Джонни был удивлен. Он думал, что Эммелин меньше всего хочет быть в постели с мужчиной, настолько она напугана. Но страх заставляет людей делать странные вещи, рассудил он. А может быть, он для нее не мужчина?
Но что будет с ним самим, Джонни боялся и думать. Однако не имел в себе силы отказать ей.
- Хорошо.
- Спасибо. - Ласковый голос растаял в тишине.
Джонни вдохнул сладкий, свежий запах ее тела. Насколько пустым и безрадостным будет его существование, если Эммелин покинет его.
- Войдите! - услышала Эммелин голос Большого Дедди, стоя за дверью библиотеки и нервно потирая вспотевшие руки.
- Не помешаю? - спросила она. - Я могу прийти попозже, если вы заняты.
Войдя в библиотеку, она увидела Большого Дедди, который жевал сигару, просматривая финансовую полосу газеты. Он сидел в одном из громадных кожаных кресел, стоявших вокруг столика у больших французских окон, выходивших на веранду, и явно наслаждался уютом и уединением.
- Нет-нет, деточка, ты никогда мне не помешаешь. На самом деле я рад прерваться. Дела меня утомили. - Он свернул газету и бросил на столик, приглашая Эммелин устроиться в соседнем кресле.
Она неуверенно подошла и села. Ей казалось, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди. Настало время раскрыть свою тайну. Хотя Джонни не видел необходимости рассказывать об их личных делах всем и каждому, Эммелин считала, что его родители должны знать - их сын не мог сделать что-нибудь недостойное, а тем более такое, из-за чего ей пришлось войти в их семью.
- Итак? - Лицо Большого Дедди покрылось тысячью морщинок от улыбки. - Какому счастливому событию я обязан удовольствием этого неожиданного визита моей юной невестки? - Он одобрительно посмотрел на нее.
Утонув в роскошном кресле, Эммелин нервно сжала руки и прикусила нижнюю губу, стараясь набраться мужества. Она должна раскрыть все обстоятельства своего появления в этом доме прежде, чем сбежит, сгорая от стыда.
Большой Дедди насупился и стал изучать ее лицо с выражением, которое заставило ее всю сжаться от страха.
- Ты выглядишь немного нервозно, милочка.
Непрошеные слезы брызнули из глаз Эммелин.
- Я должна вам признаться… - начала она и замолчала.
Большой Дедди внимательно посмотрел на свою сигару, ожидая, пока Эммелин возьмет себя в руки.
- Я знаю, как это бывает. Очень трудно, не так ли? Ты говори и не обращай внимания на меня. - Он издал смешок. - Вырастив девятерых детей, я слышал всяческие признания. И как видишь, все еще жив.
- Мой ребенок не от Джонни, - в ужасе услышала Эммелин свой голос как бы со стороны.
Большой Дедди задумчиво выпустил несколько колец дыма.
- Да, пожалуй, такого я еще не слышал. - Он помахал рукой, разгоняя дым. - Знаешь, я тоже должен тебе кое в чем признаться.
Эммелин уставилась на него, не понимая, как его признание может повлиять на ее судьбу.
- Вы?
- Ага. - Его улыбка была настолько добра, что Эммелин сразу поняла, почему он знает все о своих детях. - Мой секрет, милочка, заключается в том, что я ничуть не удивлен твоим признанием.
- В самом деле? - Эммелин была ошарашена.
- Да. Видишь ли, я знаю своего сына, который не может поступить безответственно. Он никогда не был увлечен Фелисити, но согласился жениться на ней по большей части именно потому, что чувствовал себя ответственным за всех нас и наше благополучие. А когда он познакомился с тобой, у него сразу появились веские причины взять на себя ответственность за тебя и ребенка. Теперь я понимаю, что он никогда не любил Фелисити так, как любит тебя.
Эммелин спрятала лицо в ладонях и разразилась слезами.
Хрустящий носовой платок размером с добрую скатерть опустился ей на колени.
- Ну-ну, дорогая, не надо так плакать. Хотя… если это несет облегчение, плачь на здоровье. Моя дорогая женушка проплакала все девять сроков, когда носила наших деток. Так что я до сих пор по привычке таскаю с собой громадные платки.
- Джонни не любит меня, - выдавила сквозь слезы Эммелин.
- Очень знакомые слова. Каждый раз, когда я разговариваю с женщиной в положении, слышу их. А теперь забудь об этой ерунде. Мой мальчик любит тебя, вне всякого сомнения. Поверь мне, я ведь настоящий эксперт по поведению мужчин, которые любят своих жен.
Не готовая спорить с добродушным патриархом семьи Брубейкер, Эммелин вяло улыбнулась и снова опустила глаза.
- Джонни не хочет, чтобы вы все знали. Он хочет, чтобы вы считали, что ребенок его.
- Насколько я понимаю, это так и есть.
- Вы не понимаете.
- Почему же?
Эммелин печально вздохнула. Боже, она недостойна иметь такого свекра.
- Так почему ты так думаешь? Мы, Мисс Кларисса и я, сразу, в тот день, когда с тобой встретились, предположили, что у тебя большие неприятности: ты была очень подавлена. Но я хочу, чтобы ты подумала вот над чем, когда пойдешь к себе. Для нас малыш, которого ты носишь, - такой же внук или внучка, как и остальные. Это уже Брубейкер так или иначе. Насколько я понимаю, ребенок будет твоим и Джонни, остальное нас не касается. Вы вместе, он любит тебя и ребенка - и только это важно.
Эммелин замерла, глядя ему в лицо и отмечая подозрительный блеск в глазах.
- Вы все знали, - прошептала она.
Приняв самый невинный вид, Большой Дедди подмигнул ей.
- Знал что?
- Что мы поженились только из-за малыша. Именно поэтому вы заставляли Джонни так ухаживать за мной? - Улыбка мелькнула на ее губах. - Вы велели ему сидеть рядом со мной, держать меня за руку, растирать ноги и все время приговаривали: "Беременные женщины любят это".
Большой Дедди пожал плечами и пыхнул сигарой.
- Иногда истинная любовь нуждается в том, чтобы ее немного приободрили.
- И поэтому вы явились к нам в отель на следующее утро после свадьбы? Чтобы проверить нас?
- Я не хотел, чтобы ты сбежала. Когда увидел тебя, сразу понял: ты - именно то, что надо, и станешь замечательной женой для моего мальчика.
- Ну, я не самая лучшая.
- Позволь Джонни самому судить об этом.
С этими загадочными словами Большой Дедди потушил сигару и подошел к Эммелин. Он по-отечески поцеловал ее в висок, взъерошил волосы и, что-то бурча себе под нос, покинул библиотеку.
Расчувствовавшись, Эммелин сидела в кресле и плакала. От печали или от радости - непонятно. Она не знала, что ждет ее впереди - счастье или горе.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Медленно текли летние дни. Эммелин, поглощенная работой в лаборатории и попытками держать Джонни на расстоянии, была поражена, обнаружив, что уже середина сентября. Прошла половина ее беременности. Она начала привыкать к роли замужней женщины и будущей матери. Все девушки в "Систа-мед" недоумевали, как ей удалось отхватить такого мужчину. Когда Джонни по своему обыкновению заходил за ней на ленч, по всем комнатам неслись шепотки и вздохи.
- Твой красавчик пришел, - прошептала Нора, когда Джонни появился в дверях. - Да, золотко, ты везунчик. Теперь я понимаю, почему он положил на тебя глаз. Тебе повезло, что я не обратила на него внимания до встречи с Чаком. Иначе я была бы на твоем месте. - Она приподняла брови. - Не будь он твоим мужем, я бы с ним пофлиртовала. Люблю ковбоев!
Нора не знала, что Джонни не имеет ничего общего с Ронни Шумахером. И Эммелин не собиралась просвещать ее.
Она почувствовала, как краска заливает ее щеки, и стукнула подругу по руке.
- Ты же замужняя женщина!
- Да, но я же не мертвая, - парировала та, здороваясь с Джонни. - Привет!
- Привет, - ответил он и склонился поцеловать Эммелин. - Здравствуй, детка.
Все женщины в отделе дружно вздохнули, мужчины зафыркали и закатили глаза в ответ на такое поведение.
- Привет. - Талия Эммелин уже расплылась, и ей казалось, что она выглядит так же привлекательно, как и корова, и вполовину менее грациозна.
- Мы можем идти?
Его дыхание коснулось ее затылка. Низкий голос звучал только для нее. Руки нежно скользнули по шее и плечам, удаляя скопившееся напряжение.
- А, да, конечно.
Хотя Эммелин понимала, что этот жест предназначен для окружающих, она не могла не отметить заботливость Джонни.
Он помог ей подняться. Затем, бросив вежливый кивок окружающим, принялся посвящать Эммелин в свои планы относительно ленча:
- Я подумал, что мы могли бы сегодня пообедать на воздухе, а то у меня совсем немного времени. Еду я уже привез в корзинке для пикника.
- Это было бы чудесно, - прошептала Эммелин.
Выходя, она чувствовала, как завистливые взгляды буравят их спины. Они устроились за столиком около пруда. Огромные ивы, ветви которых нависали над самой водой, укрыли их от любопытствующих, создавая иллюзию интимности.
- Ты сегодня просто очаровательна, - сказал Джонни, ласково улыбаясь.
Эммелин принялась вытаскивать еду из корзинки.
- Нас никто не слышит, и тебе не нужно нести чепуху.
- Но это правда.
Эммелин сморщила нос, пристально вглядываясь в лицо Джонни. Он не выглядел смущенным.
- Я раздулась как арбуз. Только посмотри на меня.
- Я так не считаю. Ты очень красивая.
- Прекратишь ты, наконец?
- А почему мужчина не может сказать своей жене, что она красива?
- Потому что это не так.
Она сердито поставила на стол тарелки.
- Неправда. Ты очень привлекательная женщина. Ты прекрасна. Прическа и одежда, подаренные Пэтси, сделали это явным, но в последнее время ты просто светишься спокойствием и счастьем. Это всегда очень привлекает. Я бы сказал, что это очень сексуально.
Ее сердце замерло и забилось сильнее.
- Думаю, люди так говорят беременным, чтобы те не жалели себя.
- А ты себя жалеешь?
Эммелин пришлось признать, что, напротив, под его горячим взглядом она ощущает себя просто красавицей.
- Честно говоря, нет. Я чувствую себя счастливой, очень счастливой.
- Я тоже.
Эммелин не знала причины его счастья, но, поскольку ей хотелось сохранить радость этого момента, она не стала допытываться. Вполне достаточно, что они оба счастливы. А мнение Джонни о ее красоте ничему не могло повредить.
И вот настал день, когда Эммелин должна была посетить врача для контрольного обследования. Она попросила Джонни проводить ее, так как ее автомобиль был в ремонте. По времени это совпало с традиционным ежегодным семейным отдыхом, когда все отправляются на пикник, и просить еще кого-то было невозможно. Грузовики загрузили палатками, спальными мешками, удочками и таким количеством гамбургеров, что можно было накормить армию. Караван торжественно укатил, и никто не собирался возвращаться до начала занятий в школе, то есть на целых две недели.
Каждый считал своим долгом пригласить Эммелин присоединиться к их веселой компании, но Джонни был тверд - они с женой остаются дома. Хотя все многозначительно шушукались, что теперь-то новобрачные отдохнут, Эммелин знала - отказ от поездки продиктован другими причинами. Она не принадлежит к их семье, значит, не стоит создавать себе болезненных воспоминаний.
Она ненавидела саму мысль о приближающемся разрыве, но здраво оценивала ситуацию и знала, что не следует надеяться и мучить себя. И тем не менее ей было очень тяжело принимать все так, как оно есть. Каждое напоминание о временности их союза заставляло ее внутренне содрогаться.
Даже эта поездка к доктору была поводом побыть побольше с Джонни.
Симпатичная медсестра доктора Чейза увлекла обоих в смотровую, прежде чем Джонни успел раскрыть рот.
- У меня и мысли не было, что она потащит и тебя. Она, наверное, думает, что тебе это интересно, - смущенно произнесла Эммелин, когда медсестра исчезла, предварительно измерив ей живот, взвесив ее и взяв кровь на анализ.
Джонни внимательно рассматривал развешанные по стенам плакаты, представлявшие чудо рождения.
- Ага, - произнес он отсутствующим тоном. Казалось, он не совсем понимал, что делает здесь, но присел в кресло для посетителей, пристально глядя ей в лицо. - Тебя не смущает мое присутствие?
Она хихикнула и объяснила, что с ним будет чувствовать себя увереннее.
- Полагаю, доктор Чейз удивится, если тебя не будет рядом.
- А-а, ну ладно. Просто мне пришло в голову, что, возможно, ты хочешь остаться одна. Понимаешь, я не очень-то знаю обо всех этих вещах.
Эммелин покраснела. Она до сих пор чувствовала себя неловко в его обществе. Хотя у них была общая комната, переодевались они всегда в ванной.
- Не думаю, что мне придется раздеваться. Их же интересует ребенок, а не я.
- Понятно.
Ее сердце дрогнуло при виде его извиняющейся улыбки. Он был так деликатен.
- Я знаю, ты очень милый. - Их глаза на мгновение встретились. Хотя Эммелин понимала, что он только поддерживает иллюзию добрых отношений, таких откровенных взглядов становилось все больше. Особенно с тех пор, как он разбудил ее от кошмара. В последние недели, когда ее сон стал тревожен, Джонни достаточно было только прилечь рядом, и ласковое поглаживание помогало ей успокоиться и безмятежно уснуть. Более часто, чем можно представить, Джонни оставался рядом и всю ночь. Эммелин обожала просыпаться в его объятиях.
Появился доктор Чейз. Он жизнерадостно тряхнул руку Джонни, потом обернулся к Эммелин:
- Вы замечательно выглядите, дорогая! Замужество и беременность явно пошли вам на пользу. Вы прямо светитесь, не так ли, папочка?
Не дожидаясь ответа, доктор схватил карточку Эммелин, просмотрел записи медсестры и с удовлетворением кивнул. Предложив Эммелин прилечь на кушетку и приподняв ее блузку, он стал прощупывать выпятившийся живот.
- Ну-с, кого мы хотим - мальчика или девочку?
- Э-э-э… я… - Джонни отвел глаза, чтобы не пялиться на выпирающий живот жены.
- Не думали еще, а?
Доктор схватил бутылку лосьона и, не позаботившись согреть его, брызнул на живот Эммелин, не обращая внимания на ее возмущенный вскрик.
- Вот так. - Слегка нахмурившись, он повернулся к пациентке и начал готовиться к ультразвуковому исследованию. - Ну что, хотите знать пол младенца или предпочтете сюрприз?
По виду Джонни Эммелин поняла, что до сих пор он думал о ребенке как о чем-то абстрактном. То, что в чреве женщины, носящей его имя, растет настоящий маленький человек, прошло мимо его сознания.
Эммелин понимала, что он чувствует, она тоже с трудом осознала эту новость.
- Я бы хотела знать, - пришла она на помощь Джонни, глядя на него вопросительно.
- Почему бы и нет, - буркнул он.
- Ладно-ладно, - пропел доктор Чейз. - Когда бы вы ни узнали, это всегда сюрприз, а?
Повернувшись к компьютеру, он начал сканировать живот Эммелин, и внезапно на экране появилось изображение крошечного существа.
- Так-так, - пробормотал доктор, продолжая двигать сканер, укрупняя и поворачивая изображение. - Здесь мы видим позвоночник ребенка.
Джонни быстро подошел и с идиотской ухмылкой уставился на экран.
- Черт возьми! - воскликнул он. - Да там настоящий человечек!
- Впечатляет, а?
Эммелин преисполнилась такого благоговения и восхищения, что у нее перехватило дыхание.
- А вот тут голова. - Быстрым нажатием кнопок доктор Чейз показал череп со всех сторон. - Вот тут… О, посмотрите, беби машет ручкой.
Глаза Эммелин заблестели от слез, когда Джонни прошептал:
- Привет, дружок.
Она сглотнула комок, слезы побежали по лицу. На всей земле не было человека, кроме Джонни, с кем бы она хотела разделить эту радость.
- Так, вот желудок и сердце. А вот тазовые кости - аккуратные, правильно развитые. - Доктор Чейз снова переключил кнопки. - Можно увидеть каждый пальчик, если присмотреться. А тут… тут мы ничего не видим.
Эммелин вздрогнула и испуганно посмотрела на доктора. Что-то не так у ее ребенка?
Джонни напрягся.
- Доктор, что вы имеете в виду, говоря, что там чего-то не хватает?
- Только то, что сказал, ничего больше. Конечно, я не уверен на сто процентов, но, если вы выкрасите детскую в розовый цвет, это будет правильно.
- Девочка?!
Эммелин заулыбалась с облегчением и восторгом и посмотрела на Джонни. Странно, но он выглядел таким же возбужденным, как и она.
- Девочка! - Порывисто склонившись, он поднес руку Эммелин к губам, глядя на нее сияющими глазами. Потом импульсивно сжал ее в объятиях и крепко поцеловал в губы, шепча: - Это девочка, и она так же прекрасна, как ее мать.
В этот момент, видя его глаза, полные счастья, Эммелин поняла, что любит не только своего ребенка и весь мир, но и этого заботливого, доброго, благородного мужчину, которому доставило столько радости узнать, кто именно растет в ее чреве.
Позже, когда они сидели за столиком их любимой кофейни, доедая пирог и перебирая список имен в специальной книге для молодых мам, которую Джонни приобрел по дороге от доктора, Эммелин засомневалась. Чем больше она читала, тем большую безнадежность ощущала. Искать лекарство от рака явно легче, чем дать имя ребенку.
- Знаешь, - Джонни ласково прижался губами к ее виску и захлопнул толстенную книгу, - нам надо пойти в музыкальный магазин и взять список сотни лучших певцов. Я имею в виду, если мы собираемся назвать малышку по имени звезды кантри или вестернов, следует сделать так.
Сердце Эммелин замерло, а глаза расширились. Он хочет назвать ребенка в традициях клана Брубейкеров? Как неожиданно трогательно. Уняв слезы, она подумала, что в последние дни у нее глаза постоянно на мокром месте.
- У тебя уже что-нибудь есть на примете? - с надеждой спросила она.
Джонни откинулся на стуле и прищурился, подняв глаза к потолку.
- Вообще-то лучшие имена уже использованы моими братьями и сестрицей. Вайнона и Наоми - близнецы Бру. У Бака есть Ли Анна, а у Пэтси - Кристал Гейл. - Он задумчиво потер подбородок и внимательно уставился на Эммелин. - Никто пока не взял имя Дотти.
- Дотти?
- Как Дотти Уэст.
- Да, я поняла.
- Тебе не нравится?
- Ну, певица может взять любое имя, чтобы обратить на себя внимание, и даже… дурочка, а как быть девочке с таким именем?
- А как насчет Долли?
- Слишком… Я не знаю.
- Как бы мы ни назвали ее, она будет красивой. Я знаю. Я ее уже видел, - хмыкнул Джонни.
- Я помню. Давай выбирать имя. - В который уже раз знакомый комок встал в горле Эммелин.
- Что ты скажешь о Розанне?
- Розанна? Очень красиво. А почему ты выбрал это имя?
- Потому что так назвал свою дочь Джонни Кэш, - загадочно улыбаясь, ответил он. Странная искра, похожая на надежду, сверкнула в его взгляде.
- Ах! - Эммелин не смогла сдержать слезы и потянулась за салфетками. Нервно высморкавшись, она оперлась о столик и дала волю слезам. Немного успокоившись, она увидела встревоженный взгляд Джонни.
- Тебе не нравится?
- Нет, что ты! Думаю, это самое лучшее имя, которое я только слышала.
Его радостная улыбка заставила ее расплакаться еще горше.