Он был даже рад ее уходу, потому что ему было о чем поговорить с Уитни с глазу на глаз. Со вчерашнего дня он был слишком занят попытками наладить с ней дружеские отношения, что не обратил внимания на странности в ее поведении. Сейчас они должны расставить точки над "i".
Джино немного успокоился, спрятав лицо на груди брата, и маленькое теплое тельце согревало его не только физически. Дариус уже успел полюбить этого малыша. Всего за два дня этот маленький мальчик завоевал его сердце.
Он должен был узнать, какие скелеты скрываются в шкафу второго опекуна его брата. Может быть, его отец и был удовлетворен кандидатурой Уитни, но ведь он не планировал умереть так скоро, а значит, относился к предложению Мисси без должной серьезности. Он дал согласие просто потому, что Уитни была дочерью его старого друга и лучшей подругой Мисси, возможно, он не стал копаться в ее прошлом, хотя по логике вещей обязан был это сделать.
- Вы не собираетесь рассказать мне о том, откуда так много знаете о детях?
Она обернулась и посмотрела на него долгим пронзительным взглядом, но ничего не ответила.
- Вы ведь понимаете, что я могу это выяснить и сам? У женщины, ребенка которой передали под опеку мужа, наверняка есть занятные скелеты в шкафу.
Уитни с трудом втянула воздух сквозь сжатые зубы, не глядя ему в лицо. Черт побери! Если бы он так не нуждался в ее помощи, он бы и раньше заметил странности в ее поведении, не стал бы заглушать свои инстинкты, требовавшие не доверять этой девушке.
- Знаете, можете не отвечать. Идите в свою комнату, возьмите вещи и выметайтесь из моего дома, потому что я собираюсь через суд лишить вас права опеки над Джино! Я больше и близко не подпущу вас к ребенку!
- Не надо!
Она наконец подняла голову, ее глаза были полны боли.
- Почему? Не хотите, чтобы все люди в зале суда услышали, почему вам нельзя находиться рядом с детьми? Почему у вас нет собственных детей?
- Это не то, что вы думаете.
- Неужели? И вы надеетесь, что я вам поверю?
Она должна рассказать ему все. Она должна сделать это сама, чтобы он все понял правильно. Собравшись с духом, она заставила себя произнести:
- У меня была дочь.
Дариус ничего не ответил, только прижал своего братика к груди и отступил от нее на шаг, словно она была чумной или опасной. Ее сердце сжалось от боли.
- Я никогда не причиню вреда Джино.
- Почему я должен в это верить?
- Потому что я не причиняла вреда своей дочери. Это сделал мой муж. - Теперь все ее тело сотрясала крупная дрожь, а по щекам текли слезы, но она продолжала говорить: - Мой муж убил мою дочь.
Дариус замер, не веря своим ушам.
- Он пытался покончить с собой. - Воспоминания о том страшном дне переполнили ее, всепоглощающее чувство вины разрывало ей душу. - Однажды он понял, что может убить себя, просто закрыв гараж и сев в заведенную машину. Никто не знает, специально ли он взял с собой Лайлу или просто забыл, что она сидит в детском кресле на заднем сиденье. - Из последних сил сдерживая рыдания, она продолжала: - Его компания обанкротилась, и хотя деньги для него не имели особого значения, была задета его гордость. Это был уже третий его проект, над ним смеялись его братья, его отец злился, и Берн чувствовал себя пятном на репутации семьи.
- Мне очень жаль, - прошептал Дариус, пораженный услышанным.
- Всем очень жаль.
- Может быть, все просто не знают, что еще сказать. Но, Уитни, это не ваша вина.
Он видел как в ее глазах боль и тоска превращаются в гнев.
- Неужели? Я не виновата в том, что не заметила, как мой немного депрессивный муж сходит с ума? И не было никаких признаков, по которым я могла бы определить, что он окончательно утратил рассудок? Совсем ни одного?
- Нет, но…
- Вы не стали прислушиваться к моему диагнозу болезни Джино и предпочли дождаться педиатра, а теперь пытаетесь поставить диагноз мне? Идите к черту!
Дверь скрипнула, открываясь, и в комнату вошли миссис Такер и невысокий полный мужчина с рыжеватыми кудрявыми волосами.
- Это доктор Саливан, - представила она его.
- Привет, Джино, - с мягкой улыбкой поприветствовал врач своего маленького пациента, забирая Джино из рук брата. - Я слышал, у кого-то начинают резаться зубки?
Он положил мальчика на пеленальный столик и начал осмотр.
Убедившись, что здесь ее присутствие больше не требуется. Уитни беззвучно выскользнула в коридор.
Дариус смотрел ей вслед, проклиная себя за то, что давил на нее, и ее мужа за то, что он сделал с ней. У нее была дочь. Крошечная девочка с такими же голубыми глазами, которая наверняка была всем для Уитни. А он заставил ее вновь вспомнить самые ужасные дни в ее жизни.
Доктор закончил осмотр и сообщил, что у Джино действительно режется зубик. Он прописал гель, который немного снимет зуд, и посоветовал купить игрушки, которые малыш сможет жевать, разрабатывая десны. К счастью, уставший Джино заснул почти сразу после того, как за доктором закрылась дверь.
Дариус еще долго сидел у кроватки брата, глядя на спокойное личико спящего мальчика и ругая себя последними словами за то, что заставил Уитни говорить о ее прошлом.
Он уснул около полуночи. Ему показалось, что он лишь на мгновение сомкнул глаза, а из-за стены уже доносился требовательный детский плач. Стрелки часов замерли на двух. Дариус тихо застонал и заставил себя подняться с постели, ведь он не хотел, чтобы миссис Такер одна успокаивала больного ребенка.
Он вошел в детскую одновременно с Уитни, на которой был махровый розовый халат, накинутый поверх пижамы. Их взгляды встретились, и внутри у Дариуса все замерло. Он замешкался, не зная, как начать разговор с женщиной, которую заставил вновь пережить худшие мгновения ее жизни. В первую очередь он должен был показать Уитни, что доверяет ей и не собирается оспаривать ее право на опекунство.
Джино издал громкий вопль, напоминая взрослым, что, если сейчас они не обратят на него внимание, он перебудит весь дом. Дариус одним шагом преодолел расстояние до детской кроватки и взял обиженно кряхтящего малыша на руки. Уитни стояла в двух шагах от них. Беспокойство за Джино заставило ее приблизиться, чтобы видеть происходящее.
Убедившись, что все в порядке, и стараясь не думать об их последнем разговоре, и тем более о поцелуе, воспоминание о котором до сих пор обжигало ее губы, Уитни повернулась к холодильнику:
- Я разогрею бутылочку:
Она опять замерла перед микроволновкой, не делая попыток обернуться или завязать разговор. Дариус почувствовал новый укол вины. Он должен был быть с ней мягче.
Уитни подала ему бутылочку.
- Как только Джино выпьет свое молоко, мы нанесем ему на десны гель и он снова сможет уснуть.
Дариус поднял на нее встревоженный взгляд. Хотя он и кормил Джино раньше, но не был уверен, что справится с этим, когда у малыша воспалены десны.
Видя его сомнения, Уитни посоветовала:
- Просто держите головку Джино чуть выше, чем обычно, и все будет в порядке: голод будет сильнее, чем боль.
Она, как всегда, оказалась права: едва завидев бутылочку, Джино вцепился в соску так, словно последние дни умирал от голода.
- Все будет хорошо. Я понимаю, как вы волнуетесь, когда видите, что ему плохо.
Конечно, она понимала, у нее ведь была дочь. И он заставил Уитни вспомнить о ней. Дариус подумал, что сейчас подходящий момент, чтобы извиниться за свою бестактность.
- Простите меня, - тихо сказал он.
Уитни стояла вполоборота к окну, не отводя глаз от стекла, за которым в столь ранний час еще ничего не было видно.
- За то, что вы не умеете обращаться с детьми?
- За тот разговор, который произошел между нами перед приходом педиатра.
Ее взгляд все так же был прикован к окну.
- Это не ваша вина. Вы не знали, чего ожидать, и волновались за Джино.
Как он и подозревал, Уитни уже не первый раз сталкивалась с тем, что люди неверно реагируют на ее поведение.
Но он был виноват перед ней не только в этом.
- И простите меня за то, что поцеловал вас. Это не повторится.
Уитни молчала, никак не реагируя на его слова, и Дариус с трудом сдержал стон, не зная, что еще сказать. Тот поцелуй произошел под влиянием момента, порыва страсти. Он должен был в первую очередь думать о благополучии Джино, но вместо этого позволил гормонам управлять собой.
Но вместо того чтобы послать его к черту, Уитни тихо промолвила:
- Как вы можете быть уверены в том, что это не произойдет опять?
Ему нечего было ответить, кроме правды,
- Потому что это не слишком хорошая идея. Нам предстоит провести следующие восемнадцать лет, заботясь о Джино. Если сейчас мы начнем отношения, а потом расстанемся, один из нас будет зол и обижен, это отразится на Джино, а мы не можем этого допустить.
Уитни смотрела на стекло, за которым была непроглядная тьма, но ей это было не важно - она была слишком погружена в свои мысли. Уже несколько раз за эти дни Дариус повторил, что хочет стать хорошим отцом для Джино, и сейчас предпочел его благо радостям плоти. Это не могло не удивлять ее. Показательным было и то, как он повел себя, пока они ждали педиатра, - он был готов защищать своего брата, и это не могло быть частью его игры, направленной на то, чтобы перетянуть ее на его сторону.
Она искоса взглянула на Дариуса и вздохнула: даже сейчас, разбуженный криком ребенка посреди ночи, он выглядел совершенно потрясающе. На нем были вязаный серый свитер и джинсы, его короткие волосы были растрепаны и торчали в разные стороны, как колючки, но это делало его еще более притягательным. Его лицо, обычно напряженное, сейчас было расслабленно, ни злость, ни улыбка не искажали его губы.
Губы, которые она целовала.
Уитни прижала руку к груди, чувствуя, как колотится сердце под ладонью.
Этой ночью она могла совершить что-то абсолютно ей не свойственное, ужасно глупое, но сама судьба остановила их. Дариус сказал, что не хочет, чтобы это произошло опять, и она верила ему. И не только потому, что счастье Джино было важнее, чем их мимолетный роман. Теперь, когда он узнал, какие скелеты хранятся в ее шкафу, он не захочет быть с ней. Никогда.
И это хорошо.
Правда, немного жаль, ведь она только начала приходить в себя, возвращаться к нормальной жизни, расслабляться. Возможно, она даже слишком расслабилась и перешла границу, потеряла голову. Это было недопустимо. Она должна была думать только о Джино, должна была исполнить последнюю просьбу Мисси, а не вздыхать по ее соопекуну.
И, конечно, она еще не готова начинать отношения с кем бы то ни было - слишком свежи были раны, оставленные Берном. Она больше не могла доверять людям. Дариус мог быть прекрасным человеком, искренне желающим позаботиться о Джино, но интимные отношения - это нечто совершенно иное. Бог свидетель, она еще не готова к подобному.
Дариус сидел неподвижно, стараясь не обращать внимания на аромат ее духов, щекочущий его ноздри, не думать, является ли ее кожа такой же гладкой и шелковистой, какой она кажется на вид. Не позволяя себе мечтать о еще одном поцелуе. Он пообещал Уитни, что в его компании она сможет чувствовать себя в безопасности, и он собирался сдержать слово.
- Сейчас он должен срыгнуть, - напомнила ему Уитни.
- Конечно, - кивнул Дариус, прижав малыша к себе и осторожно похлопывая его по спинке.
Через секунду его действия возымели ожидаемый эффект.
- Теперь можно укладывать его в кроватку?
- Да, надеюсь, он быстро уснет, или это будет очень длинная ночь, - чуть улыбнулась Уитни. - Но перед этим давайте нанесем на десны немного геля.
Дариус чуть поморщился:
- Простите, я забыл.
- Ничего страшного, вы в этом новичок, а запомнить вам придется немало.
Уитни выдавила немного геля и намазала им распухшие десны Джино.
Когда она закончила, Дариус спросил:
- Теперь я должен положить его в кроватку?
- Будет лучше, если он останется у вас на руках. Укачивайте его, пока он не заснет. Еще вы можете спеть ему колыбельную.
Дариус скривился:
- Не в этой жизни.
- Подождите, вы еще запоете, - рассмеялась Уитни. - Все поют. А пока это сделаю я.
Уитни подошла совсем близко к ним, хоть и не позволяя себе прикоснуться ни к нему, ни к Джино, и тихо запела:
- Тише, тише мой хороший, ты поспи пока.
Твой папа купит тебе птичку-пересмешника…
У нее был очень приятный, нежный голос. Джино с интересом повернулся к ней, хотя было видно, что его веки уже начали тяжелеть.
- Если птичка-пересмешник петь не станет,
Для тебя отец кольцо достанет.
Если в высокой траве потеряешь кольцо,
Папа купит увеличительное стекло…
Словно по волшебству, глаза Джино закрылись, а дыхание стало ровным и глубоким. Голос Уитни стал еще тише, он обволакивал, укачивал.
Песня закончилась, а Дариус, завороженный ее нежным голосом и милым выражением лица, продолжал сидеть, чуть покачивая Джино.
- Он уснул. Спокойной ночи, Дариус, - сказала она и вышла из детской.
- Спокойно ночи, - кивнул он ей вслед, поднимаясь и укладывая малыша в кроватку.
Печаль сдавила его грудь. Он был уверен, что Уитни была замечательной матерью.
* * *
Воскресным утром Дариуса вновь разбудил плач Джино. Он быстро натянул все те же джинсы и свитер, в которых был вчера, и вошел в детскую. Миссис Такер уже заканчивала переодевать малыша, который весело гулил, лежа на пеленальном столике.
- Ему гораздо лучше, - с улыбкой сказала она. - Простите, что не услышала, как он плакал ночью.
- Все в порядке. Мы с Уитни обо всем позаботились.
В этот момент дверь скрипнула, и в комнату вошла Уитни. Все мысли вылетели из головы Дариуса. Он мог думать только о ее пении и о нежном, любящем материнском выражении, которое видел на ее лице. В тот момент он понял, почему Мисси решила сделать именно Уитни опекуном своего маленького сына. Уитни была рождена для того, чтобы быть матерью, и она станет замечательной мамой для Джино. Не заменой, не опекуном, а настоящей мамой.
Точно так же как он станет его настоящим отцом.
Он мог представить их через два-три года, стоящими обнявшись и машущими Джино, который катается на новеньком трехколесном велосипеде.
Дариус помотал головой, стараясь избавиться от картины, возникшей в его воображении. Да, они будут растить этого ребенка вместе, но для этого им совершенно не обязательно обниматься. Надо быть объективным: у них не может быть отношений.
И не следует забывать, что он должен управлять компанией. Непонятно, как втиснуть в его напряженный график Джино, но Дариус не сомневался, что он сможет это сделать - этот мальчик станет семьей, которой ему всегда не хватало. Он и только он, потому что больше ни на кого у Дариуса просто не хватит времени. А значит, он худший кандидат в возлюбленные для Уитни. Теперь, когда он знал о ее прошлом, он понимал, что ей нужен мужчина, который будет любить ее, заботиться о ней, уделять ей все свое время. Определенно, он не мог всего этого ей гарантировать. Он не будет замечать признаков того, что ей грустно, что она хочет поговорить или просто почувствовать его заботу. И это будет ранить ее.
Уитни отвела глаза:
- Доброе утро.
- Доброе утро, - улыбнулась миссис Такер. - Вот бутылочка.
Она повернулась к Уитни, предлагая ей самой покормить Джино.
Увидев, что Уитни колеблется, Дариус быстро подошел к миссис Такер и забрал у нее ребенка:
- Лучше это сделаю я.
Только сейчас он начал понимать, каким мучительным для Уитни должно быть это опекунство. И все же она нашла в себе силы согласиться.
Передав Джино Дариусу, миссис Такер взглянула на наручные часы:
- Если вы не возражаете, я пойду. У нас две новые горничные, и я должна проверить, как они справляются со своей работой.
Проводив экономку взглядом, Дариус с Джино на руках опустился на диван и взял бутылочку. Уитни стояла у дальней стены, рассматривая детские книжки и игрушки, и не произносила ни слова. Дариус тоже не знал, что сказать.
- Что мне делать сейчас? Положить его обратно в кроватку? - спросил он, когда Джино закончил завтракать.
- Он только проснулся, так что пока вряд ли захочет возвращаться в кроватку, - улыбнулась Уитни. - Думаю, можно взять его вниз и немного поиграть с ним.
- Поиграть? Но ведь его десны могут опять заболеть в любой момент.
- Не страшно, все дети проходят через это. А игра поможет ему отвлечься от боли.
Дариус не был уверен, что справится. Да, он уже переодевал и кормил Джино, но сейчас ему предстояло провести все утро с больным ребенком, и он не знал, как себя вести с ним.
- Вы пойдете с нами?
- Конечно, - кивнула Уитни.
Даже сейчас, когда она улыбалась, ее глаза были печальны. Дариус понимал, что, глядя на Джино, она не могла не вспоминать о малышке, которую потеряла.
Глава 6
Когда, уложив Джино спать, они вместе устроились на террасе для небольшого ланча, Дариус наконец решился заговорить о проблеме, ради которой он уговорил Уитни провести выходные в поместье Монток, - как они собираются организовать совместное опекунство. За стеклами огромных, от пола до потолка, окон шумели стальные волны, ветер рвал в клочья облака, и на душе у Дариуса было так же пасмурно. Он переживал из-за того, что заставил ее говорить о прошлом. Их жизни оказались связаны на ближайшие восемнадцать лет, до совершеннолетия Джино, но они были такими разными, что Дариус не знал, смогут ли они договориться.
Уитни была замужем, была матерью, а сейчас жила в квартале Сохо и работала в юридической конторе.
Он провел всю свою сознательную жизнь, убегая от потенциальных невест, и управлял огромной корпорацией. У него, как и у Уитни, была большая квартира в городе, но детская Джино находилась здесь, в Монтоке, поэтому Дариусу казалось, что будет проще окончательно переехать в поместье. И если Уитни действительно хочет стать полноценной матерью для Джино, стать неотъемлемой частью его жизни, то и она должна переехать сюда. Этот вариант казался Дариусу единственно верным. Только если все они будут жить под одной крышей, Джино будет воспринимать их как свою настоящую семью.
Но Дариус не знал, как предложить это Уитни, в особенности после того, что произошло вчера вечером. Сейчас он мог лишь уговорить ее остаться на пару недель и продолжать в том же духе до тех пор, пока она не поймет, что ей проще остаться жить в Монтоке навсегда.
Завтра понедельник, а значит, откладывать этот разговор больше было нельзя.
- Я рад, что вы согласились провести выходные в Монтоке. Думаю, Джино хорошо здесь, ведь это место ему знакомо, именно здесь останавливались его родители, когда приезжали в Нью-Йорк.
- Конечно, - кивнула Уитни.
- Я надеюсь, вы согласитесь остаться здесь еще на некоторое время?
- На некоторое время? - эхом откликнулась она.