Наткнувшись на проницательный взгляд его серых глаз, Одри засмущалась и, чтобы куда- то деть руки, принялась теребить салфетку.
- Значит, вы считаете, что лучше соблюдать дистанцию?
- Нет. - Он свел к переносице кустистые поседевшие брови. - Необходимо общение с этой публикой, если мы заинтересованы в по-настоящему захватывающих снимках. Надо прочувствовать обстановку, понять, что представляют собой эти люди, этот отель, да все вокруг.
Одри заулыбалась. Все съемки Эрскин строил именно таким образом: сначала буквально впитывал в себя атмосферу, а потом старался передать свои ощущения на пленке. В данный момент его указания совпали с ее намерениями. Она сама планировала поближе познакомиться с Олтманами, задать им несколько осторожных вопросов. Вдруг повезет, и еще до окончания съемок ей удастся узнать, кто из этой троицы соблазнил Эстер в ту роковую ночь.
Одри решила начать с младшего - с Юджина. Он казался самым приятным из братьев, в нем не было пугающего грубоватого панибратства Джона или надменной величественности Фредерика. И сегодня вечером, похоже, Юджин влил в себя изрядную дозу шампанского. Тем лучше, подумала Одри, шампанское прекрасно развязывает язык.
- А не сходить ли мне за камерой? - обратилась она к шефу. - По-моему, можно сделать прекрасные кадры.
Эрскин снова окинул взглядом зал.
- Чертовски много светлого, - наконец произнес он. - Единственный объект, достойный съемки, - это яства.
Одри посмотрела на длинный массивный стол в центре зала. Эрскин, как всегда, прав. Рыба и ветчины разных сортов, обложенные ярко-изумрудной зеленью, золотисто-коричневые куры, багряно-красные пирамиды клубники, налитые соком оранжевые мандарины и солнечные шары апельсинов… Все это резко контрастировало с элегантной публикой в нарядах пастельных тонов.
Одри задержала взгляд на женщине в платье перламутрового цвета, расшитом жемчугом, с аккуратно уложенными завитками белокурых волос. Двумя длинными холеными пальцами она держала кроваво-красную клубнику и со смехом прижимала ее к губам человека, который… О Господи, да это же Джон Олтман! Вот он плотоядно раскрыл рот и взял ягоду в зубы. Яркий сок потек по пальцам женщины. Смущенно захихикав, она прижала их к губам Джона, явно приглашая слизать сок.
Одри брезгливо хмыкнула: эта дама по возрасту годилась Джону в матери. Добродушно улыбнувшись, он отвел руку престарелой эротоманки в сторону, извлек из кармана носовой платок и аккуратно вытер им пальцы женщины. Та надула губы, но, похоже, не особенно расстроилась. По всей видимости, она была подшофе.
- Ну и зрелище, - процедила Одри, обращаясь к Эрскину, который тоже наблюдал эту сцену.
- Почему бы им не пофлиртовать? - удивился старик. - Приятная женщина. Симпатичный мужчина. Мягкий свет, нежная музыка, вино рекой…
- Да она вдвое старше его, - вспылила Одри. - Я не ханжа, но в ее-то годы…
- У любви нет возраста, - твердо возразил Эрскин. - А вот ты все же ханжа, моя дорогая. Правда, чуть-чуть. Подумай над этим.
Раздраженно бросив салфетку на стол, Одри уже готова была вступить в спор, но в этот момент на ее тарелку упала чья-то тень. Она удивленно обернулась и увидела, что за спинкой стула стоит Джон Олтман, а рядом с ним его дама.
- Здравствуйте, - улыбнулся он. - Я уж начал думать, что вы избегаете встречи со мной. Буду рад, если это не так. Позвольте представить вам миссис Белинду Мередит. - Последовала многозначительная пауза. - Супругу нашего сенатора.
Ах вот оно что! Одри пробормотала какие-то вежливые слова, а Эрскин встал и, слегка поклонившись, представился.
При ближайшем рассмотрении миссис Мередит оказалась еще старше, чем можно было предположить издали. Где-то около шестидесяти. Но у нее были блестящие умные глаза и добродушная улыбка. Говорила она уверенно и порой излишне громко, но ее фразы были полны едкой самоиронии.
- Мистер Эрскин, я отлично знаю ваши работы. И просто обожаю вас. - Без особых церемоний женщина уселась по левую руку от фотографа.
Место рядом с Одри оставалось свободным. Джон вскинул брови, как бы спрашивая, можно ли присесть. Неохотно кивнув, девушка напомнила себе, что все равно намеревалась познакомиться с братьями поближе и задать несколько осторожных вопросов…
Но, откровенно говоря, с Юджином она бы чувствовала себя куда безопаснее, чем в обществе Джона. Трудно представить, что ей каким-то образом удастся обвести его вокруг пальца. Он и сам хитер, к тому же в физическом смысле слишком… обольстителен. От него шли какие-то сексуальные флюиды, и, подчиняясь им, женщины стремились к Джону, как щепки к губительным водоворотам.
Джон, вальяжно развалясь, с комфортом устроился на стуле.
- Я в самом деле рад, что вы пришли, - доверительно сказал он. - Сегодня вечером от вас прямо-таки исходит сияние. Как… свет звезд.
Играя вилкой, Одри бросила на собеседника скептический взгляд, не собираясь скрывать недоверия к его словам. Неужели в Джона, как в робота, заложена программа автоматически выдавать комплименты при встрече с особами женского пола? Кроме того, он явно преувеличивал. В простом белом льняном платье со скромным вырезом, она проигрывала блистательным дамам в шуршащих шелках и каскадах жемчугов и прочих драгоценностей.
- Может, вы имели в виду неверный лунный свет? - Одри в упор посмотрела на собеседника, давая понять, что она неподходящий объект для флирта. Откровенная лесть не пробьет ее оборонительные редуты. - Ночью ведь все кошки серы.
Джон недолго размышлял над ее замечанием.
- Нет, что касается вас, речь идет именно о звездном свечении. Оно куда привлекательнее.
Одри слегка растерялась - уж не намек ли это?
- Вы имеете в виду, что, смыв с себя песок, я выгляжу привлекательнее, чем утром?
- Это мне не приходило в голову, - пожал плечами Джон. - Вам не кажется, что женщина, к телу которой прилипли песчинки, обладает какой-то первобытной притягательностью? Она земная, естественная. Пробуждающая чувства…
Одри заерзала на стуле, отдавая должное незаурядной способности сидящего рядом человека переводить разговор на нужную ему тему. И скользкую притом.
- Хм, что хорошего в неопрятной женщине, у которой песок на зубах хрустит? Я предпочитаю быть аккуратной, причесанной и собранной.
- И держать все под контролем. - Он пристально посмотрел на Одри, и девушка поразилась сиянию его зеленых глаз. Они были самой выразительной деталью на его лице - как два изумруда.
- Вы не любите сюрпризов и хотите досконально разбираться во всем, что происходит вокруг?
- Конечно, - с легкой хрипотцой ответила она, - как, очевидно, и вы. Разве не так?
- Пожалуй, - чуть задумавшись, кивнул Джон. - Мне нравится быть в курсе дел на бирже, знать о замыслах моих конкурентов. Но высшей ценностью для меня является свобода и возможность предаваться своим увлечениям. Не теряя рассудка, конечно, но и без оглядки.
- Рассудочность увлечений? Ну и философия! - покачала головой Одри. - Да разве такое возможно?
- А почему бы и нет? - Джон откинулся на спинку стула. - Вот вам отличный пример. Вы решили не танцевать со мной. - Он поднял руку, предупреждая возражение. - Да-да, не отпирайтесь. Я понял это по вашим глазам. И почему же? Потому что боитесь утратить самоконтроль.
- Силы небесные! - Голос Одри дрогнул. - Что за чушь…
Джон предпочел пропустить ее реплику мимо ушей и продолжал:
- И я не могу не задать себе вопрос: чем плохо мое предложение? Ведь это всего лишь танец, и, когда смолкнет музыка, вы поймете, что ваши моральные устои ничуть не пострадали, вы не скомпрометированы в глазах общества и, - он усмехнулся, - не забеременели.
К своему удивлению, Одри рассмеялась - с таким юмором Джон обрисовал ситуацию. Это и в самом деле смешно - не подпускать его ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Но ведь этот мужчина не представляет для нее никакой опасности, сколько бы они ни общались, так почему же мысль о танце с ним настораживает?
- Вы считаете меня какой-то недотрогой, - запротестовала она, стараясь не переиграть. - Но я совсем не такая. И уж конечно, не боюсь танцевать.
В глазах Джона блеснул триумф.
- Прекрасно, - проникновенно сказал он, беря Одри за руку. - Позвольте пригласить…
Вот хитрец! До чего все ловко подстроил!
- Я бы с удовольствием. - Она старалась казаться спокойной. - Честное слово. Но я же не одна сюда пришла.
Джон покосился на Эрскина, который вовсю любезничал с миссис Мередит.
- Так ли уж вы нужны вашему спутнику? Сдается мне, он даже не заметит вашего отсутствия.
Одри бросила молящий взгляд на Эрскина, страстно желая, чтобы он поднял глаза. Но, провалиться бы ему, он, кажется, забыл обо всем на свете, кроме кокетки-сенаторши. Что же делать? Придется-таки уступить настойчивости Джона и оказаться в его власти.
Одри уже приподнималась, когда к столику подлетело миниатюрное создание, из-за обилия кружев похожее на причудливое облачко, и проворно вскарабкалось Джону на колени.
- Дядя Джон, помоги! - голосом, полным отчаяния, завопила девочка-облачко. - Папа сказал, что после этой песни мне надо идти спать. Он не хочет танцевать со мной! Но ведь ты потанцуешь, правда?
Пока Джон обдумывал дипломатичный ответ, чтобы и отцовский авторитет Фреда не пострадал и в то же время племянница не огорчилась, малышка переключилась на Одри и, улыбаясь сквозь слезы, поздоровалась:
- Добрый вечер, мисс Клиффорд.
Одри улыбнулась в ответ. С Кэти, пятилетней дочкой Фреда Олтмана, она сегодня подружилась на пляже. Веселая, не по годам развитая девочка в желтом купальничке и такого же цвета соломенной шляпке вдруг решительно заявила, что ей "очень нравится тетя", и долго не отставала от Одри, следуя за ней как привязанная.
- Я хочу танцевать с Джоном. Скажите ему, чтобы он потанцевал со мной, мисс Клиффорд, - с упрямой настойчивостью потребовала Кэти.
- А может быть, папа прав и тебе пора спать?
Девочка погрустнела.
- Тогда отведите меня, пожалуйста, наверх. Папа не может оставить гостей, а мама опять больна - как легла после ланча, так и спит.
Сердце Одри сжалось от сострадания. Видно, не очень радостная жизнь у этой малышки. Приходится в одиночестве строить песочные замки и хвостом бродить по пляжу за незнакомыми людьми. Папа постоянно занят, ублажая своих влиятельных гостей. Болезненной маме не под силу заниматься ребенком…
- Конечно, я провожу тебя в спальню, - решительно сказала Одри. - С удовольствием.
- Вот здорово! - захлопала в ладоши Кэти. - А потом вы с дядей Джоном расскажете мне что-нибудь.
Одри обреченно вздохнула. Очень уж не хотелось огорчать эту симпатичную девчушку, иначе она непременно бы отказалась.
Джон снял с коленей племянницу и встал.
- Ну, подруга, умеешь ты садиться на шею. Ладно, считай, что сегодня тебе крупно повезло.
Счастливая улыбка озарила мордашку девочки, и, схватив взрослых за руки, Кэти потащила их к выходу.
3
К каким только ухищрениям ни прибегла Кэти, чтобы оттянуть момент, когда придется лечь в постель! Первым делом она продемонстрировала Одри обширную коллекцию мягких игрушек, не забыв назвать каждую зверюшку по имени. Затем устроила настоящее представление, примеряя одну за другой ночные рубашки и требуя, чтобы Одри высказала мнение о каждой из них.
Даже оказавшись наконец в кровати, Кэти отчаянно старалась бодрствовать. Джону пришлось изрядно попотеть, пересказывая какую-то сказку и досочиняя на ходу все новые и новые подробности, прежде чем девочку сморил сон.
Одри ничего другого не оставалось, как рассматривать комнату. Судя по некоторым мелочам, Фредерик Олтман с семьей постоянно жил в прекрасном номере из нескольких комнат "Буревестника", а не перебрался сюда на время предвыборной кампании, чтобы находиться поближе к офису. Апартаменты располагались на последнем этаже отеля, и из окон открывался живописный вид на залив.
Когда Джон и Одри на цыпочках покидали номер, из гостиной донесся слабый голос:
- Ох, Джон, это ты.
Одри обернулась и в проеме приоткрывшейся двери увидела бледную темноволосую женщину.
- Привет, Айрис, - по-свойски откликнулся Джон. - Мы только что уложили Кэти.
- Спасибо, - тихо сказала женщина. - Я заснула. - Она поправила кружевные отвороты рукавов и, придерживая у горла ворот халата, вышла к гостям.
Джон представил женщин друг другу, и те обменялись дежурными любезностями.
Так вот она какая, жена Фредерика. Одри попыталась вспомнить, какой была Айрис десять лет назад. Тем летом Фредерик как раз обручился с Айрис Гилмор, дочкой влиятельных и богатых родителей. Сент-Вудбайн гудел этой новостью, а некоторые откровенно завидовали счастливчику. Сейчас перед Одри стояла смертельно уставшая, болезненного вида женщина с покрасневшими глазами, будто она только что плакала.
- Я было подумала, что пришел Фред, - слабо улыбнулась Айрис, - и даже удивилась: ведь он так занят. Столько людей, с которыми надо переговорить, столько дел.
Джон обнял ее за плечи.
- Ну ты же знаешь своего мужа - ему приходится быть и администратором, и шеф-поваром, и дирижером оркестра. Он всюду и везде старается поспеть. Наверное, и сейчас объясняет флейтисту, как брать верхнее си.
Айрис кивнула.
- Мне так неловко… Фред считает, что мне следует находиться рядом с ним. Но, честное слово, я в самом деле плохо себя чувствую. А там так много людей…
- Успокойся, Фред все понимает. - Голос Джона был мягким, сочувствующим. - Уверен, он хочет, чтобы ты как следует отдохнула и пришла в себя.
- Да, - подхватила Айрис, ухватившись за его слова, как утопающий за соломинку. - Думаю, Фред понимает меня. Прошу прощения, но я бы предпочла вернуться в постель.
Со слабой улыбкой, смутно напомнившей Одри былую красоту этой женщины, Айрис ушла к себе.
Джон невидящим взглядом уставился на закрывшуюся дверь, за которой только что скрылась жена брата. Трудно было догадаться, о чем он сейчас думает. Одри отважилась нарушить затянувшееся молчание:
- Я должна идти. Шеф, наверное, уже хватился меня.
- Нет. Подождите. - Джон говорил как человек, привыкший повелевать и имеющий на это право.
Удивившись, Одри, однако, не стала спорить и молча наблюдала, как Джон снял трубку телефона и быстро набрал внутренний номер.
- Пьер, пошли наверх медсестру, - коротко бросил Джон и покосился на дверь в комнату Айрис. - Я хочу, чтобы она оставалась здесь, пока Фредерик не освободится.
Не дожидаясь ответа, Джон положил трубку и повернулся к Одри.
- Итак, - изобразил он некое подобие улыбки, - на чем мы остановились?
Одри не сразу ответила. Она никак не могла отделаться от ощущения, будто видит какой-то странный сон, где все образы и голоса не такие, какими им полагается быть. Девушка понимала, что десять лет - срок немалый, но… как многое изменилось в "Буревестнике"! Увидев, например, Юджина, она удивилась произошедшим с ним метаморфозам. Когда обаятельный добрый парень, может быть, самый нормальный из всех трех Олтманов, успел трансформироваться в опустившегося пьяницу? А некогда яркая беззаботная красавица Айрис Гилмор стала блеклой хворой женщиной? И, что еще более удивительно, каким образом Джон из бедного родственника превратился во властного совладельца шикарного отеля?
Джон, ожидая ответа, пристально смотрел на Одри, а та отчаянно пыталась нащупать ускользающую нить беседы. В конце концов ей это удалось.
- Я сказала, что мне пора уходить. У вас, должно быть, сегодня еще много дел… Столь ответственный прием…
- Пока еще вы не можете уйти, - остановил ее Джон, но в его голосе властные нотки сменились насмешливой интонацией. - Вы еще должны мне танец.
- Действительно, я и забыла. - Улыбнувшись, Одри огляделась. - Но где же мы сможем…
Легкий стук в дверь прервал ее, и девушка разозлилась. Черт побери, разговаривая с Джоном, она не может закончить ни одного предложения.
А тот как ни в чем не бывало открыл дверь, впустил невзрачную женщину в белом халате, тихо обменялся с ней парой реплик. Затем протянул Одри руку и, улыбаясь во весь рот, предложил:
- Пойдемте, я покажу вам отель.
Она не успела возразить, как сильная мужская рука уже увлекала ее к лифту. Привыкший повелевать, Джон воспринимал ее уступчивость как нечто само собой разумеющееся. Одри не могла не признать, что оказала бы сопротивление только для виду. Когда Джон ускорил шаги, устремилась за ним, словно на ее вечерних туфельках выросли крылья.
Что с ней происходит? После утренних слез на пляже она чувствовала себя как-то странно. В том ли дело, что вместе с вырвавшейся наконец скорбью, которая долго копилась в ее душе, Одри избавилась и от постоянно угнетавшего ее груза вины? Или же сказался магнетизм Джона? От него исходила прямо-таки физически ощутимая жизненная энергия, которая в равной мере и притягивала к себе, и отталкивала.
Кабинка лифта остановилась на втором этаже, и они оказались на широкой террасе, полукругом выдававшейся в сторону океана. Многочисленные цветущие растения в горшках и кадках придавали этому уголку отеля неизъяснимую прелесть и уют.
Терраса находилась как раз над залом приемов, откуда доносились приглушенные звуки музыки. Одри удивленно прислушалась, вот чудо - оркестр играл "Лунное танго". Конечно, какая еще мелодия подошла бы для столь романтической обстановки. Девушка хотела шутливо поинтересоваться, сколько Джон заплатил оркестрантам, чтобы они именно сейчас исполнили танго, но очарование звездной ночи больше настраивало не на задорный, а на лирический лад, и она передумала.
- Вы только посмотрите! - От восторга у нее перехватило дыхание. - Как красиво!
Небо напоминало парадное одеяние какой-нибудь средневековой королевы, которая украсила себя всеми имеющимися в наличии драгоценностями: мириады звезд блистали и переливались алмазными искрами на темно-синем бархате небесного свода. А внизу, маня несказанной красотой, лежала темная шелковая пелерина залива, прочерченная серебристой лунной дорожкой.
- Да, очень красиво. - Джон неожиданно возник у нее за спиной, и, когда он положил руки на плечи девушки, у Одри ёкнуло сердце. - Все так прелестно, - пробормотал Джон и развернул ее лицом к себе.
Танцевали ли они? Может быть. Во всяком случае, ее тело воспринимало обилие ритмов, и было трудно понять, что же завораживает больше: глухой накат волн на берег, биение сердец или волшебные звуки "Лунного танго". Одри и Джон двигались медленно и томно, порой даже останавливались.
- Расслабься, - тихо и настойчиво шепнул он ей на ухо. - Не забывай, это всего лишь танец.
Но как она могла расслабиться? Так странно было чувствовать его рядом - предупредительно-нежного и в то же время опасного. Не прибегая к помощи обольстительных слов и жестов, Джону удалось создать атмосферу упоительной близости.
Одри все же твердо решила не терять головы и следовать изобретенной Джоном философии "рассудочности увлечения".