Но почему бы ей не получить и то, и другое. Почему она не может встретить мужчину, с которым могла бы отправиться на поиски приключений. Который мог бы путешествовать с ней по разным экзотическим местам, вроде Италии и Египта? Мужчину, который не управлял бы ее жизнью, а разделял ее? Который будет считаться с ее мнением в вопросах литературы, искусства и всего остального, даже, и, в особенности, когда оно не будет совпадать с его мнением. Который будет смеяться вместе с ней, будет ее лучшим другом. И разделит с ней постель.
Мужчина, для которого она будет и солнцем и луной.
- Осознаете ли вы, что избранный вами путь не из легких? - спросил Беркли.
- А ваш разве легче?
- Любовь, миледи, это самый тяжелый и трудный путь из всех возможных.
- Выходит, что объект вашей привязанности не разделяет ваших чувств?
- Она не знает о них, - Беркли драматично вздохнул. - Мы никогда не встречались, но она украла не только мое сердце, но и мою душу.
- Мой Бог, вот это действительно сложный путь, - Марианна успела сдержать улыбку.
Мужчина насупился.
- Вы дразните меня?
- Нисколько. Разумеется, не мне давать советы в подобных обстоятельствах, но мне кажется, что вы должны встретиться, прежде чем объявлять ее своей вечной любовью.
- Нет, вы дразните меня, - Беркли вздохнул, но потом улыбнулся. - Хотя ваше предложение заслуживает одобрения. И я делаю только то, что могу довести до конца.
- Желаю вам удачи в вашем нелегком деле. Когда–нибудь вы должны подробно объяснить мне, как кто–то может полюбить человека, которого никогда не встречал.
- Когда я сам пойму это, обязательно поделюсь с вами. - Он расхохотался и встряхнул головой. - Вы, несомненно, необычная женщина, и я подозреваю, вы можете достигнуть той степени независимости, которую так жаждете.
Теплая волна удовольствия окатила Марианну.
- Это самые приятные слова, что мне когда–либо говорили. Благодарю вас, милорд.
- Нет, это я должен поблагодарить вас. Вы подняли мне настроение. - Беркли выпрямился и предложил ей руку. - Не окажете ли мне величайшую честь, позволив сопроводить вас обратно в бальную залу?
Марианна положила руку на сгиб его локтя.
- Только если вы окажете мне ответную любезность и потанцуете со мной.
Он просунул ее руку под локоть.
- Вы отдаете себе отчет в том, что наше возвращение вдвоем не останется незамеченным Хелмсли?
- Конечно, да.
Они направились к залу.
- Он также не обойдет вниманием наш танец.
- Или два наших танца. И еще один, следующий за нашим, я буду танцевать с Пеннингтоном.
Беркли, изогнул бровь.
- Хелмсли это не понравится.
Марианна сверкнула ослепительной улыбкой.
- Это, мой дорогой лорд Беркли, определенно интересная мысль.
Глава 11
…что касается лорда Б., то он продолжает активные поиски жениха для меня. Я знаю, что это его обязанность, как моего опекуна, но ох, моя дорогая кузина, это окончательно меня растревожило.
Я не могу позволить ему продолжать в таком духе. Я должна как можно скорее оказать ему противодействие, хотя, признаться, меня страшит подобная перспектива. Вероятно, он не придаст значения как моим возражениям, так и желаниям моего сердца.
И все же, как мне смириться с тем, что я окажусь не в его руках, а в руках какого–то другого мужчины?
"Абсолютно правдивые приключения провинциальной мисс в Лондоне"
Томас осторожно обвел взглядом библиотеку. Ему меньше всего сейчас хотелось столкнуться с Марианной. Комната казалась пустой, и он вошел, задаваясь вопросом, а не должен ли он проверить диван напротив камина - вдруг там притаился спящий человек.
Он прошагал через комнату к шкафчику, где стояли графины с бренди, и налил себе полный бокал.
Марианна была в ярости, и он не совсем понимал, почему. О, у него было подозрение - нет, больше, чем подозрение, - но вопреки всему он надеялся, что заблуждался.
Марианна покинула бальную залу под руку с Моксли, а вернулась под руку с Беркли. Как так вышло, он не имел представления, но после того как девушка вновь присоединилась к празднеству, она не бросила на него даже случайный взгляд. Что–то изменилось в решительно вздернутом подбородке и блеске ее глаз, и это было видно даже с противоположного конца комнаты. Ко всему прочему, она подчёркнуто протанцевала два раза с Беркли, а так же дважды с Пеннингтоном, и другими его друзьями. И ни разу он не видел Марианну ни с одним из джентльменов, которых он одобрил.
Он оперся бедром о столешницу и потягивал бренди, погруженный в невеселые мысли.
Они покинули приём раньше обычного, и Марианна была довольно любезна с ним по дороге домой. Слишком любезна. Раздражающе любезна. Её любезность дошла до того, что Томас от неловкости едва не ёрзал на сиденье - еле сдерживал себя, а Бекки с Джослин настороженно переглядывались. Только леди Луэлла, казалось, не обращала внимания на напряжение в экипаже.
Томас всегда считал себя человеком честным и храбрым. Однако сегодня вечером осмотрительность казалась ему более мудрым решением, и если попытка избегать Марианну являлась трусостью, что ж, он это переживёт. Как только они прибыли домой, Томас сразу скрылся из вида, отправившись в клуб, где стал ждать, когда будет безопасно вернуться назад. Маркиз очень надеялся, что к этому времени Марианна будет уже крепко спать.
Он направился к двери, прихватив с собой бокал. Если удача будет на его стороне, он сможет избегать ее до полудня или, что было бы ещё лучше, до позднего вечера. К тому времени она успокоится и станет более разумной, и возможно, пожелает выслушать его объяснения и, да, его извинения.
Покорно вздохнув, Томас стал подниматься по лестнице. Если она знала то, что, как он полагал, она знает, - а, честно говоря, из всех поступков, совершенных им, только один приходил ему на ум - то за такое время вряд ли её гнев стихнет, если, конечно, ему не удастся отложить разговор с ней на несколько недель, а то и месяцев. Нет, в этом случае даже года будет мало.
Ему нужен план. И похитроумнее прежнего. Как минимум, он должен придумать, что скажет Марианне. Словесная защита его действий. О, Томас, безусловно, понимал, что никаких разумных доводов у него нет. Однако он поступил так, как считал лучшим в то время. Если даже не для нее, так для себя. Впрочем, такое оправдание она вряд ли примет. Вероятно, ему придется на коленях вымаливать прощение.
Его настроение улучшилось. Он еще никогда не встречал женщину, которая не ответила бы благосклонностью на смиренные извинения и искреннее раболепие. А если он зайдёт так далеко, что признает свою ошибку… Хелмсли съёжился от одной этой мысли - не просто от идеи произнести подобные слова, а из–за подозрений, что она никогда не позволит ему забыть эту небольшую ошибку.
И все же, Томас понимал, какими бы ни были последствия - он их заслужил.
Он лишь надеялся, что переживет все это.
* * *
Марианна резко проснулась. На какое–то мгновение она не могла понять, почему спит в кресле в своей комнате, и почему горит свеча. Ну конечно. Девушка сузила глаза. Она ждала возвращения Томаса домой.
Марианна надеялась встретить его в библиотеке, но его камердинер ответил, - на её как бы небрежный вопрос - что его светлость будет отсутствовать весь вечер.
Без сомнения с единственной целью - проглотить как можно больше спиртного. Хорошо. Ему не помешает набраться хоть такой храбрости.
Девушка поправила очки на переносице и встала. Если честно, то и она не отказалась бы набраться хоть капли фальшивой храбрости. Ее спальня располагалась далеко от покоев Томаса, да и в коридорах старого дома могло таиться слишком много всякого неизвестного. По крайней мере, в сознании впечатлительной женщины так оно и было. Она потуже завязала пояс халата, взяла подсвечник и направилась к двери.
Томас знал, что она сердится. Марианна видела это в его настороженном взгляде. Она сомневалась, что ему доподлинно известно, что именно она обнаружила, или, может, он в полной мере осознавал свою вину. Или, возможно, он был повинен ещё в чём–то, помимо попытки сбыть ее самым нудным мужчинам высшего общества.
Девушка тихо приоткрыла дверь и осмотрелась по сторонам, изучая коридор. Звездный свет лился сквозь высокие окна, расположенные по концам длинного прохода.
Марианна стала осторожно красться по коридору, съёживаясь всякий раз, когда под ногой скрипела половица. В такой час никто не бродил по дому, и вряд ли кто–то ещё бодрствовал. И все же у девушки не было ни малейшего желания столкнуться с кем–либо, кому пришлось бы объяснять, что она задумала.
Она была совершенно уверена, что знает, какая комната принадлежит Томасу. Девушка видела, как его камердинер входил и выходил из этой комнаты много раз, пока она жила здесь. Томас жил в противоположном крыле, и чтобы добраться туда, нужно было пройти по глухому коридору, мимо лестниц, обрамляющих открытую галерею - с видом на первый этаж, и дойти почти до самого конца крыла.
С каждым шагом по темному коридору ее гнев ослабевал, уступая место неловкости. Свеча отбрасывала длинные пугающие тени. Она сделала глубокий вдох для смелости и запретила себе думать о том, каким жутким кажется Эффингтон–хаус ночью. Она также проигнорировала прокравшиеся в голову мысли обо всех Эффингтонах - тех самых, что взирали на нее с портретов, теснящихся на стенах, - которые в течение многих лет умирали здесь. Девушка лишь надеялась, что они почили с миром, от преклонного возраста, лежа в своих кроватях. И совершенно отказывалась думать о том, что дух кого–то из них мог все еще задержаться на этой земле.
Сердце Марианны гулко стучало в груди, и к тому времени, когда она добралась до двери, ведущей в спальню Томаса, она была уверена, что её преследует нечто невидимое. Марианна, не постучав, рывком открыла дверь, ступила внутрь и еле сдержалась от того, чтобы не хлопнуть ею за собой. Прислонившись к двери, девушка тяжело вздохнула, сражаясь с необъяснимым ужасом, охватившим ее, пока она преодолевала последний бесконечный кусочек коридора.
Когда сердце Марианны успокоилось и стало биться медленнее, она позволила себе оглядеться. Комната Томаса была необычайно велика, как и полагалось выглядеть покоям будущего герцога. Огромная, темная мебель отбрасывала такие же огромные, мрачные тени. Невероятных размеров кровать заполняла все пространство. Резные столбики поднимались вверх, чтобы соединиться с декоративным карнизом. Балдахин был приподнят, открывая кровать. И насколько ей позволял судить тусклый свет свечи и неярко горевший камин, это была чрезвычайно экзотическая комната. Нет. Чрезвычайно мужская комната.
Из темноты кровати донеслось приглушенное фырканье. Марианна осторожно подошла ближе.
Томас лежал, растянувшись на животе, поперек кровати. Его лицо было повернуто в ее сторону, одна рука свисала с края. Простыня сбилась вокруг талии, выставляя на обозрение мускулистую спину. Марианна нервно сглотнула. Будущий герцог, вероятно, не видел смысла в том, чтобы полностью облачаться в ночное одеяние.
- Томас, - осторожно позвала она.
В ответ послышался долгий вздох.
Она изучала маркиза с нескрываемым любопытством. Он был первым обнаженным мужчиной, которого она видела за всю свою жизнь. И определенно первый мужчина, с одеждой или без, которого она вообще видела в постели. Даже при всей своей неискушенности, Марианна не могла не признать, что он великолепно сложенный представитель мужского рода. Свет от свечи играл на резких линиях его спины, и у нее возник нелепый порыв провести пальцами по его коже. Рука сама собой потянулась вперед… Его тело, несомненно, будет теплым, и гладким, и притягательным, и…
Но девушка отдернула руку. Лицо залил жаркий румянец. Не это привело ее сюда! По крайне мере, поправилась она, не сегодня.
- Томас, - снова позвала она его тихим, но твердым голосом.
Он фыркнул.
Марианна наклонилась ближе и неуверенно потрясла его за плечо.
- Томас.
Он что–то пробормотал.
Всё тщетно. Она уже итак повысила голос до разумного, на ее взгляд, предела. В конце концов, она намеревалась разбудить только Томаса. Может, она встряхнула его недостаточно сильно? Кто бы мог подумать, что даже во сне он будет таким упрямым?
Девушка поставила подсвечник на прикроватный столик рядом с почти полным бокалом бренди. Она презрительно фыркнула. Неудивительно, что разбудить его не получалось.
"Фальшивая храбрость".
Почему бы и нет? Она пожала плечами, схватила бокал, сделала большой глоток и вернула бокал на место.
Глубоко вздохнув, Марианна положила обе руки прямо ему на плечи - его тело оказалось именно таким жарким, как ей представлялось, - и резко встряхнула его.
Маркиз пробормотал что–то нечленораздельное и перевернулся на спину. Закинув руку, он закрыл предплечьем глаза, простыня сползла так низко, что еле держалась на его бедрах.
Какой–то миг она только и делала, что глазела. Его плечи оказались шире, чем ей представлялось. Его грудь, являя собой захватывающий вид - эдакое сочетание твердых выпуклостей и неглубоких впадин, поблескивала в свете свечи. Небольшой пушок темных волос тянулся от груди и исчезал под простыней.
Марианна схватила бокал с бренди и сделала новый глоток, чтобы собраться с духом. И еще один, в придачу. Но, несмотря на очевидное обаяние этого мужчины, - а в этот момент его привлекательность была слишком очевидна, - она пришла в эту комнату не за уроком жизни или чем–то там еще. Нет, это ему не мешало бы преподать урок. Именно ему следовало зарубить на носу, что даже сыну герцога не позволительно ломать жизни людей в угоду своим целям и удобству.
Без малейших раздумий девушка подошла ближе и опрокинула бокал над его лицом. Струйка бренди, недостаточная для хорошего глотка - чуть больше нескольких капель, если честно, - плеснулась ему на губы. Проклятие. Она взглянула на бокал. Неужели она все выпила? Марианна встряхнула бокал, из которого выкатилась еще одна капля. Томас сморщил нос и чмокнул губами.
Она бы засмеялась, если бы не была так сердита на него. Однако Марианна поборола улыбку. Хотя было довольно забавно. Он мог пить даже во сне. Возможно, особой нужды в подобном умении и не было, но надо признать, такой навык мог бы прийтись кстати. Она хихикнула, но тут же зажала рот рукой.
"Сейчас же прекрати!"
Надо взять себя в руки. Марианна была зла на Томаса - и на то были причины, он заслужил её гнев. Негоже, если он, проснувшись, обнаружит, что её разбирает смех. Если она вообще сможет разбудить его. Неужели ей ничего не остается, как кричать ему в ухо или прыгать на кровати? Вероятно, это не самая лучшая идея, хотя и очень привлекательная.
Если бы только в бокале было больше бренди! Девушка оглядела комнату. Помещение, вообще–то, было довольно аскетичным, во всяком случае, по части всяких там украшений, которые можно найти в убранстве женской комнаты. Марианна приметила несколько вещиц, которые могла бы уронить ему на голову, однако серьезных увечий лучше ему не наносить. По крайней мере, не во сне. На туалетном столике лежала пара книг - стихи, разумеется, - но девушка ненавидела портить книги, да и Бог знает, что только может сделать тяжелый том со спящим маркизом. Имелось еще кое–что: пара серебряных подсвечников на каминной полке и лампа Аргана на туалетном столике рядом с кувшином. Ни один из этих предметов она не могла обрушить ему на голову.
Взгляд девушки задержался на кувшине. Интересно, он пуст? Если, конечно, слуга не наполнил его, ожидая позднего возвращения его светлости. Определенно, это стоит проверить.
Марианна небрежной походкой прошла к туалетному столику, словно убеждая стороннего наблюдателя, если бы таковой вдруг нашелся, что её намерения совершенно невинны, и захихикала от подобной мысли. Вдруг девушку осенило, что это и есть приключение. О, не такое великое приключение, как поиск древних сокровищ в Египте или даже путешествие в лодке по каналам в Венеции, но все же маленькое, да приключение.
Марианна взяла кувшин и взвесила его в руке. Внутри болталось приличное количество воды. Девушка усмехнулась. Подходящая находка.
Она вернулась к постели и приподняла кувшин над лицом Томаса. Это его разбудит. Она подвинула руку, и кувшин завис над его животом. Это однозначно его разбудит. Она ещё передвинула кувшин. Разумеется, если прохладная вода попадёт именно на вот эту часть его тела, - во всяком случае, как ей стало известно за годы жизни, - он не только проснется, но и будет довольно взбудоражен. Поразмыслив, она поняла, что на такое её фальшивой храбрости не хватит. Она в последний раз изменила положение кувшина, целясь ему в голову, и плеснула водой.
Возможно, ее предыдущие попытки частично его разбудили. Или, возможно, ему снилось кораблекрушение, и он боролся за глоток воздуха. А может, вода оказалась намного прохладнее, чем ожидала Марианна, только Томас с ревом пришел в себя. Он взмахнул руками и задел кувшин. Тот полетел к изножью кровати, облив мужчину практически с головы до ног. Томас с круглыми от удивления глазами соскочил с кровати.
- Что… что… - бормотал он.
Девушка уставилась на него.
Очевидно, будущий герцог вообще не видел нужды в ночном одеянии.
Марианна стала заикаться.
- Вы… вы…
- Я насквозь мокрый.
Он впился в нее взглядом.
- Вы голый, - у девушки перехватило дыхание.
Хотя Марианна знала, что не должна, - и она действительно старалась не делать этого, но прежде ей ещё не доводилось видеть голого мужчину, мокрого или сухого, - но ее взгляд медленно сполз вниз, чтобы хорошенько рассмотреть тот самый мужской орган. Он выглядел впечатляюще, но и весьма приятно.
- Отвернитесь, - велел маркиз сквозь стиснутые зубы.
Она встретилась с ним взглядом. Жар прилил к щекам девушки.
- О, конечно. Разумеется.
Но не сдвинулась с места. Он схватил Марианну за плечи и развернул, отворачивая от себя.
- Стойте так!
Командные нотки в голосе Томаса тот час же напомнили девушке причину, по которой она пришла к нему комнату посреди ночи.
- Не говорите со мной так, Томас. Я не собака, которой можно приказывать.
- Что вы здесь делаете?
Она чувствовала его движения у себя за спиной.