Вьятт прислонился к кухонному столу и толкнул пальцем ручку Дарси. Девочка схватила его за палец, и Вьятт улыбнулся. Она ему нравилась, если не плакала. Хорошо, что потребности ребенка не так сложны. Пища, сухой подгузник и любовь. Обыкновенная любовь и ощущение безопасности.
Он почувствовал, что скучает без матери. Ощущение оказалось настолько сильным, что шокировало его.
- Вьятт? - Элли с любопытством за ним наблюдала. - Вы в порядке? Вы что-то погрустнели.
Он отмахнулся от печальных размышлений. Что на него нашло? Никогда он не был сентиментальным. Возможно, Элли тому виной. Она напоминает его мать, которая была единственной, кто вносил в дом уют, пока подрастал Вьятт. И он понимал, что Элли делает то же самое сейчас.
- Я просто вспоминал свою маму, - осторожно ответил он. - Знаете, вы мне ее напоминаете. Она всегда готовила и улыбалась. Я не понимал, как мне ее не хватает.
Ее улыбка померкла, между бровями залегли едва заметные морщинки.
- Я напоминаю вам вашу маму?
Очевидно, она не была готова услышать такое.
- Только в самом лучшем смысле, Элли. Она была единственным человеком в семье, кто создавал уют в доме. Вы делаете то же самое рядом с Дарси и мной, даже не подозревая об этом.
"Черт побери, почему на ее лице появилось мученическое выражение?"
- Извините, если расстроил вас.
- Не расстроили, - пробормотала она, но больше не взглянула в его глаза.
- Вы хотите об этом поговорить? - Вьятт не мог поверить в то, что задал подобный вопрос. Но сегодня в больнице он слышал обрывки тихих разговоров. Она ничего не сказала ему о том, почему ее брак не удался.
- Не о чем говорить, - настаивала она, подходя к плите и передвигая в ней блюда.
Но Вьятт понимал, что она что-то скрывает.
- Как вам показалась Барбара? Вы ничего не сказали. - Элли по-прежнему стояла к Вьятту спиной.
Судя по ее тону, он задел ее за живое. Если бы она хотела разговаривать, не переменила бы тему.
Но Вьятт не знал, как продолжить. Разговор о Барбаре тоже был не из приятных. В тот момент, когда он вошел в палату, Барбара начала плакать и извиняться: Вьятт вел себя спокойно, но не проявлял сострадания. Проблема в том, что он никогда не считал себя особенно сострадательным человеком.
Поэтому Барбара плакала, а он ее неуклюже обнимал. Она просила прощения, а он старался подобрать правильные слова. Он настаивал на том, что о Дарси хорошо заботятся.
- Странная это была встреча. Она была такой, какой я ее запомнил, и все же Барбара изменилась. От нее исходит какая-то не слишком положительная энергия.
Элли кивнула:
- Ее будущее неопределенно, она боится. Когда я работала в больнице… - Она осеклась, но Вьятту хотелось все узнать.
- Когда вы работали в больнице… - подталкивал он ее.
- Я просто хотела сказать, что нам приходилось сталкиваться со многими пациентами на грани нервного срыва. По какой-то причине они не могли с собой совладать. Барбаре удалось распознать свое необычное поведение. - Элли встретила его пристальный взгляд. - Она повела себя мужественно. Ее определенно не за что осуждать.
- Разве я ее осуждаю? - удивился он.
- Нет, но я ее осудила в тот момент, когда прочла письмо и увидела Дарси. Я сожалею об этом. - Она снова повернулась к плите.
Несколько секунд Вьятт смотрел на ее спину, затем подошел и положил руку на плечо Элли.
- Я тоже ее осуждал. Я спрашивал себя, как мать может так обойтись с ребенком. Сегодня я понял, сколько ей потребовалось сил, чтобы так поступить.
- Спасибо, - прошептала Элли.
Он убрал руку, уже сожалея о потере тепла, проникшего в его ладонь. Вьятт засунул руку в карман.
- Она трижды спрашивала, где Дарси. В конце концов, она так разволновалась, что доктор предложил мне зайти позже. Она убедила ее, что Дарси в надежных руках. После слов доктора я почувствовал на себе груз ответственности.
- Вы делаете все, что в ваших силах, а она непременно выздоровеет. Не будьте к себе слишком строги.
- С ней все будет в порядке. Доктор, кажется, довольна тем, что Барбара так часто спрашивала о Дарси.
На Вьятта нахлынуло воспоминание о матери…
Это произошло в тот год, когда он окончил среднюю школу. На нем был костюм, который она купила на распродаже в Ред-Дир. Отца Вьятта невозможно было нигде найти.
- Не думай о своем отце, - сказала тогда мать, беря Вьятта за руку. - Семья важна для человека, запомни это. Не позволяй своему отцу убедить тебя в обратном. Для человека семья - это все. - У матери Вьятта в тот миг на глаза навернулись слезы, она произнесла: - Ты для меня все, Вьятт.
Теперь он понимал, что все это время она знала о существовании Барбары. И все же не уходила от мужа. Почему? Вьятт никогда этого не понимал.
- То, что Барбара попросила о помощи, - положительный знак, - согласилась Элли, теребя в руках старые прихватки.
- Мне следовало там быть, - ответил он, его признание сняло груз забот с его плеч. - Я знал, что она моя сестра. Я знал, что произошло с ее матерью. Если бы я…
- Не нужно, - прервала его Элли решительно и твердо. - Не вините себя. Вы были подростком. Важно не прошлое, а настоящее… - Она быстро заморгала. - Есть только настоящее.
- Мы по-прежнему говорим о Барбаре? Или уже о вас?
Его сердце учащенно забилось, когда Элли снова подняла на него глаза. В такие мгновения Вьятт не мог ей сопротивляться. Годы одиночества не выработали в нем иммунитет к женской красоте.
Шагнув вперед, он обнял ладонями ее лицо и поцеловал. Все сомнения и обвинения в собственный адрес улетучились. В эти несколько блаженных мгновений ничто не имело значения. Вьятт ощущал только близость Элли, мягкость ее кожи, вкус ее влажных губ. Она слегка простонала, и он стал целовать ее настойчивее.
- Зачем ты это сделал? - спросила она шепотом, хотя каждое слово было отчетливо слышно. Его поцелуй заставил ее снова почувствовать себя женщиной. Но ей хотелось услышать его ответ. Ей требовалось его признание в том, что он к ней неравнодушен.
- Я не знаю, что на меня нашло.
На этот раз Элли отказалась верить интуиции. Она знала, что Вьятт не считает ее привлекательной.
- Ты смотрела на меня, и я… - Умолкнув, он отошел и опустил руки.
- Ты? - побуждала она его, желая, что он договорил. Ее тело жаждало близости с ним.
- Я не устоял.
Элли окутало приятное блаженство. Именно такого признания ей не хватало. Как давно она не слышала признания в том, что желанна.
Он пристально ее разглядывал.
- Но вероятно, я совершил ошибку. Мы не можем усложнять ситуацию, Элли. Дарси должна быть для нас на первом месте.
Конечно, Дарси на первом месте. Работнице социальной службы Вьятт сказал о том, что Элли его друг и помогает заботиться о племяннице. Забота о ребенке - первостепенная задача.
И все же Элли показались обидными слова Вьятта. Хотя их отношения ни к чему не приведут, и он был абсолютно прав.
- Конечно. - Она собралась с мыслями и взяла прихватки, затем вынула цыпленка из духовки. Она стала по-иному относиться к Вьятту, и ей это нравилось. Ей хотелось о нем заботиться.
- Элли, я не знаю, как мне тебя за все отблагодарить…
Он посмотрел на Дарси, и при виде нежного выражения его лица у Элли сжалось сердце. Понимает ли он, что почти полюбил свою племянницу?
Это Элли следует его благодарить за то, что он вытащил ее из унылого существования и подарил цель в жизни. Благодарить за то, что впервые за многие месяцы она ощутила себя женщиной. Но Элли не могла признаться в этом Вьятту, не рассказав о своем прошлом. Поэтому в ответ она произнесла:
- Всегда рада помочь.
Наступило неловкое молчание, поэтому Элли принялась выкладывать на тарелки еду. Потом она поменяла подгузник Дарси. А затем она и Вьятт уселись за стол.
В приглушенном свете они вполголоса обсуждали то, что произошло в больнице. Так было до тех пор, пока Вьятт не предложил Элли остаться. Наступила долгая-долгая пауза.
- Что ты имеешь в виду, предлагая мне остаться?
Вьятт отложил вилку:
- Мы сказали работнику социальной службы, что ты помогаешь, верно?
- Ну да, но…
- Но мне нужно заниматься стадом на ранчо, Элли. Я знаю, что несу ответственность за Дарси, но я не могу представить, что мне удастся заниматься ей ночью, а днем работать. - Он помолчал, смотря на тарелку, потом поднял глаза. - Нам следует обсудить твою заработную плату. Я не жду, что ты станешь мне помогать даром. За прошедшие два дня ты сделала больше чем достаточно.
У Элли вспыхнуло лицо. Ей не хотелось обсуждать денежные вопросы.
- Мы можем поговорить об этом позже.
- Но, Элли…
- Спешить некуда, Вьятт. Уверяю тебя, забота о Дарси не отвлекает меня ни от каких более важных дел.
- Значит, ты остаешься?
Идея была соблазнительной. Элли не могла признаться в том, что дом Камеронов был большим, красивым и ужасно пустым. В доме Вьятта, несмотря на беспорядок, чувствовалась жизнь, радость и цель существования. Но понимает ли Элли, во что ввязывается? Вьятт ее поцеловал. Находясь с ним рядом сутки напролет, она рискует.
- Если я понадоблюсь, ты найдешь меня в соседнем доме.
Несколько секунд он прожигал ее взглядом, потом взял вилку и нож и принялся за еду, но вскоре отложил столовые приборы, громко звякнув ими.
- Это связано с тем, что я тебя поцеловал, Элли?
Ей не хотелось поднимать на него глаза, но пришлось. Он смотрел на нее совершенно искренне, словно пытаясь понять. Но несомненно, понять ее он не мог.
- Нет, Вьятт, честно говоря, это не связано с поцелуем, - наполовину солгала она.
- Тебе будет где ночевать, - тихо и резко произнес он. - Я не против того, чтобы спать на диване.
- Вьятт… Я могу тебе помочь, но ты должен понять… У меня имеются кое-какие дела. Я записалась на заочные бухгалтерские курсы.
Несколько долгих мгновений он безмолвствовал. Элли удивленно посмотрела на него, когда он расправил плечи и выпятил челюсть. Он казался человеком, собравшимся встретиться лицом к лицу со своим палачом; человеком, который собирался сказать нечто очень неприятное. У нее засосало под ложечкой.
- Элли, единственное, чего я не могу позволить, - отдать ребенка на воспитание в другую семью. И мне не удастся справиться одному. Прошлой ночью я едва поспал несколько часов. Ты нужна мне, Элли. Я не позволю, чтобы органы опеки забрали этого ребенка.
Она постаралась отмахнуться от поспешных эмоций, которые нахлынули на нее после его слов. Элли недавно познакомилась с Вьяттом, но уже поняла, что он слишком горделив и упрям, чтобы признаваться в своей слабости.
Он не нуждается лично в ней - это она понимала. Ему требуется ее помощь. Несомненно, она может ее оказать. Разве Дарси этого не достойна? Если бы на месте девочки оказался Уильям, разве Элли не захотела бы, чтобы кто-нибудь ему помог?
Этот довод оказался решающим. Конечно, она единственный человек, способный помочь ребенку. Будет слишком эгоистично, если она поставит собственные интересы выше благополучия малышки.
- Почему ты решил, что ее заберут? - Элли отпила воды. Вьятт вел себя намного откровеннее; появилась хорошая возможность узнать его получше.
- Посмотри вокруг. - Он отодвинул тарелку. - Жилище не похоже на семейный дом. Я холостяк, не умеющий обращаться с младенцами. Все против меня. Мне нужно превратить это жилище в настоящий дом.
- Почему ты думаешь, что их цель - отнять у тебя малышку Дарси?
- Может, я и не прав, но ты не понимаешь, что это значит для ребенка - быть лишенным семьи. Остаться без матери.
Она услышала страдание в его голосе, ее сердце болезненно сжалось.
- Дарси всего несколько месяцев. Она ничего не вспомнит, Вьятт.
- Откуда ты знаешь? Почему ты решила, что кто-то еще будет с ней добр? Что случилось с Барбарой? Ты знаешь, что сказала доктор? Она сказала, что Барбара предпринимала усилия, чтобы Дарси наверняка оказалась в безопасности. Она отдала дочь на воспитание тому, кому доверяла. Несмотря на свое состояние, она принимала решение, руководствуясь материнским инстинктом. Я не предам ее доверия.
- Вьятт… - Элли старалась сдержать шок от его жестоких слов. Она протянула руку через стол и коснулась его запястья. Пульс Вьятта барабанил под ее пальцами. - Когда это случилось? - мягко спросила она.
Вьятт повернул голову и посмотрел в окно, приближались сумерки.
- О чем ты говоришь?
Она сжала его запястье.
- Сколько тебе было, когда тебя забрали из семьи?
Он попробовал отстраниться от нее, но она крепко удерживала его за запястье. Вьятт замер, потом откинулся на спинку стула. На этот раз он встретил ее взгляд с вызовом.
- Мне было девять.
- О, Вьятт.
- Меня не было целую неделю. Это все. Для меня это было слишком долго. Я дважды убегал, стараясь вернуться домой. Меня отпустили домой, когда он пообещал…
- Что пообещал? - Элли стало тошно, она боялась услышать ответ, ей было жаль маленького мальчика.
- Пообещал меня не бить.
- Он тебя бил?
- Я всегда знал, на что он способен.
- Ты не боялся приходить домой?
- Я не мог оставить мать одну. Я должен был находиться рядом с ней. Видишь ли, у меня и у нее никого не было. У Барбары есть только я. Кто есть у Дарси?
Слезы жгли глаза Элли. Лежащая в люльке Дарси начала сопеть и ерзать, просыпаясь. Вьятт, как и Элли, хранил обиды глубоко в душе. Теперь все становится ясным, включая его страстное желание поступать правильно. Неужели он считает, что похож на своего отца?
- Вьятт, ты никогда не будешь на него похож. Ты это понимаешь, верно?
Он одарил ее пристальным, измученным взглядом.
- Откуда мне знать? Когда Дарси плачет и я не знаю, как ее успокоить…
- Ты обращаешься ко мне. Ты пришел ко мне за помощью. Ты отлично справляешься. Ты терпеливый и любящий. Ему не сравниться с тобой, Вьятт, я просто это знаю.
Его взгляд прояснился.
- Ладно. Я принесу сюда кое-какие вещи. Тебе не придется беспокоиться о том, что у тебя заберут Дарси.
Черты лица Вьятта совсем смягчились.
- Хорошо. Потому что нам все равно придется убеждать работника социальной службы, когда она сюда придет. - Он поднялся и взял свою тарелку, чтобы отнести в раковину. Затем Вьятт остановился у люльки, взял Дарси на руки и покровительственно прижал к своей груди.
Интересно, удастся ли Элли остаться хладнокровной?
Глава 7
Когда Элли вернулась с сумкой из дома Камеронов, Вьятт стоял в центре гостиной, устанавливая детский манеж, который они привезли из дома ее матери. Вьятт сосредоточенно работал и что-то бормотал себе под нос.
- Развлекаешься? - Она улыбнулась, услышав его ворчание.
Вьятт поднял глаза, между его бровями залегла морщина, а на лоб небрежно упала прядь волос. Элли снова испытала волнующий трепет и прикусила губу.
- На детских вещах слишком много кнопочек и рычагов, - ответил он, приподнялся, резко дернул перекладину детского манежа, и та встала на место. - Вот. Пусть это не кроватка, но, по меньшей мере, сегодня Дарси не придется спать в переносной люльке.
Элли поставила на пол свою сумку и подошла к Вьятту. Дно манежа украшал плюшевый матрас, декорированный изображениями животных. Дарси лежала на матрасе рядом с манежем, пристально разглядывая черно-белую зебру на тонкой оберточной бумаге, выглядывающей из-под ткани матраса.
- Ты действительно упорно поработал.
Элли присела на колени рядом с Вьяттом и коснулась рукой нейлонового поручня детского манежа. За то короткое время, что она отсутствовала, Вьятт прибрался в гостиной. В дальнем углу была включена настольная лампа с мягким светом, диванные подушки он застелил мягким одеялом, скрывая изношенную обивку. Комната стала намного уютнее, чем Элли могла себе вообразить. Милый дом, но… заброшенный.
Нужно приложить немного усилий, чтобы он стал по-настоящему обжитым.
- Прежде у меня не было для этого повода, - тихо сказал он, вставая. - Долгое время я жил один. - Его губ коснулась едва заметная улыбка. - На случай, если ты не заметила, я трачу на себя очень мало денег.
Она непринужденно рассмеялась:
- Дети требуют больших расходов.
- Определенно. - Он подошел к следующей коробке. - Это будет следующим предметом, который я соберу. Не знаю, как тебя благодарить за все эти вещи. Они абсолютно новые! Где ты их взяла?
Она забыла сказать ему, что дом, из которого они забирали детские вещи, принадлежал ее родителям. Чем меньше деталей знает Вьятт, тем лучше. Ей не хотелось рассказывать о том, что на самом деле произошло с Уильямом. Но после откровений Вьятта за ужином она решила говорить с ним начистоту.
- Эти вещи принадлежали мне, когда я вынашивала ребенка, - сказала она, стараясь говорить спокойно. Ей не хотелось видеть выражение жалости на его лице, которое она заметила на лицах бывших сослуживцев сегодня в больнице. - Я хранила их в доме своей мамы, вот и все.
Он вынул из коробки плоскую доску и отложил ее в сторону, затем подошел к Элли и встал рядом, не прикасаясь к ней. Она моргнула, решив больше не плакать.
- Что случилось?
- Я была беременна, но… - Ей не хотелось вдаваться в подробности. На лице Вьятта уже читалось беспокойство. Рассказав обо всем, она вызвала бы у него жалость и сочувствие. - Но я потеряла ребенка, - прошептала она, не желая уточнять. - Все купленные вещи мы отвезли к моей матери, думая, что они еще пригодятся.
- Но они не пригодились.
Она продолжала разглядывать пуговицы на его рубашке.
- Не пригодились, - мягко ответила она. - Наш брак распался.
"А вместе с ним и исчезла мечта", - подумала Элли, но не испытала прежней грусти. Тим женился на ней из-за неверных причин. Ему была нужна хорошая жена, дом с престижными соседями и идеальными членами семьи, которых можно было выводить в свет. В этом он и Элли отличались друг от друга. Она вообразила, что любит его, хотя в действительности влюбилась в собственные иллюзии. Подобную ошибку она не собиралась совершать снова. Теперь она сильнее. Если она когда-либо снова выйдет замуж, то не из-за призрачных мечтаний.
- Я сожалею, - сказал Вьятт и обнял Элли. Дарси внимательно разглядывала голубого слона на матрасе в манеже.
Элли были приятны его объятия. Ей было почти так же хорошо, как тогда, когда он ее целовал. Теплая и сильная грудь, нежные, обнимающие ее руки. Прошло столько времени с тех пор, как она позволяла себе опереться на кого-нибудь. Элли вздохнула, чувствуя, как с плеч спадает груз забот.
- Не сожалей. Ты не виноват, - пробормотала она, понимая, что должна высвободиться из его объятий. Элли надеялась, что расспросы закончились. Широкой ладонью Вьятт гладил ее по голове, отчего по ее спине пробегала приятная дрожь.
Дарси загукала, обратив внимание на новый рисунок на матрасе.
- Прошло два дня, а ты ни о чем не сказала. Я несколько раз ловил выражение твоего лица, когда ты общалась с Дарси, и понял, что что-то происходит, но… - Он отодвинул ее от себя, чтобы посмотреть в ее лицо. Он не проявлял к ней жалости, а лишь искреннее сострадание. - Жаль, что я был таким… черствым. - Он сжал ее руки.