* * *
Она нетерпеливо покачалась на пятках. Что, если он не у себя? Сумасбродствует в честь Нового года на пару со случайной девицей? Примерно как с ней в Рождественский сочельник?
Она услышала треск в динамике.
– Оливия. – Механический голос, как у автоответчика.
Итак, слово за ней. Жаль, видеокамера работает только в его номере, и ей не видно выражения его лица. Чтобы понять, не выставляет ли она себя перед ним полной идиоткой. Она поправила свой дурацкий колпак и улыбнулась:
– Так ты все-таки узнал меня.
Молчание. Такое долгое, что можно уже выписать блестящее "С Новым годом" даже вечно заедающей шариковой ручкой.
– Что случилось?
– Бри упоминала, что ты сегодня вечером ничем не занят. Ну и, поскольку я… – Она примолкла, сглотнув слова, которые просились на язык. С тем чтобы не дать ему возможность сказать "нет", чертовка. Она не вымаливает милостыню, контролирует ситуацию. Она приподнялась на цыпочки ближе к динамику, словно вовлекая его в свою игру. – Девять минут до полуночи. Впусти меня, я хочу поздравить тебя с Новым годом. – Она глянула на пакет в руках. – Принесла всякую всячину.
– Чепуха в решете.
– Восемь минут тридцать секунд, время пошло.
Двери подъемника в пентхаус гостеприимно раздвинулись.
Она радостно вздохнула, набираясь достоинства, насколько хватит, и гордо ступила в лифт. Тут же захотелось выскочить, пока не поздно. В зеркале на задней стене отразилась особа с рыжими космами под сдвинутым набекрень колпаком из зеленой фольги, глаза-блюдца. Веснушки и обработанное многолетним загаром лицо решительной морячки. Явно не его типаж. Ну да, она уже навела справки в Интернете насчет Джетта и его предпочтений.
Пальцы крепко обхватили пакет. Если приступ смущения чреват летальным исходом, она сейчас и умрет.
– Привет, – выдохнула она в открывшуюся дверь и, не глядя на него, зачарованно подплыла к магнетической панораме. Надо же, вся стена стеклянная. В комнату пробивался свет из коридора навстречу немо мерцавшему телеэкрану. – Ого, ну и вид! Из твоего пентхауса. Посмотри, почти как гавань в Сиднее, так здорово!
– Тасмания и ее гуманоиды вне сравнений. – Его подтаявший сочный баритон прокатился теплой волной по ее позвонкам, ее веки прикрылись. Знакомый по регате запах хвойного мыла поддразнивал ее ноздри. Нахлынуло неведомо странное томление оттого, что он позади, за ее спиной.
Обернувшись, она водрузила пакет со всякой всячиной на дымчатое стекло обеденного столика, зарезервированного под его помигивающий компьютер, и наконец взглянула на причину, побудившую ее пока что оставаться здесь.
– Вы тоже из травоядных. Мы квиты.
Едва брезжит свет в закутке, сумрачный воздух загустел от повисшего напряжения. Он прочесал ладонью спутанные волосы – явно не впервые за сегодняшний вечер.
Она улыбнулась и потянулась к пакету, холодея от предчувствий. Сбросила сандалии.
– Как ни глупо, я уже закатилась сюда.
Она принялась выкладывать содержимое пакета на стол. Бутылка ее любимого белого игристого, корзиночка с клубникой, нарезка сыров в фирменной упаковке. Виноград.
– Что все это значит?
– Новый год, – она глянула на отсчет времени на онемевшем телеканале, – через четыре минуты и двадцать секунд. И я хочу отпраздновать.
– Хорошо. Ладно. Все-таки Новый год.
– Так и есть.
Похлопав вспотевшими ладонями по бедрам, она еще раз взглянула на экран. Публика надрывно веселится на кругах Сиднейской набережной.
– Три минуты. – Что ж, на всякого мудреца довольно простоты, и она принялась открывать бутылку шампанского. – Не хочется выглядеть одиноким клоуном в глазах публики. – Да хранит ее этот фольговый колпачок.
Он покачал головой:
– Клоуном – никогда. Ты выглядишь великолепно. Сексуально и гламурно. Чертовски неотразимо. Почти.
Ее кровь засахарилась, просто сироп, однако голосок звенел все так же беспечно.
– Не стоит благодарности. Бокалы? – Она колдовала над оберткой и наблюдала, как он подошел к бару и подцепил, нет, не хрустальные фужеры, пару высоких стаканов. Замечательно. Она не будет придираться к мелочам, не до того.
Хлопнула пробка, и бодрое шипение беспроигрышно озвучило номер.
– Наилучшее, от Тасси. – Она наполнила бокалы, он держал их в руках, затем поставила бутылку на стол. Он вручил ей бокал, их пальцы соприкоснулись слегка, однако вполне чувствительно для нее. В ушах зазвенел ветер. Как в тот – самый последний – раз, когда Джетт прикоснулся к ней. Она вгляделась в высь непроницаемо темную.
– Счастливого Нового года, Джетт Дейвис.
– И тебе.
Они отпили вина для дегустации. Она прислушалась, как шипучие пузырьки проскальзывают в горло, облизнула сладкие губы и сказала:
– Если не возражаешь, взаимно. – Подхватила фольговый козырек. Приподнявшись, нахлобучила убор на его макушку, для надежности подвела под подбородок резинку. Щелк! И мужественно улыбнулась. – Еще сорок пять секунд, и стрелки сойдутся. – Она зачарованно посмотрела на его губы и вошла в соблазн. – Могли бы не дожидаться.
Она так и не поняла, кто взял на себя инициативу, но знала наверняка, его губы на ее губах, и она теперь не отсчитывает последние секунды до полуночи.
Во всем мире для нее остался только он, парень, которого она целует. Пахнет шампанским, мускусом и сладостью соблазна. Кружит ей голову. Сводит ее с ума и посылает туда, куда указал. И она ждет не дождется повторения.
Как Джетт ни сопротивлялся, но их губы каким-то образом соприкоснулись, и он уступил. Его бодрят ее забавные сюрпризы, а ее губы так нежны, теплы и податливы. Он беспечно объял ее и притянул ближе, ее тело тает и обтекает его плоть, словно ромовая подливка над сливовым пудингом.
Он услышал, как телевизионный секундомер отсалютовал Новому году, поднял голову и всмотрелся в предстоящее очаровательное наваждение. Отблески цветных уличных фейерверков на ее лице.
Ее глаза сияли звездным светом, губы слегка дрожали, когда она встретилась с ним взглядом.
– Счастливого Нового года, – тихо сказала она. – Еще раз.
Он не мог не улыбнуться в ответ. Затем позволил себе небрежно потрепать ее тугие ягодицы и покрепче обнял, вжимаясь в нее чреслами.
– И тебе того же.
В ответ она застонала, повеяло ее сладким дыханием.
– Так хорошо. – Она расплылась в улыбке, обхватила ладонями его подбородок и повернула его лицо к себе. Он был только рад подчиниться. Ее пальцы приятно перебирали и прочесывали его волосы до кожи. Твердые и гибкие. Уверенные и сильные. Понимающие, что к чему. Он прикрыл глаза и постарался не воображать, как эти пальцы прощупывают иные части его напряженного измученного тела.
Легким движением рук прогладил ее спину снизу вверх, она восторженно задрожала и склонилась ближе. Твердые груди уперлись в его торс, он чувствовал ее острые соски сквозь тонкие покровы одежды. Она возбуждена. Готова. Очень, очень соблазнительно.
Только Оливия не из тех разбитных девчонок, которые иногда доставляли ему кратковременное удовольствие. Как бы ей ни хотелось причаститься, он не мог себе позволить обойтись с ней таким образом. Кроме того, она лучшая подруга Брианны. Не путана.
Так что этот поцелуй исключительно для проформы. Сувенир. Новогодняя забава.
Он не помнил, как долго они стояли, подражая слившимся стрелкам хронометра, но через какое-то время пришлось высвободиться, глотнуть воздуха.
Он воспользовался передышкой, чтобы хоть немного прийти в себя, освободиться от магических чар.
– Не стоит развивать эту идею. – Он нарочито медленно проговаривал каждое слово. Для себя и для нее.
Оливия затуманенными от желания глазами смотрела на его метания и медленно наливалась яростью разочарования. Потому что видела его потемневший взгляд, ощущала мощный гребень напрягшейся мужской плоти и понимала, его слова лживы.
– Почему?
– Потому. Если ты останешься, и мы завершим то, что начали неделю назад, утону здесь с тобой, капитан.
Его признание чувствительно потрясло ее. Нет, она не оставит свой мостик, достучится.
– Я переоценила наши взаимоотношения. Не пугайся, все будет весело и забавно. Это точно.
– Забавно, – эхом откликнулся он, и его брови сошлись, очевидно, не ожидал, что ее нотация завершится столь вольной кодой.
– Ты не тот парень, который заводит лишь одну женщину, ведь ты не настолько доверяешь людям, чтобы заводить друзей? Потому всего лишь забава. Или есть иная возможность? – Оливия подхватила со стола магазинный пакет. Рука ее немного дрожала, но она вытянула бумажный пакетик с самого дна.
Он бросил взгляд на упаковку, затем на нее. Малиновый румянец поднялся до самых скул.
– В какую каверзу ты собираешься нас втянуть?
– Я приняла решение, необходимо покончить с нашим взаимным беспокойством, прежде чем мы разойдемся. Так что закончим. – Она помахала пакетиком перед его лицом и аккуратно вскрыла упаковку. – Вот почему я принесла презервативы.
– Оливия!
Пакетик вспорхнул на пол.
– Я не знала, что ты предпочитаешь, поэтому взяла тройной набор. С гребешками, любвеобильные и сверх…
– Стоп. – Он приложил большой палец к ее рту, припечатав остаток троянской сентенции. – Стоп, говорю.
Однако Оливия закусила удила. Она желала и добьется его.
– Мы не сдрейфим, раз уж сделали первый шаг.
Глава 9
Ей никогда не доводилось играть в соблазнительно-стрессовые спальные игры. Никогда не хотелось, и потому она просто не знала, как подступиться. Но некий инстинкт побуждал попробовать свои силы. Завтра будет некогда.
Особенно Джетту. Ведь это их последняя ночь в Хобарте. Завтра их пути разойдутся. А если они некогда и перемигнутся через Бри, их личная жизнь к тому времени может простираться в совсем иных берегах.
Она засунула пакетики в карман его шортов, затем, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, запустила пальцы под его футболку. И выше. Твердые мышцы напряглись под кожей и ее ладонью.
Сдавленный звук исторгся из ее горла. Его реакция подсказывала: она обрела над ним власть. Сладостное чувство! Может крутить и вертеть им, вовлечь в игру.
– У тебя такая горячая кожа, – мурлыкала она, уверенно водя ладонями по плоским соскам. Похоже, она легко вошла в роль. – Может, тебе будет прохладнее, если мы возьмем и снимем это. – Сердце бухало молотом, она ждала, глаза в глаза. Похоже, в темных глубинах кипело морское сражение.
– Тебе лучше знать, – сказал он. – Поскольку я завтра снимаюсь с места.
– Плавали, знаем. – Раз уж она приступила, новообретенный подстрекательский соблазн подучил легко и просто опустить ладони на его оголенные плечи, склониться ближе и убедить его губами, языком. Он отступил, бормоча нечто невнятное, однако покорно воздел руки. Куцая майка исчезла, обнажив бронзовые просторы с темной курчавой бороздкой, прицельно устремленной под пояс шорт.
Он дотронулся до бретелек ее платья, но она отбросила его руку:
– Сегодня моя очередь.
Он кивнул, брови насуплены, глаза затуманены ночным маревом.
– Угощайся.
Он с виду – сама доброта и услужливость, однако Оливия усмотрела напряженную рябь поперечных волн на его прессе. То ли нравится, когда женщины оказывают ему сексуальные услуги, то ли подсмеивается над ней. Поскольку вряд ли будет пасовать вопреки своим интересам. Она понимала: опытный тактик в мгновение ока сумеет воспользоваться сцепкой, уложить ее на лопатки и умчаться на всех парусах.
Опасный пират. Любопытно.
Она дотронулась до него, всего лишь ласково погладила пресс и подцепила кончиком пальца пупок.
– Что за проблема с брендом трусов, который ты рекламируешь? Думаю, сама сейчас узнаешь.
– Не к спеху. – Она подтолкнула его, он отступил на несколько шагов, пока икры не уперлись в широкое кожаное кресло с откидной спинкой. Она кивнула. – То, что надо.
Небрежно достала из его кармана презервативы, не вглядываясь, какие именно, подбросила их на кофейный столик рядом с креслом. Проявив недюжинную выдержку – даже не подозревала за собой таких способностей, – стащила с него шорты заодно с трусами-боксерами.
Он прокашлялся.
– Хочешь, чтобы я лег?
– Пока нет. – Всепланетная праздничная вахта шла своим чередом, однако в этом номере раздавались лишь звуки учащенного дыхания и набат ее сердца. Она придвинулась, притягательная сила его плоти будто будоражила ее воображение. Она соблазнилась, как любознательное дитя новой игрушкой, потрогать, разобраться. Ей никогда не приходилось прикасаться таким манером к сокровенной мужской плоти. Обжигающая, стальная, в шелковистом чехольчике. Для знакомства она обняла его ладонями и взглянула вверх. Его глаза потемнели. Она решила поэкспериментировать, нежно сжала и протянула в ладони вверх.
– Ого.
Он содрогнулся, положил тяжелые ладони ей на плечи.
– Будешь продолжать в том же духе, – раунд закончится в несколько секунд.
Она закусила губу и отпрянула:
– Извини.
В его глазах блеснула смешинка.
– Ты шутишь, так?
– Я… ну, ты же сам хотел, чтобы я проявила смекалку и стала вроде как морским волком.
Он заулыбался:
– Тебе смекалки не занимать. А я очень даже не прочь подсолиться. – Он притянул ее к себе и завалился вместе с ней на мягкую кожаную обивку.
– Эй, так нечестно, это был мой ход. – Однако она рассмеялась, чуть дыша, и взяла его в "вилку", упираясь в широченные плечи вытянутыми руками. Его ноги щекотно задергались между ее бедер, возбужденная плоть уткнулась в ее соблазнительные трусы.
Он повел бровями.
– Значит, ты на коне, победительница?
Она вгляделась в змеившуюся, вроде неядовитую, улыбку и глаза, темные, наливающиеся нечестивым весельем.
– Так.
Да, этот патентованный плейбой для нее полный улет, она с такими практически не общалась, некогда. Но теперь прониклась реальной подоплекой этого имиджа.
Он потянул замочек молнии на спинке ее платья, пальцы провели волнительную тропинку вдоль позвоночника. Рубашка соскользнула с плеч и небрежно задрапировала его грудь. Он не сводил с нее взгляда, глаза мерцали в темноте, и, когда он отщелкнул застежку бюстгальтера и отбросил его в сторону, на ее возбужденные соски повеяло прохладой.
– Изумительная и поразительная, ты в курсе? – говорил он, пока его большие ладони поглаживали ее бедра и ягодицы так, что кожа покрывалась пупырышками, а изнутри поднимался жар.
Она чуть сдвинула колени, чтобы быть ближе к нему.
– В курсе… целая ночь… изумительно.
Джетт согласился. Его ладони ловко скользили по изгибам ее тела, освобождая от одежды. Теперь он видел ее всю, правда, в крошечных кружевных трусиках. Ради них он чуть помедлил, с наслаждением провел пальцами по сочным персикам и молочно-белой коже, не тронутой солнцем. Дерзкие розовые соски так и манили. Он обхватил горстями ее чуткие спелые груди, прислушался к прерывистому дыханию, приподнял голову и припал губами к соску.
– Джетт!
Она судорожно вздохнула, запрокинув голову. Джетт почувствовал, как ее коготки впиваются в его плечи, оставляя маленькие наколки в виде полумесяцев. Он ответно откинулся на изголовье, чтобы лучше ее видеть. Сжала губы, прикрыла глаза.
– Просто восторг, – невнятно произнес он.
Он желал ее. Только ее. Он протиснул ладони между их телами и в два счета смел последнюю ажурную баррикаду.
Ее глаза стали как блюдца на какую-то секунду, затем губы дернулись в усмешке.
– Это были мои лучшие трусики. Надела специально для тебя.
– И мне они очень понравились, правда. – Не отрывая от нее взгляда, он сгреб упаковку со столика, вскрыл, надел презерватив. Некая вспышка где-то в уголке его подсознания. Словно зарницы над горизонтами океана в душную летнюю ночь. Оливия – не чета тем женщинам, с которыми он спал. А завтра… Будь, что будет. Он потянулся к ней. Она здесь, она хочет его и сегодня ночью принадлежит ему.
Его руки обхватили ее за талию и приподняли бедра, она прерывисто вздохнула. Увидела сомнение, мелькнувшее в его зрачках. Крепче уперлась руками в его плечи, посмотрела ему в глаза.
– Все в порядке.
Он помедлил, осторожно подсадил ее на живот.
– Прошу, признайся, ты ведь делала это раньше.
Жар прилил к ее щекам.
– Ну да. Но не часто. – Она покусала губы. – Мне жаль.
Темные глаза изучали ее лицо, брови насупились.
– О чем же ты сожалеешь на этот раз?
– Потому что… не отвечаю всем требованиям.
Все ее сокровенное обнажено – словно на позор, как никогда. Но он и не смотрел на ее интимные уголки, пристальный взгляд был нацелен на ее глаза.
– Какой черт тебе внушил это?
– Джейсон… Бывший приятель. Он сказал…
– Он просто кретин. И от меня ты так легко не отделаешься.
– Правда?
– Правда. – Уголок его рта скривился, он коснулся ее щеки. – Мы не будем спешить. – Он посмотрел так нежно, она никогда и не подозревала, что Джетт способен на такое, и подтянул ее голову, пока их губы не соприкоснулись легко и волшебно. Словно крылья бабочки.
Редкое, восхитительное мгновение, почувствовать себя сияющей бабочкой, радостно выпорхнувшей из кокона. Бесценный сувенир. Его поцелуй, словно впервые между ними такая интимность. Его губы на удивление нежны и сладки, пальцы легко перебирают ее волосы, кончики прядей касаются его плеч. Они теперь словно в шалаше, и, когда она приподнимает губы и открывает глаза, ей видно только его лицо, само совершенство.
– Все хорошо? – прошептал он.
Она вцепилась в его шею, пока он уверенно нес ее через террасу гостиной в роскошную спальню.
Оливия успела увидеть огромное ложе, ворох подушечек и раскиданную одежду, но он пустил ее на прохладный хлопок стеганого одеяла и последовал за ней.
Холодно-белый свет уличных фонарей проникал сквозь жалюзи и расчерчивал ложе серебристыми полосками. Он свободно раскинулся на постели и притянул ее на себя. Медленно и чувственно. Так, чтобы она ощутила каждой клеточкой его твердость, пыл и мужественность.
Он сосредоточенно принялся подбираться к ее вратам, возбуждая медленными ласками, пока она на вытянутых руках нависала над ним, и ее груди щекотали его грудь. Сладострастная пытка для неопытного игрока, однако он не возражал, если такой соблазн продлится целую… вечность.
– Мы не будем ничего делать, пока ты не будешь готова.
– Я готова с самого Рождественского сочельника.
Оливия зачарованно размышляла, каким же образом так устроено, что мужская плоть совершенно иная и одновременно настолько совместимая с ее плотью. Красота. А он мудро сменил гнев на милость и решил действовать не спеша, к ее удовольствию. Пока они вместе. Конечно, она просто счастлива.
– Оливия!
Она уже заметила, что он называет ее полным именем только тогда, когда дело доходит до серьезного. Взглянула со своей высоты в его глаза – там просвечивало нечто нежное и уязвимое из-под слоя мрачного и примитивного. Она и моргнуть не успела – видение улетело.