- Итак, что же мы все-таки скажем?
Одри растерянно заморгала, стараясь прийти в себя и собраться с мыслями. Она должна сказать нечто важное, то, что Джону необходимо услышать…
- Дорогой, - начала она. Голос ее чуть дрогнул, но она откашлялась и продолжила: - Дорогой, в самом деле есть кое-что еще, о чем я хочу с тобой поговорить. То, что тебе просто надо знать.
Он с улыбкой отбросил упавшие ей на лицо волосы.
- О-о-о, я многого не знаю. Например, как звали твоего отца. Я не знаю, как ты называешь свою кошку. В сущности, даже не знаю, есть ли у тебя кошка.
Она замотала головой. Нельзя позволить, чтобы он превратил все в шутку.
- Послушай же…
Громко рассмеявшись, Джон поцеловал ее в ухо.
- Надеюсь, ты не хочешь сказать, что у тебя есть мужчина, который принесет сейчас ужин. А напрасно, я уже распорядился доставить в твой номер лучшие из вечерних блюд. - Он прошелся губами по изгибу ее шеи. - Но поскольку официант появится не раньше, чем через час, то…
- Замолчи же! - перебила она, начиная терять терпение. - Я действительно должна рассказать тебе кое-что важное о себе.
- Только не это, - шутливо застонал Джон. - Надеюсь, ты не хочешь заявить, что уже забеременела?
- Нахал, - выпалила Одри, не зная, смеяться ей или злиться. Оставалось только надеяться, что для шуток еще будет время. Первым делом ей надо разгрести завалы на пути к правде. Высвободившись из объятий Джона, она набрала в грудь воздуха, словно готовясь к прыжку в бездну. - Я серьезно! - От досады она даже топнула ножкой. - Мы должны выяснить кое-что раз и навсегда, прежде чем думать о продолжении наших отношениях.
Джон многозначительно вскинул бровь.
- Ты замужем?
О Господи, он никак не может обрести серьезность!
- Нет, - разозлилась она, - нет, черт возьми, я не замужем. Я младшая сестра Эстер Макбрайд!
Ни один мускул не дрогнул на лице Джона. Даже усмешка не сползла с его губ. Он просто окаменел.
- Тебе известно это имя? - Глядя на него в упор, Одри не могла понять, о чем говорят его глаза: о смущении или о страхе? - Ты помнишь Эстер Макбрайд?
- Конечно, я помню ее, - тихим ровным голосом ответил Джон. - Но ее сестра… она же была маленькой девочкой. - Он умолк, поняв, какую глупость сказал.
- С тех пор прошло десять лет, - мягко напомнила Одри. - И мне было всего двенадцать.
- Господи, Эстер Макбрайд! Эта несчастная красивая девушка. И ты… ты была… - Он затряс головой. - Но тебя звали как-то иначе. - Он на секунду нахмурился, но потом лицо его просветлело. - Она называла тебя Козявкой!
У Одри перехватило горло, и она кивнула.
- Ты тоже звал меня Козявкой. Я помню день, когда ты был очень добр ко мне… день, когда мне это было так нужно.
Погрузившись в воспоминания, Джон смотрел куда-то в пространство.
- Да, и я это помню, - наконец сказал он с удивлением. - Мы были тогда похожи друг на друга. Тем, что оба чувствовали себя покинутыми… - Он уставился на Одри, словно видел ее в первый раз. - Я так и знал, что мы раньше встречались, - медленно произнес Джон. - Не мог припомнить, где и когда, но меня не покидало это ощущение. Я не стал копаться в прошлом… Но почему ты сразу не призналась, кто ты такая? Ведь это не та тайна, которую нужно скрывать от меня, не так ли?
- Я… я подумала, что не стоит так сразу…
Джон неодобрительно покачал головой.
- А зря. Назовись ты Одри Макбрайд, я бы все вспомнил. Ты действительно Клиффорд? - На его лице появилось подозрительное выражение. - Это твоя настоящая фамилия? Господи, ты что, была замужем?
- Нет-нет, - заторопилась Одри. - Конечно же нет. Я ведь говорила тебе. Я даже никогда не была обручена.
Вместо того, чтобы облегченно перевести дух, Джон насупился, и Одри запаниковала. Она и раньше допускала, что может попасть в неловкое и даже неприятное положение. Но сейчас впервые осознала, что ее скрытность может иметь роковые последствия.
- Так что же означает фамилия Клиффорд? - с ледяной ноткой в голосе спросил Джон. - Твой псевдоним?
Одри вспыхнула, будто ее допрашивали в полицейском участке.
- Что ты имеешь в виду?
- Думаю, что выразился достаточно ясно, - бросил он. - Ты назвалась этим именем, чтобы никто в Сент-Вудбайне не узнал тебя?
- Одри - мое настоящее имя, - сдавленно сказала она. - Клиффорд - фамилия моего отчима. Он удочерил меня.
Джон сдержанно усмехнулся.
- До чего удобно. И никаких хлопот. Можешь кому угодно пудрить мозги, не отклоняясь от истины. Чем меньше вранья, тем загадка сложнее.
Вспомнив, что еще недавно она сама так считала, Одри покраснела. Приехав в Сент- Вудбайн, она чувствовала себя уверенно, потому что может оставаться не узнанной, не прибегая ко лжи.
- Я не собиралась загадывать загадки, - пожала она плечами. - И не хотела.
- Так уж и не хотела, - недоверчиво покосился на нее Джон. - Тогда почему же ты даже не намекнула, что бывала здесь раньше? И эти вопросы о смертях в "Буревестнике"? Нечего и говорить, ты играла в полицейского. Единственное, чего я не могу понять, - почему ты это делала?
Одри вдруг почувствовала свою беспомощность - ведь они говорят на разных языках, не понимая друг друга. Мысли ее беспорядочно разлетались в разные стороны, как кем-то потревоженные чайки. И собрать их воедино никак не удавалось.
- Я думала, что всего лишь сделаю снимки и уеду, - пробормотала она. - Мне и в голову не приходило, что все так обернется.
- Неужели? - ядовито хмыкнул Джон. - Когда же ты впервые поняла это? Во время нашего первого танца? После первого поцелуя? Или же догадалась сегодня утром на пляже, когда мы занялись с тобой сексом?
- Но я же ничего от тебя не скрываю. - Ее щеки пылали от стыда и гнева.
- Почему же ты рассказала об этом сейчас, а не раньше? - Его голос был напряжен, подобно сжатой пружине. - Неужели тебе не пришло в голову, что я хотел бы знать побольше о девушке, которую действительно полюбил?
Одри опустила голову, разглядывая свои руки.
- Я и не представляла, как все обернется, - с трудом вымолвила она. - И испытала огромное облегчение, поняв, что это не ты увлек Эстер…
Она остановилась, но было уже поздно. Конечно же, Джон мысленно закончил предложение, сложив все кусочки мозаики воедино.
- Господи… Так это была ты? - недоверчиво спросил он, словно не понимая, что уже знает ответ.
- Я? - Одри тоже не поняла смысла его вопроса. - Что значит - была?
- Да, - утвердительно кивнул он, все больше убеждаясь в правильности своих умозаключений. - Так оно и было. Это ведь ты все рассказала полиции, верно? Это ты сообщила, что видела, как один из братьев Олтман в ту ночь заманил Эстер поплавать?
Одри молчала. Она так долго готовилась к этому разговору, неоднократно проигрывая его в уме, и вот - на тебе! В самый решающий момент не находила слов.
- Да, за всем этим стояла ты, - неприязненно хмыкнул Джон. - Бедная маленькая Козявка. Такая незаметная, такая ничтожная. На тебя даже не обращали внимания. - Он стиснул кулаки, голос его негодующе загремел: - Но почему ты это сделала, Одри? Почему из всех ребят в Сент-Вудбайне ты ткнула пальцем именно в нас? Неужели кто-то из нас обидел тебя? Может быть, Фредерик? Он всегда отличался развязностью и несдержанностью, но тем не менее… - Джон покачал головой, ибо его рассуждения зашли в тупик. - Что же произошло? Почему ты так поступила?
- Потому что так оно и было, - просто ответила Одри. - Потому что это сделал один из вас.
Джон напряженно смотрел на нее, словно силился прочесть ее мысли.
- Но почему? - снова спросил он, на этот раз спокойнее. - Почему тебя не покидает эта мысль?
- Потому что я видела руку человека, который увел Эстер, - сказала Одри с болью в голосе, страдая оттого, что снова отчетливо вспомнила подробности той страшной ночи. - Я видела, как в окне появилась мускулистая загорелая рука. Наши родители спали в соседней комнате, поэтому Эстер, если она хотела прогуляться ночью, приходилось вылезать через окно, чтобы не разбудить их.
Джон молча слушал ее рассказ. Слушал с таким напряжением, что оно пугало. Но Одри словно прорвало, она торопилась высказать наболевшее.
- Той ночью стояло полнолуние, так что в комнате было довольно светло. Как сейчас помню волосы Эстер, отливавшие серебром. На ней был белый купальник, который в лунном свете тоже серебрился. Я делала вид, что сплю. Сестра злилась, когда я ловила ее на каких-то проделках. Она терпеть не могла делиться своими тайнами. Я не видела человека за окном, так и не поняла, кто из вас там был. Я видела лишь руку, но этого, конечно, мало. И все же разглядела, что на запястье был вытатуирован буревестник.
- Нет, не может быть, - сдавленным голосом запротестовал Джон.
Собрав все свое мужество, Одри в упор посмотрела в его полные недоумения глаза.
- Да. Я это видела. Видела столь же ясно, как сейчас вижу тебя.
9
Джон уставился на свое запястье, где была вытатуирована птица. Потом поднял на Одри глаза.
- Так ты думаешь, что это была моя рука?
- Не знаю, - честно ответила она. - Мне бы не хотелось так думать.
Он снова опустил глаза и сжал руку в кулак. Птица, казалось, встрепенулась.
- Но тем не менее… ты не уверена.
- Как я могу быть уверена? Мне было всего двенадцать лет. Вы, взрослые молодые люди, были для меня существами с другой планеты. Я не могла отделить правду от лжи, героев от негодяев.
Одри умолчала о том, что даже в то давнее время чувствовала: Джон не может оказаться негодяем. И лишь потом, после гибели Эстер, когда выяснилось, что винить в смерти сестры некого, ее ненависть распространилась на всех, кто носил фамилию Олтман.
- Все вы с ней заигрывали. Она с таким воодушевлением говорила о вашей троице… словно не могла дождаться, когда кто-то из вас купит ей билет и отвезет на ярмарку жизни. Фред, Юджин, Джон… Джон, Фред, Юджин… - Одри глубоко вздохнула. - Я замечала, как вы дарите ей улыбки, которые, как я уже знала, предназначены для красивых молоденьких девушек. Ваш взрослый мир слепил мне глаза своим великолепием и недосягаемостью, и я исходила завистью.
Она до боли сжала кулаки, стараясь унять волнение. Сестра, будто живая, стояла перед глазами.
- Разве я могла знать, кто из вас способен посреди ночи увлечь за собой восемнадцатилетнюю девушку, напоить ее и позволить плавать в бурлящем океане? А ведь кто-то из вас именно это и сделал.
- Вот поэтому ты и вернулась сюда, да? - Лицо Джона было непроницаемым, как у игрока в покер, привыкшего скрывать свои эмоции. - Ты решила выяснить, кто из нас приходил к Эстер той ночью, и воздать ему сторицей?
- Нет, - покачала головой Одри. - Я оказалась здесь потому, что работаю с одним из лучших американских фотографов. Конечно, я согласилась поехать с мистером Эрскином еще и потому… Потому что мне представилась возможность кое с кем поговорить, задать кое-какие вопросы и, если повезет, выяснить подробности того, что случилось с Эстер.
- И тебе повезло?
- Выяснить подробности?
- Не подробности, Одри. Ты не собиралась выяснять подробности. Ты хотела знать лишь одно. Кто из нас виновен в убийстве твоей сестры.
- В убийстве? - в ужасе вскрикнула она. - Нет…
- Да. Пусть не в сознательном, а в непредумышленном. С точки зрения полиции, такой вариант не исключался. И признание одного из нас в том, что он в трагический момент находился с Эстер, могло повлечь за собой обвинение в убийстве по неосторожности. - Джон говорил с пугающей мрачностью, с трудом сдерживая ярость. - Но полиции так и не удалось выяснить, кто же это был. А ты? Ты выяснила?
- Нет. - Одри чувствовала, что из обвинителя превращается в обвиняемую, и уже жалела, что затеяла этот разговор. - Я выяснила, кого не было. Там не было тебя.
- Откуда ты это знаешь? Разве моя татуировка отличается от прочих? Я заметил, как ты внимательно разглядывала ее. Но только сейчас до меня дошло, что ты искала вещественное доказательство.
- Нет, - отчаянно замотала головой Одри, понимая, что ее возражения звучат неубедительно. - Нет, вовсе не потому…
Внезапно Джон расстегнул манжету и протянул Одри руку изображением буревестника вверх.
- Вот. Если хочешь, можешь изучать улику сколько душе угодно. У тебя есть лупа? Мы можем найти отличительные особенности.
- Нет, - упрямо повторила она. - То была не твоя рука.
- Откуда ты знаешь? - Он поднес руку еще ближе к ее глазам, и теперь рисунок был не далее фута от лица Одри. - Вглядись внимательнее. Не эта ли рука на твоих глазах увлекла Эстер навстречу смерти?
- Нет. - Одри больше не хотела смотреть на ненавистную птицу и попыталась отвести его руку, но Джон был сильнее и к тому же преисполнен решимости довести дело до конца.
- Так это та самая татуировка? - В его настойчивом голосе слышалась тревога.
- Не знаю, - сдалась она. - Могла быть. Но теперь меня это больше не волнует.
- Зато волнует меня. Я всю жизнь нахожусь под гнетом подозрений. И терпеть их не могу, особенно между людьми близкими. - Он с легкой печалью погладил ее по щеке. - Я просил тебя всего лишь о двух вещах - о честности и о доверии. - Коснувшись подбородка, он приподнял ее лицо. - Ни того, ни другого добиться мне не удалось. А жаль.
- Я доверяю тебе, - с отчаянием выкрикнула Одри. - Полностью.
- Нет, - резко бросил он. - Если бы ты в самом деле доверяла мне, то не скрывала бы, кто ты такая. Ты бы сразу рассказала мне, что именно видела той ночью, и спросила бы, не моя ли то была рука. Ты не сделала этого, потому что не поверила бы мне на слово.
Одри не могла возразить, потому что Джон говорил чистую правду.
- Ну хорошо, - чуть не плача, согласилась она. - Может, я боялась… боялась завести разговор об этом, боялась правды, опасалась, что выясню истину. - Одри набрала в грудь воздуха. - Но я отдала тебе свою любовь. - Она посмотрела на дорогого ей человека сквозь подступающие слезы. - Я полюбила тебя. Разве этого недостаточно?
Рука Джона скользнула по ее щеке.
- Нет, любовь моя, - сказал он, и почему-то эти нежные слова прозвучали леденящим синонимом слов прощальных. - Не думаю.
Весь следующий день Одри провела в каком-то туманном забытьи. Слава Богу, ей было чем заняться, так что времени на душевные терзания не оставалось. Проснулась она рано, хотя и провела почти бессонную ночь. Встав, старательно привела себя в порядок, оделась и гладко зачесала волосы. Несколько часов выполняла указания Эрскина: утрясала организационные вопросы с издательством, сортировала отснятые пленки. Затем Одри проявила инициативу и позвонила миссис Смит, домоправительнице шефа, чтобы предупредить: хозяин приедет не один, готовьте комнату для гостей. Одри решила, что пусть лучше у миссис Смит будет время поохать и поахать, чем эта достойная женщина упадет в обморок, завидев на пороге дома престарелую пассию Натана - Белинду.
С тривиальных мыслей о том, что любви все возрасты покорны, Одри незаметно перешла к своим взаимоотношениям с Джоном. Она ждала, что он вот-вот позвонит, но телефон молчал.
Чтобы чем-то занять себя и не травить душу, она стала готовиться к съемкам еще одного отеля, расположенного на океанском побережье недалеко от Саванны. Путеводители сообщали, что места там, как и сама гостиница, более чем экзотические.
Перед заходом солнца Одри решила прогуляться до яхт-клуба. Суда, стоящие вдоль пирса, принадлежали Олтманам, и, как сообщил Юджин, тремя из них - небольшим катером, парусником "Большая Жозефина" и моторной яхтой, названной "Пеликаном", - владел лично Джон.
"Пеликан" и "Большая Жозефина" мирно покачивались на волнах, а вот катера Одри не заметила. Решив, что Джон ушел на нем и рано или поздно вернется, она стала прогуливаться по пирсу. Погода стояла премерзкая - наихудший образчик ранней осени в этих местах. Воздух был сырым и холодным, начало моросить.
Внезапно порыв ветра донес глухой рокот мотора. Одри заметила, что любопытные чайки встрепенулись, вытянув шеи в сторону океана. Она последовала их примеру и тоже стала вглядываться в туманную даль. Одновременно она попыталась отбросить ложные надежды, но не смогла подавить дрожь, которая сотрясала ее все сильнее по мере того, как подходило небольшое суденышко. В душе Одри в равной мере смешались страх и надежда.
Катер Джона. Она узнала его наконец, но не могла определить, кто на борту - пассажиры, спасаясь от сырой погоды, были в куртках с поднятыми капюшонами. У нее и самой волосы уже промокли, потому что дождь накрапывал все сильнее. Влажный свитер неприятно прилип к телу, но Одри продолжала наблюдать за катером, который, маневрируя, подходил к пирсу. Первым сошел на пирс мужчина и стал набрасывать на кнехт причальный конец. Конечно, это Джон, кто еще мог воспользоваться его катером.
Вторым пассажиром оказалась женщина. У Одри защемило в груди. Что, если эта особа пассия Джона? Она до боли сплела пальцы. До чего дурацкое положение! Не хватало только, чтобы ее заметили на причале - брошенную подружку моряка, который переметнулся к другой. Зачем Джону мокнущая под дождем ванильная булочка, когда он уже нашел другое блюдо?
Подхватив какие-то вещи, пара со смехом и шутками двинулась по пирсу на берег, стряхивая мокрые от дождя куртки. Одри всмотрелась в мужчину и испустила вздох облегчения. Это был не Джон. Она вообще не знала шагающего навстречу человека.
Двое совершенно незнакомых ей людей в поисках укрытия торопливо миновали пирс, не обращая никакого внимания на одинокую женскую фигурку.
Стук в дверь вырвал Одри из приятного сна. Ей снилось, что она летает. Рядом с ней был пеликан Пират, и они парили над океаном под томную мелодию танго. Она не могла припомнить, какой именно, но музыка была изумительной…
Стук сменился грохотом, и Одри резко села на кровати. Сердце у нее бешено колотилось. Что это? Кто там? Включила свет - часы на тумбочке показывали четверть четвертого. Господи, что все это значит?
Она помедлила, сомневаясь, стоит ли подавать признаки жизни. Кого принесло в такой час?
Когда она отправлялась в постель, погода окончательно испортилась и за прошедшие часы явно не улучшилась. За окном по-прежнему завывал ветер, отчего отовсюду слышались шорохи и скрипы. В оконные стекла бил дождь, и его стекающие струйки мерцали в свете уличных фонарей.
Внезапно барабанная дробь превратилась в слабое царапанье, словно человек по другую сторону двери устал. Звук был таким странным и неестественным, что Одри не столько занервничала, сколько обеспокоилась.
Может быть, кому-то плохо? Уж не Айрис ли?