* * *
Кирилл привез Владу в ювелирный магазин, находившийся неподалеку от офиса.
Они прошли мимо охранника, дверь с мелодичным звоном открылась, пропуская их внутрь. Мягкий отраженный свет, тихая музыка, приглушенные бордовые и темно-серые тона интерьера, роскошь витрин с драгоценностями… Владе стало немножечко не по себе, но Кирилл чувствовал себя нормально, как будто был здесь не в первый раз.
К ним вышла молодая женщина в синем костюме: длинный приталенный жакет, короткая прямая юбка и белая блузка с кружевным воротником. К лацкану жакета была прикреплена визитка: "Марина Люшакова. Продавец-консультант".
Влада с удивлением заметила, как вспыхнули щеки продавца-консультанта и как та на мгновение смутилась. Но, когда она заговорила, голос ее звучал ровно, и нельзя было определить, действительно ее взволновало что-то или Владе все показалось.
- Здравствуйте, господин Успенский, - с улыбкой сказала она Кириллу и, оценивающе взглянув на Владу, улыбнулась и ей. - Мы рады видеть вас в нашем магазине. Что бы вы хотели?
- Вот, - сказал Кирилл, - хочу сделать жене свадебный подарок - кольцо с бриллиантом. Очень надеюсь на вас.
Он оставил Владу на Марину, а сам поудобнее уселся в кресло, взял со столика проспект новинок на рынке ювелирных украшений, но смотреть не стал, а украдкой наблюдал за двумя женщинами, выбирающими из сотни колец самое-самое. Одна из женщин была его женой, другая - его любовницей, бывшей любовницей. Мысль, что они рядом, что они общаются между собой, пьянила.
Влада остановилась на колечке с бриллиантом и сапфиром и кивнула Кириллу.
- Сколько эта музыка стоит? - спросил он.
- Тысяча девятьсот девяносто долларов, - ответила Марина. - Как будете расплачиваться, господин Успенский?
- Кредитка.
- Закрываешь счет, Кирилл, - улыбнулась Марина.
В машине Влада наконец-то задала вопрос, который все это время мучил ее:
- Эта продавец… Кто она?
- Хорошая знакомая. Раньше там был книжный магазинчик, очень неплохой. Я туда часто заглядывал - офис-то рядом. Кстати, хочешь зайдем? Посмотришь, в каких условиях работает твой муж.
- Я видела, как она смотрит на тебя, как ты смотришь на нее… Люшакова… Где-то я уже слышала… И вообще, что у тебя на уме?
- Сцена ревности? Не потерплю!
Влада отвернулась и сказала:
- Кирилл, а ведь я совсем не знаю тебя… Кто твои друзья? Что ты любишь? Что ты ненавидишь? И вообще, что у тебя на уме?
- Только не говори мне, что мы поторопились со свадьбой, - перебил ее Кирилл, - это будет слишком мелодраматично.
Упали первые крупные капли, и вдруг хлынул проливной дождь.
- Проклятье! - выругался Кирилл по поводу ливня и, как бы между прочим, добавил: - На следующей неделе я улетаю в Штаты. На год. А ты остаешься здесь. Так получилось. Прости.
Последние слова Кирилл вколачивал, как гвозди. Смысл их не сразу дошел до Влады, а когда дошел, она почувствовала себя так, словно ее спихнули в сточную канаву.
"Только бы не натворить глупостей", - подумала Влада, а вслух произнесла:
- Кажется, дождь не очень сильный… Поехали.
* * *
Проводы Кирилла продолжались два дня. Первый день - в ресторане, куда пришли все, кто хотел пожелать ему счастливого пути. Во второй день - домашний ужин для родных и друзей.
Народу набралось немного. Все - молодые люди, моложе тридцати пяти. Среди гостей оказалась Алла, которую Влада и не думала приглашать, ее привел с собой Михаил. Был Егор Сильвестрович…
Влада увидела колдуна Егория первый раз в тот день, когда они расписались с Кириллом, и сразу окрестила Егора Сильвестровича "капитаном Сильвером". Не за его отчество, созвучное имени стивенсоновского пирата, а за его устрашающий вид - косматый, бородатый - и властный взгляд, который Влада выдержала совершенно спокойно.
- В тебе есть сила, - неожиданно похвалил ее Егорий.
Были еще несколько "деловых". Больше всех запомнился Шекловитов. Высокий, с шельмоватым, но приятным лицом, губастый. Он напомнил Владе Давида Мозештама - мальчика с полными пунцовыми губами, с которым в первом классе она сидела за одной партой.
Шекловитов привез ящик французского шампанского "Дом Периньон", Людмила Васильевна организовала скромный стол: икра паюсная, икра зернистая, салаты - мясной, овощной и рыбный, фаршированные яйца, осетрина с хреном, жареная форель, котлеты по-киевски, паровые цыплята…
Под крики "ура!" была открыта первая бутылка шампанского, и понеслось!
За здоровье Кирилла и его молодой жены!
За здоровье всех присутствующих!
Отдельно - за здоровье присутствующих здесь дам!
За дружбу, за любовь!
За врагов, ибо они делают нашу жизнь не такой постной!
За Америку, чтоб им там пусто было!
За тех, кто в море!
За все хорошее!..
После каждого тоста Шекловитов лез к Кириллу целоваться.
- Ты меня обманул! - говорил он заплетающимся языком. - А то подожди?.. Полетим вместе!..
- Я узнала твоего мужа, - сообщила Алла, когда они с Владой вышли на пять минут из-за стола. - Все мучилась: откуда я его знаю? Слушай, просто невероятно. Только держи себя в руках. Твой Кирилл - этот тот мужик, за которого чуть не выскочила Люшакова… Ну, помнишь, я говорила? Из ювелирного магазина. Вчера заходила ко мне. Такая вся из себя, а колготки-то драные.
- Ну и что? - спокойно спросила Влада. В комнате гремела музыка. Они стояли в тесной прихожей, у зеркала, и казалось, что в разговоре участвуют не двое, а четверо.
- Как "ну и что"? Ты не понимаешь? - И Алла принялась втолковывать Владе, как маленькой. - Он предлагал ей фиктивный брак. Ему в Америку лететь, а без штампа в паспорте не впускают. А Люшакова отказалась, потому что гордая и дура. Вот теперь и соображай! Не Люшакова, так ты! Какая ему разница?! Все мужики одинаковые! А твой новый родственничек, Миша? Руками под столом так и шарит, так и шарит. А ручонки шаловливые, шаловливые… Да ты не обижайся! - Алла наклонилась к зеркалу, подправила помадой губы. - Я ведь правду говорю. Твой Кирилл - штучка еще та. Он в Америке, а ты здесь не теряйся… И будете квиты.
Потом была ночь.
Влада не помнила, как оказалась в объятиях Кирилла, не помнила, как он раздел ее. Сначала она задыхалась от чувства острой обиды, а потом все переменилось. Она по-прежнему задыхалась, но теперь от чувства острого наслаждения.
Она вдыхала запах его разгоряченного тела, ласкала его сильные плечи, покрывала поцелуями руки и грудь. Она нежно терлась щекой о его живот, неистово сжимала его ягодицы. Она просто обезумела от страсти и все повторяла про себя: последний раз, последний раз…
- Вот и все, - сказала она, когда остыла и осталось только легкое приятное гудение во всем теле. - Провожать я тебя не поеду.
- И не надо.
Влада неожиданно вскочила и села Кириллу на грудь.
- Я накладываю на тебя заклятье! - сказала она загробным голосом, делая пассы руками над головой Кирилла, и стала произносить какую-то абракадабру.
Скользнув по телу Кирилла, она легла рядом и произнесла:
- Теперь можешь заглядываться на своих американок сколько хочешь… Теперь ты - мой…
В аэропорту Кирилла провожали Людмила Васильевна, колдун Егорий и Михаил.
Последние минуты перед отлетом тянулись невыносимо медленно, словно со временем что-то произошло, его разбил паралич и оно еле ползет.
Людмила Васильевна ужасно нервничала и страдала без сигареты. Михаил был спокоен, не расставался с эспандером, заглядывался на мелькавших мимо девиц.
- У меня к тебе задание, Майкл, - отвел Кирилл в сторону Михаила. - Ты присмотри за Владой. Боюсь, маман даст ей прикурить.
Получилась двусмысленность, и они оба рассмеялись.
- Звони, навещай ее, - продолжал Кирилл, - если будет время - развлекай. Без мужского общества женщина закисает. Но… - Кирилл жестко посмотрел брату в глаза. - Если что… Ты мне больше не брат.
Михаил ничего не ответил, только примирительно положил руку Кириллу на плечо.
Время все так же еле ползло. Кирилла не покидала надежда, что Влада одумается, поймает в последнюю минуту такси и примчится запечатлеть на его губах последний поцелуй.
Он, как и Михаил, вглядывался в лица молодых женщин, но, поняв, что это не Влада, тут же терял к ним всякий интерес. В какой-то момент ему показалось - она! Сердце его заколотилось от радости быстро-быстро, но он опять ошибся.
- Кир, она не придет, - заметил Михаил. - Такие, как она, что говорят, то и делают. Из таких получаются верные жены.
Кирилл расцеловался с маман. Она пыталась сдержать слезы, запрокидывая голову, не хотела, чтобы тушь размазалась по щекам, но все-таки две крупные черные слезинки скатились в уголки рта.
- Ты прямо как Джульетта Мазина, - сделал Егорий комплимент Людмиле Васильевне.
Уже были пожаты все руки и розданы самые последние поцелуи, когда Кирилл заметил… нет, не Владу - Марину. Их взгляды встретились, умоляющий, но не лишенный достоинства взгляд Марины и строгий, но снисходительный взгляд Кирилла.
Он кивнул ей, и она, улыбающаяся, подошла к нему.
- Ты зачем здесь? - спросил Кирилл.
- Я Мариночке сказала, что тебе будет приятно ее увидеть, - вступилась за Марину Людмила Васильевна.
Кирилл отвел Марину в сторону.
- Я только пришла взглянуть на тебя…
- Взглянула?
Марина кивнула. И опять этот молчаливый ответ… Вот так отвечает на вопросы Влада.
Кирилл наклонился и поцеловал Марину так, как он поцеловал бы Владу, если бы она была сейчас здесь.
- Я буду вспоминать тебя.
И вот действительно последние короткие прощания, таможенный контроль, регистрация билета…
- Вы курите? - спросила его миловидная женщина в аэрофлотовской форме.
Кирилл получил посадочный талон для некурящих. Еще один, последний контроль, штамп в паспорте и вдруг - иллюминатор, в котором расплавлено июльское небо, крыло самолета… Он летит…
Сколько раз Кирилл представлял себя сидящим в самолете, который улетает в Америку. И каждый раз у него сладко ныло сердце… И вот этот миг настал. А ему грустно. Можно даже сказать - пакостно.
- ЕБЖ, то ужинать уже будем в Нью-Йорке, - сказал сосед, мужчина лет шестидесяти.
- Что ЕБЖ? - не понял Кирилл.
- Если будем живы… Я к дочери лечу. Насовсем. Она там замужем за негром.
- За черным, - вспомнил Кирилл Марка Шварца.
- А то за каким же, за голубым, что ли, - рассмеялся сосед.
Кирилл не стал поддерживать разговор, он попросил у стюардессы плейер. Вставил первую попавшуюся кассету - по барабанным перепонкам ударил барабан, часто-часто.
Что же я слушаю, вспомнил Кирилл, вот что надо!
Он достал из кармана свою кассету, поменял.
- Ты что делаешь? - послышался в наушниках голос Влады.
Кирилл закрыл глаза и оказался в своей комнате. Увидел себя, Владу…
- Ничего не делаю. Просто запишу нас на видео и возьму кассету с собой. - Кирилл закрепил видеокамеру на штативе.
Он подошел к Владе вплотную и с ужасным чмоканьем поцеловал.
- Ненормальный! - воскликнула Влада. - Зачем же так громко!
- Мадам, месье! - дурашливым голосом объявил он, глядя в камеру. - Вы только что слышали звук поцелуя в правую щеку! А теперь послушайте то же самое, но в левую!
Кирилл чуть приобнял Владу - раздалось чмоканье еще более ужасное, потом ее смех.
- А теперь поцелуй в пикантные губки!
Кирилл, заключив Владу в объятия, припал к ее губам и с жадностью стал целовать. Влада пыталась вырваться, но он не отпускал ее. Наконец ей удалось освободиться.
- Ты что, действительно все записываешь? - не поверила она.
- Видишь красный огонек? Все по-честному. Хеей, - помахал он в камеру. - Кири-и-илл! Это я, твой российский двойник. - Помаши, помаши ему! - подтолкнул он Владу. - Ему будет приятно.
Влада, смущенно улыбаясь, помахала.
- Что-то не очень у нас загружена звуковая дорожка, - вздохнул он. - Сделаем так.
Кирилл включил магнитофон. Полилась медленная, обволакивающая музыка.
- Потанцуем, - протянул он руку Владе.
Она скользнула в его объятия, и они медленно закружились. Влада размякла, голова ее опустилась на плечо Кирилла, глаза закрылись.
- Кирилл, я так не могу… - прошептала она, - выключи эту штуку.
- Не обращай внимания. Видеокамера - это я.
- Ты соображаешь, что ты делаешь?
- Еще как!
- Тебя повяжут за попытку провезти порнуху. И ни в какую Америку ты не улетишь!
- Я знаю… Может быть, я этого и хочу…
Он стал целовать ее, и она отвечала, вначале робко, потом все более страстно, а потом уже забыв обо всем на свете…
Нет, видеокассету с записью их последней ночи он с собой не взял. Хотел, но не взял. Испугался осложнений на таможне. Но вот аудиокассету сделал.
И еще сделал фотографию. Очень живописную.
Кирилл завернул голенькую Владу в белое махровое полотенце, которое, словно булавкой, заколол на груди стилетом с рукояткой в виде тела змеи с головой льва. Он посадил жену в кресло в позу египетской царицы. Влада вздернула носик, напустила на себя надменный вид - и снимок был готов.
Теперь в его руках только четыре нити, которые будут связывать его с Питером, с женой: кассета, фотография, телефонные звонки и письма.
А музыка в наушниках играла и играла, медленная, обволакивающая…
Кирилл открыл глаза, посмотрел в иллюминатор. Под крылом - облака… Где-то там впереди - Америка.
8
Влада с удивлением узнала, что в свое время Нью-Йорк был столицей США. А поскольку он севернее Вашингтона, то и выходило, что Нью-Йорк - северная столица, то есть почти Санкт-Петербург. Это была счастливая мысль, которой она с радостью поделилась с мужем в одном из писем.
Звонил он редко. Телефонная связь в основном работала в направлении С.-Петербург - Нью-Йорк. Людмила Васильевна названивала сыну, не считаясь с затратами, была в курсе всех его дел и делилась информацией с Владой, по десять раз повторяя одно и то же.
Его редкие звонки Влада не любила. Иногда даже не подходила к телефону. А вот письма…
Письма всегда были праздником.
Однажды с одним из писем вышла странная история. Влада только вынула его из почтового ящика, поднялась домой и сразу нарвалась на телефонный звонок Михаила.
Она говорила с Майклом полчаса. Точнее, Михаил говорил с ней. А когда положила трубку, письма не нашла. Письмо исчезло. Вдвоем со свекровью они перевернули всю квартиру - никаких результатов. Влада уже в открытую плакала, и тогда Людмила Васильевна вызвала Егория.
Колдун Егорий приехал, походил по комнатам, потом снял с полки туристический справочник по Нью-Йорку, в котором и оказалось письмо. Как оно туда попало - осталось загадкой. Осталось загадкой и то, как Егорий смог найти его.
В своих письмах к Владе с большим количеством скобок - двойных и даже тройных - Кирилл вел себя как очаровательный пошляк.
"…Тебе нужно было организовать в Питере фирму по оказанию сексуальных услуг по почте, - отвечала ему Влада, - ты заработал бы больше денег, чем в своей дурацкой Америке…"
Когда она уже стала терять интерес к бумажной эротике и Кирилл по ответным письмам почувствовал это, он придумал "игру", которую (сыграв раз), Влада приняла на "ура"…
"Жена! - писал он. - (Извиняюсь за жесткость обращения. Не хочу распускать слюни. Мужчину суровость украшает! [Не верь! Каждую ночь я рыдаю в подушку и засыпаю с наушниками на ушах (слушаю нашу кассету), на которых (на тех и на других) я натер уже огромные мозоли.] Я внемлю звукам, порожденным нашей страстью (кассету, как и обещал, берегу, привязал к ней гранату и в случае чего подорву ее вместе с собой), и душа моя выпрыгивает из тела и бежит к тебе по тонким астральным слоям, трепеща от любви. [По-моему, написано красиво. Перечитал и получил истинное наслаждение.] (Кокетничаю.)
Находясь вдали от тебя и проникнувшись твоими настроениями, я пришел к выводу, что я тебе нужен. Здесь и (одновременно) - там. Не имея возможности физически находиться сразу в двух местах, я обнаружил (смотри выше), что способен достигать тебя душой. Открытие это подвигает меня [кстати, пока не забыл - позвони Шекловитову, он передаст тебе деньги (не хочу, чтобы ты нуждалась еще хоть в чем-то, кроме меня] на эксперимент…
А сейчас серьезно. Я назначаю тебе свидание. Приходи в первый четверг октября в Эрмитаж. Ровно в двенадцать часов встань перед картиной Рубенса "Союз Земли и Воды" и смотри на нее внимательно. Очень внимательно. (Спокойно!) Я буду там! Я подойду и встану за твоей спиной. Ты почувствуешь это. Смотри на картину. У нас будет всего несколько минут. Только, умоляю, не оборачивайся! Если обернешься - все испортишь. Итак: первый четверг октября. Я обязательно буду.
И немного нескромностей…"
Влада подошла к музею за полчаса до открытия. Кириллу удалось самое главное - смутить ее. Она нисколько не сомневалась, что это шутка. Точнее, не шутка, а неправда. Неправда, что он будет там. Но он хорошо знает ее. Знает, какая она впечатлительная. Он заронил в ее душу веру. Он загипнотизировал ее конкретностью: время, место, картина… Он разбудил ее фантазию… Вот и все его присутствие…
Но… Но чем черт не шутит… А может быть, Кирилл - "боец невидимого фронта" и начальство устроило ему свидание с женой. Как Штирлицу… Или… мало ли что…
Влада купила билет, сдала плащ в гардероб и пошла осматривать экспозицию.
Ровно в двенадцать она стояла у картины Рубенса "Союз Земли и Воды".
Она с удивлением разглядывала картину: замкнутое пространство, обнаженные тела, неиссякающий источник, льющийся из кувшина… Пряность и вожделение. Влада почувствовала себя внутри картины. Она слышала журчание воды, шорох листьев, песню вдалеке…
К картине подошла экскурсия - школьники. Серьезная экскурсоводша построила их в полукруг и хорошо поставленным голосом начала рассказывать:
- Искусство великого фламандского художника Питера Пауля Рубенса относится к драгоценному классическому наследию мировой художественной культуры…
Влада, счастливая, с миром в душе, вышла на улицу. Светило солнце, отдавая последние крохи своего тепла. Воздух был по-особенному прозрачен, и необыкновенно легко дышалось.
Что ж, думала она, придется назначить ему ответное свидание где-нибудь в Нью-Йорке.
Влада свернула на Дворцовую, потом на Миллионную. Она подержалась за палец атланта, тот самый, за который они уже держались с Кириллом.
Боже, как давно это было!
Она хотела выйти на Марсово поле, но дорогу ей перебежала черная кошка, и Влада свернула в Аптекарский проезд. У моста, ведущего к Спасу-на-Крови, ее остановили.
- Костя! - послышался голос, усиленный мегафоном, - не пускай никого. Сейчас будем снимать!
- Девушка, - деловито обратился к ней молодой человек, - если вы не торопитесь, подождите немножко. А если торопитесь, в-о-о-о-н туда, пожалуйста…
Только сказав это, молодой человек внимательно посмотрел на Владу.
- Ба! Знакомые все лица! - воскликнул он. - А я вас вспоминал. Не знаю почему, но вспоминал.
И Влада узнала ассистента Костю, которого она видела летом возле станции метро "Горьковская".