- О, нет нужды, - отозвался знакомый голос финансового директора. - Я и сам жду тебя. Поздравляю со вступлением в брак, Гордон! - воскликнул Гейдж, проходя вслед за боссом в его кабинет. - Моя жена так надеется познакомиться с твоей!
Гордон не стал тратить время на обмен светскими любезностями.
- Закрой дверь, - коротко велел он. - А теперь скажи, что, черт возьми, происходит?
Гейдж в замешательстве взглянул на него.
- Проблема в нашем парижском филиале, Майк. Поступили сведения, что растрачены средства с наших счетов и счетов наших клиентов. Судя по всему, Рей Дарви, манипулируя отчетными ведомостями, снимал довольно большие суммы. Говорят, у него завелась шикарная бестия и он сорит деньгами направо и налево. Боюсь, что среди клиентов, сотрудников и акционеров может начаться паника. По-моему, пора принимать меры.
- И что же ты предлагаешь?
- Ты должен лететь в Париж, Майк, и во всем разобраться. А если потребуется, то и уволить Дарви. Обнаруженную недостачу, разумеется, мы в состоянии покрыть. Другого выхода я, к сожалению, не вижу.
- Я-то полететь могу. Но уволить главу парижского филиала имеешь право только ты. Я понимаю, тебе сейчас не до этого, но…
"Но…" Гордон прекрасно понимал, что значит это "но". После ухода финансового директора он откинулся в кресле и задумался. Проблемы, без решения которых он раньше не представлял своей жизни, сейчас внезапно превратились в нечто навязчиво-раздражающее.
Ближе к вечеру Гордон понял, что уже соскучился по жене. Казалось, они расстались совсем недавно, но он уже не чаял дождаться новой встречи. Собственное сходство с влюбленным подростком скорее смешило, нежели удивляло его.
Днем позвонил отец, как только услышал сообщение о свадьбе сына в программе новостей, и потребовал, чтобы секретарша Гордона вызвала его с совещания. Старик был разъярен, считая, что сын "окончательно спятил и женился на ком попало", лишь бы добиться от него передачи пакета акций. К удивлению Гордона, отец, явно противореча себе, заявил, что такой поступок - нарушение их соглашения, поскольку он, Роджер, надеялся увидеть сына остепенившимся, нашедшим себе достойную спутницу жизни. Чего за каких-то полтора месяца, по его мнению, сделать совершенно невозможно. Гордон не стал разубеждать отца, а просто сказал, что на этой неделе будет счастлив представить ему свою жену.
Он отложил листок с соглашением, которое читал, и задумался. Неделя представлялась очень тяжелой и загруженной. Завтра он летит в Париж, а в субботу уже вернется в Мобил и в этот же день отправится на ранчо к отцу, но уже вместе с Дженнифер. При этой мысли он невольно улыбнулся, чувствуя, как в душе поднимается волна радостного возбуждения.
Домой Гордон пришел позже, чем рассчитывал. Дженнифер сидела в холле и читала. Мысль о возвращении мужа с работы, о возвращении к ней наполняла ее неожиданным восторгом. Услышав наконец скрип гравия под шинами, донесшийся с улицы, она вскочила и наспех провела пальцами по волосам. Когда дверь распахнулась, ее сердце радостно подпрыгнуло при виде Гордона.
- Привет, - прошептала она и неожиданно представила много-много таких же спокойных и мирных вечеров впереди, вечеров, когда Гордон будет вот так возвращаться к ней. Интересно, думает ли он о том же? - Как прошел день?
Гордон взглянул на жену, и видение череды подобных вечеров вихрем пронеслось перед глазами, вечеров, когда темноволосая богиня будет встречать его ласковой улыбкой, неизменно пробуждающей в нем волнение и желание.
- Неплохо. Хотя у меня не очень приятная для нас обоих новость. Завтра я улетаю в Париж. Там возникли серьезные проблемы…
- А я? - растерянно спросила Дженнифер. - Наш медовый месяц… Ты же обещал.
- Позволь мне закончить, дорогая, - мягко произнес он. - Все будет именно так, как я сказал. Я возвращаюсь в субботу, и мы с тобой отправимся в Сан-Антонио. Правда, насчет медового месяца я не уверен, но надеюсь, что пара медовых недель тебя тоже устроит.
Дженнифер погладила его по щеке.
- Ты, в самом деле, этого хочешь?
- Да. - Гордон поцеловал ее. - А еще я хочу видеть тебя рядом, засыпая и просыпаясь. И прямо-таки мечтаю подарить тебе все, что пожелаешь.
- Себя? - предположила она и увидела, как взгляд его серых глаз преисполнился нежности.
- И себя тоже, - прошептал он.
Дженнифер вдруг встрепенулась:
- Ты, наверное, голоден, а я досаждаю тебе всякими разговорами. Давай ужинать, стол уже накрыт.
Но Гордон продолжал смотреть на нее, не двигаясь с места.
- Дженнифер, - произнес он глуховатым от напряжения голосом. - Конечно, я голоден, только не в прямом смысле.
Уточнять не потребовалось. Ответ он прочел в ее зеленых колдовских глазах…
Оказавшись в постели, Гордон ласково обнял жену.
- Тебе холодно? - вдруг спросил он.
Дженнифер придвинулась ближе к нему.
- Немного. Но ты можешь согреть меня.
Он понимающе кивнул и положил руку на ее обнаженное бедро.
- С радостью.
Утром они простились. Дженнифер было мучительно-тяжело расставаться с мужем, но грусть, вызванная прощанием, отчасти смягчалась мыслями о пребывании в его доме, их доме, хозяйкой которого она теперь стала. Она будет узнавать его все ближе и ближе, бродя по комнатам одна, но как бы вместе с ним, рассматривая его картины, перелистывая его книги.
Поначалу это доставляло Дженнифер удовольствие, но на второй день наскучило. Тогда она занялась чтением. За книгами пролетели еще два дня. Но затем приключения вымышленных героев перестали волновать ее, и она совершила несколько поездок в Мобил, попросив об этом Джорджа - шофера Гордона. В городе Дженнифер бесцельно бродила по улицам и заглядывала в магазины. Она отчаянно тосковала по мужу, и ей даже в голову не приходило, что можно было бы встретиться с кем-то из прежних знакомых.
Накануне его приезда Дженнифер вдруг ощутила странное и не вполне приличное желание заняться поисками интимных мелочей, которые могли бы многое рассказать ей о человеке, всего неделю назад ставшем ее мужем. Например, потрогать его зубную щетку, перебрать личные вещи. Затем настанет черед одежды и - самое волнующее - письменного стола с его многочисленными ящиками.
Правда, первой ее мыслью было: нет, так нельзя. Но эту мысль быстро вытеснила другая: почему же, вполне можно. И начать нужно именно с письменного стола.
В Гордоне для нее по-прежнему оставалось еще много таинственного. И ей очень хочется продолжать и дальше узнавать его.
Дженнифер открыла верхний ящик письменного стола, но не обнаружила там ничего, кроме деловых бумаг и каких-то бланков с печатями. Во втором ящике лежали блоки сигарет, многочисленные зажигалки и несколько курительных трубок. Зато в последнем ящике под папками лежало письмо.
Осторожно взяв в руки конверт, Дженнифер стала его рассматривать. Ее внимание сразу привлек почерк, которым был написан адрес, - четкий, с росчерками, определенно женский! И обратный адрес: Франция, Париж. Пометка "Лично. Вручить в собственные руки" отсутствовала. Но если бы и имелась, Дженнифер это не остановило бы. Зубная щетка мгновенно переместилась в самый конец списка интересующих ее личных вещей Гордона. Открытия начнутся именно с этого письма, судя по штемпелю полученному два дня назад.
Только сейчас Дженнифер заметила, что конверт аккуратно вскрыт. Значит, Гордон уже прочел письмо. Больше она уже ни о чем не думала.
Дженнифер решительно развернула листок бумаги, исписанный уже знакомым почерком, и, дрожа от волнения, поднесла к глазам. Она словно не увидела написанный текст, а услышала пронзительный крик:
Любимый! Ты не ответил на мое письмо, но я все же решилась снова написать тебе. Прошло много лет, прежде чем я поняла свою чудовищную ошибку. Все эти годы я любила только тебя, хотя и не понимала этого. Разбитую чашку не склеишь, но если в твоем сердце осталась хотя бы капля той горячей любви и нежности, о которых ты мне столько раз говорил, то давай забудем прошлое и начнем жизнь сначала. Ты до сих пор не женат, и мне это приятно. Значит, ты не забыл меня. И теперь мы можем быть безгранично счастливы.
С любовью, Делия.
Дженнифер захотелось еще раз перечитать письмо, но буквы заплясали перед глазами. Опустив голову, она поняла, что это из-за того, что так сильно дрожат ее руки.
Для волнения у нее было вполне достаточно причин. Гордон улетел в Париж почти сразу же после того, как получил письмо. Она не винила его, что он ничего не рассказал ей об этой таинственной Делии. В конце концов, каждый человек имеет право на тайны, особенно если они касаются его прошлого. Но то, что получение письма совпало с отлетом мужа во Францию, не могло не взволновать Дженнифер. Она пришла в такое отчаяние, что любая фантазия, возникающая в ее мозгу, казалась ей вполне возможной.
Губы ее затряслись, прежде чем она успела сжать зубы и остановить дрожь. Итак, на безоблачном небосклоне ее жизни появилась женщина из прошлого Гордона, которая уверена, что с ней он будет безгранично счастлив. И что же теперь делать ей, Дженнифер? Тайком прочитав письмо, она просто не имела права напрямик спросить мужа о Делии. Тем более что ее страшила реакция мужа на столь бесцеремонное копание в его вещах.
Неверными руками Дженнифер положила письмо в стол на прежнее место. Потом прошла в спальню, легла в постель и закрыла глаза, но уже через несколько минут поняла, что не заснет. Присутствие проклятого письма в доме, под одной с ней крышей, буквально убивало ее.
Дженнифер медленно встала и стала нехотя собирать вещи, готовясь к завтрашнему отъезду и не переставая ругать себя за несносное любопытство. Решить сейчас она все равно ничего не могла, а потому собиралась дождаться Гордона. Завтра его глаза скажут ей то, в чем она пока еще сомневалась.
Над заливом бушевал тропический ураган. Воздух был перенасыщен влагой, и Дженнифер казалось, будто она находится в парилке.
Идя рядом с Гордоном по бетонному покрытию аэродрома, она чувствовала, как влажный жар поднимается от поверхности, и видела его мерцающее дрожание впереди, отчего казалось, что самолет Гордона отплясывает на своих резиновых колесах. Сама Дженнифер ощущала недомогание и тошноту.
Конечно, плохое самочувствие было вызвано не только состоянием атмосферы. Дженнифер провела бессонную ночь, и напряженные нервы вызывали боль в желудке и делали ладони липкими от пота.
При встрече Гордон был так же внимателен, ласков и нежен с ней, как прежде, и Дженнифер стало уже казаться, что ее страхи лишены всякого основания. Однако муж выглядел усталым и немного мрачным, под глазами залегли тени. Ей очень хотелось спросить: много ли он работал или же его измученный вид является результатом бесконечных сомнений и борьбы с демонами прошлого? Как бы там ни было, прежние радость и энтузиазм, которые она испытывала при мысли о "медовых неделях" на ранчо, куда-то исчезли…
Полет проходил в сложных погодных условиях. Но пилот самолета, молодой, высокий и дружелюбный парень, хорошо знал свое дело. Дженнифер показалось, что он раз-другой с любопытством взглянул на нее, когда она поднималась на борт, но больше не обращал ни малейшего внимания, занимаясь своей работой.
Самолет был небольшой. И, несмотря на то, что Дженнифер с Гордоном сидели рядом, переговариваться было трудно из-за шума мотора, который, казалось, невозможно перекричать. В какой-то момент Гордон нагнулся к ней, чтобы показать на пейзаж в иллюминаторе. Он случайно задел ее плечом, и это привело Дженнифер в неописуемое волнение. Минуту спустя, когда Гордон выпрямился, чтобы принять прежнее положение, его пальцы коснулись ее колена. Дженнифер была так напряжена, что нога рефлекторно отреагировала и подпрыгнула словно от удара молоточком невропатолога.
Молодая женщина вздрогнула, почувствовала, что краска заливает ее лицо, и в смущении потупилась. Она прекрасно понимала, что ее поведение выглядит смешным и нелепым, но Гордон ничего не сказал. Через несколько минут, когда Дженнифер рискнула посмотреть на мужа, тот ответил ей серьезным, задумчивым взглядом, словно пытался понять, что же все-таки с ней происходит.
В Сан-Антонио было так же душно, как и в Мобиле. Как только закрылась дверца джипа, взятого напрокат, Гордон включил кондиционер. На полной скорости они выскочили на шоссе и направились прочь от города.
Дженнифер, наконец, расслабилась настолько, что смогла полюбоваться окрестными пейзажами. Она никогда не бывала в этих краях, но именно так представляла себе местный ландшафт по просмотренным вестернам. За проволочными оградами, отделяющими обширные пастбища от дорог, паслись стада коров и табуны лошадей.
Она представила себе, как выглядят эти места весной, когда расцветают полевые цветы и словно пестрое лоскутное одеяло покрывают холмы, разбросанные между долинами. Завидев впереди внушительное строение, Гордон снизил скорость, и Дженнифер поняла, что они почти у цели.
- Они должны быть здесь с минуты на минуту, - втолковывал Роджер Эванс экономке, поглядывая на часы. - Господи, как же я волнуюсь!
Он уже звонил в аэропорт и узнал, что самолет сына благополучно приземлился.
- Посмотрите, мистер Эванс, - сказала Фанни, указывая на медленно приближающуюся темную точку. - Похоже, они едут.
Роджер встал, и некоторое время вглядывался в даль. Чувствовалось, что его очень заботит впечатление, которое он произведет на свою новую родственницу. Старик аккуратно пригладил волосы на висках обеими руками, расправил плечи и подтянул узел галстука.
- Фанни, - с непривычным смущением произнес он, - как думаешь, я понравлюсь Дженнифер?
Удивленная и растроганная его волнением, она уверенно заявила:
- Конечно. Дженнифер обязательно вас полюбит.
Удовлетворившись ответом, Роджер подождал, пока джип въедет во двор, и вышел навстречу гостям.
- Здравствуй, папа, - весело приветствовал его Гордон. - А это, - он выдержал многозначительную паузу и сказал с удовольствием, явно смакуя слова, - моя жена.
Дженнифер робко покосилась на мужа, затем одарила Роджера дружеской улыбкой.
- Я счастлива познакомиться с вами, мистер Эванс.
Спустя несколько минут они вошли в дом.
- Вот здесь я живу! - провозгласил Роджер, вводя Дженнифер в гостиную.
Усадив ее в самое удобное кресло, он направился в кухню за холодным лимонадом. Дженнифер сразу же бросились в глаза аккуратные стопки различных книг и журналов, лежащие повсюду. Ей совсем не верилось, что этот любезный и милый старик, взирающий на нее чуть ли не с обожанием, вынудил своего могущественного сына жениться, угрожая отдать свои акции благотворительному обществу; пусть даже "для блага самого Гордона".
- Сейчас вы немного отдохнете, - сказал Роджер, протягивая Дженнифер стакан и глядя на нее так, словно собирался в любую минуту прийти ей на помощь.
Наконец убедившись, что с лимонадом она справится сама, он уселся напротив нее на диван, продолжая излагать распорядок дня:
- Немного погодя вы осмотрите дом, потом поужинаем. Далее можете делать все, что захотите, а я отправлюсь спать. У меня свой режим.
Дом Роджера Эванса из грубо обтесанного камня, окруженный с трех сторон широкой террасой, стоял на небольшой возвышенности. Внутри он был отделан в деревенском стиле. Одну стену гостиной занимал внушительный камин, раздвижные двери на противоположной стене вели на террасу. Рядом с гостиной размещались три большие спальни и кухня.
- Это Фанни, - произнес Гордон, почтительно вводя в комнату пожилую женщину с волосами, собранными в узел на затылке.
По-видимому, Фанни обрадовалась приезду Дженнифер не меньше Роджера.
- Ужин будет в шесть, - пообещала она. - Конечно, не такой роскошный, как у Гордона.
- Я неважно готовлю, - призналась Дженнифер.
- Вот и хорошо, - с облегчением ответила экономка.
Дженнифер посмотрела на мужа. В этот момент он тоже поднял голову и встретился с ней взглядом. Между ними словно пробежали электрические разряды. Он подошел, обнял жену за плечи небрежно-собственническим жестом. И опять ей показалось, что ничто в его поведении не указывает на то, как он относится к обещанным "медовым неделям" и помнит ли о них. Вдруг все ограничится двумя-тремя днями?
Закат окрасил потемневшее небо лиловыми и алыми мазками к тому времени, когда закончился ужин и Фанни убрала со стола.
Напряженность Роджера вроде бы исчезла без следа, сменившись, казалось, убежденностью, что Дженнифер - полноправный член семьи и будет им всегда. Сама Дженнифер, как ни странно, не чувствовала себя обманщицей, но очень смутилась, когда он спросил, собираются ли они заводить детей. У нее возникло тревожное ощущение, что Роджер догадался, что она еще не задумывалась об этом, и заподозрил неладное.
Но Гордон, по-видимому, не испытывал ни неловкости, ни угрызений совести. Делая вид, что прислушивается к разговору, он из-под полуопущенных век разглядывал Дженнифер, заставив ее смущенным жестом отвести прядь волос со щеки.
Гордон удобно расположился на стуле, вытянув перед собой длинные ноги, и пренебрегал видом красочного заката ради созерцания жены. Не дрогнув ни единым мускулом, не говоря ни слова, он внимательно смотрел на нее, излучая ауру мужской силы - настолько ощутимую, что Дженнифер слегка знобило.
- Я здесь кое-что переделал, - сообщил тем временем Роджер. - Некоторые помещения немного подновили, выкинули старую мебель. Но дом, на мой взгляд, не выглядит так, как должен выглядеть к приезду новобрачных. Честно говоря, я начал работы всего месяц назад, но в связи с вашим скоропалительным браком пришлось кое-что доделывать наспех, поэтому не обессудьте.
Дженнифер заверила его, что все в полном порядке и она в восторге от дома, чем явно порадовала старика.
- Посмотрите тогда, что я приобрел для вас, - сказал Роджер и кивнул на двойной шезлонг, стоящий на террасе и видный сквозь открытую дверь. - Я еще никогда не видел ничего подобного, а ты?
- Только однажды, - улыбнулась Дженнифер.
Ровно в половине девятого Роджер и Гордон обменялись понимающими взглядами, затем старик посмотрел на часы, нехотя поднялся и объявил:
- Мне пора спать.
Дженнифер поняла, что он просто не хочет им мешать. Но она была не в лучшем расположении духа, а, кроме того, сказывались усталость, накопившаяся за последние сутки, и напряжение, которое ни на миг не оставляло ее. У нее буквально все обрывалось внутри, стоило ей представить, что им с Гордоном предстоит остаться наедине.
- Пожалуй, я приму душ и переоденусь, - сказала Дженнифер.
Гордон видел, как жена поспешно скрылась за дверью, и подумал, что Дженнифер ведет себя довольно странно. В сложившихся обстоятельствах у него совсем не было сомнений в том, что они проведут эту ночь вместе. Он считал, что доказал ей свою любовь, что ее прежняя неуверенность и страх остались позади.
А сейчас он опять ни в чем не был уверен.
Несколько минут спустя Гордон отправился в кухню за чаем со льдом и заметил, что дверь в его спальню открыта. Саквояж Дженнифер, который он поставил перед кроватью, исчез, а шум воды доносится из ванной рядом со второй спальней. Он застыл с бокалом в руке, обдумывая ситуацию.