- Марта, в пятницу мне позвонил Бруно…
- Час от часу не легче! Ты же клялась, что не будешь с ним встречаться после той ужасной истории в отеле!
- Не напоминай. Давай еще выпьем. И я не верю, что сержант не рассказал тебе ничего больше. Ты же сама проболталась насчет сюжета латиноамериканского сериала.
- В свое время твой пекарь женился на некой особе, соблазненной и брошенной неким мерзавцем. Клод учился с ней в одном классе и, по словам его брата, тайно вздыхал совсем по другой девушке, но та предпочла именно соблазнителя той особы. Улавливаешь ход событий? Итак, Клод из благородных побуждений женится на несчастной жертве. У них рождается дочь, Клод ее безумно любит.
- А жену?
- Про жену сержант мне ничего не говорил. Не перебивай. Кроме дочери, больше у них детей не получается, трудно сказать по каким причинам. Клод очень переживает, мечтая о сыне. Однако, как показало следствие, произведенное нашим душкой-сержантом после развода Клода с этой дамой, среди выброшенных ею перед уходом вещей обнаружены счета из разных лечебных заведений за произведенные аборты, а также за операцию по стерилизации.
- Боже мой! Зачем же она их хранила, если пошла на это без ведома мужа, зная, что он мечтает о детях? Или Клод сам узнал про эти ее фокусы, потому и развелся? Это же чудовищно!
- Сержант уверен, что Клод ничего не знал, а свято верил в болезненность своей супруги и бесконечно отправлял ее на "воды и лечение". В их деревне его женушка слыла примерной, а вот Клода, напротив, многие считают…
- Марта, умоляю! Не произноси это слово! Он что, действительно такой?
- Нет, наш герой просто из разряда "мужчин-спасателей". Вымирающий, кстати, вид, дорогая. Но, кроме того, у него "руки, откуда надо растут", опять же по словам Паскаля, и полнейший бессребреник, выражаясь литературно.
- Это так и есть, Марта. Это потрясающе!
- А вот его благоверной не нравилось, что Клод бежал на выручку к соседским женам, когда у тех ломался утюг или текло из крана, а их собственные мужья покуривали с газетой на диванах. Видишь ли, все обычно работают днем, а Клод - ночью, поэтому днем у него было достаточно времени на оказание ремонтных услуг, за которые он никогда не брал денег, что и вызывало неизменное подозрение окружающих.
- И из-за этого они развелись?
- Нет. Мы подошли к самой деликатной части нашего повествования. Итак, единственная дочь выросла и стала встречаться с парнем. Дело шло к свадьбе. И вот однажды Клод совершенно случайно освободился с работы раньше обычного и застукал собственную жену в объятиях потенциального жениха своей же дочери. Дикий скандал! А тем временем девочка режет себе вены, запершись в ванной. Не волнуйся, все обошлось, потому что она заперлась там вместе с кошкой, той захотелось на волю, она начала орать и драть дверь, девочку обнаружили вовремя.
- Потому-то Клод и просил меня не закрываться в ванной, чтобы кошка могла ходить взад-вперед…
- Верю, верю! У вас ничего не было! Но слушай дальше! Дочери требуется кровь для переливания, Клод, естественно, готов стать донором, тут-то и выясняется, что он ей не родной отец! По счастью, это маленькое недоразумение не меняет его чувств по отношению к дочери, она выздоравливает, но уезжает от злых языков в Марсель, где вскоре и вполне удачно выходит замуж за моряка. Все! Как говорят индейцы: хау, я все сказал! - Марта торжественно подняла руку. - Твоя очередь!
- Я видела их свадебную фотографию на столе у Клода.
- А по порядку можно? Если хочешь, встречу с Бруно я разрешаю тебе опустить и не объяснять, почему ты от него сбежала. Я и так знаю - он пошлый, мерзкий, жадный и старый импотент. - Марта всегда отличалась проницательностью и резкостью суждений в разговоре с близкими, но я даже вздрогнула, когда она в точности озвучила мои мысли.
Я постаралась покороче пересказать ей все мои события, Марта выразительно сопереживала, а потом заявила:
- Уверена, твой Клод - просто раритет и невероятная удача. Дай мне сказать. Мы все привыкли считать идиотами тех мужчин, которые совершают благородные и невыгодные на обывательский взгляд поступки. А мужчины должны поступать так, и именно это нормально, а идиоты - те, кто так не делают. Моего Жюля тоже многие называли идиотом, когда он забрал к нам племянника. Со своими перманентно разводящимися и сходящимися родителями Огюст оказался бы в лучшем случае в интернате, если не в приюте, а там, глядишь, где еще и похуже.
- Марта, просто ты сама героическая женщина. Я бы вряд ли решилась взять чужого ребенка.
- У тебя есть Жан-Поль. Захочешь, успеешь родить и Клоду. Эта стерва ведь сто раз залетала от него. А я-то не могу, сама знаешь. Я уверена, он не подведет и в койке!
- Теперь-то ты веришь мне, что у нас с Клодом ничего не было?
- Да койка ерунда! Нет, конечно, без интима ничего не получится, но разве это главное в мужчине?
Зазвонил телефон.
- Что же, по-твоему? - Я сняла трубку.
- Ой, а ты дома? - удивилась моя кузина Аннель. - Я хотела позвонить тебе на работу, а ты дома.
- Риторический вопрос, - сказала Марта.
- Да, привет, Аннель. Спина разболелась.
- Тем более с твоей спиной, - пояснила свою мысль Марта.
- А мы все чуть с ума не сошли! Звонит какой-то полицейский, говорит про какого-то Клода! Ты не снимаешь трубку!
- Аннель, я лежу в постели, я не могу подойти к телефону!
- Твоя бестолковая кузина? - догадалась Марта, и я кивнула.
- Но ты же разговариваешь сейчас со мной, могла бы сама позвонить мне вчера. Кто такой Клод?
- Клод… Аннель, долго рассказывать.
- Она с работы? - спросила Марта.
Я помотала головой. За всю жизнь Аннель не работала ни одной минуты.
- А сержант Грийо? Почему у него твой мобильный? Тебя арестовали?
- Аннель, я заболела, лежу дома в постели. Профессор Альме пришлет мне сестру, чтобы сделать уколы. Сама посуди, была бы я дома, если бы меня арестовали?
- Тогда почему, когда я звоню на твой мобильный, сразу говорят: "Сержант Грийо у аппарата"? До этого он обзвонил всех, а ты, оказывается, в постели. С Клодом?
- Пусть приезжает, - Марта нетерпеливо махнула рукой, - я ей в пять секунд все объясню. Скажи, что тебе трудно говорить.
- Аннель, приезжай, мне трудно говорить.
- Ты по-честному так больна? А доктора вызывала? Почему ты сразу не позвонила мне? Я вызвала бы.
- Клер, заканчивай! Мне еще много чего надо тебе сказать, - жестикулируя, шептала Марта. - Приедет, я ей все сама объясню! Повидаетесь заодно.
- Аннель, приезжай, поговорим. Марта откроет тебе дверь.
- Марта ван Бойгк! - восторженно взвизгнула кузина. - Я сто лет не видела ее! Я купила ее новую книжку! Ты договорись, чтобы она мне ее тоже, как те, подписала! Мне так все в фитнес-клубе завидуют! Тебе привезти чего-нибудь?
- Все есть. - Я поторопила ее и повесила трубку. - Еще одна твоя почитательница.
- Высокоинтеллектуальная?
- Исключительно. Так что ты хотела сказать мне?
- Видишь ли, - начала Марта, но телефон зазвонил снова.
- Всё, Марта, все проснулись, не будет нам теперь покою. - Я сняла трубку. - Слушаю.
- Это президентский дворец? - официально осведомилась моя школьная подруга Аньес, теперь она сама работает в той же школе. - Офицер, могу я узнать, как самочувствие секретного агента Лапар?
- Во-первых, у секретных агентов не бывает фамилий, мадам, - в тон ей возразила я, - а во-вторых, почему сведениями об их самочувствии должны располагать в аппарате президента?
- Аньес? - спросила проницательная Марта.
- Кто же еще? - шепнула я. Из всего моего окружения Марта симпатизирует только ей, причем искренне.
- Клер, я так рада, что ты жива! Можно, я к тебе заскочу, чтобы увидеть это собственными глазами?
- Пусть тоже приедет, а то мы вдвоем с ума сойдем с твоей кузиной. Скажи ей!
- Ты там не одна, Клер? Если не одна, я не приду. Я тебе потом из дома позвоню, мне сейчас пора на урок.
- У меня Марта, Аньес. Мы пьем шампанское. Приезжай, она тоже будет рада тебя видеть!
- Ну, если сама великолепная Марта ван Бойгк взялась за дело, я могу не волноваться! Все, я побежала на урок, это последний, а потом сразу выезжаю. Смело допивайте ваш брют, я привезу нам еще! Ящика хватит?
- Не дотащишь ящик, Аньес. Обойдемся парой бутылок. Пока. - И я повесила трубку.
- Зря ты отказалась, подруга. Ты, я, кузина, медсестра, Аньес, - Марта нарочито серьезно загибала пальцы, - твой придет…
- Кто?
- Пекарь твой, который не бабник. - Она невинно захлопала ресницами. - У него смена через полчаса заканчивается.
- Ты и это знаешь?
- Может, и пораньше отпустят, учитывая его семейные обстоятельства. Как-никак, невесту сковал тяжкий недуг.
Я открыла рот, чтобы ответить достойно, но не успела, потому что опять зазвонил телефон. Мы переглянулись.
- На твоем месте, я бы отключила его, - вздохнула Марта. - Или давай я поговорю.
- Говори, - я протянула ей трубку, - буду искренне тебе благодарна.
- А, привет, Жан-Поль, это я, тетя Марта. Сразу узнал? Здорово. Да, маме намного лучше. - Она вопросительно взглянула на меня.
- Давай сюда. - Я взяла трубку. - Привет, малыш. Конечно, гораздо лучше. Как ты? Еще две пары? Хорошо, не буду волноваться. Целую, звони. - Я вернула трубку Марте. - Представляешь, в жизни не звонил из института! А сегодня уже второй раз.
- Значит, что-то от тебя нужно. Или действительно взрослеет. Ты сама-то часто родителям звонишь?
- Марта, честно, я исправлюсь, а сейчас отключи телефон. Хотя бы до прихода Аннель.
Я ожидала от Марты очередной шуточки, но она очень сочувственно произнесла:
- Устала? - И направилась в гостиную, чтобы вытащить телефонную вилку из розетки.
В прихожей задребезжал звонок.
- Марта, открой, пожалуйста, это Аннель!
- Не уверена, рановато для нашей чудо-кузины.
Я услышала, как Марта открыла дверь, потом тихо предложила войти, затем шаги стали приближаться, и вдруг в ванной зашумела вода, а Марта на цыпочках вошла ко мне и шепотом доложила:
- Строгая дама хорошо за пятьдесят с седым пучком и с вот такой шелковой розой на плече. - Марта обеими руками показала размеры розы. - Она столь пристально смотрела на меня, я даже смутилась! И с порога пошла мыть руки.
- Ты ее не узнала? Это же Эрнестина по прозвищу Золотце, старшая медсестра отделения.
- В последний раз я имела счастье лежать в твоей больнице восемь лет назад. Почему Золотце?
В этот момент гостья вошла в спальню из ванной. Роза на ее плече поражала размерами.
- Рада тебя видеть, Эрнестина. - Мы давно на "ты", а Золотце на "ты" вообще со всем миром. - Познакомься, это моя Марта, Марта Рейно. А это старшая медсестра нашего отделения мадам Эрнестина Лезиньи.
- Очень приятно.
Они улыбнулись друг другу, но я обратила внимание, что Эрнестина действительно слишком откровенно разглядывает Марту. И тоже вдруг взглянула на нее глазами постороннего человека. Длинный нос на худом лице без косметики - я ведь не дала Марте времени привести себя в порядок, - огромные прозрачно-голубые глаза и не по возрасту слишком много морщин вокруг них. Темные волосы, кое-как схваченные заколкой на затылке, черное платье балахоном. Мне не понятна любовь Марты к черному, с ее худобой и с цветом лица я бы не держала в гардеробе ни одной черной тряпки.
- Золотце, а тебе никогда не говорили, что ты похожа на писательницу Марту ван Бой-г-к? - Эрнестина старательно произнесла голландскую девичью фамилию Марты.
- Вам нравится ее творчество? - равнодушно спросила моя скрытная подруга.
- Ты не читала? Клер, золотце, ты тоже обязательно прочитай! Это потрясающе! "Танцующего павлина" я проглотила два раза подряд, смеялась до слез и рыдала в голос! А сегодня я купила ее новый роман "Линия на ладони" с портретом на обложке. Представь, золотце, твоя Марта - вылитая Марта ван Бойгк! Конечно, я сейчас присмотрелась и вижу, ты, золотце, моложе. - Это относилось к Марте и, судя по всему, было комплиментом. - Если нетрудно, золотце, принеси из прихожей мою сумку, пусть Клер убедится.
- Пожалуйста. - Марта повернулась, чтобы уйти.
- А заодно сделай, золотце, нам кофе!
- У меня только растворимый, - предупредила я, - кофеварка сломалась.
- Отлично, - сказала Эрнестина, - ступай, ступай, золотце! - И, едва Марта скрылась с глаз, старшая медсестра заговорщицки зашептала: - Клер, мне звонил полицейский, я, конечно, никому ничего, ты не подумай, но, похоже, он звонил и профессору, и еще кое-кому! Золотце, что это значит? Кто такой Клод?
- Мой приятель. - К дальнейшим объяснениям я была еще не готова, поэтому сменила тему. - Странно, Эрнестина, что ты не узнала Марту. Ты же ее видела, ее муж лежал у нас в отделении, ну вспомни, телевизионщик!
- Толстый такой, смешливый? К которому по сто человек визитеров в палату набивалось?
- Вспомнила? И Марта у нас лежала, только в гинекологии. Давно, правда. Я сама ее оперировала в первый день, когда пришла в нашу больницу.
- Золотце, разрази меня гром, телевизионщика помню, а ее нет! Нет, золотце, совсем не помню! С тобой-то что стряслось? Может, перевозку вызвать? Я тебе палаточку у нас в кардиологии подберу, чтоб свои все. Ты со спиной-то не шути, золотце, это тебе не волосы, загубишь, новая нипочем не вырастет! Болит?
- Когда лежу, вроде нормально. А встать сама не могу.
- Так поехали в больницу! Чего тебе одной-то лежать?
- Я не одна. Со мной Марта.
- Вижу. Как дети малые, кафешантан развели! - Она недовольно покосилась на бутылку и пепельницу с окурками. - А уйдет? Тебе и стакан воды подать некому!
- Все не так трагично, Эрнестина.
- Он хоть непьющий?
- Кто?
Раздался звонок в дверь.
- Я открою! - крикнула Марта.
- Ну этот, как его, который звонил?
Я пожала плечами, но это явно не понравилась спине, заставившей меня поморщиться.
- Так я и подумала, золотце. Нет, я не осуждаю, мой сам в полиции сорок лет служит, работа не сахар!
- Это его брат - сержант, а он не полицейский, Эрнестина. - Из прихожей доносились невнятные голоса, и мне показалось, что мужской принадлежит Клоду.
- Любой мужик, - Эрнестина махнула рукой, - мимо рта нипочем не пронесет! Стал бы кто с трезвой головы чужим людям звонить?
- Эрнестина, я забыла у них свою записную книжку. - Нужно очень быстро развеять ее сомнения, ведь Клод вот-вот войдет! - Сержант решил, что мы с его братом поссорились, и стал звонить всем подряд, он хотел таким образом помирить нас! - выпалила я. - Дай мне, пожалуйста, с зеркала расческу!
Раньше надо было думать об этом, спохватилась! - жестоко заявила о себе спина, не позволяя мне поднять руку, чтобы причесаться, и недвусмысленно намекая, что не отказалась бы от обезболивающего.
- Никак, золотце? Давай я помогу!
- Лучше сделай-ка мне укольчик, Эрнестина. Все есть в холодильнике. - Что же они торчат в прихожей? Почему Клод сразу не пришел ко мне?
- На другой раз прибереги, золотце. Марта! Мне нужна моя сумка! Жена телевизионщика говоришь? - уточнила она шепотом. - А страшна, тоща! И как они на таких все женятся?
Я усмехнулась.
- Нет, правда, похожа на писательницу, золотце. Только та будет такой лет через двадцать.
Марта с сумкой в руках появилась на пороге. В ее глазах задорно играло лукавство.
- Кто пришел, Марта?
- Твоя трепетная кузина в наряде от кутюр. Держите, мадам Лезиньи. - Она протянула сумку Эрнестине.
- Одна? - не выдержала я.
- Нет. Я сейчас принесу кофе.
- Чуть позже, золотце, - попросила Эрнестина, раскладывавшая на тумбочке медикаменты, шприцы и прочее.
- Марта, с кем пришла моя кузина?
- С кем надо. Мадам Лезиньи, вы, помнится, хотели продемонстрировать некое сходство?
- Не видишь, золотце, я занята? Притвори-ка дверь с той стороны, а заодно унеси отсюда окурки. - Эрнестина ловко набрала лекарство в шприц и выпустила тугую струйку.
Марта не двигалась с места, она явно что-то задумала, а когда Марта задумывала что-либо, пытаться сбивать ее с плана бесполезно. Я промолчала, тем более что больше не сомневалась: одновременно с Аннель пришел именно Клод.
- Давай, Клер, поворачивайся и подставляй мне нижний бюст. А ты чего стоишь, золотце? Помоги ей перевернуться, не видишь разве, она сама не в состоянии!
- Слушаю и повинуюсь! - Марта откинула одеяло, перекатила меня на живот и приподняла мой халат. - Можно идти за кофе?
- Ох и болтушка ты, золотце!
Я почувствовала прикосновение влажной ватки, а потом слабое пощипывание вливающегося в меня лекарства.
- Спасибо, Эрнестина!
Марта молча стояла рядом и внимательно наблюдала за действиями старшей медсестры.
- Лежи, лежи, золотце! Я сейчас еще кое-чем получше угощу твое второе полушарие!
- Мадам Лезиньи! - неожиданно взмолилась Марта. - А можно мне под вашим присмотром? Я умею! Мой муж будет мной гордиться, если узнает, что я лечила саму доктора Лапар!
- Правда, позволь ей, Эрнестина! - Мне опять стало ужасно смешно. - Пусть писательница Марта ван Бойгк сделает укол доктору Лапар! Это войдет в анналы истории!
- Так она… правда, что ли, золотце? Ты же сказала, что она Марта Рейно.
- Правда, правда, Эрнестина! Марта творит под своей девичьей фамилией, она по мужу Рейно. - Я засмеялась. - Отдай ей шприц. Смелее, претендент на премию Букера! Я потерплю! - Но, как, ни странно, шприц в руках Марты вел себя вполне уверенно. - Отлично, Марта! Совсем не больно!
- А вы подпишете мне книгу, в смысле дадите автограф, мадам ван Бойгк? - запинаясь, произнесла, наконец, Золотце и полезла за книжкой в сумку.
- Это, конечно, не очень вежливо со стороны известной писательницы, - задумчиво изрекла Марта, водворяя меня в позицию "лежа на спине", - но она позволила себе похозяйничать и уже подписала книгу своей самой ревностной поклоннице.
- Золотце мое! - Эрнестина была близка к тому, чтобы пустить слезу. - Ты только взгляни, Клер! Муж мне не поверит! Сама Марта ван Бойгк! Вы уж извините, мадам, если что не так! Я не знала! Что же ты раньше-то мне не сказала, золотце, что это она! Морочила голову…
Золотце протянула мне книгу, не выпуская ее из своих рук. На форзаце размашистым почерком Марты было написано про искренние дружеские чувства к самой ревностной, поистине золотой читательнице и красовалась вполне изящно нарисованная Мартой же роза. А подпись, то есть собственно автограф, занимала оставшиеся пол-листа.
- Полагаю, мадам Лезиньи не откажет мне в удовольствии побеседовать с ней и выпить в кухне по чашке кофе? - церемонно произнесла Марта, протянула Эрнестине руку и буквально уволокла за собой ошалевшую от счастья Золотце.
Я открыла рот, чтобы крикнуть вдогонку: "Приведи ко мне Клода!", но дверь из ванной отворилась.
- Привет. Марта жить не может без театральных эффектов, - невольно сказала я, потому что в спальне появился Клод собственной персоной. - Ты поддался на ее уловки?
- Нет. - С рукава его рубашки свисал магазинный ярлычок, а волосы были слегка влажными. - Я просто принял после работы душ и переоделся.
- Странно, но я не слышала шума воды.