Джулиан Херриард спасает юную Нону Талларн от домогательств молодого фермера Мэттью Риса и от безжалостного отца, в слепой ярости поднявшего на нее руку. Отныне ее сердце принадлежит Джулиану. Однако Джулиан помолвлен с высокомерной столичной красавицей Корой Боуман, которая конечно же возмущена тем, что ее жених принимает участие в судьбе жалкой простушки…
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 4
Глава 3 7
Глава 4 10
Глава 5 12
Глава 6 16
Глава 7 19
Глава 8 21
Глава 9 25
Глава 10 30
Мейр Ансворт
Вихрь любви
Глава 1
На кухне жилого дома на ферме стояла Нона Талларн и смотрела в окно. Нетерпеливо притопывая, она то и дело посматривала на золотистый циферблат напольных часов. Последний раз на них уже было чуть больше десяти минут седьмого. Неужели время тянется так долго?
- Ханна! - крикнула она, стараясь придать голосу как можно больше властности. - Часы стоят, что ли?
Вытирая руки клетчатым фартуком, на зов из кухонной кладовки прибежала Ханна.
- Стоят, что ли… Да они ходят с вашего рождения, то есть целых семнадцать лет, да и задолго до этого! Что за вздор вы несете! Если нечем заняться, подрезали бы фитиль у масляной лампы! Прошлым вечером она нещадно коптила. Да и подсвечники не мешает почистить! Они на полке рядом с маслобойкой. Да не забудьте положить на стол газету, не то запачкаете его салом. А я пока помою бидоны из-под молока и стану накрывать на стол. Сегодня нас только двое. Ваш отец с Гвионом ушли в горы, а когда вернутся, не знаю. Велела этому лентяю Гвиону до их ухода пригнать коров с поля.
- Он все равно лучше, чем прежний помощник! - заметила Нона.
Ханна пренебрежительно фыркнула.
По пути к кухонной полке Нона взглянула на свое отражение в старинном зеркале, вставленном в фисгармонию, и поправила черные как смоль волосы. Сама себе она не понравилась, и, надув губы, Нона занялась чисткой подсвечников.
- Ханна! Отец что, проведет в горах весь вечер? - спросила она.
- Он мне так сказал. А вы что, надумали улизнуть? Вот будет дело, если он вернется и не застанет вас дома! Что я ему скажу?
Нона пожала плечами:
- Ну, да все, что угодно! Скажи, например, что я пошла пройтись!
- Вам легко говорить! Вы же знаете характер вашего батюшки. Он вас огреет кнутом, ей-богу!
- Не посмеет!
В голосе Ноны прозвучало пренебрежение, однако взгляд выдавал смущение. Мгновение спустя она выбежала во двор и взглянула на крутую скалу, возвышающуюся над: фермой. Фермерский дом усадьбы Пенгорран был длинным, низким, побеленным строением. Купив его одиннадцать лет назад, Гриффит Талларн пристроил к нему еще одно помещение, где разместил мебель, доставшуюся в наследство после смерти матери. Как ни странно, но эта пристройка облагородила вид дома и отличала от небольших фермерских домов, разбросанных по окрестным холмам. Дом был построен на выступе скалы, а гора за ним поднималась так круто, что окна спальни в задней части дома почти упирались в камень. Дом окружали огромные ели, в ветвях которых всегда шумел ветер, а речка под горой добавляла к этому шуму плеск воды.
Над всем этим ландшафтом возвышался подковообразный утес Крейглас. Его вид менялся с каждым часом. Сейчас, в отблесках заходящего солнца, окрасившего небо мерцающим кремово-золотистым цветом, его нижние склоны приобрели красновато-коричневый оттенок. Там же, где папоротник уступал место щебню, утес стал серым. Нона внимательно осматривала овечьи тропы и дорогу, исчезавшую за уступом утеса. Всюду жизнь, но сейчас ни малейших ее признаков. Только где-то неподалеку слышался собачий лай. Подняв юбки, Нона вернулась в дом.
Ханна уже покрыла клетчатой камчатной скатертью конец длинного кухонного стола. Еще раз нетерпеливо взглянув на часы, Нона продолжила скрести подсвечник, заодно проглядывая постеленную на стол газету.
- Газета-то месячной давности! За май… Пишут об окончании Бурской войны!
- Возможно, ваш отец хотел сохранить ее.
Ханна положила набок кусок копченой грудинки и принялась отрезать длинным острым ножом тонкие ломтики.
- Что ж, уже поздно, - сказала Нона. - А я испачкала газету салом. Ханна, почему отец так ненавидит Мэттью? Наверное, всего лишь потому, что его коровы, отбиваясь от стада, заходят на нашу землю?
Этот вопрос она задавала уже не раз, всегда надеясь на более вразумительный ответ.
- Зависть и ненависть среди фермеров не редкость. Помогите-ка мне повесить грудинку на крюк.
Ханна обернула грудинку лоскутом промасленного - миткаля, и они вместе подцепили копченое мясо за крюк на темной дубовой балке. Затем Ханна положила ломтики бекона на большую сковородку, поставила ее на огонь и стала следить, чтобы они не подгорели.
- Не думаю, что Мэттью виноват, если одна или две коровы проберутся к нам через изгородь, - сказала Нона.
- Как дочери фермера, вам ли этого не знать! Мэттью Рис должен получше следить за своими изгородями.
- И вообще, Ханна, при чем тут Рисы? - взбивая подушку сиденья, с досадой спросила Нона. - А Мэттью не совершил ничего дурного. Он говорит, что не может понять причин неприязни к нему.
- Не хочу слышать, что говорят эти Рисы. - Ханна положила бекон на тарелки и поставила на стол. - А самое худшее то, что вы связались с молодым Рисом. Ничего хорошего из этого не выйдет, а если ваш отец…
Нона топнула, высокомерно вскинув голову:
- Еще раз эта скажешь…
Ханна сжала губы. Ее положение в этом доме было весьма неопределенным. Одиннадцать лет назад она переехала из уютного, просторного фермерского дома, стоявшего на открытой равнине, в это уединенное, горное место, когда рассталась с семейством Талларн, где служила горничной у старой миссис Талларн. Когда родился отец Ноны, ей было всего четырнадцать лет. Когда он женился, Ханна ушла с молодой парой.
- Его жена, не умеет вести домашнее хозяйство, не говоря уже о ферме, - призналась как-то миссис Талларн. - Помоги ей, Ханна. Сделай дом Гриффита счастливым. Престарелая дама невесело покачала головой.
Когда Ноне было шесть лет, произошло печальное событие, о котором Ханна предпочитала не вспоминать. Гриффит Талларн чуть не сошел с ума от горя, когда молодая миссис Талларн заболела и умерла. Вот тогда-то Гриффит Талларн и купил эту ферму в горах и удалился ото всех, кого он знал, а Ханне поручил заботу о маленькой девочке, оставшейся без матери. Старая миссис Талларн на смертном одре, сжав руку Ханны, сказала:
- Заботься о девочке. Люби ее, Ханна. Отец в его нынешнем душевном состоянии мало что может ей дать. Тебе придется заменить ей мать…
Полюбить крошечную темноглазую девчурку, какой была тогда Нона, не составляло труда. Но трудно было объяснить ей, когда она вернулась от бабушки Талларн, что теперь, кроме Ханны, у нее никого нет. Сердце разрывалось при виде больших серьезных глаз и дрожащих губ ребенка. Невыносимо было видеть, как она тянется к отцу, который теперь почти не обращал, на ребенка внимания.
Но сейчас Ханна чувствовала себя гораздо более беспомощной, чем тогда, много лет назад. Ее ставили в тупик постоянные перемены в настроении Ноны. А когда она познакомилась с Мэттью Рисом, Ханне не просто стало не по себе, она пришла в ужас. Что, если Гриффит Талларн узнает об этом? Что тогда?
- Жаль, что нет в живых мамы, - вздохнула Нона.
- Хорошо было бы, если бы она была здесь, - положив руку на руку Ноны, согласилась Ханна.
- Ты всегда говоришь это так странно, Ханна. По-моему, я никогда не слышала, чтобы ты сказала: "Жаль, что вашей матушки нет в живых". Почему?
Но Ханна поспешно встала из-за стола и направилась с подносом на заднюю кухню. Нона последовала за ней и застала ее уже за вытиранием мисок и тарелок.
- Мне придется поторапливаться. Для завтрашней стрижки овец предстоит много стряпни. Лучше, если вы останетесь мне помочь, - проворчала Ханна.
- Помогу тебе, когда вернусь.
С облегчением вздохнув, поскольку получила возможность не задавать очередной неловкий вопрос, Ханна сказала:
- Крейглас-коттедж сдали внаем. Гвиону сообщила об этом миссис Прайс, владелица усадьбы Гуэрн.
- Что ж, значит, у нас появились соседи. Подумать только… меньше, чем в миле…
- Не соседи, а сосед. Молодой студент-медик приехал готовиться к выпускным экзаменам, - так сказал Гвион.
- Здесь у нас тихо, - засмеялась Нона, - только овцы днем да лисы и барсуки ночью. Думаю, он успешно сдаст экзамены.
Время пролетело незаметно, и, наконец, настал час встречи с Мэттью. Проводив Нону взглядом, Ханна вздохнула и вернулась в дом.
Нона через ворота выбежала из сада в поле. Летний вечер соответствовал ее радостному настроению… Она увидит Мэттью! От возбуждения ее смуглые щеки покрылись румянцем, а глаза заблестели. Огибая поле, она натыкалась на ветви жимолости и срывала цветы, которых касалась лицом. Все сегодня было так красиво, от счастья ей хотелось танцевать, распахнув объятия навстречу необузданной, пьянящей радости. Как только она увидит Мэттью, она побежит к нему и скажет, как сильно любит его.
Она вспомнила, как впервые встретилась с ним. Они с Ханной поехали в Эйбер, ближайший рыночный городишко, который посещали не часто, но тогда Ханна захотела купить что-либо из еды и кое-какую посуду. Она бдительно следила за Ноной, но той надоели покупки, и она вышла из здания рынка, где Ханна с особой тщательностью выбирала фарфоровый сервиз. Остановившись на лестнице и оглядев улицу, Нона увидела, как из гостиницы напротив выходит молодой человек. Белокурые волосы падали ему на лоб, а голубые глаза смеялись. Он поднял взгляд и, увидев ее, улыбнулся с нескрываемым восхищением. Нона не могла не улыбнуться ему в ответ.
Затем появилась Ханна, оценила ситуацию и, крепко взяв Нону за руку, увела ее.
- Вы никогда, никогда не должны общаться с этим Мэттью Рисом.
- Так это Мэттью Рис? - удивленно спросила Нона.
Это имя в усадьбе Пенгорран не произносилось, так как выводило отца из себя. А Нона не понимала почему. Ловко расспросив Ханну, она выяснила, что семья Рис живет поблизости от старого дома Талларнов. Спустя два года Гриффит Талларн сообщил сокрушительную новость: Мэттью Рис стал владельцем фермы, примыкающей к Пенгоррану. С тех пор начались проблемы: скотина Риса свободно разгуливала по их территории, чему ее отец даже по-своему радовался - теперь у него появилась причина ненавидеть молодого человека и расточать в его адрес угрозы.
После этой первой встречи Мэттью не составляло большого труда обводить вокруг пальца и Ханну, и Гриффита Талларна. В первую ночь, когда в окошко спальни Ноны стукнул камешек, она испугалась. Затем встала с постели и выглянула во двор, залитый лунным светом. Там в тени стены она заметила неясный силуэт. Мэттью. Все обитатели фермы спали, и Нона вышла к нему в ответ на его тихие мольбы.
Ханне стало известно о ночном свидании в саду, и она пригрозила все рассказать отцу. Нона бушевала, рыдала, когда Ханна в неприкрашенных деревенских выражениях сказала ей, чем она напугана. Об этом Нона предпочла забыть. Даже сейчас она краснела, вспоминая слова Ханны. Как смеет Ханна отравлять ее чувства к Мэттью? Ханна понятия не имеет, что такое любить.
В горной долине сенокос подходил к концу. До Ноны доносились запах сена и грохот телег. Мэттью не имел возможности встречаться с ней днем.
- Убегать рано нелегко, - объяснял он. - Пока светло, на ферме полно работы. Встречаться можно только после захода солнца!
Ее задевало, что он ставит работу выше свиданий с ней и называет их чувства "встречами". Но Нона все прощала Мэттью. Вот и сейчас при мысли о нем на губах у нее появилась нежная улыбка, и она побежала к рощице у реки, где они договорились встретиться.
Она пришла первой, села на бревно и стала спокойно ждать. Неподалеку от нее зашевелились засохшие листья: там явно пробирался какой-то маленький зверек. С ветки орешника на Нону поглядывала малиновка, выдавая свою вечернюю трель. Тени становились длиннее. Вдруг она услышала шаги Мэттью и вскочила ему навстречу. Мгновение спустя она, обвила руками его за шею, а он Крепко прижимал ее и целовал.
Ноне понадобилось некоторое время, чтобы понять: это совсем не те поцелуи! Мэттью не шептал никаких ласковых слов, а просто душил ее в своих объятиях. Нона пыталась отстраниться от него, но он держал ее железной хваткой. Внезапно ей вспомнились неоднократные предостережения Ханны, и ее охватил ужас.
Мэттью ослабил объятия и стал дергать за пуговицы ее блузку. Мгновение спустя его рука лежала у нее на груди. Нона запрокинула голову, но он, прижав плечом ей рот, заглушил крик.
Едва переводя дыхание в бешеном животном страхе, она вцепилась ногтями ему в лицо и принялась отчаянно пинаться. Не ожидавший такого яростного сопротивления, Мэттью оступился, упал и потянул ее за собой. Когда он прижал ее руки к земле, покрывая ей шею поцелуями, и навалился на нее всем телом, Нона поняла - ей с ним не справиться!
Мэттью спугнули чьи-то шаги в лесу. Он поднялся на локоть, а Нона за доли секунды быстрым, порывистым движением вырвалась и откатилась от него. Пока Мэттью поднимался, она вскочила и, собрав все свои силы, бросилась наутек между деревьями, на бегу обратив внимание на лошадь, пасущуюся в зарослях. До нее еще долго доносился голос Мэттью, зовущий ее, но только выбравшись из рощи, она замедлила шаг.
Впереди возвышалась гора, серая масса с блестящей макушкой. Сверху доносилось блеяние овец, но, даже несмотря на душившее ее горе, она не в состоянии была плакать. На душе у нее было пусто. Она больше никогда не будет счастливой. Это не ее Мэттью… Мэттью, о котором она мечтала во время прогулок, не тот Мэттью, который целовал, а затем отпускал ее, который был нежен… любил. Ханна оказалась права. Мужчины ужасные… скоты. Мэттью напоминает животное. Он совсем не похож на героев, о которых Нона читала в книжках из библиотеки отца. Те были благородными… добрыми. Настоящие рыцари. Нона думала, что все мужчины такие.
Проходя по саду, она заметила, что Ханна уже зажгла лампу. В доме никогда не задергивали шторы, и она увидела, что отец сидит за столом и ужинает. Нона в ужасе коснулась рукой блузки и обнаружила, что нескольких пуговиц не хватает, а блузка разорвана от плеча до талии. В таком виде Нона не посмела войти.
Девушка остановилась, наполовину скрывшись за стволом яблони. В детстве и до недавнего времени в особенно подавленном состоянии она всегда убегала в горы, знала там каждую тропинку, каждый камень. Ночевала в пастушьих хижинах и возвращалась на рассвете. Сегодня выбора у нее не оставалось. Она не в силах была предстать перед отцом.
К тому времени, как Нона добралась до коттеджа на Крейгласе, стемнело и начался дождь. Неистовый ветер, завывающий, как дикий зверь, бил в лицо и раздувал одежду. Начав задыхаться, она остановилась и прислонилась к стене коттеджа, чувствуя, как уходят силы, и желая только одного - забыться. Потрогала дверь. Так и есть, закрыто! Но она и раньше укрывалась в этом коттедже, всегда забираясь туда через небольшое окошко с задней стороны. Вот и сейчас она открыла его и залезла в дом. Ощупью нашла путь. Где-то в комнате был старый диван, покрытый пледом. Иногда миссис Прайс, владелица фермы Гуэрн, приходила сюда наводить порядок. Комната всегда была обставлена кое-как. Найдя, наконец, диван, Нона опустилась на него, спрятала лицо в пыльной подушке и впервые за этот вечер заплакала. Ее плач становился все более отчаянным и в конце концов перешел в рыдания. Вскоре, выбившись из сил, она заснула, положив голову на руки.
Джулиан Херриард с большим трудом поднимался в гору. В одной руке он нес покачивающийся фонарь, а в другой - громоздкий чемодан, затрудняющий и без того нелегкое восхождение. Коттедж в горах, говорил пациент его отца, как раз то, что нужно студенту для полного спокойствия. На что Джулиан не рассчитывал, так это на то, что поезд опоздает, а болезнь коровы помешает мистеру Прайсу проводить его в коттедж и помочь ему донести чемодан.
- Но вы все равно его найдете, - сказала миссис Прайс, довольно охотно дававшая указания всем и каждому. - Все время берите правее. Жаль, что я не могу пойти с вами. - Дети уже легли, но я буду беспокоиться. Дождь им нипочем, могут и улизнуть.
Джулиан вежливо поблагодарил ее, взял чемодан и принял фонарь.
Он поднимался по скользкой, извилистой тропе и думал: не лучше было бы заниматься у себя на чердаке на Харли-стрит? Все легче, чем забираться на эту ужасную гору!
Когда лучи фонаря высветили белые стены коттеджа, он облегченно вздохнул. Промокший, замерзший и совершенно разбитый, он открыл дверь большим ключом и вошел в дом. Подняв фонарь высоко над головой, он увидел небольшой камин с дровами, шкаф, несколько стульев и покрытый пледом диван. Обстановка показалась ему вполне уютной. Он закрыл дверь и поставил чемодан на пол.
При мерцающем свете фонаря он заметил на столе масляную лампу и спички. Замерзшими пальцами зажег лампу и огляделся.
Сначала он не заметил темной косы, слившейся с коричневым пледом, покрывающим диван. Он собирался повернуться и разжечь камин, когда плед зашевелился и перед его взором предстало заплаканное лицо Ноны. Оба удивленно смотрели друг на друга. Затем на лице Ноны мелькнул неподдельный ужас. Она соскочила с дивана и побежала к двери. Но Джулиан ее опередил. Он заметил ее разорванную блузку, но крепко схватил Нону за запястья. Она начала изворачиваться, отпрянула от него и тихо заплакала.
- Ну, ну, не надо, - сказал Джулиан. - Я не знаю, кто вы такая и что делаете в этом коттедже. Но выходить наружу, где бушует буря, вам незачем. Послушайте, я отпущу вашу руку, если пообещаете, что не убежите, а я дам вам слово, что не причиню ни малейшего вреда.
Она мельком глянула на него и безмолвно кивнула.
- Если вас не затруднит, загляните в кармашек моего чемодана, где найдете то, что моя мама называет несессером, и, пока я разжигаю камин, сможете заштопать вашу блузку с помощью иголки и ниток, - заметил Джулиан. - Хорошо?
Нона немного успокоилась и склонилась над чемоданом. Разводя огонь, Джулиан поглядывал на нее краем глаза и видел, что руки у нее дрожат, а выражение лица напряженное. Сначала он принял ее за цыганку, но теперь не был в этом уверен. За ее внешней необузданностью угадывалась утонченная натура. Нона аккуратно зашила блузку там, где должны были быть пуговицы. Наконец, она встала, заплела косы и пригладила волосы руками. Трогательным жестом достала платок и вытерла лицо.
Джулиан улыбнулся ей.
- Я голоден, - сказал он. - Вы, судя по всему, тоже. Миссис Прайс сказала, что оставила где-то здесь корзину с продуктами. Давайте поедим, а?