Как это было нелегко! Те долгие месяцы в больнице, пока срастались кости, а потом недели и месяцы дома, каждое прикосновение вызывало у нее боль. Но это не значит, что все это время она не хотела, чтобы Адам был рядом, не желала прикоснуться, приласкать его. Как томилась, она по всему этому, как жаждала снова почувствовать себя женщиной в его руках, заставить молчать боль и думать только о том, как они любят друг друга, знать, что все остальное неважно.
Но Адам отдалился от нее, постоянно был на работе. Он определенно не жаждал прикасаться к ней, как жаждала она, ведь другая охотно утоляла его любую жажду.
- Я говорил совсем о другом, черт возьми! - огрызнулся Адам. - Перестань выворачивать мои слова наизнанку, Магдалина. Все изменилось после аварии, потому что я не мог оставаться рядом с тобой...
- Я была в больнице, Адам, в окружении врачей и медсестер.
- В иные времена, рядом могла быть сотня врачей и столько же медсестер, и это ничего не значило бы для нас. - Его глаза сверкали. - Я не мог пробиться к тебе, не мог поговорить с тобой. Ты оттолкнула меня. Похоже, даже взгляд на меня доставлял тебе боль.
- Это неправда... - Она нахмурилась, задумавшись о его чувствах. Те первые недели в больнице, она провела словно в тумане, состоявшем из боли и бесконечного отчаяния. Временами ей почти хотелось умереть, лишь бы не терпеть эти ужасные мучения. А когда она узнала о предательстве Адама, ей захотелось умереть по-настоящему.
- Говорю тебе, правда! - резко бросил он. - Я чувствовал твою обиду на меня каждый раз, когда приходил в больницу.
- Обиду? - эхом откликнулась она. - Я не чувствовала обиды на тебя, Адам. - Другие эмоции, да! Страх потерять его, желание быть с ним, любовь, которая пропадала, но вернулась к тому времени, и ненависть, когда она, наконец, узнала о его предательстве. И глубокое отчаяние. Но обиду?.. Нет, она уверена, что никогда не чувствовала обиды на Адама. - Никогда! - подчеркнуто произнесла она.
- Даже за аварию? - прищурился он.
- Я никогда не винила тебя в аварии. Полиция сказала, что ты ничего не мог сделать. Мальчишки в той машине были пьяными - ты не мог избежать столкновения, когда водитель потерял управление, и машина выехала на встречную полосу. Я никогда даже не предполагала, что катастрофа - твоя вина.
- Но то, что случилось потом? - воскликнул он.
Что случилось потом? Что он?..
Она отвернулась, не в силах больше смотреть на него, зная, что боль отразится в ее глазах, и не желая, чтобы он это заметил. Его не было рядом, чтобы разделить ту боль, ему определенно, не нужно показывать сейчас и эту!
- Мне нужно возвращаться, Адам, - еле проговорила Мэгги. - Я сказала родителям, что уеду на час...
- Тебе уже двадцать шесть лет, и тебе определенно не нужно ни перед кем отчитываться! - презрительно начал он. - У нас важный разговор, который, думаю, следовало начать три года назад!
- Этот разговор мне не с кем было вести! - холодно напомнила она. - Такой занятой, Адам Кармайкл! Ты прав, я не должна отчитываться ни перед кем - в первую очередь перед тобой! Я...
- Почему вы с Марком до сих пор не поженились? - решительно продолжил он. - Потому что, подозреваю, ты потеряла ребенка, а других детей не могло быть?
Если несколько минут назад она чувствовала слабость, то сейчас наступило полное крушение. Никто, никто даже не упоминал больше о ребенке! На момент аварии, она была на пятом месяце и уже достигла того периода беременности, когда обычная одежда стала тесна, уже чувствовала движения малыша, и начала присматривать кроватку, и детское приданое.
А потом - пустота! Никаких движений внутри нее, никаких пробуждений среди ночи от радостных мыслей о ребенке Адама, никаких гаданий, сын это или дочь.
Это был сын, крошечный мальчик, слишком маленький, чтобы выжить, когда у Мэгги начались преждевременные роды сразу после ночной аварии, три года назад. Ее внутренние травмы означали, что еще один ребенок вряд ли появится.
Но никто больше не говорил об этом!.. И меньше всех - Адам. Адам, который был с ней, когда их сын умер. И который никогда больше не был по-настоящему рядом.
- Ты ошибаешься, Адам! Мы с Марком не поженились, потому что я, к сожалению, замужем за тобой!
Марк и Андреа простят ей эту ложь. Она просто хотела ударить Адама, как он не раз ударял ее. Ее дружба с Марком самое подходящее оружие.
- Но теперь все изменится, Адам. Жди известий от моего адвоката. Я хочу развода. Сейчас!
Она развернулась и направилась к машине. Слабость прошла, ненависть к этому мужчине наполнила ее силой.
- Когда замерзнет ад!
Голос Адама донесся до нее через всю стоянку.
Мэгги даже не покачнулась. Когда Адам проигнорировал ее требование о разводе два года назад, она решила, что это неважно, что ей и не слишком нужен развод. Но сейчас она жаждала его, мечтая полностью избавиться от этого человека. Раз и навсегда!
Последнее, что увидела Мэгги, выезжая со стоянки, была бойкая дама средних лет, явно требующая у Адама Кармайкла автограф...
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- Мэгги, милая, что происходит?
Мэгги рассеянно взглянула на отца, стоявшего посреди столовой. Она сидела, положив гитару на колени, весь стол занимали ноты.
Как и в прошлом, музыка была ее спасением, особенно когда требовалось сбежать от обыденности. В музыку она удалилась и сейчас, сразу после вчерашнего разговора с Адамом.
Правда, до этого она связалась со своим адвокатом, и попросила вторично послать документы на развод. Через студию звукозаписи, если не сможет связаться с Адамом другим способом. Ад замерз, если говорить о ней!
Мэгги улыбнулась отцу.
- Не так плохо, да?
Отец рассеянно смотрел на нее. Потом покачал головой, нахмурился.
- Мэгги, ты видела утреннюю газету?
- Ее еще не принесли, возможно, мама...
- Зато я видел! - отрезал отец. - И знаю, где она. Мне хотелось бы услышать от тебя, что происходит.
Мэгги отложила гитару на стол и, не мигая, посмотрела на побледневшее лицо отца. Как он напряжен и взволнован! Ответ, должно быть, в газете...
- Я не видела ее.
- Тогда, думаю, следует посмотреть, - мрачно проговорил он. - Сейчас принесу тебе...
- Нет, я схожу сама, - прервала она, вставая и вытирая внезапно вспотевшие руки.
Возникло ужасное предчувствие...
Предчувствие подтвердилось, как только она взглянула на первую полосу. Там были две фотографии, на обеих она и Адам. Заголовки "До" и "После". Невозможно не понять "до" и "после" чего!
На первой фотографии они с Адамом сидят в кафе, улыбаясь. Как раз во время их ужасного разговора. Но Мэгги не могла припомнить, чтобы улыбалась Адаму! Затем, при более внимательном изучении фото, Мэгги сообразила, что улыбаются они не друг другу, а кому-то не поместившемуся в кадр. Кто бы ни был фотограф, он весьма хитер, картина совместного счастья совершенно сбивает с толку. Они оба улыбались Салли, извиняясь, что не заказали ленч!
Фотография "После" намного правдивее, Мэгги шагает от Адама по стоянке, волосы развеваются, губы сжаты, а Адам - позади нее, лицо просто бешеное. Никаких шансов, что ад замерзнет от столкновения тех неистовых эмоций, что заполнили пространство между ними!
Мэгги взглянула на родителей, сидевших тут же, за кухонным столом. На их лицах была тревога, особенно на лице матери, ведь она знала о вчерашнем визите Адама, о том визите, о котором они обе решили не говорить отцу.
Но хитроумный фоторепортер позаботился за них!
Мэгги не могла даже представить, как это случилось, как она не заметила репортера, как тот вообще узнал об их встрече. Она сама не знала о встрече, пока не появился столь неожиданно Адам... Не он ли отвечает за это?.. Адам Кармайкл способен на все - это она знает лучше других. Но так подставить ее!
- Мэгги?
Она тревожно взглянула на отца, с трудом удерживая на нем внимание.
- Не представляю, как умудрились сделать эти фотографии.
- О, Мэгги, дело не в фотографиях. - Отец вздохнул. - Просто не знаю, как сказать. Адам вернулся, да? После всего, что ты говорила о нем? Не понимаю, что происходит...
- Ничего не происходит! Адам не вернулся! - закричала в сердцах Мэгги. - Но дело не в этом. От него одни неприятности, и на фотографиях это слишком хорошо видно. - Она с отвращением бросила газету. - Эта игра в явление Христа народу, Адаму быстро наскучит. Мы все знаем, какой у него низкий порог надоедания, - с горечью добавила она. - И как только игра надоест, он снова исчезнет!
- Успокойся, Мэгги, - проговорил отец. - Я просто размышлял вслух, зачем Адаму потребовалось возвращаться в твою жизнь...
Она пожала плечами.
- Похоже, все из-за того, что он хочет выпустить со мной альбом. Остальные его мотивы, такая же загадка для меня, как и для вас. Как обычно! - с иронией прибавила она.
Отец поднял брови в недоумении.
- Ну, на этот раз он разворошил осиное гнездо. Марк уже звонил сегодня утром. Как твой агент, он оглушен звонками из газет и с телевидения. Все хотят эксклюзивного интервью с тобой. Не волнуйся! - успокоил отец, заметив ее тревогу. - Марк позаботится обо всем. Я говорю лишь, что могут быть временные затруднения.
Затруднения! Мягко сказано! Телефон начал звонить, едва они закончили разговор. Звонил репортер и продолжал названивать в течение часа, пока отец не положил трубку рядом с аппаратом.
Но когда он вскоре собрался на работу, обнаружилась большая группа репортеров, дожидающихся у выезда на дорогу, готовых броситься на каждого пытающегося выйти или войти в дом!
К облегчению Мэгги, доктору Феннелу все-таки удалось пробиться к своей машине и успешно скрыться. Он позвонил позже, чтобы узнать, там ли репортеры - несмотря на неоднократные требования Мэгги убраться! - и решил не приезжать на ленч.
Мэгги чувствовала себя в доме как в тюрьме! Успокаивало лишь то, что Адам, наверное, испытывает те же неудобства. Возможно, даже сильнее, его популярность лишь нарастала за три года сольной карьеры, тогда как она, Мэгги Феннел, прозябала в неизвестности.
Марк приехал, когда Мэгги с матерью ели салат, и сразу протопал на кухню.
- Мир перед лицом напасти? - подзадорил он, наклоняясь, чтобы поцеловать в щеку Марию. - Нет, есть я не буду, - отклонил он приглашение, - а вы продолжайте. Я заварю чай.
Он двигался по кухне с уверенностью старого друга дома.
Мэгги наблюдала за ним, продолжая есть. Было в Марке какое-то сдерживаемое возбуждение, которое она не могла понять. Несомненно, он расскажет ей, когда придет время... Она подождет. За три года она научилась терпению в обстоятельствах, когда нет выбора!
- Думаю, я выпью чай наверху и лягу, вздремну, - извиняющимся голосом проговорила мать, когда они покончили с салатом. - Сиеста сегодня не помешает, - с чувством прибавила она.
- Ну? - подсказала Мэгги, как только они остались одни.
- Среди прочего, сегодня мне звонили со студии, - без обиняков начал Марк. - У них новое предложение.
Мэгги звонила на студию вчера после возвращения из кафе и сообщила, что дальнейшие переговоры следует вести с Марком, она не намерена больше иметь дело с Кармайклом. Как же скоро поступило предложение!
- Какое? - настороженно спросила она.
- Они согласны записать и выпустить альбом твоих собственных песен...
- Согласны? - Мэгги подпрыгнула от восторга, возможно Адам уступил ей после вчерашнего разговора! - Превосходно! Когда я...
- Твоих собственных песен, Мэгги, - твердо повторил Марк, не отводя от нее взгляда, - но под аккомпанемент Адама Кармайкла.
Ее восторг улетучился, как воздух из проколотого шарика. Ловушки, повсюду ловушки - и неминуемо Адам...
- Не отвергай эту идею, - начал успокаивать ее Марк, заметив разочарование в ее глазах. - Главное - они согласились делать альбом твоих собственных песен...
- С Адамом! - Мэгги покачала головой, отказываясь даже говорить. - Никогда, Марк! Ни за что!
Она с отвращением вздрогнула. Петь свои песни с Адамом? Разделить с ним чувства, которые заставили ее написать эти песни? Нет, рядом с ним она работать больше не будет!
- Ты не известна как композитор, Мэгги, - убеждал Марк. - Адам согласился исполнять их с листа.
- Интересно - почему?
- Для знатоков твои песни могут быть хламом.
- И ты, и я знаем, что это не так! - заняла она оборону.
- Я только говорю...
- Я знаю, что ты говоришь, Марк, и ответ прежний - нет! Контракт со студией не продлится вечно.
- Но в данный момент ты связана.
- Я лучше не запишу больше ни одной песни, чем буду петь с Адамом, - разъяренно объявила Мэгги. - Честно говоря, я удивлена твоей перемене.
Марк вздохнул.
- Никаких перемен. Я просто...
- Передаешь точку зрения Адама!
- Нет, не Адама, а студии звукозаписи. Возможно, это наилучшее предложение для нас.
- Нет, - непреклонно объявила Мэгги.
Она не сомневалась, работать с ним, делиться своими чувствами, рассказывать, почему написала каждую из песен, - нет, на это она не пойдет!
Марк пожал плечами.
- Другого предложения может не поступить.
- Наплевать! Я просто буду давать концерты, когда захочу. Буду петь мои песни. Мне это не важно, Марк! - пресекла она возможный протест. - Будет так или никак. Я слишком много работала, слишком много преодолела, чтобы позволить Адаму разрушить все. Я... - Раздался звонок в дверь. - Репортеры! - Мэгги наморщила нос от отвращения. - Они разбудят маму, если продолжат в том же духе, - прибавила она, когда звонок повторился.
- Я разберусь, - произнес Марк. - Просто попрошу их уйти - по-хорошему!
Мэгги благодарно улыбнулась, и Марк пошел открывать дверь, но ее улыбка тут же растаяла, как только тот вернулся. Это Адам виноват, что репортеры столпились у ее порога! Это Адам виноват, что студия звукозаписи не воспринимает ее как солистку! Это Адам!..
- Это Адам!
Слова Марка настолько совпали с ее мыслями, что Мэгги не сразу поняла, о чем тот говорит. Но глаза тут же уперлись в темную мощную фигуру позади Марка, и Мэгги окаменела. Это Адам. Мрачный, как ее жизнь.
Она быстро собралась с мыслями, и ее рот насмешливо искривился.
- Пришел посмотреть на свое творение, Адам?
- Мэгги... - Марк попытался что-то сказать.
- Я пришел не "посмотреть". - Ярость в голосе Адама соответствовала выражению его лица. - Я...
- Только не говори, что сегодняшнее фиаско - не твоих рук дело, - отрезала Мэгги. - Где ты вчера прятал фоторепортера, Адам? Парень не промах...
- Магдалина, я пришел не выслушивать твои фантастические обвинения, - оборвал он. - Твой отец в больнице с подозрением на сердечный приступ, и ты...
- Папа? - тревожно воскликнула она. - Не понимаю, о чем ты говоришь. - Она потерла лоб. - Откуда ты знаешь?
- Твой отец заехал ко мне, - отрывисто ответил Адам. - Когда мы разговаривали, он свалился с болью в груди. Он точно знал, что с ним, он же врач. Я отвез его в больницу, и сейчас снимают кардиограмму, чтобы определить, инфаркт это или серьезный приступ стенокардии. Он просил меня приехать сюда и убедиться, что с тобой и Марией все в порядке, прежде чем вы в панике помчитесь в больницу!
У Мэгги последнее известие никак не укладывалось в голове. Она не понимала, зачем отец поехал к Адаму - откуда он узнал, где сейчас тот живет, ведь этого не знает даже она! И о чем они разговаривали? Боже, отец в больнице! Нужно бежать наверх - сказать маме...
О Господи, что с ними происходит?
- Пойду, скажу Марии, - проговорил Марк. - Не обижайся, Мэгги, но твоей матери стоит только взглянуть сейчас на тебя, и у нее начнется истерика. Думаю, я смогу сообщить ей поделикатнее, если это вообще возможно... А ты лучше собирайся, Мэгги! - Марк тронул ее за плечо. - Я недолго.
В этом она не сомневалась. Как только мать услышит новости об отце, она будет здесь мгновенно. Сама она почти готова. Что ей нужно? Жакет? Да. Сумка? Тоже может потребоваться. Что еще?..
- С ним все будет в порядке, Магдалина, - нежно произнес Адам.
Она пыталась гнать его из своих мыслей. Похоже, где бы она ни была последнее время, он оказывался там же. Но она не желает думать о нем сейчас! Нужно сконцентрироваться на отце.
- Хорошо, - откликнулась она.
- А что касается фотографий, я ничего не мог поделать...
- Не сейчас, Адам, - взволнованно проговорила Мэгги. - В какую больницу ты отвез отца?
Она внезапно сообразила, что это может быть не местная больница, потому что приступ случился в доме, где жил Адам.
- Он сам настоял ехать в Мелчестер.
Тогда это недалеко! Только бы ничего серьезного!
- Я отвезу тебя, Магдалина, - отрывисто произнес он. - Тебя и твою мать. Марк, если хочет, может ехать на своей машине, но я обещал твоему отцу привезти вас двоих.
Последние слова он произнес почти с вызовом.
Мэгги не стала спорить. Какая разница, кто повезет их в больницу, главное - доехать туда. Их жизнь вообще полна неразберихи с тех пор, как вернулся Адам, и сейчас она хочет только побыстрее увидеть отца, и убедить себя и мать, что с ним все в порядке.
Мария была очень бледна, когда через несколько минут спустилась вниз, но держалась стойко. Она сохраняла самоконтроль и в машине, всю дорогу поддерживая светскую беседу с Адамом. Честно говоря, Мэгги была поражена спокойствием матери, но решила, что для нее, видимо, это единственный способ справиться с ужасающим шоком.
Спокойствие, однако, полностью оставило мать, когда их проводили в отделение интенсивной терапии. Доктор Феннел лежал на кровати неподвижно, присоединенный к нескольким мониторам, и совсем не напоминал того жизнерадостного мужчину, каким его все знали.
Мария разразилась целым потоком темпераментной испанской речи, слишком быстрой, чтобы можно было хоть что-то понять, и припала к руке мужа.
Причина подобной реакции была налицо: отец выглядел таким постаревшим, таким изможденным! Мэгги почувствовала, что сейчас разрыдается.
- Пойдем, поговорим с доктором! - Адам крепко взял ее за руку и вывел из палаты. - Не мешайся, Марк! - Он сильнее сжал руку Мэгги, когда увидел за дверью кузена, которого не пустили в палату, потому что он не приходился ближайшим родственником. - Если хочешь быть полезным, пойди, найди нам всем кофе!
Марк, похоже, был готов взорваться от такого приказа, но, взглянув на напряженное лицо Мэгги, решил спрятать гнев и подчиниться Адаму.
- Я буду здесь, когда потребуюсь, Мэгги.
- Ты не потребуешься, - отрезал Адам. - Кофе!.. - многозначительно напомнил он Марку, когда тот не шевельнулся.
Марк бросил на Адама еще один злобный взгляд, но Мэгги сейчас не интересовалась их перепалкой. Она хотела знать одно, будет ли с отцом все в порядке?
Ничего конкретного им пока не сказали. В объяснениях лечащего врача было слишком много "если" и "но". Следующие сутки - критические. Еще несколько дней потребуется интенсивная терапия. Затем анализы. Дополнительные анализы. И снова анализы. После этого, возможно, больного отпустят домой долечиваться. Если только ему будет обеспечен отдых. Никаких стрессов, никакого напряжения, никаких беспокойств...