Она быстро выключила свет и легла. Поначалу, после смерти Ричарда, она каждый вечер разговаривала с его фотографией. Некоторые люди ведут дневники, она же общалась с мужем - рассказывала ему о прошедшем дне, поверяла ему свои надежды и страхи, словно он был живым и лежал рядом с нею. Правда, нельзя сказать, чтобы они много говорили друг с другом, лежа в постели. Ричард был жадным до любви мужчиной, и Эстер всегда радостно отвечала ему. Будь она до конца откровенна сама с собой, то признала бы, что при жизни Ричарда они разговаривали куда реже, чем теперь она - с его фотографией.
Эстер лежала и смотрела на звезды, видневшиеся в окне. Она размышляла над тем, почему ей пришло в голову отговориться забытым дома ежедневником, лишь бы не назначать следующую встречу Патрику Хэзерду. Она всегда помнила свое расписание на неделю, иногда даже на несколько недель вперед, и ей совсем не было необходимости сверяться с ежедневником. Когда ее приглашает куда-нибудь Тим Гэлбрейт или Джон Бригем, она сразу может сказать, свободна ли она в этот день. Но с Патриком она почему-то поосторожничала, ей нужно было время. Для чего? Чтобы согласиться на новую встречу? Или чтобы отказать ему? Эстер пожала плечами. Подумаешь, один-единственный вечер. Это еще ничего не значит. И хватит с нее одного вечера. Если сказать Патрику, он не будет настаивать, он человек гордый.
Эстер уже засыпала, как вдруг поняла, почему она должна отказать Патрику. Тим Гэлбрейт, Эдвард Мур, Джон Бригем - эти трое, с кем она регулярно встречалась, - были просто приятные мужчины и собеседники. Всех их объединяло одно - Ричард не стал бы возражать против такой компании для Эстер. Патрик же совсем другое дело. В нем таилась опасность. Эстер влекло к нему, она чувствовала его притягательность, чего не было с другими. Но пока еще она себя контролировала. Сможет ли она контролировать себя и дальше, если встретится с ним еще раз? Эстер не была уверена.
Итак, достаточно и одного вечера, проведенного с Патриком. Если он захочет увидеть ее еще раз, придется придумать убедительную причину для отказа. Нельзя же сказать ему, что ее покойный муж этого не одобрил бы, - Патрик примет ее за сумасшедшую.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Роберт Конвей поднялся из-за стола.
- Превосходно, как всегда, - похвалил он обед.
Эстер улыбнулась. Приятно слышать такие отзывы.
- Чай? - спросила она, убирая тарелки.
- Да уж, пожалуйста. Даже такой снисходительный свекор, как я, не может похвалить твой кофе.
- В любом случае кофеин вам вреден, - сказала она, посмеиваясь. - Давайте посидим в саду? Солнце уже ушло.
Они расположились в шезлонгах. Эстер разлила чай, и они наслаждались теплым днем.
- Как ты провела вчерашний вечер, Эстер? - спросил Роберт.
- Я ездила в Эйвекоут - нужно было доставить заказчику письменный стол. - С минуту Эстер в раздумье смотрела на Роберта, а затем все же рассказала ему - о Патрике Хэзерде, его книге, его наполовину обставленном доме и об ужине, на который она осталась по его приглашению. Эстер не преминула подчеркнуть, что последнее она сделала скорее из деловых соображений, ведь Патрик потенциальный клиент их магазина.
- Похоже, ты отлично провела время, - заметил Роберт. - Ты еще увидишься с ним?
Эстер кивнула, почему-то чувствуя себя виноватой.
- Только один раз, не больше.
- Почему только один? - спросил Роберт, испытующе посмотрев на нее. - Он женат?
- Нет.
- Но ты говоришь, что с ним интересно, он умный и привлекательный. Он что, гомосексуалист?
- Ничего подобного.
- Тогда наслаждайся его обществом. - Роберт не спеша пил чай. - Эстер, ты творишь чудеса со своим садом. Ладанник просто прекрасен - усыпан цветами, точно снежными хлопьями. И гортензии так хорошо растут.
- Конечно, ведь я изливаю на них столько любви и заботы.
- Ты уж извини старика, сующего нос не в свои дела, но разве нельзя найти какой-нибудь другой объект, кроме цветов, на который можно изливать свою любовь и заботу? - Роберт улыбнулся, стараясь смягчить некоторую резкость своих слов. - Ты такая красавица, Эстер, и так молода. У тебя должна быть своя семья.
Эстер всхлипнула, и Роберт поспешил извиниться.
- Но я должен был тебе это сказать. Да и твоя мать думает так же. Ей хочется увидеть внуков. И мне тоже.
- Этим вас обрадуют Дэвид и Тэлли.
- Ты хочешь сказать, что твои дети не будут моими внуками? - мягко спросил ее Роберт, но она лишь расстроенно покачала головой.
- Я совсем не это имела в виду. Просто я сомневаюсь в том, что у меня вообще будет семья.
- Но почему? Прошло несколько лет с тех пор, как умер Ричард. Все мы всегда будем помнить о нем, но тебе пора найти спутника жизни.
- Никто не сможет заменить мне Ричарда, - с трудом выговорила Эстер.
- Согласен. И все-таки, Эстер, думаю, для тебя настала пора сбросить вдовьи одежды и…
- Я никогда не носила траура! - протестующе воскликнула Эстер.
- В буквальном смысле нет, - согласился Роберт. - Но Ричард, - подчеркнул он мягко, - рад был бы видеть тебя счастливой.
- Я счастлива!
- Счастлива? - Он невесело усмехнулся. - Ты сделала все, что нужно, - продала дом, в котором вы с Ричардом жили, купила этот коттедж. Ты занята магазином, ходишь на встречи, выступаешь с докладами, принимаешь участие в общественной жизни, не говоря уже о судейской должности. Ты безупречна. - Тут в его глазах мелькнула озорная искорка. - Но в твоем возрасте следует иногда изменять своей безупречности. Наслаждайся жизнью, Эстер. Ричарда уже нет среди нас, но твоя жизнь продолжается. Вот и все, что я хотел сказать. Извини за нравоучения.
Эстер выслушала его без возражений. То же самое говорила ей мать всякий раз, когда они с ней встречались.
- Я наслаждаюсь жизнью. Время от времени.
- Судя по твоим рассказам, вечер, проведенный с Патриком Хэзердом, как раз такой случай. Позволь же ему пополнить твой эскорт.
Эстер прыснула:
- Можно подумать, у меня мужской гарем!
Похоже, Патрик Хэзерд был того же мнения, что и Роберт Конвей. На следующий день утром он позвонил ей. Она еще не успела уйти на работу. Патрик спросил, под рукой ли у нее ежедневник и в какие дни она свободна.
Эстер была несколько ошеломлена.
- Как насчет субботы? - спросила она, притворившись, будто просматривает записи.
- А раньше не получится?
- Боюсь, что нет. Но не беспокойтесь, - прибавила она как бы между прочим, - если суббота вам не подходит, встретимся в другой раз.
- Конечно, подходит. Значит, суббота… Куда бы вы хотели пойти?
В какое-нибудь место как можно дальше отсюда, подумала Эстер. Ей совсем не улыбалось ужинать с Патриком в одном из популярных у чеслкомбского общества заведений.
- Куда угодно, где я раньше не бывала, - неопределенно ответила она.
- Я еще незнаком с городом, - напомнил ей Патрик. - И не знаю, какие места вы обычно посещаете. Мне кажется, вы имеете в виду что-то такое, где не часто бывают ваши друзья.
- По правде говоря, мне все равно, - запальчиво ответила Эстер. - Выбирайте сами.
- Хорошо, я подумаю. И заеду за вами в семь часов. Где вы живете?
Эстер назвала свой адрес. Она вышла из дому, направляясь на работу, и у нее было такое ощущение, что она поспешила. Это ощущение усилилось, когда Энни Реймонд, жена одного из ее коллег-судей, а также член исторического общества, позвонила ей в середине дня и пригласила в субботу на ужин.
- Я уже пригласила Тима, - сказала ее подруга. - Думаю, у нас будет легкий ужин на террасе, если позволит погода.
- Мне ужасно жаль, Энни, - извинилась Эстер, неизвестно почему чувствуя себя виноватой, - но я занята в субботу.
- Правда? Но это не может быть Джон Бригем, потому что его я тоже пригласила. Наверное, ты идешь с Эдвардом?
- Нет, - Эстер недовольно поморщилась.
Некоторое время в трубке было тихо. Энни явно ждала подробностей. Когда же таковых не последовало, она усмехнулась.
- Иными словами, не вмешивайся в чужие дела, Энни, да? Жаль, что ты не сможешь прийти, Эстер. Но в любом случае желаю тебе хорошо провести время.
После Эстер кляла себя за скрытность. Надо было прямо сказать, что она встречается с Патриком Хэзердом, родственником новых владельцев дома на Эшдаун. А теперь, поскольку она сама сделала из этого огромную тайну, Энни Реймонд придаст событию гораздо больше значения, чем оно того заслуживает.
- По-моему, ты не в духе, - заметил Дэвид, входя в магазин через служебный вход. - Что-нибудь случилось?
- Ничего. Просто я совершила глупость.
- Верится с трудом, внимательная ты наша. Кажется, пахнет кофе?
Весь перерыв Эстер просидела в кабинете с Дэвидом, расспрашивая его о семье Тэлли.
- Слава Богу, ее матери уже лучше. - Он усмехнулся. - Я снова не один в нашей спальне, и это так приятно. - Он прикусил язык. - Какой же я бестактный. Прости, Эстер.
Она ласково потрепала его по руке.
- С тех пор прошло много времени, Дэвид. Я привыкла.
- Ну, это ты зря, - возразил он. - Давно пора тебе найти мужа, любовника - кого угодно.
- Ты что, сговорился с отцом? - язвительно поинтересовалась Эстер.
- Нет. А он говорил о том же? Вот молодец. Ну, хорошо, - поспешил он переменить тему, - Тэлли хотела бы знать, по каким дням ты занята в суде на этой неделе. Она придет помочь в магазине, пока тебя не будет.
- Прекрасно. - Эстер зевнула. - В пятницу. Хорошо бы в пятницу вообще не появляться в магазине. Я не думаю, что в суде все пройдет так гладко, как на прошлой неделе. Поблагодари Тэлли от меня и скажи, что я у нее в долгу.
- Ни в каком ты не в долгу, - твердо возразил Дэвид. - Ты и так слишком много работаешь. Пора тебе передохнуть. Хорошо, хорошо, ухожу, - сдался Дэвид, подняв руки.
Неделя прошла как обычно - в магазине было много работы, да и в суде заседания затягивались. Но в одном эта неделя все же отличалась от остальных - Эстер нервничала, ожидая встречи с Патриком Хэзердом. Несколько раз она пыталась выдумать убедительный предлог для отказа, но трудно притворяться больной, когда все шесть дней в неделю находишься на людях, в добром здравии. Отговориться бы визитом к матери, но та сама в гостях у друзей в Дорсете. Конечно, Патрик вряд ли бы узнал об этом, просто Эстер не любила слишком уж откровенной лжи.
В конце концов, она ничего не стала предпринимать и все вечера занималась цветами в саду и составляла доклад, с которым должна была выступить на следующей неделе в историческом обществе. Проведя пять вечеров наедине с самой собой, Эстер с раздражением подумала, что обрадовалась бы и обществу Джека Потрошителя.
Она ждала, что Патрик позвонит ей перед тем, как заехать. Но когда она в субботу вернулась домой, единственное, что было на автоответчике, это сообщение от Энни. Она приглашала Эстер на обед в следующую субботу, поскольку половина гостей слегли с простудой. Эдвард Мур звонил ей в магазин и пригласил в Концертный зал на следующей неделе. Но от Патрика не было ничего.
Вечер выдался солнечным и жарким. Без четверти семь Эстер была уже готова. Она надела черное платье без рукавов, подходившее к любому случаю, что бы Патрик ни выбрал. В семь позвонили. Эстер про себя сосчитала до трех, прежде чем пойти и открыть дверь. Открыв, она остановилась в изумлении при виде улыбающегося, загорелого Патрика, облаченного в потертые джинсы и рубашку с открытой шеей. На ногах у него были старые, разбитые походные башмаки.
- Добрый вечер, Эстер. Черт! Я ведь хотел позвонить вам и предупредить, чтобы вы оделись попроще. - Он хитро улыбнулся. - Выглядите вы потрясающе, но чересчур элегантно для моей задумки.
- В таком случае я переоденусь, - быстро нашлась она и указала ему на стул. - Пожалуйста, присядьте. Выпьете что-нибудь?
- Нет, спасибо, не забывайте, ведь я за рулем.
Но как далеко мы поедем и куда именно?
Эстер сгорала от любопытства. Поднявшись наверх в свою комнату, она решила поймать его на слове. И через минуту уже сбегала вниз по лестнице в выцветших от времени джинсах, темно-синей футболке и легкой ярко-розовой рубашке, распахнутой и с закатанными рукавами. На ноги она надела поношенные сандалии. Распустив волосы, собранные ранее в замысловатый узел, она сделала хвост, завязав его голубой лентой.
- Вот так гораздо лучше, - одобрил Патрик, вставая. - Ну что, идем?
Она выключила свет, задернула шторы и заперла дверь.
- А куда именно мы едем?
- Увидите, - поддразнил он ее. - Вот вам подсказка. Это место находится у реки.
Эстер несколько удивилась, не увидев роскошного автомобиля, соответствующего статусу преуспевающего юриста. Вместо этого стоял джип - машина, которой обычно пользуются люди классом пониже.
Патрик без всяких церемоний подсадил ее в машину, сел сам, и они поехали. Вместо поворота налево, к центру города, он, к огромному облегчению Эстер, свернул на небольшую дорожку и повел машину за город.
- Так куда же мы едем? - спросила она, не в силах дольше сдерживать любопытство. - Кажется, это будет что-то совсем непохожее на рестораны.
- Совсем непохожее, - улыбнулся Патрик, следя за дорогой. - Это сюрприз. А пока расскажите мне, чем вы занимались всю эту неделю. Вы были очень заняты?
- Очень, - заверила она его, радуясь тому, что он не подозревает, как невыносимо медленно тянулись вечера. - А вы?
- Я обставлял свой кабинет и смог кое-что написать. У Уилфа Роббинса - кажется, я уже говорил вам о нем - есть жена; она будет приходить ко мне дважды в неделю убираться. Конечно, когда у меня появится что-нибудь, с чего можно стирать пыль. Ну а пока что она занимается приготовлением ужинов, - не без удовольствия сообщил Патрик.
- Вам повезло, - позавидовала Эстер. - Не так-то просто найти прислугу в наших краях. И дорого вам обходится миссис Роббинс?
- Даже не знаю. Она назвала цену, и я согласился. Причем с радостью. Она отлично готовит. Держитесь. Сейчас мы свернем, и дорога пойдет ухабистая.
Патрик оказался прав. Пару миль они тряслись по узкой дороге, которую не мешало бы отремонтировать. Эстер подумала было, что заработает себе синяки на том месте, на котором сидит, но тут Патрик вывел машину на ровную дорогу, густо обсаженную кустарником. Еще через полмили, они въехали в ворота фермы.
- Отсюда мы пойдем пешком, - объявил Патрик, вылез из машины и помог выйти Эстер. С заднего сиденья он достал плед и с церемонным поклоном вручил его заинтригованной спутнице. Он также вынул из машины большую корзину для пикников, запер дверцы и жестом указал ей на вьющуюся тропинку. Она была такая узенькая, что Эстер ее даже, не заметила. Они шагали по зеленому тоннелю. Тропинка вела их сквозь деревья, смыкавшиеся верхушками над головой. Через некоторое время она резко пошла под уклон, ее стали пересекать корни деревьев, создавая что-то вроде ступенек, по которым они спускались на звук журчащей воды. - Вот мы и прибыли, - сказал Патрик, когда перед ними блеснула вода. Пройдя еще немного вдоль потока, они дошли до того места, где берег расширялся, окаймленный ивами. - Стелите плед, Эстер, а я приготовлю все для ужина. Садитесь.
Эстер с облегчением вздохнула, опускаясь на плед.
- Я ожидала, что вы повезете меня в какое-нибудь шикарное заведение, потому и надела черное платье.
Патрик испытующе взглянул на нее. Затем открыл корзину и достал минеральную воду и пиво. Бутылки он опустил в углубление на дне ручья.
- Я думал, черное платье должно было служить мне напоминанием о вашем трауре.
Эстер поразилась. Может, он прав? Может, в этом настоящая причина?
- Мне казалось, черное платье будет уместно в любом случае, куда бы вы ни отвезли меня. На пикник я никак не рассчитывала, - сказала она.
- Я не предупредил вас заранее потому, что боялся, как бы не подвела погода. - Патрик расстелил на траве небольшую узорчатую скатерть, разложил приборы, расставил тарелки и положил салфетки. - Благодаря любезности миссис Уилф мы имеем курятину, пирог с ветчиной, пресные булочки, бутерброды с начинкой из местного лосося в особом лимонном соусе, фруктовый пирог и печенье с грецким орехом. Еще я захватил яблоки, сыр, несколько помидоров, выращенных, как мне сказали, специально ради их аромата, ради… Как вы думаете, ради чего еще их растили?
- Ради цвета? Размера? - высказала предположение Эстер. Она с ужасом смотрела на изобилие яств, разложенных перед ней. - Теперь ясно, почему вы не торговались с миссис Уилф по поводу платы. У нее просто золотые руки.
Патрик протянул Эстер кусок пирога, намазал маслом булочку и отрезал ломтик сыра. Передав ей помидор, он и сам принялся за еду.
- Ну и пирог, - пробормотала Эстер с полным ртом, - просто чудо.
- Вот если бы вы попробовали тушеного кролика, которого миссис Уилф на днях приготовила мне на ужин… - Патрик закатил глаза. - Странно, что Уилф до сих пор такой стройный. Его жена говорит, что он плотно ужинает, перед тем как лечь спать, и вдобавок съедает еще и пудинг.
У воды было тихо-тихо. Лишь журчание воды да отдаленное мычание коров, стада которых гнали доить, нарушали тишину.
- Все это так не похоже на вашу недавнюю жизнь, - сказала Эстер, пододвинувшись, чтобы взять бутерброд. - Или вы используете новые впечатления для написания книг?
Патрик кивнул. Потом добавил, встретившись с ней взглядом:
- Так приятно есть на открытом воздухе и в компании с симпатичным тебе человеком.
Она не отвела глаз.
- Сколько, вы сказали, вам лет?
- Тридцать четыре.
- Удивительно. Вы выглядите так молодо в этой одежде… Вы с Ричардом были страстными супругами? - неожиданно спросил Патрик.
У Эстер даже дух перехватило. Она готова была гневно обрушиться на него, сказать, что он не смеет вторгаться в такое личное, интимное… но не заметила в спокойном взгляде его зеленых глаз ничего похожего на нездоровое любопытство. Только сочувствие и… удовольствие оттого, что он может смотреть на нее. Заходящее солнце золотисто-красными лучами проникало сквозь листву окружающих деревьев. Волосы Патрика искрились, и ее волосы, должно быть, тоже.
- Да, - ответила она просто. - Не нальете мне еще?
Патрик поднялся, чтобы наполнить их бокалы из бутылки, охлаждавшейся в воде, и снова сел на плед рядом с Эстер. Его движения были рассчитанными и четкими. Совсем не как у Ричарда. Ее муж, человек крупный, зачастую забывал о своих габаритах и опрокидывал то одно, то другое, хотя был очень искусен в работе с резцом. А в любовных делах он был сама нежность. По крайней мере, в самом начале.
- Вы покраснели. О чем вы подумали? - спросил Патрик.
- Это закат. Вы тоже словно разрумянились, - сказала Эстер, несколько покривив душой.
Патрик вопросительно поднял бровь, затем перевел разговор на свою сестру и ее будущего ребенка, который должен родиться уже в следующем месяце.