Возразить было нечего. Беатрис согласилась и повесила трубку, думая, что вела себя неправильно. Том - человек занятой, великолепный работник, и она знала, что рано или поздно он предложит ей выйти за него замуж. Но где-то в глубине души у нее оставалось неприятное ощущение, что он не любит ее, или, скорее, не любит так, как ей бы этого хотелось. Будь она простой больничной служащей, без папы, имеющего влиятельных друзей, у него не возникло бы мысли жениться на ней. С другой стороны, Том честолюбив и трудолюбив, умеет быть обаятельным, когда надо. Он непременно добьется успеха, и с ним ей обеспечена спокойная, благополучная жизнь... Беатрис бесцельно бродила по комнате, переставляя вещи с места на место и чувствуя себя очень одиноко и неуютно.
Следующий день выдался весьма насыщенным. Изящная, аккуратно, скромно, но со вкусом одетая, в темно-сером платье с белыми манжетами и воротником, Беатрис успевала повсюду: проверила, все ли заняты своим делом, подсчитала с поваром, сколько кофе и чая понадобится. У нее не было поименного списка участников семинара, и это несколько раздражало, хотя она знала общее количество приглашенных. А еще предстояло подготовить аудиторию, которая находилась рядом с ее маленьким кабинетом. После Рождества все лаборатории уже активно включились в работу, поэтому Беатрис, помимо семинара, постоянно решала какие-то текущие проблемы: то необходимо заменить прокладки в одном из кранов, то понадобилось горячее молоко для профессора Мура - дерматолога, подхватившего страшную простуду, и еще панадол для его секретарши, которая очень боялась заразиться.
Ну, какой я администратор? Это слишком громкое название, с горечью размышляла Беатрис.
Несколько лабораторий работали допоздна. Проследив за тем, чтобы туда отнесли сэндвичи и кофе, она пошла домой. Было уже начало восьмого, и ей ужасно хотелось принять душ, надеть халат и поужинать у маленького газового камина с книгой в руках. Вместо этого, приняв душ, она переоделась в зеленое шерстяное платье, теплое пальто, натянула, берет, нашла перчатки, сумочку и вышла из дома. Том уже сидел в машине и читал газету. Заметив ее, он сложил газету и открыл ей дверь.
- Я бы подождал еще, потому, что знал, что ты придешь, - самодовольно заявил он.
Он не сомневался: она всегда будет приходить. Всегда. Независимо от того, устала ли она, есть ли у нее настроение, или ей просто не хочется выходить из дома.
Беатрис молча села в машину и пристегнула ремень. Том никак не улучшил ее настроения, заметив, что она почувствует себя бодрее, выпив что-нибудь, и тут же начал подробно рассказывать о том, что произошло с ним за день. Стало досадно, что он даже не поинтересовался, хорошо ли она провела Рождество, и Беатрис пожалела, что вообще пришла. И зачем она с ним встретилась? Сила привычки? Их отношения переросли в нечто большее, чем дружба, но теперь ей все чаще и чаще приходила в голову мысль, что с этим пора кончать. Беатрис честно признавала, что поначалу она с удовольствием проводила с ним время и только позже поняла, что планы у него совсем другие. Может, поговорить с ним сегодня же?
- Мы поедем в "Тауэр Тизл", - сказал он ей, - и что-нибудь перехватим в баре. У меня времени не больше часа. Возможно, ночью будут вызовы, а мне еще нужно поспать. У нас было замечательное Рождество. Мы не ложились спать до двух, а вызовы начались после пяти. Но это же не навсегда. Когда я получу частную практику... - И он продолжал болтать, уверенный в том, что она внимательно слушает.
Но Беатрис слушала вполуха. Первые участники семинара начнут съезжаться к утреннему кофе, и она снова и снова продумывала меню, время, от времени поддакивая Тому: "Да? Действительно? Ну конечно!" Но когда они приехали в гостиницу, которая ей никогда не нравилась, она была вынуждена полностью сосредоточиться на Томе, с удовольствием поедавшем сэндвичи с белым вином. Беатрис тоже проголодалась и с завистью взирала на аппетитные, украшенные салатом сэндвичи.
- Плотно поешь потом, а пока закуси этим, - сказал Том. - Они вполне съедобны.
Она надкусила последний сэндвич, мечтая, о яичнице с фасолью и огромной кружке чая или кофе. Да, Том был не из тех, кого можно попросить сводить тебя в "Макдоналдс". И вообще он всегда считался только с собой, и если не хотел есть, то никогда не интересовался, голоден ли его спутник.
В баре было шумно, и Тому пришлось повысить голос. Облокотившись на стол и наклонившись вперед, он спросил:
- Не пришло ли нам время подумать о будущем?
- О каком будущем?
- О нашем с тобой будущем. - Он снисходительно улыбнулся. - Через каких-нибудь шесть месяцев я смогу получить практику. Конечно, мне потребуется определенная поддержка, но твой отец мог бы свести меня с нужными людьми, ведь у него большие связи. Кроме того, твоя мама... - Он сделал паузу и решительно добавил: - В общем, мы должны пожениться.
Беатрис пыталась найти нужные слова, но те, что приходили в голову, нельзя было произнести вслух, поэтому она продолжала молчать. Как же он уверен в себе! Однако это предложение, если его таковым вообще можно назвать, сделано слишком поздно. Беатрис крутила в руках стакан и думала, а что случится, если она запустит им в Тома. Но при этом очень спокойно сказала:
- Я не хочу выходить за тебя замуж, Том. Он рассмеялся.
- Не будь глупышкой! Конечно, хочешь! И не притворяйся, что я тебя удивил. Мы уже достаточно давно общаемся, и я не делал никакого секрета из того, что хочу обзавестись семьей, когда закончу работу в больнице Св. Джастина.
- Что-то я не помню, чтобы ты меня спрашивал о моих планах на будущее, - заметила Беатрис. Внутри у нее все кипело от ярости, но внешне она оставалась бесстрастной. - Но ты... ты хочешь заполучить моего отца с его связями, чтобы он замолвил за тебя словечко. Правда, не понимаю, при чем здесь мама? А, ну конечно! Внучка графа!
- Немного похвастаться происхождением совсем не плохо, - благодушно ответил Том. - Представляешь, как это будет выглядеть в "Телеграф"? "Беатрис - дочь доктора Кроули и достопочтенной госпожи Кроули..." - Он откинулся на спинку стула и улыбнулся.
- Том! Я только что сказала тебе, что не желаю выходить за тебя замуж, и мне очень жаль, если у тебя сложилось превратное впечатление, что я хотела этого. Мы были хорошими друзьями и получали удовольствие от общения друг с другом, но это и все! Ведь так?
- Я просто горжусь тобой, старушка! - Он не заметил, как ее передернуло. - Из тебя выйдет потрясная жена. Прекрасные связи, родственники и все такое. Таким образом, я быстро сделаю себе карьеру.
Подобная самонадеянность потрясла Беатрис. Доказать ему что-то было равносильно тому, чтобы пробить стену головой. Он даже не сказал, что любит ее...
Не спрашивая, готова ли она, он с самодовольным видом допил вино и сказал:
- Поедем. У меня еще пара дел на сегодняшний вечер.
В больницу они возвращались в полном молчании. Прощаясь, Том поставил ее в известность:
- Мы должны пожениться, как можно быстрее. И тебе, конечно, придется оставить работу.
- Том! - Она старалась говорить, как можно убедительнее. - Ты не понял! Я не хочу выходить за тебя замуж и не собираюсь бросать работу. Мне кажется, будет лучше, если мы вообще больше не будем встречаться. Давай расстанемся друзьями. - И она сухо добавила: - Я думаю, ты быстро найдешь себе подходящую невесту.
- Ах ты, глупышка! Ты передумаешь, я уверен. Я куплю тебе кольцо, как только выдастся свободная минутка.
Он сидел в машине и ждал, пока она выйдет, а после сразу уехал, небрежно помахав ей рукой. Нет! Он не похож на человека, который только что предложил руку и сердце. Она шла через больничный двор, и ее душили ярость и обида.
Было холодно и темно, впереди смутно виднелись очертания лабораторного корпуса. Там еще кое-где горел свет - видимо, кто-то до сих пор работал. Беатрис ужасно хотелось очутиться в своей комнате и поплакать вволю, и чтобы никто не задавал дурацких вопросов. С трудом сдерживаемые слезы потекли по щекам, и никого не было рядом...
В этом она ошиблась: Гиз ван дер Икерк подошел к двери одновременно с ней. Его рука в перчатке накрыла ее руку, когда она взялась за ручку двери. От неожиданности девушка вскрикнула.
- Мне сказали, что вы уехали с доктором Фордом, но скоро вернетесь. Может, заключим мир во время совместного ужина? - Он повернул Беатрис так, что слабый свет фонаря упал ей на лицо. - Ай-ай-ай... Слезы? Могу ли я спросить почему?
- Не говорите со мной, как с ребенком, - резко сказала она. - Хочу и плачу! И не собираюсь ничего никому объяснять.
Он протянул ей большой носовой платок.
- Нет-нет. Конечно, нет. И вообще, поплакать бывает иногда полезно для нервной системы. Но не лучше ли сделать это в каком-либо более теплом месте?
- Естественно. - Она высморкалась. - Если вы, наконец, дадите мне войти, и я смогу попасть в свою квартиру.
- Замечательно.
Он открыл дверь и, когда она вошла, последовал за ней.
- Со мной все в порядке, спасибо, - сказала Беатрис, вспомнив о хороших манерах, и добавила: - Как вы здесь очутились?
- Завтра утром я делаю доклад.
- Вы доктор? Хирург?
- Гематолог. Давайте пойдем к вам домой, там вы сможете привести себя в порядок, а потом мы пойдем куда-нибудь поужинать.
- Да не хочу я! Спасибо вам большое, но я не хочу ужинать. И вам нет никакой необходимости идти со мной.
- А! Так вы поужинали с тем молодым человеком, который уехал в такой спешке?
- А вы что, шпионили?
- Нет, я просто выходил в этот момент из своей машины.
Беатрис стало стыдно.
- Извините, - пробормотала она.
- Ну, так давайте сделаем, как я предложил. Ну, будьте хорошей девочкой, - по-отечески ласково попросил он, и она не смогла ему отказать.
Они поднялись на верхний этаж, и Беатрис открыла дверь своей квартиры. Гиз ван дер Икерк помог ей снять пальто.
- Идите и приведите себя в порядок, - посоветовал он, а сам прошел в комнату, включил лампу, задернул занавески и, несмотря на то, что центральное отопление работало, включил газовый камин.
Та часть комнаты, где она спала, была отделена ширмой. Пока Беатрис прихорашивалась, Гиз ходил по комнате, что-то тихонько насвистывая. Ей вдруг пришло в голову, что он первый мужчина, который пришел к ней домой. Она никогда никого не приглашала к себе. Да она и его, собственно, не приглашала, он сам поднялся вместе с ней, как будто это было совершенно естественно. Беатрис нахмурилась, закалывая волосы. Надо дать ему понять, что это, пожалуй, слишком.
Гиз сидел, сняв пальто, в маленьком кресле у камина, но сразу поднялся, как только она вошла.
- Так-то лучше. Возможно, вам хочется рассказать, что вас расстроило? И можете даже опять поплакать, а потом мы пойдем ужинать.
- Я не собираюсь больше плакать, доктор. Не собираюсь идти ужинать.
Внутри у Беатрис что-то екнуло, потому, что она говорила неправду. Гиз подвинул ей стул, и она почему-то села, хотя и не собиралась.
- Так кто кого обманул? Вы его или он вас?
- Да нет, дело обстоит не совсем так... - начала она.
- Поссорились? Вам станет легче, если вы расскажете. А поскольку я совершенно чужой для вас человек, то вы можете смело мне все рассказать. Я выслушаю - и забуду.
И, сама не зная почему, она начала рассказывать:
- Ну... все достаточно запутано...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Профессор действительно умел слушать, и Беатрис не испытывала никакой неловкости, рассказывая о своих отношениях с Томом.
- Это, возможно, моя ошибка. Том привлекательный, симпатичный, и, наверное, я была польщена его вниманием. У меня вошло в привычку, куда-нибудь ходить с ним, когда он меня приглашал. И как-то незаметно мы стали дружны настолько, что я даже приглашала его домой на уик-энд...
Она сделала паузу.
- Том не очень нравился маме и папе. Конечно, они ничего такого не говорили, я просто это поняла. А как-то он сказал о том, что собирается купить практику и сделать себе имя. Потом повторял это не один раз. Единственное, что ему нужно, твердил он, так это поддержка, а доктор Кроули, по его словам, мог ему в этом помочь. Папа - простой врач общей квалификации, он не то, чтобы известен или что-нибудь такое, просто он знаком со многими нужными людьми. А, кроме того, Том узнал, что мама - внучка графа... - Она опять запнулась и закончила достаточно резко: - Не понимаю, почему я вам все это рассказываю...
Профессор беспристрастно ответил:
- Как я уже сказал - мы чужие люди. Я просто лицо, перед которым можно выговориться. Продолжайте.
- Я стала сомневаться, потому, что не была уверена, так ли он мне нравится, как казалось вначале, если вы понимаете, что я хочу сказать. Сегодня вечером он хотел, чтобы мы куда-нибудь сходили. Он был очень настойчив, и я согласилась. Мы пошли в "Тауэр Тизл" - это гостиница, неподалеку отсюда. - Беатрис глубоко вздохнула. - Том съел все сэндвичи, совершенно не думая обо мне, только заметил, что мне еще удастся перекусить. И я поняла, что совсем не люблю его. Согласитесь, что такого трудно полюбить. - Она бросила быстрый взгляд на Гиза. Лицо его оставалось абсолютно непроницаемым. - Потом он сказал, что пришло время подумать о нашем будущем. Ему понадобится финансовая поддержка, чтобы купить практику, и папа в этом может оказать большую помощь. Он даже предложил для начала использовать и мамино имя, а потом принялся описывать, как будет выглядеть объявление о нашей помолвке в "Телеграф". Я сказала, что не хочу выходить за него замуж. Да он по-настоящему и не делал мне предложения. Мое согласие он считал само собой разумеющимся. На мой отказ он только рассмеялся. - Беатрис фыркнула и добавила: - А я так не хочу.
- Ну, это естественно, - согласился профессор. - Этот... Том, по-моему, удивительно толстокожий субъект, - спокойно поддержал ее Гиз. - Вы часто встречаетесь с ним во время работы?
- Да нет, не очень. Я весь день здесь, а он работает в палатах. Но он звонит, и мне приходится отвечать, потому, что это может оказаться кто-нибудь из профессоров, которому понадобилось горячее молоко с сэндвичами.
- Горячее молоко? - Профессор был несколько удивлен.
- Ну, многие из них уже немолоды и забывают сходить поесть или съездить домой, пообедать. Я думаю, профессора все такие - несколько рассеянные... - Она испуганно взглянула на Гиза. - Ой, вы же сами профессор, раз участвуете в завтрашнем семинаре.
- Ну да, я профессор. Но должен вас заверить, что мне не понадобится горячее молоко. Кстати, вы напомнили мне, что мы еще не поужинали.
- Я не хочу, - начала Беатрис, но, заметив, как он насмешливо приподнял бровь, быстро добавила: - Спасибо. Было бы замечательно, если бы мы могли поехать в какое-нибудь тихое место. Я не одета для ужина в ресторане. Вы хорошо знаете Лондон?
- Думаю, что разберусь, - заверил профессор. - Надевайте пальто.
Она быстро собралась. Гиз выключил камин, оставил гореть одну настольную лампу и открыл дверь. Когда они спускались вниз, в доме уже было тихо. На улице стало еще холоднее. Он взял ее под руку, и они пошли к автомобилю, припаркованному за углом.
- Так вы на машине? - протянула Беатрис, любуясь огромным "бентли".
Она села и устроилась поудобнее. Они неторопливо проехали через двор.
- Пока я в Лондоне, мне нужно посещать еще несколько больниц, а машина экономит время.
Беатрис сидела тихо; она сразу поняла, что Гиз прекрасно знает Лондон. Профессор ехал уверенно и остановился у пассажа "Канден". Вышел сам, помог выйти Беатрис, оплатил стоянку, и они пошли к ресторану. Она слышала об этом заведении, но никогда раньше здесь не была. Беатрис немного замялась: нормально ли она одета для такого места?
- Не волнуйтесь, - успокоил профессор, как будто прочитал ее мысли, - вы прекрасно одеты. - И добавил ободряюще: - И выглядите совершенно потрясающе!
Комплимент, который мог сделать, по ее мнению, Джордж, но никак не профессор. Она хорошо одевалась, знала, что ей идет и что она может позволить себе купить. Но твидовое пальто и шерстяной берет в этот холодный, зимний вечер годились для кафе, но никак не для ужина в ресторане. Она все еще сомневалась, но Гиз, держа ее под руку, решительно направился внутрь.
- Вон там вы можете снять пальто, - сказал профессор, поздоровавшись со швейцаром.
Когда Беатрис, несколько успокоенная своим отражением в зеркале гардероба, присоединилась к нему, он разговаривал с метрдотелем, который, как только она подошла, проводил их к столику у окна, порекомендовал заказать фазана, пожелал им приятного ужина и уступил место официанту.
- Вы хотите фазана? - спросил Гиз. - Или закажете что-нибудь другое?
Изучая меню, Беатрис почувствовала, что действительно голодна.
- Пусть будет фазан, и пожалуйста...
- А еще здесь всегда великолепные омары, давайте начнем с них.
Беатрис начала бы даже с куска хлеба, так, как ланч, состоявший из легкого супа с булочкой и одного сэндвича с мясом, был уже давно забыт. Она ела омара с огромным удовольствием. Удивительно, как хорошая еда сказывается на настроении! Покончив с фазаном и решая, что выбрать на десерт, Беатрис была уже совсем спокойна. Заметив задумчивый взгляд профессора, она сказала:
- Мне очень жаль, что я так вела себя сегодня вечером. Просто глупо с моей стороны.
- О Боже милостивый! Чувствую, что мы вот-вот опять вернемся к обсуждению погоды, - насмешливо улыбнулся профессор. - А я-то думал, что лед между нами уже растоплен.
- Я не понимаю, что вы имеете в виду...
- Какое оригинальное замечание, и главное - очень правдивое, - с иронией заметил он. - Ну да ладно. Расскажите-ка мне лучше о завтрашнем дне. Вы будете нас регистрировать? По-видимому, мы должны будем проходить в больницу только через главный вход...
Ей хотелось возразить, но... он участник завтрашнего семинара, и она не должна забывать этого.
- Нет необходимости, - подчеркнуто вежливо ответила Беатрис. - Вы можете воспользоваться дверью, через которую мы входили сегодня вечером. Отмечать приехавших, я буду в своем кабинете.
- А потом, что вы будете делать?
- Пойду на кухню убедиться, что кофе и бисквиты готовы. В час в буфете будет ланч. Я должна проследить за этим, потом - уборка помещения, а в четыре - чай.
- Вам, конечно же, помогают?
- Да, безусловно. Я просто присматриваю, чтобы все шло нормально.
Она с удовольствием доела мороженое.
- Вы часто встречаетесь с молодым Дереком?
- Очень редко. Ну, домой иногда приезжаем одновременно, а это бывает не часто. А он ваш друг? Я имею в виду, не очень ли вы... - Она замялась и покраснела.
- Стар для него? Конечно. Мой отец был другом его отца, и я знаю их семью очень давно.
- Простите мою бестактность.
Он медленно покачал головой.
- Два извинения всего за полчаса... Беатрис, не делайте этого больше, или мне придется изменить мнение о вас. - Он протянул чашку, чтобы ему налили еще кофе, и начал расспрашивать ее о брате.
Был уже двенадцатый час, когда он остановил машину около дверей ее дома.