В облезлом гостиничном номере не было даже телевизора. Только кровать, два стула, подобие не то комода, не то стола, мутное от старости зеркало над ним, вешалка. Единственное украшение - календарь на стене. Большой рекламный календарь какой-то фирмы, изготовляющей осветительные приборы. Пятирожковой люстре стиля шестидесятых соответствовал май, но дни и числа идеально совпадали с январем за окном.
Какого же он года? - подумал Мишель и в ожидании ужина перелистал на стене пожелтевшие глянцевые страницы. И снова испугался мистичности совпадения - это был год, когда он родился. А если бы безумный старик в форме полицейского действительно выстрелил бы в него? Холодок по спине… Нет, глупости, он просто замерз.
Мишель расправился с непрожаренной телятиной и уже с половиной бутылки коньяка, но этот холодок не проходил. Ну хорошо, допустим, выстрелил бы сержант. И даже не сержант, а просто Мишель взорвался бы вместе с машиной. Это же тоже не исключено. Что тогда? Все. Все бы кончилось. Его жена в одно мгновение сделалась бы вдовой. И до конца своих дней винила бы себя в его смерти. Из-за нее! Из-за нее на самом взлете оборвалась бы его жизнь! Сорок три - разве для мужчины это возраст? Это расцвет! У него все было хорошо, а она, она!..
А что, если?.. Вот это была бы месть так месть. Он налил себе еще. Выпил. Снова налил. Закурил. Да, именно так. Но оставить предсмертную записку, чтобы все узнали, что за страшное существо его женушка. Стерва! А девочки? Селестен? Ничего, их воспитает матушка Анжели. Правильно воспитает. И они будут знать, что их отец пожертвовал собой ради справедливости. Они возненавидят Полин! Очень хорошо!
Он потер руки, прошелся по комнате. От двери к окну, от окна к двери. До чего же тесно! Впрочем, неважно. Даже лучше, что его найдут в этой убогой комнатенке. Все увидят, до чего она его довела! Он опять присел на кровать и допил коньяк уже из горлышка. Так, теперь главное умно составить записку. Он вытащил ручку из внутреннего кармана. Замечательную, дорогую ручку от фирмы Монблан. Отвернул колпачок, невольно залюбовавшись дизайном. Пропасть! Но у него же нет бумаги. Спуститься к хозяйке? Нет, наверняка уже спит. Стоп! Отличная идея. Можно написать на обороте календарных листов. И это даже символично! Календарь года его рождения…
Он сорвал календарь со стены, пристроил на коленях. Нет, так неудобно. Но на этом подобии стола календарь не поместится. Даже если убрать на пол остатки ужина. Значит, придется писать на кровати. С чего начать?
Мишель опять прошелся по комнате и решительно открыл вторую бутылку. Взглянул на бокал, поморщился и глотнул из горлышка, подумав, странно, этот коньяк значительно вкуснее, чем из предыдущий, хотя одна и та же дешевая марка…
"Я ухожу из жизни, потому что больше не хочу жить по твоим правилам, Полин", - написал он, в неудобной позе скрючившись перед кроватью. Календарь лежал на ней. Нет, не так, подумал он. Надо написать: "Дорогая Полин", чтобы ей было обиднее. И начать не с "я", а с обращения. Итак: "Дорогая Полин", - написал он ниже, решив оборвать потом верхний край.
Дорогая Полин… Ему вдруг показалось, что это уже было, что однажды он точно так же стоял на коленях перед кроватью. Ну да, конечно, и не раз. Но на кровати лежала Полин. Дорогая, бесценная, хрупкая девочка Полин… В такой же занюханной гостинице, на такой же древней кровати… И потом, в той маленькой квартирке на рю Пердонне. Какая радость светилась в ее глазах, когда он появлялся на пороге. Он был счастлив! Безумно счастлив! А она?
Она тоже!.. И там, и в большом настоящем доме окнами на Булонский лес. Каждый день, каждую ночь они были счастливы, мир существовал только для них двоих!.. Но куда это все подевалось? Как же это произошло? Когда?
В тот миг, когда миниатюрная вагонетка унесла его и Эдит в подземелье бутафорской пещеры ужасов. В темноту. Но ужасы оказались настоящими… Он отхлебнул еще коньяка и помахал рукой перед глазами, поскольку слишком явственно увидел сейчас ту, залитую солнцем зеленую траву и Полин на ней, - в волосах просвечивает солнце, темно-зеленый шелк струится по коленям… Сказочная принцесса с ароматным затылком… Но во что потом превратилась эта сказочная принцесса?! В монстра!
Неужели такими же вырастут его дочки? Ну и пусть! Он все равно теперь этого уже никогда не узнает! Пусть сделаются хоть шлюхами, ему все равно!
Его дочери - шлюхи?.. Боже, такого не должно быть! Он убьет каждого, кто обидит, даже только попытается обмануть, обидеть, попользоваться его маленькими женщинами…
Проклятье! Этот полицейский прав! Тысячу раз прав! Гнусный, ханжеский старикашка! Например, отец Полин имеет полное право прикончить Мишеля. И отец Мадлен, и отец Эдит, и по большому счету даже папаша той бело-розовой, избитой им шлюхи-блондинки… Лучше бы сержант сразу пристрелил Мишеля! Это же невозможно! Впрочем, у Эдит-то как раз и нет никакого родителя. Может, поэтому она такая стерва, что ее папаше было наплевать на нее?
Да Мишель просто не имеет права уходить из жизни! Но как жить дальше? Как? Зная, что столько отцов очень даже имеют право расправиться с ним… Нет, конечно, с точки зрения юриспруденции это было бы предумышленное убийство, самосуд с их стороны. Но если по-человечески…
Тем более лучше раз и навсегда покончить со всем. Не думать, не переживать, а просто - раз, и погасла иллюминация!
"Дорогая Полин. Я не могу жить дальше. Не имею права. Позаботься о наших детях. Воспитай девочек такими…" - Он задумался, прихлебывая коньяк. Коньяк делают из винограда…
"…какой была ты. Помнишь, как мы встретились среди виноградников? И чуть не уехали в Марсель…"
"Ты в Марселе?" - спросила жена в тот день, когда он наглотался транквилизаторов у бело-розовой шлюхи, которую накануне чуть не избил до смерти.
"Мишель, пожалуйста, не надо, Мишель!" - умоляла блондинка, а он хлестал ее кнутом…
Боже! А если какой-то мерзавец отхлестает так его дочку?.. Прав старик полицейский, тысячу раз прав. Но с Полин-то он всегда был исключительно нежен! Особенно когда внезапно приезжал среди дня, разгоряченный после общения с Эдит. А если будущий муж его дочери тоже, недотрахавшись с любовницей, будет так же безнаказанно, в той же стремительной последовательности - из кровати в кровать - утолять свою жажду? Или, когда его дочь будет ждать ребенка, ее муж из самых благих побуждений воздержится от секса с ней, но под предлогом мнимой женитьбы заведет себе кроткую бесплатную дурочку вроде Мадлен? Или, наоборот, одна из его дочерей окажется на ее месте?..
"Дорогая Полин. Я - мерзавец, подонок, подлец, негодяй. Такие не должны жить! Не имеют права. Но я не родился таким, а стал из-за тебя. Прощай. Я все равно всегда любил тебя…" - Нет, так тоже плохо. Пошло, выспренно. Мишель отшвырнул календарный лист, мягко спланировавший на пол. Он проследил за его полетом, отхлебнул из бутылки, беспомощно сожалея, что опять придется начинать заново.
- Заново, заново, - заплетающимся языком повторил он вслух. - Все нужно начинать заново…
И тут его осенило! Он все начнет с Полин заново! Зачем уходить из жизни, бросая девчонок на произвол судьбы, если все можно начать заново! Просто с чистого листа. Не мучиться от воспоминаний, не размышлять, когда, почему, из-за чего или из-за кого все так скверно, а просто заново!
Он самый лучший отец! Самый верный и самый единственный! Надо прямо сейчас позвонить Полин и сказать все это! Но в номере нет даже телефона, а его мобильный остался в машине. Так это и к лучшему! Нужно подготовиться к разговору, набросать тезисы - как для речи в суде. Прихлебывая коньяк, Мишель начал радостно составлять "речь".
Глава 16, в которой наступило лето
За это время у моих девчонок выросли зубы, по два у Жюльет и Мадлен и целых четыре - у Эдит. А я похудела до своих юношеских габаритов. Но совсем не потому, что через полтора месяца, когда кончилось молоко, я тут же занялась диетами и физкультурой… А просто, когда у детей растут зубы, у троих детей, и все побочные кошмарные события - понос, рвота, температура - происходят в тройных масштабах и одновременно, не похудеть, даже если рядом верная Мадлен, нежный сын и приходящая Мари, невозможно!
- Знаете, мадам, - как-то заметила Мари, - может, и хорошо, что ваш муж в Марселе. Он не вынес бы таких ночей!
- Так вот в чем дело! - хмыкнул Селестен. - А я-то думаю, чего он там застрял?
В отличие от Мари, наш сын прекрасно знал, где сейчас его родитель. Знала я, знала Мадо и матушка Анжели. Все. Для остальных мсье Сарди находился в командировке в Марселе.
Матушка Анжели явилась на третий день после его исчезновения и странно посмотрела на Мадо.
- Это же его любовница! Как ты могла ее оставить?
- Могла, - сказала я. Мы уединились в кухне и пили чай. - Она хороший человек и хорошая няня. Вы от Мишеля?
- Да. Он рассказал мне все. Твой муж очень страдает.
- Ну и?
- Как это "ну и"? Мишель хочет вернуться.
- Мог бы сам сказать мне об этом. Зачем присылать парламентера?
- Он не может. Но хочет начать все сначала!
- Так вернуться или начать все сначала?
- Я тебя не понимаю. Что ему передать? Он может вернуться?
- Нет. Но над предложением начать все сначала я подумаю.
- А ты не подашь на развод?
- Над этим я поразмышляю тоже. Но он может начинать.
- Начинать что? Я опять тебя не понимаю. Мне казалось, что мы только-только нашли общий язык. А ты снова за старое. - Анжели была искренне расстроена.
- Так и передайте: он может начинать. Мишель поймет, в отличие от вас. - На жалость в тот момент я была неспособна.
- А я могу посидеть с внучками?
- Посидите.
- Ну и гордячка же ты, Полин! А Селестен знает?
- Что именно? - Она застала меня врасплох! Но я тут же предложила позвать его и рассказать правду. Без подробностей.
- Мам, лучше бы я не знал ничего, - сказал Селестен, когда я вечером зашла в его комнату пожелать спокойной ночи. - Как мне теперь относиться к вам обоим? А к Мадо?
- Не знаю, сынок. Дело твое. Спи.
- Мамочка, поцелуй меня. Ты всегда целовала в детстве.
Я присела на край постели и поцеловала его в лоб. Сын порывисто обнял и по-детски прижался ко мне. Такой большой и ужасно похожий на отца. Мой маленький родной мужчина. Мы сидели так долго-долго. И оба стеснялись своих слез.
Мишель позвонил на следующий день. Примерно в полдень и на мой мобильный.
- Как девочки? - достаточно сухо поинтересовался он, но я чувствовала, что ему хочется сказать мне очень многое. - Сын?
- Все хорошо, - тем не менее так же сухо ответила я.
- А как ты?
- Тоже хорошо.
- Мы можем встретиться? Я в кафе напротив.
- Нет, - сказала я. - Не сегодня. - И повесила трубку в абсолютной уверенности, что он перезвонит тут же. Или придет.
Но он позвонил лишь спустя неделю и поинтересовался исключительно здоровьем детей. Про мое здоровье он даже не заикнулся.
Не звонила и я, но, как ненормальная, кидалась к каждому телефонному звонку. Раз в неделю он все-таки давал о себе знать.
- Знаешь, мам, - однажды сказал Селестен; дело было уже в апреле, - я сегодня встретился с папой. Он ждал меня у ворот коллежа. Мы пообедали, и папа спросил, почему ты не хочешь с ним разговаривать?
- Я? Но он сам задает два вопроса и тут же прощается!
- Ты как хочешь, мам, но я буду встречаться с ним.
- Пожалуйста, имеешь право.
И вдруг Мишель прислал цветы. Там не было никакой записки, но я точно знала - они от него! Мои любимые лилии. На следующий день снова, и на следующий день… А потом произошло еще кое-что. Подождите, сначала я расскажу, как мне вдруг летом позвонила Эдит и заговорила таким тоном, как если бы я только вчера вернулась из отпуска:
- Как дела, подруга? Я ужасно соскучилась!
- Все хорошо. Как у тебя?
- Вот, собираюсь опять стать мамой.
- Да что ты! Кто бы мог подумать! - удивилась я, хотя прекрасно знала от Селестена, что у Бернара скоро появится братик. Мальчишки общались, но я была уверена: сын хранил тайну про Марсель. - И когда же?
- Буквально на днях. Мы с Максом ждем не дождемся. Мой Макс такой замечательный папаша, Бернар его обожает.
- Я очень, очень рада за тебя. Не пропадай, звони.
- А как там, кстати, наша подруга Мадо? - отреагировала Эдит на мое вежливое нежелание продолжать светскую беседу.
- Процветает. Устроилась хормейстером в капеллу пожарного депо.
- Представляю себе нашу трепетную виолончелистку в окружении бравых пожарных. И все, как один, холостяки-брюнеты с усами! Не болтай ерунды, Полин. Я же знаю, что она работает у тебя.
- Тогда зачем спрашиваешь?
- Интересно. А что Мишель?
- Мишель?.. Мы созваниваемся периодически.
- Ты все-таки решилась подать на развод? - обрадовалась она. - Я давно тебе говорила: не тяни, чем раньше начнешь эту тягомотину, тем быстрее все закончится. Мне через это пришлось пройти, я бы не советовала, если бы не мой собственный опыт… Ну что ты смеешься? Полин? Что такого смешного я сказала?
- Ничего. Просто мы не собираемся разводиться.
- Нет?! После всего, что было?
- Понимаешь, Мишель очень изменился за эти месяцы.
- Перестань! Я не верю, что кто-то может измениться! Тем более мужчина!
- Может!
- Ой! Только не говори, что он все понял, осознал! Такое нельзя прощать!
- Я и не собираюсь. Да и Мишель не просил прощения.
- Ну тогда я просто не понимаю тебя! Ты не собираешься разводиться, но и не собираешься прощать. Он не просит прощения… Как это?
- Так. Просто он предложил мне начать все сначала.
- То есть?
- Ну, как если бы мы с ним не были знакомы раньше. Как если бы я нашла нового мужчину. Вот я и нашла.
- Мишеля? По-моему…
- А, по-моему, кому бы и говорить, только не тебе!
- Вот так?
- Да, так! Все равно ты не в состоянии понять, что мы всегда любили только друг друга!
- Ах, какая патетика!
Мне сделалось ужасно смешно! Мне всегда смешно, когда другие завидуют так откровенно.
- И уже две недели Мишель ежедневно присылает мне цветы, - добила ее я. - А вчера мы вместе ужинали в "Отель Латур-Мобур".
- В номере для новобрачных?
- Нет, в ресторане. И после ужина он проводил меня домой.
- Хочешь сказать, даже не зашел выпить кофе?
- Я не пригласила, - призналась я. - Хотя ему очень хотелось взглянуть на девчонок.
- А на Селестена?
- С Селестеном сложнее. Он уже давно общается с отцом. Но сын очень обижен.
- Ну-ну… - хмыкнула Эдит.
- Не злорадствуй! Селестен обижен на меня. Ему не известно, что я встречалась с его отцом. Он требует, чтобы я как можно скорее показала ему своего "нового поклонника". Так что в субботу мы все вместе идем на каток. Я уверена, мои мужчины понравятся друг другу.
- Желаю удачи. Рада была услышать твой голос. Звони.
- Ты тоже звони!
Но она до сих пор не позвонила, и надеюсь, что не позвонит. А я пока спешно подыскиваю новую няню. Мадо сдержала свое слово. Кстати, знаете, какое слово было первым у моих девчонок?
- Па-па!
Мишель очень гордится.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Примечания
1
Т. е. начала XX века.