- Я хочу, чтобы ты знала, это я занимаюсь с тобой любовью, Магдалина, а не какой-то бледный заменитель.
- Что?..
- Это я, Магдалина, Адам, - прошептал он, касаясь губами ее шеи. - Мне всегда удавалось добиться тебя таким способом, правда? - с удовлетворением бормотал он, когда его тело начало двигаться медленными, сладострастными толчками, лишая Мэгги возможности что-либо соображать.
Они идеально подходили друг другу. Твердость Адама соответствует ее теплой податливости, эти медленные движения доводят Мэгги до безумия, удовольствие усиливается, нарастает...
- Адам, я не могу... я... Адам!..
Она отчаянно вцепилась в его плечи. Каждая ее клеточка пылала от почти непереносимого наслаждения.
- Да, Магдалина, - простонал он. - Отдайся мне, дорогая. Лети, певчая птичка, лети!
У нее не было другого выбора. Она полностью принадлежала ему, когда губы Адама слились с ее губами, а его язык двигался в унисон с движениями его тела.
Она думала, ее восторг проходит, но это было не так. Адам довел ее до пика дважды, продолжая двигаться, двигаться, пока... Волна, подхватившая их, была выше и головокружительней, чем когда-либо, и восторженный крик Адама был почти криком боли, когда он присоединился к ней на гребне. Наконец, его тело содрогнулось, достигнув высшей точки экстаза.
Тугой клубок рук и ног - ее, таких бледных и хрупких, и его, таких загорелых и сильных. Учащенное дыхание наполняло тишину ночи.
Реальность вернулась к Мэгги слишком внезапно, и она заплакала от охватившей ее боли. Из-за этого мужчины, она не смогла ответить взаимностью, когда Марк два года назад попытался возобновить их отношения. В конце концов, он влюбился в Андреа. Из-за этого мужчины, у нее никогда не будет никого другого! Из-за этого мужчины, она обречена провести остаток жизни в одиночестве. Потому что случившееся сейчас, не повторится ни с кем другим. Сейчас, ночью, обнаженные, в объятиях друг друга, они прекрасно понимали друг друга. Днем, одетые, они не могли даже общаться между собой.
- Не двигайся, - простонал Адам ей на ухо, когда Мэгги попыталась поднять голову. - Я люблю, когда ты - часть меня. Половина меня!
Но она не часть его и никогда больше не будет! Адам вернулся в ее жизнь лишь потому, что хочет заставить петь, петь вместе с ним.
Слезы потекли по ее щекам, рыдания захлестнули горло, все ее тело затряслось от горя. Адам приподнял голову, взглянул в ее лицо, нахмурился, увидев потоки слез на бледных щеках. Снял пальцами капли и попробовал на вкус соленую влагу.
Его глаза были черны, когда он снова посмотрел на ее лицо.
- Хотелось бы обмануть себя, что это слезы счастья, что взаимное удовлетворение заставило тебя плакать, как было обычно. Но это, как я понимаю, не так! - спокойным голосом проговорил он, скорее утверждая, чем спрашивая. - Мы не сделали никакой ошибки, Магдалина. Я по-прежнему твой муж, ты по-прежнему моя жена.
- И у тебя есть Селия. А у меня есть Марк.
Ей снова оставалось надеяться, что Марк и Андреа простят ее ложь. Она чувствовала себя совершенно беззащитной, лежа в объятиях Адама.
Его глаза сверкнули в полутьме.
- Марк разлил свой яд, не так ли? - проскрежетал он.
- Марк?.. - Она нахмурилась. - Ты имеешь в виду Селию Мэйс? Нет, Марк ни слова не сказал о ней.
Надо отдать ее другу должное! Марк действительно ничего не сказал, хотя, очевидно, знает достаточно о роли этой женщины в жизни Адама.
Марк никогда намеренно не делал ей больно. В отличие от этого мужчины... Возможно, и Адам сделал это ненамеренно три года назад! Может быть, он надеялся, что Мэгги никогда не узнает о его измене с Сью Кастл? Он лишь недооценил решительность Сью.
Мэгги никогда не тешила себя мыслью, что та женщина рассказала о своем романе с Адамом потому, что испытывала угрызения совести за случившееся, Сью явно решила продолжать карьеру с Адамом, а возвращение Мэгги положит этому конец. О нет, Мэгги не столь наивна, чтобы недооценивать мотивы Сью, рассказавшей ей о своих отношениях с Адамом. Впрочем, Адам, так или иначе, предал ее, изменил брачному обету.
Адам сжал ее плечи.
- Тогда кто же распространяет эти грязные слухи? - потребовал он.
- Никто, - раздраженно ответила она. - Я подслушала твой разговор с Марком в доме Селии.
Как трудно объясняться, когда их тела по-прежнему столь интимно соединены! Хотя Адама, похоже, не мучают подобные проблемы...
- Под дверью никогда не услышишь ничего хорошего о себе - и о других тоже! - с отвращением бросил он. - И я давно научился не верить всему услышанному! Я дружу с Селией и Джеффри, я - крестный отец их близнецов и обожаю этих малышей...
- Я не желаю знать! - Каким-то образом ей удалось оттолкнуть его, и в тот момент, когда их тела разделились, Мэгги испытала чувство разочарования. - Твоя жизнь и твои связи - не мое дело, - холодно проговорила она, передвигаясь к краю кровати.
Затем села, стыдясь своих шрамов, которые целовал Адам, быстро встала, схватила халат и повернулась к нему, лишь туго завязав пояс.
И у нее перехватило дыхание - он так красив! Тугие, мощные мышцы и ни грамма жира на могучем теле.
Она закрыла глаза - и сердце! - чтобы противостоять предательской картине.
- Мне нужно возвращаться в больницу.
- Что случилось прямо сейчас? - хрипло спросил он.
Она не желала думать, что случилось прямо сейчас! Возможно, позже, когда она останется наедине с этими болезненными воспоминаниями, но не перед глазами Адама.
И Мэгги рассеянно пожала плечами.
- Нормальная реакция человека, которого коснулось крыло смерти...
- Чепуха! - злобно проговорил он, поднимаясь на ноги. - Это не имеет никакого отношения к смерти - и имеет прямое отношение к жизни. Ты...
- Именно так, - внезапно согласилась она. - Человеческие существа всегда использовали секс как утверждение собственного бессмертия.
- Но это был не секс, Магдалина, - мягко проговорил Адам. - Мы занимались любовью. Прекрасной, чистой, супружеской любовью.
Она вздрогнула при последней фразе. Адам - именно он! - изменил супружескому долгу.
- Ты живешь в мире фантазий, Адам, - презрительно проговорила она, чтобы скрыть свою боль. - Это был добротный, хорошо отработанный секс! И если бы из больницы меня привез Марк, у нас с тобой не было бы этого разговора!
Адам внезапно и угрожающе напрягся.
- Ты сказала, что, если бы Марк привез тебя сюда, ты бы с ним разделила постель?
- Конечно, именно это я и сказала! - легко солгала она. - А сейчас, прошу простить, я приму душ, прежде чем ехать в больницу.
Она отвернулась и зашагала прочь.
При каждом шаге к ванной Мэгги ждала, что Адам схватит ее, что будет убеждать, будто их постельное приключение - не проявление основного инстинкта, как настаивала она. Но ванной она достигла без приключений, не в силах поверить своей удаче, и лишь потом оглянулась. Адам не смотрел на нее. Он сидел на кровати спиной к ней. Раздавленный - вот самое подходящее слово. Плечи повисли, голова опустилась.
На мгновение Мэгги почувствовала угрызения совести за те ужасные вещи, которые наговорила, но, тут же, решительно прогнала их. Признать или даже допустить, что они занимались именно любовью, - значит полностью разрушить всю оборону, которую она так старательно выстраивала в течение трех лет. Ей нужна оборона. Ей не выжить без нее.
Она плотно закрыла за собой дверь, задвинула щеколду. Конечно, Адам не вторгнется сюда, по крайней мере, сейчас. Ей, тем не менее, нужна преграда между ними - нужен замок, который закроет ее сердце.
Она включила душ и встала под очищающие струи, смывая ощущение и вкус Адама со своего тела. Слезы готовы были смешаться с горячей водой, но она не может плакать сейчас, потому что остановиться, ей уже не удастся.
Когда через двадцать минут, Мэгги спустилась вниз, Адам был одет и сидел на кухне с чашкой кофе. Он даже не взглянул на нее, одетую в узкие черные джинсы и поношенный черный джемпер, лишь приподнялся, чтобы налить ей кофе.
Мэгги не было дела, как он смог найти кофейник и чашки. Она молчала. Лицо Адама было неприступно.
Мэгги села и выпила кофе. Никто из них не произнес ни слова, потому что слов не было...
- Наверное, тебе пора в больницу, я отвезу, как только будешь готова.
Адам первым нарушил молчание. Голос его звучал холодно, отстраненно.
Он смотрел не на нее, а куда-то в угол кухни. Быстрый взгляд, в том направлении, обнаружил лишь ровный кафель... Адам даже не может смотреть на нее!
- Наверное, я могу вести машину сама...
- Наверное, можешь! - Он взвился от ее нерешительного предложения. - Мое присутствие бесцельно - только раздражает тебя!
Он сейчас так далек, так не похож на того страстного мужчину, который занимался с ней любовью совсем недавно... Но ведь именно этого она хотела, не так ли? Она ведь хотела, просто жаждала, чтобы он отдалился, чтобы убрался совсем! Но...
- Я думала, мой отец хотел поговорить с тобой?
Мэгги нахмурилась.
Что-то вспыхнуло в темно-серых глазах. Гнев? Боль? Отказ? Она не могла сказать.
Что бы то ни было, непроницаемая маска тут же вернулась на место.
- Все это неважно, - равнодушно процедил Адам. - Наверное, ты можешь сказать отцу за меня, что все это неважно. Именно так! - прибавил он, словно приняв какое-то решение. - Уверен, он поймет.
Но не Мэгги! Адам, однако, явно не собирался ничего объяснять. Сейчас он выглядит так, будто каждое слово для него - тяжкий труд! Чем раньше они разъедутся, тем лучше! Но даже если так...
- Отец говорил совершенно определенно...
- Просто передай ему сообщение, черт возьми! Я сказал тебе, он поймет.
Адам резко поднялся и заметался по кухне.
Именно "заметался", только так можно описать его порывистые движения. Как зверь в клетке.
Он не в лучшем настроении для объяснений, признала Мэгги. Но сейчас, когда вчерашний шок немного прошел, она знала, что Адам, и только Адам, имеет ответы на все ее вопросы, хотя ей отчаянно хотелось избежать размышлений об их недавней постельной сцене!
- Не понимаю, зачем отец приехал вчера к тебе.
- Здесь нечего понимать, - проскрипел зубами Адам. - Он был расстроен из-за газетчиков, как, очевидно, и ты. Он полагал, что это я во всем виноват, и, возможно, хотел удалить меня из твоей жизни. Я не знаю, Магдалина. Приступ случился прежде, чем он собрался сказать, зачем приехал.
- Ясно, - проговорила Мэгги, не совсем уверенная, что услышала правду. Хотя смысл есть: отец был явно расстроен утренними газетами, и мог отправиться защищать ее. Остается лишь загадкой, как отец узнал, где найти Адама...
Адам хмуро покачал головой.
- Сомневаюсь. Сомневаюсь и в том, что ты поверила мне насчет фотографий в газете. Я уже привык, что ты не веришь ни единому моему слову. Тем не менее, повторю, я не имел никакого отношения к оказавшемуся там фотографу! Я был так же осажден репортерами, как и ты. - Лицо его скривилось. - Но в это ты тоже не веришь!
- Я верю тебе. - Мэгги постаралась смягчить его гнев, Адам был не на шутку зол. Зол с того самого момента, когда ее угораздило сделать провокационное заявление относительно Марка. Но что еще оставалось делать? Признать, что у нее не было мужчины последние три года? Что она мечтала лечь в постель лишь с ним? Нельзя показывать себя такой беспомощной!
Даже, если это правда... Как правда и то, что, едва Адам лег рядом, она уже знала, что хочет именно его.
Словно ничего не случилось в прошлом, словно ответ на все "что, если" - "да"... Его губы скривились.
- Предполагалось, что я буду рад, так вот - нет же! - Глаза Адама сверкнули. - Ты получишь свой контракт на запись, на сольную запись. Если мы оба откажемся работать вместе, они сами предложат тебе этот вариант.
- И ты сделаешь, что обещаешь?
Его зубы сжались.
- Желаешь получить расписку черным по белому, черт возьми?
- Конечно, нет!
Она поморщилась, от его едва сдерживаемого гнева.
- Тогда какого черта ты хочешь, Магдалина? Или все еще не веришь мне? Думаешь, я возьму свои слова назад, не так ли?
Его капитуляция - слишком щедрый подарок, она признавала это. Адам никогда не уклонялся от борьбы и сейчас выглядел таким решительным...
- Вижу, что не веришь! - взорвался он, не дождавшись ее ответа. - Прекрасно.
Он обшарил глазами кухню и обнаружил блокнот, в который мать записывала, что нужно купить, отправляясь по магазинам.
Адам схватил блокнот и ручку, нацарапал несколько слов и поставил подпись внизу.
- Возможно, это не юридический документ, - он бросил ей блокнот, - но я не откажусь от своих слов.
Мэгги взяла блокнот дрожащими пальцами, боясь взглянуть на написанное.
Адам насмешливо посмотрел на нее.
- Я заявляю, Магдалина, что ухожу из твоей жизни, как личной, так и профессиональной. Заявление вступает в силу, лишь только за мной закроется дверь. Но пока я не... - Он сократил небольшое расстояние, разделявшее их, и решительно сжал ее плечи. - Ты просто дура, Магдалина! Трусливая дура!
Она открыла рот, чтобы протестовать против обвинений в трусости, но Адам уже завладел ее губами. Его поцелуй был жесток, и ничем не напоминал его недавнюю нежность в постели.
Так вот в чем различие между нежной любовью и потребностью карать! В постели Адам занимался с ней любовью! Не сексом, как уверяла она, а любовью...
Значит ли это, что Адам любит ее?..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Мэгги была ошеломлена, полностью ошеломлена, когда Адам, наконец, оторвался от ее губ.
- Не смотри так затравленно, Магдалина, - насмешливо проговорил он. - Взбодрись! - Он слегка приподнял пальцами ее подбородок. - Ты получила то, что хотела. Что всегда хотела, - с горечью прибавил он. - Я ухожу - из твоей жизни, из твоей карьеры, из нашего брака. Я подпишу твои бумаги на развод, Магдалина. Освободимся оба. - (Она чего-то не понимала. Что-то здесь неправильно. Ох, как неправильно!) - Только не присылай мне приглашение на свадьбу. Хоть я и родственник, но это будет уже дурной вкус... И не проси меня плясать - или петь! - на твоей свадьбе.
Он говорил о свадьбе с Марком. Он - двоюродный брат Марка, следовательно, родственник. Но свадьбы с Марком не будет! Или не она будет невестой.
Адам уходит из ее жизни! Именно этого Мэгги и хотела, как он и сказал... Муки его возвращения закончились. Почему же она не прыгает от радости? Она должна, должна радоваться жизни, свободной от него. Ад замерз!
Он горько усмехнулся ее молчанию.
- Твоя поддержка особенно помогает мне сейчас.
Адам развернулся к выходу.
Если это шутка, то весьма слабая. От нее Мэгги хочется плакать, а не смеяться. Удивительно, но он действительно уходит!
- Что ты сказала?
Адам остановился в дверях.
Снова она, очевидно, подумала вслух. Хотя, похоже, не слишком громко. Что она пробормотала?..
- Я не выйду замуж за Марка, - проговорила она более отчетливо.
Слова обдирали горло.
- Неужели? Нет-нет, я не собираюсь обвинять тебя! - Он понимающе кивнул. - Браки расторгаются не так легко. Даже сегодня. Твои родители, похоже, смирились с твоими нынешними отношениями, так зачем что-то менять?
- Ты не понял!
Но и она не до конца понимала. Чего она добивается, рассказывая Адаму, что Марк всегда был для нее только другом, что он собирается жениться на Андреа? Ее недавние мысли вызваны безумием момента. Конечно, Адам не любит ее! Если бы любил, не согласился бы на развод.
Он скривился.
- Не думаю, что хочу понимать, Магдалина. Больше не хочу. Некоторое время назад, мне казалось... А, все это глупости! - Он покачал головой. - Будь счастлива, любимая. Наслаждайся жизнью. Ты заслужила это.
И он ушел. Просто ушел. И пустота, которая осталась после него, никогда не заполнится. Никогда в ее жизни...
* * *
Ее родители спали, когда она вернулась в больницу. Медсестра уверила ее, что все в порядке, и Мэгги отправилась искать Марка в приемном покое.
Его взгляд инстинктивно двинулся за ее спину, когда она вошла.
- Адама здесь нет, - равнодушно ответила Мэгги, на еще не заданный вопрос.
Темные брови приподнялись.
- Трудно найти место на стоянке?
- Я приехала одна.
Она тяжело опустилась на диван, не вполне сознавая, как, собственно, добралась сюда. Она не могла вспомнить дорогу, как ехала, как ставила машину на стоянку, - она ничего не помнила...
Марк внимательно взглянул на нее, не пропустив ни теней под глазами, ни бледности щек, ни дрожи в пальцах, когда она отбрасывала за спину длинные волосы.
Он положил свои руки на ее, безвольно упавшие, кисти.
- Что случилось, Мэгги?
Она зажмурилась, не позволяя покатиться слезам, но ресницы все-таки увлажнились, когда она снова посмотрела на Марка.
- О, Мэгги, милая, - простонал он, нежно обнимая ее и позволяя ей плакать, когда рыдания сотрясли ее тело. - Этот наглец, - бормотал он, когда слезы продолжали литься, - этот мерзкий, паршивый...
- Ты не понимаешь, Марк. Адам и я... мы... я...
- Я все понимаю, Мэгги, - злобно отрезал он. - Мой дорогой кузен действовал в своем духе и воспользовался преимуществом ситуации. Ни больше, ни меньше!
- Он ушел, Марк. Ушел сам, - с дрожью в голосе проговорила она. - Согласился дать развод, благословил меня на сольную карьеру - все!
- Тогда я не... Мэгги? - Марк крепко сжал ее руки. - Ты по-прежнему любишь его... - не в силах поверить, проговорил он.
Он был вправе не поверить. Она сама не верила себе, однако знала, что это, правда. Она любит Адама. И всегда будет любить. Но он окончательно и бесповоротно ушел из ее жизни.
Она должна была быть в восторге от этого, а оказалась в отчаянии.
- Мэгги, иногда память играет с нами злые шутки, - мягко убеждал Марк. - Вы с Адамом всегда физически быстро загорались. Не питай иллюзий относительно случившегося между вами прошлой ночью.
Никаких иллюзий она и не питала.
- Не беспокойся, Марк. - Улыбка сквозь слезы. - Я не собираюсь разваливаться на части. - И Мэгги странно, как-то ненатурально рассмеялась. - Ты когда-нибудь видел меня развалившейся на части, Марк?
Он нахмурился.
- В прошлый раз ты была очень близка к этому.
- И посмотри, как далеко я продвинулась с тех пор, - решительно проговорила она. - Моя карьера, наконец-то, рванется вперед. Ради этого мы так старались!
Он кивнул.
- Просто хотелось бы видеть тебя счастливой по этому поводу.
- Как только мой отец поднимется на ноги и вернется домой, я буду счастлива. Вот увидишь! - уверенно прибавила она.
Справиться с той частью сердца, что принадлежит Адаму, можно, лишь наглухо закрыв его. По-видимому, это не лучший способ, но, по крайней мере, самый безболезненный. К сожалению, отец, когда пробудится от сна, первым делом спросит об Адаме!
Они просидели остаток ночи, молча, пока спали ее родители. Мать проснулась первой в начале седьмого, и Мэгги убедила ее и Марка пойти позавтракать в больничную столовую, сама она есть не хотела.