Вечером, вернувшись домой, Рик нашел письмо от управляющего комитета кондоминиума. Ему сообщали, что приемлемы только комнатные породы, такие, например, как карликовый пудель, болонка и др. Но это же не собаки для мужчины!
Рик бросил письмо и посадил щенка на колени, с одобрением разглядывая его большие лапы. Он едва мог поверить, что когда-то хотел отдать это создание Линде и даже отделаться от него. Щенок - такое приятное отвлечение от хаоса, начавшегося в его жизни. Собака требовала внимания, пищи, воды, прогулок. И Рик вечно будет ей благодарен за это.
- Я не променяю тебя на карликового пуделя, - заверил он щенка. Тот, все еще без имени, проурчал в ответ на доброе слово и полизал хозяину подбородок. - Они не могут указывать, какой породы собаку мне иметь. Полицейское государство.
Рик лег спать на кушетку рядом со своей собакой. Вид постели почему-то стал невыносим.
Вечером он предполагал встретиться с Линдой в холле отеля. Голос по телефону звучал очень устало.
- Рик, я выжата до капли. Целый день я расставляла мебель. И флорист все перепутала. Я забрала похоронные цветы кого-то по имени Берти Картбертсон. У одного из парней, поющих в квартете, заболело горло.
- Так бывает, - посочувствовал он, надеясь, что заболел Герберт.
Он знал, что Линда устала. Она практически все сделала сама. Он тоже жутко устал. Его нервы изнемогают под тяжестью двух секретов.
Один - о дочери Блэйера. Второй - о любви Рика к ней.
- Могу я заехать к тебе? Совсем ненадолго.
- Конечно. - Голос прозвучал не совсем уверенно. Воспоминание о последнем свидании будто пронеслось по телефонной линии.
Когда она открыла дверь, он понял, почему в доме О'Брайэна происходят чудеса. Почему бесплатно дают антикварную мебель. Почему Фернандо согласился приготовить закуски. Почему Герберт с больным горлом планирует петь сердцем.
Ради нее.
Они все делали для нее. Потому что ее очарование удивительно. И с тех пор, как она переехала в этот дом, оно растет. Дом возрождается. Ее красота возвращается. Он только надеялся, что его секрет ничего не изменит в ее жизни.
- Заходи.
Как в своем сверхзагруженном расписании она нашла время устроить гостиную? Комната стала уютной и гостеприимной. У нее также нашлось время привести в порядок волосы. Они выросли и теперь струились к плечам светлыми прядями. Чуть подкрашенные глаза блестели, как у кинозвезды. На ней был кремовый шелковый костюм с облегающей черной блузкой под жакетом. Украшения сверкали в ушах и на шее.
- Кофе? - предложила она, когда он устроился.
Эта женщина отдаленно напоминала Линду, жену Блэйера. Ему хотелось снять с нее эту маску. Губами.
Но не теми словами, которые предстояло сказать ей.
- Пожалуйста, сядь. - Он покачал головой, отказываясь от кофе. Она села с озадаченным видом. - Я должен сказать тебе что-то неприятное.
Видно было, как ей захотелось вскочить и убежать. Но она села и сложила руки на коленях. Женщина приготовилась к худшему.
- Когда прошлой ночью зазвонил телефон, знаю, ты подумала, что это моя девушка или что-то в этом роде. Ничего не может быть дальше от правды.
- Знаешь, Рик, - холодно перебила она, вовсе не страстная женщина, какой была вчера, - это твое дело. Ты не должен…
- Линда, звонила девушка по имени Трейси Эддисон.
Он заметил, что она пытается вспомнить имя.
- Сестра Лейси Эддисон, - мягко произнес он.
- Женщина, с которой погиб Блэйер. - Голос словно одеревенел.
Он кивнул.
- Я видела ее портрет в газете. Рядом с Блэйером подзаголовком. "Два жителя Калгари погибли в огне". Она была очень красивой.
Голос звучал будто издали. Глаза закрылись.
- Ммм… Трейси не очень на нее похожа.
- Трейси и Лейси. Как мило. - От нее веяло холодом. - Ты поддерживаешь отношения с сестрой той женщины?
Той женщины.
Он думал об этом, даже репетировал. Но сказать об этом все равно не легко.
- Эта женщина, Лейси, - осторожно начал он, - имела ребенка. Трейси ее опекун. Девочку зовут Анджелина.
Линда смотрела на него, не понимая. Значит, ему придется повторить.
- У Лейси и Блэйера был ребенок, - мягко проговорил он.
Холодность сползла с лица. Она смотрела на него, по-прежнему не понимая. Потом согнулась, точно от удара в живот. Беззвучно сложилась пополам. Рот двигался, но слова не выходили.
Он кинулся к ней, но она оттолкнула его. Ей не нужна помощь.
- Я хотела иметь больше детей, - наконец, заикаясь, выговорила она. - Я хотела иметь большую семью. А он не хотел даже обсуждать это…
- Мне очень жаль, Линда.
Она выпрямилась. Глаза сухие. Но в них те же сверкающие льдинки, какие он слышал в голосе.
- Почему ты не сказал мне раньше? - после долгой паузы спросила она.
Ему хотелось проклинать Блэйера. Но он не мог.
- Я боялся нанести тебе еще один удар. Я думал, вдруг ты не захочешь знать.
Она молчала и не смотрела на него. Переплела пальцы. Он заметил, как побелели костяшки.
- И почему ты не говорил мне о Блэйере? - наконец спросила она. - Все знали. Почему никаких слухов? Или анонимных звонков? Почему?
- Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере, - он собрал все свое мужество, чтобы выговорить эти слова.
- Прости? - Она вздернула подбородок. Костяшки еще больше побелели.
- Он сам говорил тебе. Говорил, когда ночью не приходил домой, когда оставлял одну на уик-энды. Он говорил, когда ты находила в карманах номера чьих-то телефонов, а на воротнике рубашек - губную помаду.
Молчание. Потом ее начало трясти. Он подошел и хотел обнять ее за плечи, но она выскользнула из-под руки.
- Я понял, что ты имеешь право знать. Не представляю, как мы могли бы двигаться дальше, если бы я знал, а ты нет. Но, Линда, на самом деле, это не должно задевать тебя.
Линда смотрела на Рика, его голос доносился откуда-то издалека. Эта новость не должна задевать ее? Как она может не задевать? Блэйер не позволял ей иметь детей. Он мешал ей жить так, как она хотела. И конечно, она тоже мешала ему вести жизнь, какую он хотел.
- У Бобби есть сестра, - осторожно проговорила она. - Как это может не задевать меня?
Горечь нарастала в ней и превращалась в желчь. Ее поразила не новость, а его слова: "Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере".
- Мне надо побыть одной, - сказала она. - Спасибо, что заехал.
- Линда…
Боль, что пожирает ее изнутри, это плата за правду. Она не хотела, чтобы он освободил ее от боли. Потому что это ее щит и ее оборона.
Когда Рик ушел, она спустилась в подвал и нашла целый ящик посуды, которую еще не разбила. Ей хотелось швырнуть в стену каждую вещь, которой касался Блэйер. И так, чтобы нельзя было исправить. Но Линда знала: это не поможет. Потому что есть еще что-то, чего он касался и что уже давно разбито и поправить нельзя. Это она сама.
* * *
День выдался великолепный. Один из тех осенних деньков, когда солнце омывает мир золотом. Из дома доносился смех, звон бокалов, гул разговоров. Гости разбрелись по двору. Прием продолжался дольше, чем намечали.
Милдред, одетая лучше, чем королева, чувствовала себя истинной хозяйкой мероприятия. Она водила экскурсии и рассказывала об истории дома, вспоминала удивительные анекдоты о свадьбах и пикниках на лужайке.
Ребята из квартета нашли замену заболевшему певцу. Они согласились исполнить не больше шести песен. Но сейчас продолжали петь из чистого удовольствия. Последний гость ушел под нежные звуки песни "Гудбай, Ирэн".
Несколько часов спустя стемнело, все уехали, и Линда оттащила последний мешок с мусором к заднему крыльцу. Оставалась только Милдред.
Рик так и не приехал, хотя она ждала его. Еще одно доказательство, что она должна надеяться только на себя. Будто ей надо это доказывать.
- Милдред, я отвезу вас домой.
- Спасибо. Линда, это один из лучших дней моей жизни.
- Я очень рада. - Она и вправду была рада. Ее жизнь еще имеет смысл. Она может служить людям. Давать моменты радости другим.
Она отвезла Милдред в комплекс для престарелых. И ей ужасно захотелось вернуться в дом О'Брайэна. Она вошла в парадную дверь, включила свет и медленно пошла по дому. Ей нравилась каждая комната, каждая фурнитура, каждый кусок дерева.
Она остановилась в ошеломляющей ванной. Потрогала ванну. Слезы заволокли глаза. Какая глупость! Она плачет о доме, который ей не принадлежал. И не выжала ни единой слезинки, узнав о предательстве мужа.
Она услышала, как открылась парадная дверь. Донесся звук шагов, мужских, уверенных. Вошедший шел по дому без колебаний и знал, где найти ее. Но она не повернулась, когда он вошел в комнату.
Этот момент принадлежал им обоим. Он был такой же частью дома, как и она. И частью той невероятной перемены, которая случилась с ней здесь.
- Линда, - спокойно проговорил он, - дом продан.
Как жаль, что дом продан так быстро. Теперь она не сможет приходить сюда, когда захочется, и находить успокоение в солидности старинных стен.
Она постаралась выразить счастье, но голос дрожал.
- Я предвидела, что так может случиться.
- Сегодня ты сделала себе имя. Теперь у тебя неограниченные возможности.
Занятно, она не испытывала никакого восторга.
- Линда, я должен тебе что-то сказать.
Наконец она обернулась к нему. Рик выглядел немного измученным, и вихор торчал больше, чем обычно. Она сложила на груди предательские руки.
- Я купил этот дом. Лично. От управления "Старр-Чейзерз".
- Ты?!
- Мне нужен дом, для пса, - будто шутливо защищаясь, объявил он. - У него должен быть двор. Соседи по кондоминиуму безобразно отнеслись к щенку.
Линда смотрела на него, не зная смеяться ей или плакать. Рик купил дом? Для щенка? Какой должен быть человек, чтобы совершить такой удивительный, безумный, красивый поступок?
- Ты даже еще не дал имени этой несчастной собаке, - сказала она, отвернувшись от него.
- Я продолжаю думать, - вздохнул он. - Я почувствую, когда придет правильное имя. Я даже испробовал многие из них. Но ни одно не щелкнуло. На этой неделе он был Элфи, Микки и Бартоломей.
- Ты прав, - согласилась она. - Ни одно не годится.
Он подошел к ней, не позволив ей стоять спиной. Посмотрел в глаза. Коснулся рукой щеки. Линда прижалась к этой руке и опустила ресницы, разрешив себе насладиться моментом. Она с Риком - значит, в безопасности, окруженная заботой, способная доверять.
И вдруг она оттолкнулась от него. Такие чувства делали ее страшно уязвимой.
- На самом деле, - нежно проговорил он, - я купил дом не для собаки.
Она не рискнула заговорить.
- Я купил дом потому, что первый раз за долгое время хочу верить в будущее. В будущее для нас.
- Ох, Рик, - печально вздохнула Линда. Всего лишь неделю назад она не получила от него ответ на этот же вопрос.
- Линда, я понимаю, новость о том, что Блэйер имел ребенка, превратила тебя в сплошную рану. Но я хочу, чтобы ты знала: я буду ждать тебя. Буду ждать, пока ты скажешь: я готова.
Линда почувствовала, как от слез перехватило горло, но она яростно затолкала их внутрь. Она не хотела больше плакать. Не хотела быть нежной и ранимой. Она хотела быть женщиной, заслуживающей любви Рика.
- Ничего не говори, - ласково проговорил он. - Ни единого слова. Все, что ты должна сделать, это позволить мне заботиться о тебе.
Об этом она мечтала всю жизнь. Человек, к которому можно прислониться. Потому что он сильный. Он спасет ее от боли одиночества.
- Пусть все идет медленно, - ласково продолжал он. - Никакой спешки. Каждый раз - лишь один маленький шаг.
- Где начнем? - спросила она.
- Я мог бы воспользоваться твоей помощью при переезде. И мне понадобится, чтобы кто-то пек печенье. Чтобы в доме пахло домом.
Она едва знала Блэйера, когда стояла с ним у алтаря и обещала быть верной до гроба.
На этот раз она могла двигаться медленно.
Линда вложила пальцы в руку Рика.
* * *
Следующие несколько недель прошли в медленном, приятном переезде. Она и Рик нашли еще один дом для "Старр-Чейзерз". Конечно, совсем не то, что дом О'Брайэна. Это было симпатичное бунгало в стиле 30-х годов в районе Килларни-Гленгарри, излюбленном месте среднего класса.
Линда продолжала брать уроки вождения мотоцикла. Они ходили обедать и брали с собой щенка, чтобы погулять в городских парках. Линда заново открывала город, в котором выросла.
Боль слабела. В Рике было все, о чем может мечтать женщина. Нежный, надежный, понимающий, страстный, веселый.
За неделю до Дня благодарения он вручил ей кольцо.
Линда посмотрела на красивую коробку, пальцами ощутила простоту алмаза. Это было кольцо не того рода, какое купил бы Блэйер. В этом - ничего показного. Кольцо напоминало сердце Рика - сильное и без искусственных сложностей.
Он накрыл ладонью ее руку. В улыбке ни тени нетерпения.
- Не говори "нет", - прошептал он. - Подумай еще.
Она пообещала подумать. И тогда снова вспомнила слова, звучавшие как обвинение, как стрела в сердце. "Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере". И она вернула кольцо Рику.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Телефон звонил пронзительно и непрерывно. Рик Чейз начал просыпаться. На часах возле кровати загорелись цифры - 4.00.
Телефонный звонок в самые темные часы ночи не приносит ничего хорошего. Рик поднял трубку и приготовился к худшему. Хоть бы пьяный неправильно набрал номер, подумал он.
- Алло?
- Дядя Рик?
Исчезли последние остатки сна. Он сел. Одеяло упало с голой груди. Он включил свет. Будто если он будет видеть телефон, то будет лучше слышать.
- Бобби?
- Прости, что разбудила. Я хотела поговорить с тобой, прежде чем идти на занятия.
- Разве мы не делали этого раньше? - сонно спросил Рик. Он огляделся - где он? Иногда он еще плохо ориентировался в новой обстановке.
Для сна он не выбрал спальню хозяина. Ее он берег для особой ночи. Для женщины, которая, он надеялся, станет его невестой. Однажды. Когда будет готова.
- Несколько дней назад мама сказала мне. О малышке. С тех пор я плохо сплю.
- Сочувствую.
- Дядя Рик, я так много думала об этом. Я хочу ее видеть. Она моя сестра.
Рик мысленно пожаловался, что эти поздние ночные звонки производят на него эффект землетрясения, перетряхивают весь его хорошо организованный мир. С другой стороны, что хорошо организованный мир дал ему? Штампы в паспорте из всех уголков, где он побывал один. Он покорно вздохнул и отказался от хорошо организованной жизни в пользу полной сюрпризов.
- Ты говорила об этом маме? - осторожно спросил Рик.
- Она сказала, ты знаешь, что делать.
- Хорошо, - сказал он. - Ты приедешь домой на День благодарения?
- На следующий уик-энд!
- Я посмотрю, что можно сделать.
- Дядя Рик?
- Ммм?
- С мамой что-то случилось?
- Почему ты спрашиваешь? - Снова он заметил какое-то напряжение в своем голосе.
- Потому, что, когда я разговаривала с ней, она мне показалась такой счастливой. Счастливее, чем когда-либо. Ты бы слышал, как она рассказывала о вашей поездке на мотоцикле. Честно, ты бы подумал, что это влюбленная шестнадцатилетняя девчонка!
Он улыбнулся. А потом вспомнил тот прекрасный день с Линдой и порадовался, что дал ей его. Он надеялся, что их ждет еще много таких дней.
Но теперь Линда была подавленной. Могла находиться рядом с ним и в то же время где-то далеко. За стеклянной стеной. Она могла все видеть, но ничто не касалось ее.
Когда Рик сделал выбор и решил сказать ей правду, он догадывался, что это рискованное дело. Люди высоко ценят честность. Но Рик сомневался в пользе искренности. Раны, которые она наносит, могут быть настолько глубокими, что их не удастся исцелить. Никогда.
Он надеялся, что в ее случае это не так. Он хотел дать ей счастье, как она дала ему. Да, он многое сделал для Линды. Путешествие на мотоцикле, интересная работа. Но важнее, что она сделала для него. Она вернула ему сердце и душу. Добавила цвет в его черно-белую жизнь.
- Все, что я раньше слышала в ее голосе, исчезло, - продолжала жаловаться Бобби. - Я скучаю по тому голосу.
- Я тоже, - спокойно сказал Рик. По наступившему долгому молчанию он понял, что сказал слишком много.
- Ты любишь ее? - спросила Бобби.
- Да, - подтвердил он. - Я люблю твою мать.