ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Эстер смотрела, как Патрик быстро прошел по дорожке к воротам. Потом хлопнула дверь, и она взбежала по лестнице наверх. Там она сбросила с себя одежду и встала под душ, включив воду как можно горячей, затем окатилась холодной, отчего у нее даже зубы застучали. Но лучше ей от этого не стало. Эстер вся горела от пережитого оскорбления. Какой же она была дуррой. Ее даже передернуло от презрения к себе. Идиотка. Глупая девчонка. Мечтала о свадьбе, а ему нужен был только секс! Никогда ей не забыть насмешливую улыбочку на его лице, никогда!
Чтобы дать выход ярости, Эстер отправилась в сад косить траву на газоне. Потом она копала, мотыжила, пропалывала… Наконец взялась обрывать засохшие цветы, но вынуждена была остановиться, иначе уничтожила бы все. Но работа в саду не излечила Эстер от раны, нанесенной Патриком. В конце концов, она схватила электропилу для обрезания ветвей, которой обычно работал Ричард. После Ричарда этим занимался Дэвид, но сегодня Эстер нуждалась именно в такой изматывающей работе.
Она взялась за дело с энтузиазмом, хотя пришлось повозиться, чтобы завести мотор. А начав, она уже не решалась выключить электропилу и продолжала продвигаться вдоль живой изгороди. Как генерап Шерман через Джорджию, с мрачным удовлетворением подумала она. Но малый рост мешал ей свободно управляться с пилой. В какой-то момент она сильно потянулась и потеряла равновесие. Не успев отвести электропилу, она вскрикнула - лезвие прошлось по ее бедру.
Тяжело дыша, вся в холодном поту от полученного шока, Эстер дрожащими пальцами выключила мотор. Кровь текла по ноге. Она захромала к дому.
Прижав к ране влажное полотенце, она позвонила Дэвиду. Он тут же примчался вместе с Тэлли. Они срочно доставили ее в медицинский центр и попросили вызвать доктора Медоуза.
- Тебе повезло, что я старомодный врачеватель, - сказал ее коллега по суду после того, как прочистил рану, сделал анестезирующий укол и стал зашивать. - По правилу тебя следовало препроводить в травмпункт.
- Извините. - До сих пор Эстер не доводилось иметь дело с хирургией, и приятного в ее новом опыте было мало.
- И как это только в голову тебе пришло - самой подрезать кусты? - выговаривал ей Дэвид, бледный от страха за нее. - Во-первых, еще рано. И потом, ты прекрасно знаешь, что об этом можно попросить меня!
- Перестань кричать на нее, - упрекнула его Тэлли и протянула Эстер стакан воды: - Попей, дорогая.
- Некоторое время придется полежать, - предупредил доктор Медоуз, собирая инструменты. - Заставь ее взять отпуск, Дэвид. Она неважно выглядит. Я поставлю в известность Джона Бригема. Кто-нибудь заменит тебя в суде в пятницу.
- Можно ли выглядеть хорошо при подобных обстоятельствах? - запротестовала Эстер, столько всего перенесшая в этот день. - Да я с ума сойду, сидя в одиночестве дома и ничего не делая.
- Не волнуйся, мы забираем тебя к себе, - успокоила ее Тэлли.
- И никаких возражений, - предупредил Дэвид.
Эстер и не думала возражать. Для разнообразия даже приятно, когда вокруг тебя суетятся и всячески стараются тебе угодить.
Через два дня она почувствовала себя лучше, однако ее утомляла необходимость скрывать свою депрессию. Роберт, услышав о несчастном случае, пришел проведать ее. Он с участием выслушал рассказ Эстер о разрыве с Патриком.
- Ты уверена, что все кончено? - мягко спросил он ее.
- Боюсь, что да. - Эстер вздохнула и передвинула больную ногу.
- Жаль, - только и сказал Роберт.
В этот же вечер после ужина зазвонил телефон. Тэлли взяла трубку и передала ее Эстер:
- Тебя.
Эстер только что не выхватила трубку у Тэлли. И с трудом скрыла разочарование, услышав голос матери. Роберт сообщил Селии Лукас о неприятности, произошедшей с Эстер, и она теперь с ума сходила из-за того, что дочь ничего ей не сказала.
- Я не хотела волновать тебя, мама, - устало ответила Эстер.
- О чем ты говоришь! Пусть Дэвид посадит тебя на поезд, а я встречу тебя в Лемингтоне. Пора моей девочке погостить дома.
Две недели Эстер пробыла в Уорике, в маленьком коттедже с видом на реку и настоящий, древний замок. Когда Селия узнала, что Патрик уже в прошлом, она лишь спросила почему, выслушала ответ и, видя, что дочери больно говорить на эту тему, больше не возвращалась к ней. Эстер обнаружила, что дома и стены лечат. Приятно было снова спать в своей комнате, окнами выходящей на живописные окрестности, прихрамывая, прогуливаться по берегу реки с Парисом и Эгги, когда нога уже позволяла; принимать друзей, приезжавших навестить ее.
Она рада была передышке, но еще более - возвращению к работе и обычным занятиям в Чеслкомбе. Поэтому охотно приняла предложение матери отвезти ее домой.
- Я останусь с тобой на одну ночь, чтобы помочь устроиться, но мне придется сразу же вернуться из-за Париса и Эгги. Им не нравится собачий приют.
- Им-то нравится, - уточнила Эстер. - Это тебе не нравится, мама.
Первым движением Эстер по возвращении домой было проверить автоответчик. Но сообщений не было - ни от Патрика, ни от кого другого. Аппарат не работал.
- Я сейчас, только позвоню Тэлли по телефону наверху. С этим аппаратом что-то случилось.
- Будь осторожна, - предостерегла ее Селия. - Береги ногу.
Эстер поднялась наверх, бросила на кровать дорожную сумку и позвонила Тэлли сообщить, что вернулась. От нее она узнала, что на следующий день после ее отъезда в Уорик случился сильный шторм.
- Наверное, мой автоответчик был поврежден молнией, - спустившись, сказала она Селии. - Даже в страховую компанию не обратишься - форс-мажорные обстоятельства или что-то в этом роде.
- Купи сразу другой. Я привыкла оставлять сообщения, когда не застаю тебя дома. - Селия всмотрелась в загорелое лицо дочери. - Ты хоть загорела, сидя у меня в саду. В своем никогда не присядешь.
- Да уж. Сидеть мне некогда. - Она уныло взглянула в окно. - Я оставляла его в идеальном порядке, а теперь… Ты только взгляни!
Селия уехала, и Эстер стало тоскливо. Никто, кроме Конвеев, еще не знал о том, что она вернулась, и Тэлли продолжала работать вместо нее в магазине. И все же ей пока не хотелось возвращаться в магазин. Нога еще давала о себе знать, и Эстер не улыбалось стоять весь день за прилавком. Но в суде-то она могла бы появиться на этой неделе. И могла бы заняться обрезанием засохших цветов, даже немножко пополоть, не очень перегружая себя. Ни с какими механизмами она пока не будет связываться.
О Патрике Эстер решила вообще не думать. Со временем боль от нанесенного им оскорбления сменилась ощущением пустоты, отсутствием всяких чувств. Единственное, что чувствовала Эстер, - это свою рану на ноге, теперь уже заживающую.
На следующий день Эстер взялась за рыхление цветочных бордюров. На ней были шорты цвета хаки и желтый жилет. Бейсболку она низко надвинула на лоб, чтобы прикрыть глаза от солнца и защитить лицо от стекающего пота. Поэтому она не сразу заметила двух уже знакомых ей молодых людей. Они направились к ней.
- А миссис Конвей дома? - спросил один.
Эстер стянула садовые перчатки, сняла бейсболку. Ее волосы свободно рассыпались по плечам.
- Это я. Доброе утро.
Две одинаковые физиономии в изумлении уставились на нее.
- Извините, миссис Конвей, - поспешил сказать один из них. - Мы вас не узнали. Вы помните нас?
Забудет ли она их когда-нибудь?
- Да, конечно. - Эстер переводила взгляд с одного на другого. Оба были в джинсах. На одном голубая футболка без единого пятнышка, на другом - серая и довольно-таки замызганная. У одного светлые волосы аккуратно подстрижены, у второго грива явно нуждалась в парикмахере. - Ты Доминик? - спросила она чистюлю.
- Нет, я Джайлз. - Ребята переглянулись. - Миссис Конвей, можем мы поговорить с вами? - обратился к ней Джайлз.
- Конечно. - Сгорая от любопытства, Эстер повела их за собой в дом. - Хотите кофе или чего-нибудь покрепче?
- Кофе, - ответил Доминик. Его взгляд упал на шрам, такой заметный на загорелой коже Эстер. - Боже мой, миссис Конвей! Чем это вы так?
- Электропилой, - коротко ответила она и пошла наливать воду в чайник.
Когда все они сели с кружками в руках, Эстер вопросительно взглянула на них:
- Так о чем же вы хотели поговорить со мной?
- Мама сказала, что вы с Патриком были друзьями. Но поссорились, и в этом наша вина, - выпалил Доминик.
- Поэтому мы решили рассказать вам, как все было на самом деле, - покраснев, произнес Джайлз.
- Смелый поступок, - отметила Эстер, тронутая их благородством.
Близнецы переглянулись, и Доминик выпрямился.
- Во всем виноват я. С самого начала. Это меня дисквалифицировали и отстранили от вождения - я выпил на вечеринке пива. Думал, что немного, но оказалось - достаточно. Ну и попался.
- В тот вечер, когда констебль узнала Доминика за рулем, меня не было в машине, я заехал к подружке. Маме стало плохо, - продолжал рассказ Джайлз, - папа был в Штатах, и Патрик уехал в Лондон. Мама боялась, что может потерять ребенка, поэтому Доминик повез ее в больницу.
Его брат невесело кивнул.
- Потом уж Патрик здорово отчитал меня, сказал, что нужно было вызывать такси. Но и мама и я были так напуганы, что я решил рискнуть и поехал сам. Но констебль вычислила меня. Проклятье! Извините, - вспыхнув, поспешил он добавить.
- Понятно. Значит, Патрик посоветовал вам одинаково постричься, чтобы ничем не отличаться друг от друга, и предложил Джайлзу выступить в роли обвиняемого, а Доминику - в роли свидетеля, - высказала свое предположение Эстер.
- Господи, да нет же, миссис Конвей. То есть так мы и сделали, но Патрик ничего такого нам не говорил. Мы все придумали сами. Мама так волновалась за меня, что надо было что-то предпринять. Я боялся, что получу шесть месяцев кутузки, а она не выдержит этого и потеряет ребенка, а может, даже и сама… - Доминик сглотнул. - Так что мы все спланировали сами, никому ничего не сказав. И единственная наша ложь на суде - это то, что мы поменялись именами, - добавил он, виновато глядя на Эстер.
- Значит, когда тебя спросили, был ли ты за рулем, ты совершенно честно ответил "да", - медленно произнесла Эстер.
Мальчики дружно кивнули и залпом допили кофе.
- После Патрик устроил нам хорошую взбучку, - мрачно проговорил Джайлз. - Может, вы видели, как он читал нам мораль в "Королевском оружии"?
- Еще повезло, что папа был тогда в Америке, - сказал Доминик. - Он моментально выходит из себя, стоит нам только расстроить маму, можете поверить.
- Я видела вашего отца, так что охотно верю, - ответила Эстер, все еще пытавшаяся переварить услышанное.
- Во всяком случае, больше мы ни в чем не соврали, - Джайлз посмотрел Эстер прямо в глаза. - Вам придется сообщить об этом?
Эстер задумалась.
- Нужно будет проконсультироваться насчет подобных случаев. Но это не значит, что я непременно сообщу. - Эстер строго взглянула на них. - Ради вашей мамы я забуду наш разговор.
Братья широко улыбнулись и вскочили.
- Спасибо, миссис Конвей, - воскликнул Доминик и замялся. - Это что-нибудь изменит? Для вас и Патрика?
Было много разных причин, по которым Эстер не могла ответить на его вопрос. Она ответила улыбкой. Затем, прихрамывая, проводила Доминика и Джайлза по дорожке до ворот.
- Кстати, как ваши экзамены?
- В общем, неплохо, - ответил Джайлз. - Если повезет, мы оба осенью будем уже в Кембридже.
- Мои поздравления. Что будете изучать?
- Право, - хором ответили они, ухмыляясь.
Эстер, смеясь, покачала головой.
- Прекрасно. В будущем всегда держитесь правой стороны. Передавайте привет вашей маме и сестренке. Я уезжала и вернулась только вчера.
- Знаем, мы заходили к вам пару раз. Вы были в отпуске? - спросил Джайлз.
Эстер указала на шрам.
- Я гостила у мамы, поправлялась.
- Мама спрашивает, не придете ли вы к нам на ужин завтра, - сказал Доминик. - Она говорит, что не обидится, если вы откажетесь от приглашения - из-за нас.
- Передай маме, что я с радостью приду, - заверила Эстер. - Если мне дадут понянчить Джоанну.
- Сколько угодно, - радостно воскликнул Джайлз. - Господи, скорее бы она выросла!
Эстер помахала им вслед, впервые чувствуя себя несколько лучше с тех пор, как рассталась с Патриком. Но только чуть-чуть. Она рада была, что Патрик оказался человеком принципиальным. Но его насмешка при упоминании о свадьбе все еще больно ранила сердце, неизгладимая, как выжженное тавро.
Дэвид и Тэлли заехали вечером рассказать Эстер о местных новостях и делах в магазине.
- Поступила новая партия фарфора, а также спальный гарнитур, который ты заказывала, - сказал Дэвид и внимательно посмотрел на нее. - Кстати, дней десять назад мы доставили мебель в Лонг-Уайватс.
- Хорошо. Надеюсь, заказчик остался доволен? - как ни в чем не бывало осведомилась Эстер.
- Кстати, о заказчике… - сказала Тэлли, вынимая из своей сумочки газету. - Мы подумали, тебе интересно будет взглянуть.
Эстер посмотрела на разворот местной газеты и ощутила толчок в сердце - там была фотография Патрика, элегантно одетого, принимающего поздравления от группы улыбающихся людей.
"Патрик Хэзерд, 36 лет, в прошлом преуспевающий юрист, а теперь писатель, недавно вступил во владение очаровательным домом Лонг-Уайватс недалеко от Эйвекоута. На этой фотографии он отмечает запуск в печать своей книги "Сам себе закон". Автор - мужчина привлекательной наружности и холостой. Это его первый шаг в области литературы. Его книга - триллер, сдобренный любовной интригой, - обещает стать бестселлером".
- Кэти Партер слишком расцветила свою статью, - сухо заметила Эстер, складывая газету. - Надо будет поговорить с ней об этом в следующий раз, когда я побью ее в теннис.
- Чего недолго осталось ждать, - сказал Дэвид. - Как твоя нога?
- Почти что зажила. Сегодня я была у доктора Медоуза. - Эстер поморщилась. - Он объявил мне, что я здорова, прочел лекцию, как осторожно обращаться с садовыми механизмами, и сказал, что я еще легко отделалась.
Тэлли вздрогнула.
- Ты же могла задеть артерию. - Она поколебалась, потом спросила: - А от Патрика ничего не слышно?
- Нет. Да я и не жду ничего. - Эстер улыбнулась. - Спасибо за статью. Теперь кое-что для меня прояснилось.
- Что же это? - спросил Дэвид.
- Он среди них как рыба в воде, - объяснила она, показав снимок в газете. - А я привыкла к жизни в маленьком городишке.
- Разве это имеет значение?
- Я привязана к нашему месту. А Патрик, хоть он и купил дом в нашем замечательном Котсволде, на самом деле не принадлежит ему.
- А мне казалось, вы с ним так подходите друг другу, - грустно заметила Тэлли.
- Не совсем. Ну да ладно, не стоит расстраиваться. Никакой трагедии нет.
Так-то оно так, мрачно думала Эстер, когда Дэвид и Тэлли ушли. Только на самом деле трагедия есть, и заключается она в том, что Эстер вообще когда-то бросила взгляд на Патрика.
На следующее утро Эстер проснулась с мыслью о приглашении от Лидии. А что, если, подумалось ей, Лидия пригласит на ужин и Патрика и не скажет ему о том, что ждет и ее? Лидия вполне может так поступить. По мере того как день близился к вечеру, Эстер все больше убеждалась, что не вынесет встречи с Патриком. Но когда-то ей ведь придется столкнуться с ним. Только не таким образом. Ее бросало в дрожь, лишь только она представляла эту встречу - холодно вежливый Патрик и вечер, такой непохожий на тот, что они вместе провели в семье Баркли. В конце концов, она позвонила Лидии, сказала, что плохо себя почувствовала и, к огромному сожалению, не может прийти. Лидия совершенно очевидно расстроилась и заставила ее дать обещание, что позвонит, как только почувствует себя лучше.
После этого звонка время словно остановилось. Но наконец, после прохладного, дождливого дня, наступил вечер. Эстер подумала, что с таким же успехом можно страдать и лежа в постели. Она перенесла маленький телевизор в спальню, разделась и удобно устроилась в постели перед экраном. По телевизору шла какая-то сентиментальная картина. У Эстер просто сердце разрывалось от жалости, когда малыш плакал, потому что отец запрещал ему видеться с мамой. Буйными волнами накатывала трагическая музыка, и Эстер зашмыгала носом. Она пыталась убедить себя, что это всего лишь кино. Но ничего не помогало. Тем временем фильм уже подходил к концу, и все трое снова жили счастливо. Но Эстер окончательно расклеилась. Она протянула руку за стаканом с водой. И вдруг в ужасе вскочила с кровати. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Патрик.
- В чем дело? - резко спросил он. - Я стучал в дверь, но ты не отзывалась, и я пошел к Дэвиду. Он дал мне ключ… - Он запнулся, уставившись на Эстер. - Что с тобой? Почему ты плачешь?
- Я не плачу, - буркнула она, натянув покрывало до подбородка. - А если я плачу, что с того? Тебя это не касается, - спохватилась она. - Не вижу никаких причин твоему появлению в моем доме.
- Я забеспокоился, когда ты не пришла к Лидии. Она сказала, что ты заболела. - Патрик приблизился к ее кровати и встал, сложив руки на груди. - Это правда? - Он прищурил глаза, наклонился и коснулся пальцем ее шеи.
Эстер сердито отвернулась, испытывая желание убить Патрика.
- Пожалуйста, уходи. - Раньше, воображая их встречу, она представляла себе, как появится перед ним во всей красе и повергнет его в замешательство. Вместо этого растрепанные волосы, красные от слез глаза, старенькая полосатая пижама.
Патрик отступил, сжав зубы.
- Кажется, у тебя температура, я, пожалуй, вызову врача.
- Даже не думай. Со мной все в порядке, - раздраженно заявила она.
- Но ты же сказала Лидии, что нездорова.
Она бросила на него гневный взгляд.
- Я соврала.
- Зачем? Чтобы не встретиться со мной?
- Именно.
- Что совсем не объясняет потоков слез.
К великому неудовольствию Эстер, он придвинул стул к кровати и уселся с видом человека, готового к долгому разговору.
На нем был безупречно сшитый светлый льняной костюм. Воротник белой рубашки был расстегнут. Его вид был настоящим испытанием для глаз Эстер. И ей мучительно хотелось, чтобы эта элегантная персона удалилась и оставила ее в покое.
- Будь добр, уходи, - попросила она его с достоинством.
- Да, сейчас, - решительно ответил он. - Только вот позвоню Дэвиду и скажу ему, что с тобой все в порядке, и ты не валяешься на полу в бессознательном состоянии.
- Я сама.
- Я обещал ему, что позвоню. - Он снял трубку с телефона, стоявшего у Эстер на столике.
Она стиснула зубы и поглубже залезла под одеяло, слушая, как Патрик убеждал Тэлли в том, что не о чем беспокоиться и он не уйдет, пока не убедится, что с Эстер все в порядке.
- Если уйду, - добавил он, проглядывая список имен, записанный на телефоне.
Эстер воззрилась на него.
- Что значит "если"? И чей номер ты сейчас набираешь?
- Твоего врача.
- Мне не нужен врач. Я уже была у него сегодня утром.
- Зачем? - резко спросил Патрик.
- Он смотрел мою ногу. У меня случилась небольшая неприятность - я порезалась электропилой.