-дошкольниками. Что из того, что все ее разговоры сводятся к мыльным операм, которые она смотрит целыми днями, выставив во двор перед домом громадную спутниковую тарелку?
Зато она любит Элизу и не собирается никуда оттуда уезжать. Она играючи справляется с волосами и лентами Анжелики. Ей ничего не стоит заплести французскую косу. Ей достаточно консервированного тунца и кукурузных хлопьев, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое.
Ему тридцать лет. Он целиком поглощен работой и никогда не думал о женитьбе.
Его стихия - горы. Он, как никто, умеет проникнуть в их душу и понять их величественную, суровую красоту. Его манят еще не раскрытые загадки. Это - его жизнь, его семья, и другой ему не надо.
Но зато надо Анжелике.
Ей нужна мать.
Он представил, как станет каждый день возвращаться домой, где его будет встречать Кенди… Нет, это невозможно. Даже ради Анжелики.
- Няню. - Гаррет сказал это вслух, просительно глядя куда-то вверх. - Помощницу.
Он уже давно свернул с шоссе, и до Элизы оставалось минут десять езды, когда до его уха долетел какой-то звук на заднем сиденье. То ли дыхание, то ли шорох.
В отличие от большинства людей, Гаррет доверял своим ощущениям, а сейчас он затылком чувствовал что-то неладное.
Там кто-то есть.
Это было так ясно и очевидно, что он сам удивился, как не заметил этого раньше. Он ничем не выдал своей догадки и продолжал держать скорость, скосив глаза на двери.
Так и есть - запоры на задних дверях не нажаты.
Он беззвучно выругался - провинциальная простота. В Элизе и слыхом не слыхивали, что надо запирать машину. В Ванкувере он сообразил запереть дверцу, из которой выходил, об остальных просто забыл.
И вот нате вам.
Теперь ни в коем случае нельзя было подъезжать к дому Кенди - там дети, а этот психопат мог оказаться вооруженным.
Раздумывать было некогда.
Он плавно съехал на обочину дороги и остановился, не заглушая двигателя. Потом вытащил из кармана джинсов небольшой нож, который всегда носил с собой, и, стремительно перепрыгнув на заднее сиденье, дернул одеяло.
И застыл от неожиданности.
На него смотрели огромные зеленые глаза на женском лице, обрамленном рассыпавшимися рыжими кудрями. Ничего красивее он не видел.
Хотя, может, ему просто кажется - здесь темно. Он протянул руку и включил свет.
Она зажмурилась. Пожалуй, при свете она еще лучше.
Гаррет смущенно улыбнулся, пряча нож в карман.
Животный ужас у нее в глазах пропал.
- Нет, вы не няня, - вслух произнес Гаррет. Он не очень деликатно потянул девушку за руку и посадил рядом с собой.
Ее очень узкая серая юбка задралась, обнажив длинные стройные ноги. Она проследила за его взглядом и натянула юбку на колени.
- Няня? - повторила она слабым голосом. - Как Мери Поппинс?
- Гм, - буркнул он.
- Que sera, sera? - нерешительно произнесла она.
- Это Доррис Дей.
- Черт, - сказала она.
При всем своем небогатом опыте Гаррет безошибочно определил, что юбка и жакет из очень дорогого магазина, а блузка из шелка. Макияж был нанесен искусно и не бросался в глаза.
Девушка ничуть не походила на хиппи, готовую прикорнуть где угодно. Просто она попала в беду.
А он спасатель. Это его специальность.
- Кто вы и что вы делаете в моей машине?
- Это долгая история.
- Тогда скорее начинайте, - сказал он, складывая руки на груди.
- Где мы? - Девушка беспокойно вглядывалась в темноту за окном.
- Может, сначала вы все-таки ответите на мои вопросы?
- А может, я отвечу на них потом?
- Когда потом?
- После того как вы довезете меня до ближайшего туалета. - Она еще и улыбается. Нет, это просто потрясающе. - Срочно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Тони проснулась оттого, что машина вдруг остановилась. Она мгновенно вспомнила, где находится и как тут оказалась. "Тут" скорее в смысле метафизическом, поскольку, где она находилась на самом деле, она понятия не имела. Явно не в Ванкувере.
Ни отсвета, ни звука.
Тони стало страшно, и она спрятала лицо под одеяло, как страус под крыло. Ее так трясло, что водитель вот-вот должен был это заметить.
Нет, ничего хорошего в ее нынешнем положении не сыскать.
Она снова в опасности. Все тело болит. И очень нужно в туалет.
Тони услышала, как заднее сиденье заскрипело под тяжестью прыгнувшего на него человека, и в ту же секунду с нее сдернули одеяло. На нее пристально уставились два голубых глаза. Чудо что за глаза!
Крик, уже готовый вырваться у нее из горла, заглох сам собой. Ее не испугал даже небольшой нож у него в руке.
Он был просто великолепен. Горящие голубые глаза, копна черных как смоль волос. Тени, пробегающие у него по лицу при каждом движении, делали его еще выразительнее. На щеках и подбородке темнела щетина.
Он был вовсе не толстеньким и не плешивым.
Его внешность в точности соответствовала его голосу. И запаху. Вид у него был самый что ни на есть мужественный. И очень сердитый.
Он усадил ее на сиденье рядом с собой, и она почувствовала, какие у него сильные руки. А какая широкая грудь под линялой джинсовой курткой!
За этого человека я выйду замуж.
Лезет же всякая ерунда в голову. Сначала неплохо бы узнать, где она находится и что это за человек.
И вообще, она в самом начале своей карьеры.
Мадам Йелтси, назначая Тони коммерческим директором, не скрывала своих ожиданий. "Успех - вот что должно быть для тебя превыше всего. Ради него ты должна быть готова отказаться от всего - от любви, замужества, возможности иметь детей. У тебя более важное предназначение - приносить радость тысячам женщин, давая им прекрасные модные вещи".
- Нет, вы не няня.
Глубокий, выразительный голос заставил мадам Йелтси умолкнуть.
Тони уловила насмешку в его словах, хотя пронзительные голубые глаза смотрели строго.
Няня? Ну конечно. У него же наверняка есть ребенок. Судя по креслицу, одеялу и мишке. А стало быть, и жена.
Это все кольцо, подумала она, это оно наводит меня на такие глупые мысли. Что там такое говорил этот торговец? Удача, счастье. Муж. Дети.
Наверное, она видела что-то такое во сне, когда этот человек прыгнул, словно командос, на заднее сиденье и сдернул с нее одеяло.
Он вообще похож на командос - сильный, решительный.
Трудно представить его с женой и ребенком. Скорее человек, который привык ходить сам по себе. Словно ковбой, скачущий на закат в конце фильма. Сильный, независимый.
Но она и сама такая. Ну, может, не очень сильная, но что независимая, это точно. Замужество не входит в ее планы в обозримом будущем. А уж дети… они вообще где-то в самом конце списка.
Кроме того, она любит свою работу. Ей было семнадцать, когда она начала работать в магазинчике мадам Йелтси.
А еще она с удовольствием ходит на свидания, когда выдастся свободный вечер. Ей правятся кино, танцы, обеды в ресторане, встречи с новыми людьми. И она ни разу не влюблялась. У нее вообще есть подозрение, что все это сказки, и ничего больше. Просто дамы с сильно развитым воображением умудряются убедить себя, что вот этот заурядный парень в очках на самом деле Принц с большой буквы.
Вот и сейчас, нет, не Принц сидел рядом с ней и сердито на псе смотрел. И все же какое-то странное предчувствие мешало ей успокоиться на этой мысли.
Ей вдруг захотелось достать из кошелька кольцо и швырнуть его в темноту, прежде чем оно пустит под откос всю ее жизнь.
Человек дотянулся до дверцы и открыл ее. Тони вышла. Интересно, далеко отсюда до Ванкувера? Было очень холодно, по обе стороны дороги высились сугробы, темнели силуэты громадных деревьев, и над всем этим возвышались горы, изрезанные иссиня-черными тенями.
Он снова открыл переднюю дверцу, и ей ничего не оставалось, как сесть обратно. Тони дрожала от холода. Человек обошел машину и сел на водительское место, включив отопление.
Они проехали мимо стенда, приглашавшего в Элизу, где проживает столько-то человек.
- Сколько-сколько? - недоверчиво переспросила Тони.
- Двадцать два человека, - ответил он. - С Анжеликой - двадцать три.
Увидев жесткую складку у его губ, она не осмелилась спросить, кто такая Анжелика.
Они проехали через городок секунд за пятнадцать. Тони увидела старый универсальный магазин и пункт обслуживания - оба были закрыты. Размытые квадраты света падали на снег из окон домов, старых, словно вышедших из сказки. Городок так и просился на рождественскую открытку. Жаль, что у нее не было с собой фотоаппарата.
Они свернули на узкую дорожку, окаймленную заснеженными деревьями.
- Прямо рождественские елки, - не удержалась Тони.
Человек фыркнул.
- Елки не бывают такими высокими. Это пихты, сосны, черные ели.
Она бросила на него быстрый взгляд: если ее самолет когда-нибудь рухнет средь дикого леса, хорошо бы он оказался рядом.
Аллея разделилась надвое, и фары высветили большое сборное металлическое строение, а за ним - маленький бревенчатый домик на высоком каменном основании. Все было засыпано снегом - двор, крыша, колпак дымовой трубы. Как на открытке. На крытом крыльце она заметила кресло-качалку, вернее - два: одно большое, второе маленькое, и аккуратно сложенную поленницу.
Будь на улице посветлее - какая вышла бы фотография!
- Идите в дом, - сказал он. - Не заперто. Ванная направо.
Она побежала по расчищенной, выложенной каменными плитами дорожке к дому. А где жена, почему не выходит поцеловать его? И где ребенок?
Было ужасно холодно, и все-таки Тони на секунду остановилась, нагнулась и потрогала руками снег. Какой холодный! Она поднесла пригоршню снега ко рту и осторожно лизнула. Язык защипало, а от снежинок не осталось и следа.
Тони вдруг заметила, что человек стоит у открытого багажника машины и смотрит на псе. Ей стало неудобно за свое ребячество, и она торопливо поднялась по ступенькам в дом.
Нащупав справа от двери выключатель, Тони включила свет и огляделась. И снова вспомнила про фотоаппарат. Это была гостиная, очень уютная, с золотистым дощатым полом, бревенчатыми стенами и камином, отделанным речной галькой.
Присутствие ребенка чувствовалось во всем. Здесь был ящик с игрушками, большой резиновый мяч, корзинка с одеждой, сваленной как попало.
И никаких следов женщины. Мебель расставлена по-военному строго, ни занавесок на окнах, ни кружевных салфеточек, ни единой картины на стенах - ничего из тех мелочей, которые напоминали бы о женщине.
- Он женат, - упрямо сказала себе Тони.
Ванную она нашла сразу, но и там не было ничего, что выдавало бы женское присутствие. Ни коврика под ногами, ни крышки на унитазе, ни веселенькой занавески для душа и такой же оборки на окне.
Одна зубная щетка. Нет, две. Одна черная большая, мужская. Другая маленькая, розовая, с танцующим чертенком на ручке.
Ясно, он в разводе. А ребенок проводит у него выходные.
Безумно захотелось глянуть в аптечный шкафчик, но она раз и навсегда отказалась от таких рискованных вторжений. Во время одной вечеринки она вот так сунулась в аптечку, а оказалось, что хозяева насовали туда стеклянных шариков. Слава богу, хоть они не посыпались ей на голову.
- Сюда, - сказал мужчина, когда Тони вышла из ванной.
Тони пошла на голос и, пройдя через гостиную под арку, оказалась в столовой, соединенной с кухней. Здесь было тесновато. Дощатый пол и бревенчатые стены создавали видимость уюта, которого на самом деле не было.
Ни скатерти на поцарапанном дубовом столе, ни стеганого чехла на простом белом чайнике, ни тряпичных держалок с нарисованными на них коровами над идеально чистой плитой, ни репы и морковки из пластика, прилепленных к холодильнику.
И снова ей пришло на ум слово "военный". Кругом царила безукоризненная чистота, каждая вещь была на строго отведенном ей месте. Ничего случайного.
- Какой симпатичный дом, - сказала Тони.
- Садитесь, - приказным тоном сказал он, подкладывая дрова в небольшую черную печь. Он успел снять джинсовую куртку и остался в спортивной рубашке с короткими рукавами. Было видно, как у него на руке перекатывались мускулы, когда он засовывал в печь очередное полено.
- Это вы так отапливаетесь? - удивилась Тони.
Он обернулся и посмотрел на псе как на пришельца из иного мира.
В каком-то смысле это так и было.
- Натуральное хозяйство, - пробормотала себе под нос Тони.
- Ну? - Сидя на корточках, он подпер сильными руками твердый подбородок.
Тони набрала воздуху в легкие и заговорила. Она рассказала, кто она и как оказалась в Ванкувере, рассказала о Мартине Йинге и о том, что произошло в ювелирной лавке.
Ей понравилось, как он слушает - слегка подаваясь вперед и сужая глаза в самых важных местах рассказа, иногда прерывая и быстро задавая вопросы, которые показывали, что он умен и схватывает все на лету.
Тебе нравится, как он слушает. О господи! Тони была собой недовольна.
Он закрыл дверцу печи, в которой потрескивали горящие поленья, подошел к раковине и налил воды в чайник, продолжая внимательно слушать.
В конце своего рассказа Тони принялась рыться в сумке. На какое-то ужасное мгновение ей вдруг показалось, что кольцо, которое должно было подтвердить ее правдивость, исчезло. Но нет, она нащупала его на самом дне.
Тони положила кольцо на стол и для верности присоединила к нему свою визитную карточку.
Человек подошел к столу, взял кольцо и повертел его в руках. Сильные руки с аккуратно подстриженными, ухоженными ногтями. Руки настоящего мужчины.
- Ну, ладно, - Тони вдруг застеснялась, словно подросток на первом свидании с мальчиком, - я и так причинила вам достаточно хлопот. Пойду-ка я на автобус и избавлю вас от себя. Самолеты, я думаю, у вас тут не садятся?
- Я позвоню в полицию.
- Зачем вам вмешиваться во все это? Я сама им позвоню из гостиницы.
Она не могла избавиться от ощущения, что отсюда надо бежать, и поскорее, потому что ее жизнь, так старательно выстроенная, уходит из-под ее власти, и, если не ухватиться за нее сейчас, в этот момент, потом будет поздно.
Лишь однажды она испытала нечто подобное. Ей было тогда семнадцать, и врач сочувственно покачал головой. Мама умерла, и прежняя жизнь кончилась.
Тони вскочила на ноги.
- Далеко автобусная остановка?
- Я сделаю кофе. Сядьте.
Засвистел чайник.
- Я не пью кофе.
- Тогда горячий шоколад.
- Я ухожу.
- Никуда вы не пойдете.
Это прозвучало холодно, словно команда полковника бестолковому рядовому. Она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Мужчины такого с ней себе не позволяли.
- Вы не имеете права меня задерживать, мистер…
- Бойд. Гаррет.
- Мистер Бойд. Как я сказала…
- Я не имею права вас задерживать. Я понял.
Глаза у него превратились в щелки. Этот человек силен и опасен. Ему ничего не стоило удержать ее.
- Вы мне просто покажите, где автобусная остановка…
- На улице почти десять градусов мороза. Вы слишком легко одеты для такой прогулки. - Оценивающий взгляд мельком задержался на краешке ее юбки, скользнул, словно ощупывая, по ногам и остановился на босоножках.
Тони с трудом удержалась, чтобы не попробовать натянуть юбку пониже, и поджала пальцы ног.
- Тогда вызовите мне такси.
Он вздохнул.
- Вы сказали, что оставили там свою карточку. Взамен кольца.
- Да, но…
- И что написали на ней название гостиницы и номер.
- И все-таки…
- Вас может поджидать очень неприятная неожиданность в гостинице. Мне кажется, лучше позвонить в полицию.
Тони опустилась на стул - он был прав. Она терпеть не могла, когда кто-то оказывался прав в споре с ней.
Она молча смотрела, как он подошел к продолжавшему свистеть чайнику и выключил его, одновременно сняв другой рукой телефонную трубку. Он набрал какой-то номер на диске - неужели такие еще существуют? - и около минуты что-то негромко говорил.
Потом поставил на стол пыхтящий чайник и две фаянсовые чашки, принес несколько пакетиков растворимого какао.
- Констебль Фрей скоро будет. Минут через двадцать-тридцать.
Здесь это называется - скоро!
- Он что, на лошади едет?
Брошенный в ответ взгляд сообщил ей, что она полная дура.
- Королевская горная полиция Канады, - выпалила Тони. Открытки с красочными изображениями канадской полиции она видела по всему Ванкуверу. В ярко-красных мундирах, высоких меховых шапках и все как один верхом на лошадях.
- Вообще-то, они сейчас передвигаются на машинах. Это только во время разных церемоний. Хотите горячего шоколада? Вот этот очень хороший. - Он показал на пакетик белого шоколада с орехами.
Тони молча кивнула, и перед ней тут же появилась дымящаяся чашка. Не спрашивай, приказала она себе. Не смей спрашивать.
- А где ваша жена? - спросила она.
- Я не женат.
Не женат. Тони показалось, будто кольцо посередине дубового стола подмигнуло ей серебряным глазком.
Однако тон Гаррета Бойда не располагал к дальнейшим расспросам.
Тони сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Человек, способный такое сделать, не женат?
Тони, напомнила она себе, это же из пакетика.
- Просто замечательно, - произнесла она вслух.
- Это моя любимая марка.
Ну вот, нашлось что-то общее. Не спрашивай, снова скомандовала она себе, не смей спрашивать, Тони.
- Разведены? - спросила она, глядя на него поверх чашки.
У него на лице появилось недовольство.
- Я никогда не был женат.
Тони, я категорически запрещаю тебе спрашивать о ребенке.
- А ребенок? - спросила она.
Он отвел глаза.
- Это моя племянница. Между прочим, она уничтожит вас одним взглядом, если услышит, что вы называете ее ребенком. Это длинная история, - закончил он. - Я включу телевизор. Надо узнать прогноз погоды на ближайшие дни.
Он не желает с ней разговаривать! Это что-то новенькое, она к такому не привыкла.
Небольшой телевизор был в настенном шкафчике над столом. Не успел он его включить, как в дверь постучали. Бойд выпрямился и встал со стула. Он был прекрасно сложен и явно проводил свои дни не за письменным столом.
Не спрашивай, чем он занимается, сказала себе Тони и на этот раз не спросила - его вид к этому совсем не располагал.
Он направился к входной двери, и через мгновение послышался еще один мужской голос:
- Эй, а где же мой ангел?
- Она еще у Кенди. За последние дни она меня просто извела. Слушай, что-нибудь знаешь о французской косе?
Слушать, как этот суровый командос с убийственной серьезностью рассуждает о французской косичке, было очень забавно. Тони чуть не рассмеялась.
- Конечно, - сказал второй голос. - Это такой батон.
- Тебя только и спрашивать.
- А что говорит доктор, почему она такая маленькая?