Руки Томаса обвили девушку, скользнули вниз по ее спине, ухватили за ягодицы и крепко прижали к своим бедрам. Ее груди распластались по его груди. Марианна чувствовала его возбуждение сквозь слои одежды между ними. Его губы встретили и достойно ответили на ее страсть, ее голод. Этот поцелуй был столь же восхитителен, как и прошлый.
Марианна остановила себя перед самым прыжком в омут чувств, который был готов поглотить ее, и отстранилась. Ее губы замерли на его.
- А это, милорд, урок для вас.
- Урок? - Томас не шевелился. - Урок чего?
Девушка выскользнула из его объятий и отступила на шаг.
- Урок риска недооценки оппонента. Возможно, я не столь опытна, как те женщины, с которыми вы привыкли иметь дело, но готова поспорить, что я умнее многих. Позвольте дать вам еще один совет. Я буду танцевать или целоваться, с кем я захочу и когда я захочу. Будь то Пеннингтон, или Беркли, или…
Она схватила его за полы сюртука, притянула к себе и крепко поцеловала.
- Вы, вы напыщенный осел! - Марианна отпустила лацканы, надела свои очки и кивнула. - Доброй ночи, милорд.
Девушка развернулась и пошла обратно в бальный зал, почти ожидая, что Томас ее схватит и остановит. Или окликнет. Или бросится за ней. Но она не услышала звука шагов позади. И, скажите на милость, отчего ей так досадно?
Разумеется, он за ней не последует. Это привлечет внимание к ним обоим, а Томас такого не допустит. Будет скандал, если маркиза Хелмсли и женщину, которая - нравится ей это или нет - якобы находится под его покровительством, застигнут обнимающимися в темноте.
Держась тени, избегая тех, кто все еще оставался на освещенной террасе, Марианна проскользнула в бальный зал. Даже под всевидящим оком Томаса у нее был неплохой шанс потанцевать со всякими Пеннигтонами, Беркли, не говоря о Хелмсли и им подобным, но, можно с уверенностью сказать, надолго ей не укрыться от его испытующего взгляда, и, значит, сделать что–нибудь ещё ей не удастся. Марианна уже поняла, что от повес можно ждать заманчивого приключения лишь в рамках, одобренных для неё светом. И если у нее не будет возможности для приключений, ей не о чем будет писать. А если она не станет писать, ей не заплатят, и она не сможет покинуть Англию, чтобы попасть в настоящее приключение.
Мгновение Марианна изучала толпу и заметила трех джентльменов, которых ей представил Томас. Увидев ее, они устремились прямо к ней с трёх разных сторон. Девушка прилепила к лицу улыбку и приготовилась встречать бесконечно унылую компанию.
Все сомнения покинули ее. Если она хочет узнать жизнь, ей нужен повеса. И в ее досягаемости имелся только один такой.
Напыщенный осел.
* * *
Последние гости разошлись только за час до рассвета. Бальный зал опустел, почти все огни погасли. И если осколки и мусор - это какой–никакой признак, то бал, вероятно, можно считать успешным. Томас сказал дворецкому, чтобы слуги оставили уборку до утра, и даже не забыл поблагодарить его за все, что тот сделал.
Для поэтической натуры Томаса комната выглядела печальным последствием любовной интрижки: испачканная и неопрятная, о ней остались лишь воспоминания. Он покачал головой от столь причудливой мысли. Маркиз не понимал, что заставило его вернуться в бальный зал. Поначалу он отправился в библиотеку, собираясь написать пару строф, но ничто не приходило на ум, и вот оказалось, он уже бредёт обратно сюда. Сейчас Томас признавал, что был не до конца честен. На уме у него было много чего, и все в итоге можно было назвать одним словом.
Марианна.
Хелмсли уселся на ступеньках, ведущих в зал, и подпер кулаком подбородок. После их встречи она провела остаток вечера, всячески его избегая. Но это было несложно. Он не смог бы приблизиться к ней, даже если бы постарался. Весь вечер ее окружали настырные молодцы, которых он одобрял, но гораздо больше было тех, кто был ему не по нраву. Он мог поклясться, что она протанцевала все танцы. И ни одного с ним.
Что сподвигло его выкинуть подобный фортель на террасе? Он, разумеется, хотел настоять на своем и думал, что у него это получилось, пока она не поцеловала его в последний момент. И, черт побери, он ответил на ее поцелуй. И хотел продолжать ее целовать. Ласкать шелк ее кожи. Распробовать ее…
- Я должна извиниться? - Марианна стояла в дверях.
Томас поднялся на ноги, проигнорировав чувство удовлетворения, которое вызвало одно ее присутствие.
- Не больше, чем должен я сам.
На ней было все то же платье, что и на балу. И даже по истечении этого долгого вечера оно все еще действовало на него возбуждающе. Или все дело было в женщине, которая была в него одета? Марианна спустилась по ступенькам, чтобы присоединиться к нему.
- Я бы сказала, что у нас с вами ничья.
- Как бы мне не нравилось в этом признаваться, но в этом случае я с вами согласен, - усмехнулся он. - Хотя ни один мужчина не желает сознавать, что не может превзойти обыкновенную женщину.
Произнося эти слова, Хелмсли уже знал, что совершил ошибку. С минуту девушка изучала его.
- Возможно, вам стоит прекратить считать женщин обыкновенными.
- По–моему, мне стоит прекратить считать обыкновенной вас.
Нет, она была более чем достойна любого мужчины.
- Согласен, - Томас протянул ей руку. - Перемирие?
- Перемирие, - кивнула Марианна и взяла его руку.
Она сняла перчатки, и ее рука казалась теплой и мягкой в его. Потрясение охватило его от ее прикосновения.
Их взгляды встретились, и в мгновение ока в воздухе стало ощутимо их взаимное притяжение. Томас долго смотрел на нее.
- Почему вы здесь? - тихо спросил он.
- Я и сама точно не знаю.
Голос Марианны был низким и хрипловатым, будто она просмеялась весь вечер. Он отогнал прочь неприятные мысли о том, что она провела его не с ним.
- Думаю, мне не хочется оставлять всё как есть между нами. Знаю, вы пытаетесь делать то, что, на ваш взгляд, является самым лучшим.
- Все напыщенные ослы таковы.
- В самом деле? - девушка приподняла бровь. - Тогда мне следует быть осторожной. Я уверена, что среди тех джентльменов, которых вы нам сегодня представили, наверняка найдутся напыщенные ослы. Смею предположить, что большинство из них…
- Достаточно, - рассмеялся Томас. - Я думал, мы согласились на перемирие.
- На худой мир, в лучшем случае, - ухмыльнулась Марианна.
Хелмсли все еще держал ее руку и отпускать совсем не хотел. А она и не пыталась освободиться. Его сразу же поразило, как приятно просто стоять здесь и держать ее за руку.
Марианна склонила голову, изучая его.
- Мы не танцевали сегодня, но, правда, мы практиковались, - она улыбнулась. - Что–то вроде еще одного урока.
- Тогда это недостаток моих обязанностей, - Томас шагнул назад и низко поклонился. - Миледи, не окажете ли мне честь, присоединившись ко мне в танце?
- Музыканты уже ушли. Нам не подо что танцевать.
- Разве, - он склонил голову, словно прислушиваясь. - Я уверен, что слышу звуки вальса.
- Да?
- Разве вы не слышите? - Мужчина шагнул ближе. - Я отчетливо слышу скрипки. Прислушайтесь.
- К чему?
- Это флейта. Точно, флейта, - серьезно кивнул он.
- Томас, вы сумасшедший, - рассмеялась она.
- А, но есть несколько вещей более приятных, чем танец с сумасшедшим. Сейчас, когда…
- Отлично, но я стараюсь не танцевать с сумасшедшими.
- Тогда это будет исключением.
Марианна положила свободную руку на плечо Томасу.
- Я все еще ничего не слышу.
Он притянул ее ближе, чем позволяли приличия.
- Услышите, - сказал Томас доверительно и начал танец.
В следующее мгновение они кружились по полу в такт музыке, которую слышал лишь он один. Они ни разу не сбились с шага. Марианна безукоризненно следовала за ним. Еще во время их короткого урока он почувствовал, как прекрасно ощущать ее в своих объятиях. Как ее тело подходит к его. Тогда он этим пренебрег. Сейчас же…
- Вы слышите, Марианна? Мелодию?
- Не знаю. Возможно, но я не уверена. - Девушка понимающе улыбнулась ему. - Как это звучит?
- Великолепно. Музыканты весьма одарены. Нет, погодите, - маркиз нахмурился и покачал головой. - Виолончелист взял неверную ноту, но… - он замолчал, затем кивнул. - Да, но он, похоже, прекрасно с этим справился.
- Правда? - восхищенно переспросила она.
- Да. Они играют вместе так, словно были созданы друг для друга.
"Точно так же, как и мы, танцуя".
- Да? А мелодия, которую они играют?
- Изысканна. Мелодия буквально благоухает ароматом солнечных дней и звездных ночей. Любовной поэзией, лунным светом и волшебством.
- Волшебством, - прошептала Марианна.
Томас посмотрел ей в глаза. Его шаги замедлились, они почти остановились. Долгое время они простояли, не двигаясь, словно ожидая начала следующего танца. Или слова. Или заявления.
- Я должна уйти, иначе солнце встанет, прежде чем я попаду в постель, - сказала девушка, но не двинулась с места.
- Как и я. - Томасу совершенно не хотелось выпускать ее из объятий. Говорить "спокойной ночи". Идти в постель. Одному.
Марианна сделала шаг назад.
- Спокойной ночи, - она тихонько рассмеялась странным, неловким смехом, так смеется тот, кому не по себе. - Или, что вернее, доброго утра.
- Доброго утра.
- Томас, - она помедлила. - Мне следует поблагодарить вас за вечер.
- Я ничего не сделал.
- Тем не менее, это ваш дом, а мы здесь гостьи, и…
- Для меня это удовольствие.
Девушка улыбнулась, и Томаса охватило странное чувство. Будто ее улыбка была даром, таким личным, интимным. Она повернулась и вышла из бального зала. Он смотрел ей вслед. Любовный дар или дружеский - или нечто большее? Мужчина тяжело сглотнул.
Ему хотелось пойти за Марианной. Заключить ее в объятия, отвести в свою постель. Не думая, он пошел к двери. Он хотел ее. Томас не помнил, чтобы за всю свою жизнь так хотел женщину.
Понимание обрушилось на него и заставило остановиться на полушаге.
Что он делает? Эта девушка была под его покровительством. Под его ответственностью. Черт бы все побрал, она была сестрой его друга! Все, что ни произошло бы между ними, стало бы предательством по отношению к Ричарду. К его доверию. А разве он уже не предал его доверие? Он уже зашел с ней дальше, чем позволяли приличия.
Томас провел рукой по волосам. Между ними не может быть ничего серьезного. Марианна не для него - она не та женщина, какую он хотел бы иметь в качестве жены. Она была независимой и упрямой. Она настаивал на том, что ее голос должен быть услышан, а ее мнение имело значение. Она оспаривала любое его решение, любой шаг. И она никогда не смотрела на него, словно он был для нее солнцем и луной.
Что бы ни было между ними, что бы ни витало в воздухе, когда они оказывались наедине, это было не более, чем чистая страсть. Со страстью Томас мог справиться. Это был, как он и говорил ей минувшим вечером, всего лишь вопрос контроля.
Он должен удвоить свои усилия в поисках мужа для нее. Следует сделать гораздо больше, чем просто представить ее нескольким мужчинам на балу. Так или иначе, он найдет для нее партию, даже если ему придется день и ночь выстраивать перед ней, словно на парад, всех городских холостяков.
Весь вечер ее не обделяли вниманием. Но как же сложно найти мужчину, которого Марианна сочтет приемлемым! Мужчину, который заставит ее забыть про приключения и исследования, и мужчин, которых можно найти только в книгах. Единственного мужчину, ради которого она оставит свои мечты.
Черт возьми, похоже, будет совсем нелегко. Но он с этим справится. Потому что он уверен, как никогда, если он не выдаст ее замуж как можно скорее и не выдворит из собственной жизни, будет слишком поздно.
Репутация Марианны будет разрушена, или сердце её будет разбито, или и то и другое сразу.
Да и ему, вероятно, придётся несладко.
Глава 8
…я тут на мгновение задумалась о природе мужчин. Это столь странные и непонятные создания, склонные к опрометчивым и неожиданным суждениям! Осмелюсь предположить, что, вероятно, никогда не смогу до конца понять их.
Не знаю, является ли лорд Б. правилом или исключением из правила. То он глядит на меня с восхищением, то вдруг в следующее мгновение смотрит с таким видом, будто готов убить. Интересно, каких сюрпризов мне следует ожидать от него в дальнейшем?
Возможно, близость этого человека наделила меня смелостью и оттеснила все мои страхи на второй план, потому как теперь я нахожу лорда Б. не столь отпугивающим, каким он мне показался в день нашего приезда.
Окружающие считают его циничным и высокомерным. Я же склонна считать его чрезвычайно привлекательным…
"Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне"
- Смею заметить, милорд, многие люди уважают творчество лорда Байрона, - задумчиво произнесла Марианна.
- Да, но разве можно отделить человека от его стихов? - Лорд Пеннингтон пожал плечами. - Я нахожу его поступки недостойными уважения, поэтому не одобряю его творчество.
- Неужели? - Она вопросительно выгнула бровь. - А послушать лорда Хелмсли, так вы с лордом Байроном - одного поля ягоды.
Он рассмеялся.
- Хелмсли?! Уж кто бы говорил. Его репутация едва ли лучше моей.
- Да уж, об этом я наслышана, - пробормотала Марианна.
Пеннингтон продолжил излагать свой взгляд на жизнь и творчество лорда Байрона. Он оказался на удивление рассудительным человеком. И всё же, сейчас Марианна с трудом могла сосредоточить своё внимание на ком–либо.
Из всех гостиных в Лондоне только Эффингтон–хаус был достаточно велик, чтобы вместить так много гостей. Казалось даже, что в нём собралось слишком уж много джентльменов, которые приехали далеко за полдень ради того, чтобы пообщаться с ней и её сёстрами. А число букетов, должно быть, чуть ли не в три раза превышало количество собравшихся в Эффингтон–хаусе гостей.
Цветы стали присылать ещё до полудня. Все букеты сопровождались записками с именами поклонников, бесчисленное количество которых было отвергнуто прошлым вечером либо ей самой, либо Джослин, либо Бекки. Некоторые букеты предназначались всем трём сёстрам одновременно. Очевидно, эти поклонники были не особенно разборчивы.
С дальнего конца гостиной, где наблюдалось некоторое скопление мужчин, до неё донёсся смех Джослин, перед которой, в буквальном смысле этого слова, стояли на коленях двое джентльменов.
Бекки сидела в другом конце комнаты. Вокруг неё собралось гораздо меньшее число поклонников. Тётя Луэлла наблюдала за всем с видом львицы, в любую минуту готовой броситься на защиту своих детёнышей. Марианне казалось, что тётушке нравится играть эту роль и вызывать тем самым уважение со стороны других.
Отсутствие Томаса бросалось в глаза. После вчерашнего вечера Марианна подумала…. Эх, в общем, не важно, что она подумала. Сейчас не время зацикливаться на этом.
В данный момент она беседовала с одним лишь Пеннингтоном и была вполне довольна их разговором. Он оказался намного более образованным человеком, чем она ожидала, хотя создавалось впечатление, что его взгляды, пожалуй, не соответствуют его натуре. Однако они не делали его менее скучным. Неужели ей так и будут попадаться повесы, у которых за маской сомнительной репутации скрывался скучнейший нрав? "Респектабельный повеса", - так называл себя Томас. Она улыбнулась.
- А я и не думал, что окажусь столь забавным собеседником, - сказал Пеннингтон.
- Чепуха, милорд. Я не сомневаюсь, что вы хорошо осведомлены о своих достоинствах, включая умение забавлять окружающих.
На мгновение он уставился на неё, затем рассмеялся.
- А вы, моя милая леди, просто очаровательны.
- Вы вдвоём слишком уж весело проводите время. Можно мне помешать вам? - Беркли придвинул стул и плюхнулся на него, не дожидаясь ответа. - Вокруг ваших сестёр собрались слишком большие толпы поклонников. Совсем не могу обратить на себя хоть капельку их внимания. Поэтому решил присоединиться к вам.
- Милорд, вы совсем вскружите мне голову подобными комплиментами, - иронично сказала Марианна.
Глаза Беркли расширились.
- О, осмелюсь заметить, что я не имел ввиду… что я никогда бы не позволил себе… чёрт возьми! - раздражённо воскликнул он. - Знаете, это всё ваша вина. Ваша и его.
- Правда? - Пеннингтон с равнодушным видом приподнял одну бровь. - С какой это стати вина легла на мои плечи и на плечи этой милой леди?
- А с такой, что от ваших разговоров хочется застрелиться. Только и слышно, что о книгах, поэтах, да писателях, - фыркнул он. - По–моему, чертовски скучно. С таким же успехом вы могли бы поговорить о политике.
Марианна с Пеннингтоном обменялись удивлёнными взглядами.
- А о чём же вы хотите с нами побеседовать?
- Ну, знаете ли. Как и все остальные. Собственно, ни о чём важном. В основном посплетничать, полагаю. - Беркли на мгновение задумался, затем его лицо озарила догадка: - Я знаю, знаю, о чем вам будет интересно послушать!
- Даже представить боюсь, - ответил Пеннингтон.
- Сегодня я прочёл довольно занимательную статью, - голос Беркли был полон энтузиазма. - Не могу вспомнить её названия, но это была забавная, слегка озорная и предположительно правдивая история. Как вам такая новость? - Его брови сошлись на переносице.
- Значит, занимательным было содержание статьи, а не то, что ты, собственно говоря, что–то читаешь? - спросил Пеннингтон.
Марианна засмеялась. Они с такой легкостью подшучивали друг над другом, сразу было заметно, что Беркли с Пеннингтоном - давние друзья.
Беркли прищурился и сел прямо.
- Да будет тебе известно, я много читаю. Разумеется, "Таймс", "Обозреватель" и "Мессенджер"…
- "Мессенджер"? - переспросила Марианна. - Какой именно "Мессенджер"?
- Тот, который "Кадуоллендерс Уикли Уорлд Мессенджер". Это очень занимательное чтиво. - Он внезапно щёлкнул пальцами. - Точно! Вот откуда статья!
- Какая статья? - спокойным тоном осведомился Пеннингтон, как если бы ему было всё равно.
Марианна задержала дыхание.
- "Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне"! - оживлённо воскликнул Беркли.
- Абсолютно правдивые? - девушка старалась казаться беззаботной. Хотя желудок сжался от волнения.
Беркли кивнул.
- Да, именно так называется статья. И уж конечно в ней рассказана истинная правда - история о сироте, приехавшей жить в Лондон. Сегодня вышла только первая глава.
- Не думаю, что кого–то может заинтересовать жизнь сироты, и не важно, существует ли она на самом деле или это плод чьего–либо воображения, - сказал Пеннингтон.
- Это не просто сирота, - Беркли наклонился ниже. - Это дерзкая красавица, находящаяся под опекой жестокого лорда.
- С чего вы взяли, что она красивая? - не подумав, выпалила Марианна.
- С чего ты взял, что он жесток? - одновременно вместе с ней спросил Пеннингтон.
- Она сама пишет эти истории, - продолжал Беркли. - В виде писем своей кузине…
- У сироты есть кузина? - недоверчиво пробормотал Пеннингтон.