Джон переместил руки ей на талию и медленно потянул за тугую молнию джинсов. Одри пыталась обрести спокойствие, но каждая клеточка тела стонала от напряжения. Как можно заниматься любовью здесь, когда кто-нибудь в любой момент может выйти прогуляться по пляжу. Или выглянуть из окна гостиницы.
Приподнявшись, она схватила Джона за руки, безмолвно умоляя остановиться.
- Я не могу, - не столько сказала, сколько простонала Одри. - Я боюсь.
- А ты не бойся, дорогая, - сказал он, проводя ладонью по ее бедру. - И не борись со страхом. Наслаждение прогонит его.
Она попыталась успокоиться, но руки у нее по-прежнему дрожали. Усилием воли Одри заставила себя расслабиться.
- Девочка моя, - прошептал Джон и, опустив молнию, стянул с нее джинсы.
И снова Одри обуял страх. Из пересохших уст сами собой вырвались слова:
- Подожди. Я не смогу…
- Нет, ты справишься, - пробормотал Джон, и от прикосновений его рук Одри показалось, что она готова закричать от вожделения. - У тебя уже получается.
Лучи солнца скользили по телу Одри, которую охватило желание сжаться, спрятаться, защититься. Но она переборола страх и лежала, жадно втягивая в себя воздух.
- О моя любовь, моя смелая, нежная любовь. - Одной рукой Джон продолжал ласкать ее замершее тело, другой стал торопливо расстегивать пуговицы своей рубашки.
Одри было подумала, что ей будет легче отдаваться его ласкам, когда Джон расстанется с одеждой и окажется столь же уязвим, как и она. Но, увидев его обнаженным, она поняла, что пути назад к спасению нет.
Ему предстоит быть первым, и Одри захотелось поторопить его - они не должны мешкать, теряя время. Но она понимала, что это ни к чему не приведет. Джон медленно склонился над ней и стал покрывать поцелуями грудь, живот, потом коснулся пальцами темного треугольника между ног.
- Ты справилась, милая, понимаешь ли ты это? Жажда наслаждения сильнее страха.
- Да, - прошептала девушка, забыв об опасности, забыв обо всем, кроме жгущего изнутри острого желания и страстного стремления как можно скорее удовлетворить его. Она вцепилась в плечи Джона и всем телом изогнулась навстречу ему, спеша к решающему мгновению, чувствуя горячую твердость его плоти, которая жаждала и искала ее.
- Так ты веришь мне, да, милая?
Она кивнула, не в силах найти слов, и, приподняв бедра, открыла перед Джоном свое лоно, готовая безоговорочно капитулировать перед тем, что должно произойти. Он не отрывал от нее взгляда, и Одри сквозь слезы неотступно смотрела на него. Джон вошел в нее, прохрипев:
- Верь мне, любовь моя. Теперь нам ничего не страшно.
Его страсть наконец сорвалась с поводка, разметав остатки самообладания. Одри казалось, что все ее чувства слились в одно и что сейчас они оба захлебнутся под мощной волной страсти.
И вдруг внезапно исчезла боль, испарился страх и, качаясь на волнах, она вкусила истинное наслаждение.
А дальше Одри перестала что-либо понимать, кроме того, что волна, шипя, откатилась, оставив их тела на прохладном песке пляжа, над которым ярко светило солнце.
8
Одри казалось, что она могла бы вечно пребывать в блаженном состоянии затерянности в туманном мире, на перекрестке сна и бодрствования, между ночью и рассветом, между страстью и расплатой за нее.
Однако пролетело всего лишь несколько коротких стремительных минут, когда она услышала приближающийся звук кроссовок раннего бегуна, шлепающего по влажному песку прибоя.
У нее отчаянно забилось сердце.
- Тсс… - Быстрым движением Джон подтянул к себе конец сползшей простыни. Взмах руки - и махровая ткань, опустившись, окутала обоих спасительным теплым покрывалом.
Бегун, ни на секунду не сбившись с шага, пробежал мимо. Одри улыбнулась, уткнувшись лицом в плечо Джона. Ведь он готов избавить ее от любой опасности, и ничто не может угрожать ей, если он рядом.
- Если ты протянешь руку, то коснешься пальцами своей одежды, - тихо сказал он, щекоча горячим дыханием ее шею. - И одеваясь, можешь прикрыться простыней.
К удивлению Одри, несмотря на происшедшие с ней сокрушительные перемены, с яркими лучами солнца к ней вернулась стыдливость, нежелание открыто признать то, что случилось. Но конечно же, выбора у нее нет - нельзя всю оставшуюся жизнь пролежать на пляже обнаженной.
Она пренебрегла некоторыми необязательными предметами одежды, но тем не менее процесс одевания был на удивление эротичен. Джон, пряча усмешку, наблюдал, как, натягивая джинсы, Одри изгибалась под простыней, приподнимала бедра и всовывала ноги в штанины. Движения были неуклюжи, но она не хотела ничьей помощи.
Наконец она привела себя в относительный порядок. Все пикантные части тела были прикрыты, а тонкое кружевное белье сиротливо лежало на песке. Присев, она повернулась к Джону спиной и стала застегивать рубашку.
Как и предвидела Одри, Джон, одеваясь, не стал ерзать под простыней. Он вытянул ноги и одним легким движением натянул на себя джинсы. Потом поднялся, лениво потянулся и зевнул. Его босые ноги и обнаженная грудь казались совершенно естественными в серебристой утренней дымке. Этот мужчина органично сливался с окружающим миром, был вольным существом и приручить его невозможно.
Но взялась бы она его приручать, если бы даже и могла? Одри задумалась. Честным ответом было, конечно, "нет".
Но, откровенно говоря, неужели она готова признать, что не испытывает желания иметь такого мужчину? Что не хочет быть единственной из тех, с кем он делится своим смехом, силой и чувственностью, умением легко принимать мир и все его сложности? Кто отказался бы от счастья видеть рядом с собой такое совершенное, восхитительное тело - каждую ночь и каждое утро?
Однако если кому-то и выпадает удача приручить этого хищника, неужели она достанется скромнице Одри Клиффорд? Она-то знала, насколько абсурдно такое предположение. Шансов у нее один из миллиона.
Джон с улыбкой повернулся к ней.
- Я провожу тебя. - Он, не торопясь, заправил рубашку в джинсы и, так же не спеша, застегнул пуговицы.
- Нет, - замотала она головой. - Будет лучше, если мы вернемся в отель порознь.
Он весело хмыкнул, словно услышал удачную шутку.
- Что ж, если это тебя устраивает…
Одри понимала, что означает этот смешок.
Она коснулась волос, вдруг догадавшись, что от ее прически не осталось и следа. Аккуратная ленточка в крупный горошек сейчас болталась на голове, как мятая водоросль. Наверное, на всем ее облике большими красными неоновыми буквами написано все, что она только что пережила, выражаемое одним словом - "секс". Одри сердито дернула за ленточку, затем заученным движением перехватила ею волосы.
- Черт побери, мне весь день придется провести в пейтоновском центре. - Джон положил руки ей на плечи. - От этого никуда не деться. К девяти я вернусь. - Он нежно и многообещающе поцеловал ее в шею. - Так что жди меня к ужину.
- К ужину? Прекрасно, - легко и небрежно бросила Одри, стараясь скрыть за этой легкостью свою взволнованность. - Но ведь я досталась тебе на завтрак, не так ли? А к ужину ты, возможно, захочешь новое блюдо.
Джон расхохотался.
- Догадываюсь, что именно ты подслушала, маленькая ревнивица.
- Конечно, я все слышала, - вздернула она подбородок. - Вы с Фредом так орали, что, наверное, вас было слышно во всем Сент-Вудбайне.
Продолжая смеяться, он осторожно вытянул у нее из волос мятую ленточку.
- Хмм… Думаю, пришло время забыть об этом… - Джон поцеловал ее в мочку уха, отведя пряди волос. - Пришло время, и я нашел блюдо, которое мне очень, очень нравится. И мне хочется пробовать его снова и снова.
Одри вскинула голову.
- Пока ты не насытишься? - Она почувствовала, как губы Джона, касающиеся ее уха, растянулись в улыбке.
- Совершенно правильно, радость моя. Пока не утолю голод.
Одри оставила у портье записку для Эрскина, в которой осведомлялась, захочет ли он до ланча выслушать ее отчет о съемках. Этот старый ловелас уже с утра удрал с Белиндой Мередит на лоно природы. Ну, да Бог с ним, у каждого свои заботы.
Приняв душ, она рухнула в постель и до полудня проспала. После пробуждения утренние события стали казаться Одри нереальными. Она даже подумала, а не является ли сегодняшнее приключение плодом ее возбужденного воображения.
Мысли упрямо бежали по кругу, как лошадки на карусели. Пусть даже утренняя встреча на пляже была в действительности, но что она может означать для Джона? Придет ли он сегодня вечером? Ночью? Как долго он будет дарить ей свое внимание? Не охватило ли ее легкое помешательство, если она надеется, что такой человек, как Джон Олтман, намерен связать с ней свою жизнь?
Но значительно больше Одри волновало, как Джон отреагирует, когда узнает, кто она такая и что на самом деле привело ее в Сент- Вудбайн. Ведь она обязана сказать ему правду. Даже самую неприятную. И если их ждет впереди нечто более существенное, чем одно утро на пляже, то в основе этого будущего должна лежать истина, какой бы трагичной она ни была.
День тянулся медленно и тоскливо. Чем бы Одри ни занималась, беспокойство и неуверенность не покидали ее. Словно она оказалась на пути урагана, который вот-вот обрушится на нее. Правда, капризы стихии непредсказуемы. Ураган может и обойти тебя стороной. Или ворваться в твою жизнь настолько внезапно, что не успеешь и охнуть. Единственное, что оставалось - это ждать и надеяться.
Часам к четырем, устав от стараний чем-то отвлечься, Одри побрела в кафе на пляже, где обычно в этот час никого не было. Она с удивлением обнаружила там Айрис и Кэти, которые сидели за столиком в тени большого зонта. Обе нарядные, в изысканного покроя брючках и шелковых блузках.
Улыбаясь, они призывно замахали руками.
- Мисс Клиффорд, а мы изучаем карту мира, - защебетала девочка, указывая на разложенный на столике лист бумаги. - Ищем интересное место, куда поехать. Мне нравится Амазонка. Правда, здорово?
Одри изобразила испуг.
- Но ведь там живут огромные змеи, анаконды. Да и далековато.
Кэти насупилась, не скрывая разочарования.
- Вот и мама так говорит. - Она поудобнее разложила на столике шелестящую карту и указательным пальчиком стала обводить очертания материков. - А мне вовсе не далеко. Только вот я эту Амазонку найти не могу.
Женщины обменялись улыбками, а Кэти, отчаявшись разложить карту целиком, перетащила ее на соседний пустующий столик, расположившись за которым, продолжила поиски манящей детское воображение Амазонки.
- Собираетесь куда-то ехать? - спросила Одри, когда официант принес ей кофе.
Айрис кивнула, теребя золотой браслет.
- Я подумала, что нам с дочкой надо какое-то время побыть в одиночестве, - тихо сказала она, не спуская с девочки задумчивого взгляда.
Одри не нашлась, что ответить. Сегодня Айрис выглядела куда лучше, чем в последние дни. Ее темные волосы были тщательно уложены, а большие карие глаза аккуратно подведены. Она выглядела элегантно и молодо.
Так почему же у нее возникла потребность "побыть в одиночестве"? Может, устала от похождений легкомысленного супруга? Или ей стало что-то известно о выплате денег шантажистке-блондинке? Одри решила говорить как можно меньше из опасения сболтнуть что-то не то. А вот Айрис, судя по всему, была полна желания излить душу, поделившись с кем-нибудь своими тревогами.
- Боюсь, что все мои дальнейшие старания окажутся бесполезны, - тихо сказала она. - Олтманы не созданы для брака.
Отпив глоток кофе, Одри светским тоном поинтересовалась:
- Все трое?
- Конечно! - вздохнула Айрис. - Поверьте, один другого стоит. У Джона и Юджина хватило ума остаться в холостяках. А вот Фред… Ему постоянно нужно как-то стимулировать себя. - Она нервно затеребила браслет. - Ему не надо было жениться. Я искренне убеждена, что брак не отвечает натуре Олтманов.
Стараясь сохранить невозмутимость, Одри уставилась на искрящуюся гладь океанского залива. Если бы Айрис только знала, как больно ранили ее слова. Одри переборола настойчивое желание встать, извиниться и уйти подальше от этой женщины, которая озвучила ее потаенные страхи. Ей даже показалось, что собеседница догадывается, какие чувства она испытывает к Джону. А может быть, Айрис просто пытается предупредить ее?
Одри взяла себя в руки и сделала глоток кофе. Она становится параноиком и, к стыду своему, занята собственными навязчивыми мыслями. Вряд ли Айрис имеет представление о ее отношениях с Джоном. В данный момент бедняжка старается справиться с кризисной ситуацией, которая угрожает ее браку и семье. Она всего лишь истосковалась по внимательной и участливой слушательнице.
- Насколько я догадываюсь, чертовская привлекательность братьев мешает им спокойно жить, - с легкой улыбкой заметила Одри. - Женщины падают к их ногам, и надо быть святым, чтобы не впасть в искушение.
На пороге кафе внезапно появился Фредерик, как всегда безукоризненно одетый. Даже маленькая нашлепка пластыря телесного цвета на переносице не убавила его спеси. Заметив женщин, Фред улыбнулся и направился к ним.
- Да, надо быть святым - мрачно усмехнулась в ответ Айрис. - Но, к сожалению, таковых здесь что-то не видно. - Вздохнув, она откинула густую прядку волос, коснувшись ее красивыми пальцами со свежим маникюром. - Подозреваю, со временем я могу стать образцовым воплощением мученицы.
О, подумала Одри, к Айрис явно стало возвращаться самообладание. И ее мужу стоит держать ушки на макушке.
Подойдя к жене, Фред снизошел до поцелуя, затем чмокнул в щеку дочь. К удивлению Одри, первые его слова были обращены к ней.
- Мисс Клиффорд, я должен принести вам свои извинения, - заявил Олтман с таким раскаянием, что трудно было не поверить в его искренность. - Вчера я допустил непростительную грубость. И, не оправдывая себя, могу лишь сказать, что в последнее время испытываю сильнейшее напряжение из-за предвыборной кампании… В общем, я наговорил кучу глупостей, о чем от всей души сожалею…
Одри хотелось поверить, что шантаж настолько напугал этого человека, что он решил начать жизнь с чистого листа. Но перед ней стоял Фредерик Олтман. Так что особых иллюзий на его счет она не питала.
- Не утруждайтесь этими мыслями, - скупо улыбнулась Одри, силясь придать словам вежливую интонацию. Пусть Айрис и очарована внешностью своего мужа, светловолосого ловеласа, но она, Одри, питает слабость к более темной гамме…
- Нашла! - вдруг раздался радостный вопль Кэти. - Это в другой Америке, внизу, под нашей. Поедем туда, мама?
- Посмотрим, - коротко ответила мать. И когда Фредерик пошел знакомиться с географическим открытием дочери, с грустной иронией сказала: - Может, находясь в дебрях Амазонки, я и смогу противостоять супругу. Правда, далековато ехать, но, очевидно, придется.
Одри улыбнулась, но понимала, что эта женщина обманывает саму себя. Невооруженным глазом видно, как безнадежно она любит своего ветреного избранника. Да и есть ли на этой планете с ее сумасшедшей жизнью место, где можно скрыться от любви?
Стук в дверь раздался в пять минут десятого. Он прозвучал в комнате, как автоматная очередь, и, нервничая, Одри в последний раз бросила на себя взгляд в зеркало. Перед ней предстала личность с убийственно ординарной внешностью. Несмотря на новую ярко-синюю блузку и изящную юбку - и то, и другое она купила в бутике в холле отеля, - на нее смотрела та же самая застенчивая школьница, которую она и вчера видела в этом же зеркале.
И хотя, расставшись с невинностью, Одри внутренне преобразилась, это отнюдь не означало, что за один вечер можно стать Мэрилин Монро. Она расправила широкий воротник блузки и подумала, не переоценила ли свои достоинства. Один шанс из миллиона? Все равно что никаких шансов.
Джон постучал еще раз, и Одри схватила щетку, пытаясь соорудить что-то изящное и привлекательное из мешанины длинных волос. Причесываясь, успела окинуть взглядом комнату: кровать аккуратно застелена, все ящики мебели задвинуты, нигде ничего не валяется. Она даже предусмотрительно убрала фотографию, на которой они сняты с Эстер. Рядом с блистательной сестрой Одри во всем проигрывала. Недаром Эстер прозвала ее Козявкой.
В третий раз Джон постучал медленно и выразительно, словно догадывался, в каком она смятении. Смутившись, Одри бросила щетку на туалетный столик и заторопилась к двери.
Джон, высоко подняв голову, сложив руки на груди и широко расставив ноги, терпеливо ждал, когда ему откроют. Сердце у Одри замерло. Господи, как она любит этого мужчину.
- Привет, - сказал он с усмешкой. - Решение впустить меня далось с трудом?
Вспыхнув, она сделала шаг в сторону, позволяя гостю войти, и тоже попыталась улыбнуться.
- С сегодняшнего утра любое решение дается мне с трудом.
Он вошел в номер и закрыл за собой дверь, отбросил упавшую на лоб прядь черных волос и сдержанно заговорил:
- Уж не я ли виноват в этом?
С логической точки зрения, самое время дать задний ход, подумала Одри. Ведь можно сказать, что поддалась сиюминутным чувствам, что все это было ошибкой, что виной всему стало романтическое сочетание раннего утра с пустынным пляжем… Одри нервно затеребила воротник блузки, с ужасом подумав, что Джон озвучил собственные мысли, полные сожаления.
- А если бы я ответила утвердительно… - Она заставила себя выдержать его взгляд, не позволяя губам задрожать. - Что бы ты на это сказал?
Джон на секунду задумался и со вздохом признался:
- Я бы сказал, что, может, ты и права.
Его слова, подобно уколу рапиры, пронзили ей сердце, и у нее перехватило дыхание. Боже… она ошиблась. У нее не больше одного шанса из ста миллионов - в лучшем случае.
- Я бы сказал, - добавил Джон, - что, наверное, утренняя заря на самом деле была далеко не столь изумительна, как нам показалось.
Джон уставился в вырез блузки, и от этого нескромного взгляда у Одри мурашки пошли по коже.
- А может, мы действительно все вообразили себе? И восторг, и страсть, и жгучее наслаждение? - Джон испытующе смотрел ей в глаза. - Ты ведь тоже считаешь, что на самом деле ничего между нами не было, не так ли? Ну и правильно…
У Одри подогнулись колени, словно суставы были сделаны из материала, который плавится от жара горьких и обидных слов. В поисках опоры она ухватилась за спинку стула. Джон стоял на расстоянии вытянутой руки, источая терпкий аромат лосьона.
- Давай задернем шторы, радость моя. Пусть луна не подглядывает за нами, как утреннее солнце. - Он отошел к окну и легонько потянул за шнур. Плотные портьеры с шорохом сошлись. - А дальше вот что: поцелуй меня, милая. - Джон шагнул к Одри и притянул к себе. Его губы оказались совсем близко от ее лица. - И теперь попробуй убедить меня, что сегодняшнее утро было ошибкой.
Он с такой нежностью коснулся ее губами, что его поцелуй не мешал Одри ответить на поставленный вопрос. Но нужны ли сейчас слова?
Ее губы с готовностью раскрылись навстречу, словно прошло несколько лет, а не часов со времени их последнего поцелуя. Нет. Нет. Никогда. Она никогда не пожалеет о том, что между ними произошло.
Со сдавленным стоном Джон прижался к губам Одри, прекрасно поняв ее молчаливый ответ. Иного он и не ждал.
Приникнув к нему всем телом, она растворилась в его объятиях. Он жарко целовал Одри, языком раскрывая лепестки ее губ, проникая в нежную полость рта, и только почувствовав, что она совершенно обессилела, Джон отстранился.