Глава 4
Тест на отцовство, учитывая связи Филиппа, не занял много времени. Еще до обеда бумага с результатами, подтверждавшими слова Алекс, была у него в руках.
Все, как она и говорила. Ее немного задело сомнение Филиппа, как будто она пыталась навязать ему ребенка от другого мужчины. Ну хорошо, это ее задело довольно сильно, но она старалась не думать об этом, пока водитель Филиппа вез их сквозь плотное движение Вашингтона. Отец ее ребенка сидел рядом с ней, все еще сжимая в руках бланк из частного медицинского центра, который они посетили, чтобы сделать тест.
– Ты голодная? – спросил Филипп. Тон его голоса был вежливым, но отстраненным с тех пор, как она впервые произнесла слово "беременность".
Алекс мысленно назвала это "сенаторской маской". Она обратила внимание, что он надевал ее, когда обстоятельства диктовали ему быть терпеливым и дружественно настроенным, но без излишней фамильярности. Он надевал эту маску на встречах и пару раз на той самой вечеринке, но никогда по отношению к ней.
– Сомневаюсь, что я смогу что-то съесть, – пробормотала она. Ее желудок не готов был принимать пищу, и не только из-за тошноты, которая сопровождала ее почти круглые сутки. – Но если ты хочешь найти тихий ресторанчик, где мы могли бы поговорить – пожалуйста. Я не отказалась бы от чашки горячего чая.
Пришло время принимать какие-то решения. Алекс опасалась, что Филипп снова поднимет вопрос о браке. Они не могут пожениться только из-за сложившихся обстоятельств. Брак – для глупцов, которые думают, что любовь может длиться вечно. Ему все равно не удастся убедить ее.
– Может, просто прокатимся в лимузине? Все, что будет сказано здесь, не выйдет за пределы этого автомобиля, – Филипп немного рассеянно улыбнулся и нажал кнопку интеркома, чтобы поговорить с водителем. – Рэнди, не могли бы вы остановиться у ближайшего "Старбакса" и взять для мисс Мейер чашку горячего чая?
У Алекс затеснило в груди – этот человек своего не упустит. Она фальшиво улыбнулась ему в ответ. Как это возможно, что беременность вбила между ними такой клин? Они те же люди, которыми были на вечеринке. Они шутили и смеялись, и Филипп смотрел на нее так, словно она была единственной женщиной в зале.
Водитель Филиппа подрулил к стоянке и с ловкостью, присущей всем служащим Филиппа, протянул ей чай, прежде чем она успела зафиксировать, что они остановились. Алекс молча кивнула ему в знак благодарности. Держа чай, она смотрела в окно на шумный город.
– Прежде чем ты снова начнешь говорить о браке, я хочу, чтобы ты знал: эту возможность я не рассматриваю. Брак разваливается даже в лучших обстоятельствах, не говоря уж о худших.
Филипп внимательно посмотрел на нее и вытащил бутылку минеральной воды из скрытой ниши лимузина. Боже, эта роскошь когда-нибудь заканчивается? У Алекс была отличая зарплата, но она редко тратила сверх необходимого. Филипп же происходил из семьи нефтяников, и его благосостояние затмевало ее. Материальный дисбаланс никогда не был для нее особо важен, но когда речь шла об опеке, образе жизни, нянях и государственных школах в сравнении с частными, пропасть между ними становилась огромной.
– Раз уж мы делимся жизненными философиями и взглядами на жизнь, позволь мне рассказать о моих, – сказал Филипп, глядя Алекс в глаза. – Я не могу припомнить время, когда не был в курсе, что моя семья в своем роде уникальна. Взрослые в моем мире всегда обсуждали важные дела. Мы ходили на митинги и разговаривали с фермерами, промышленниками и банкирами во время поездок по стране. Я был зачарован этой деятельностью с самого детства. К десяти годам я узнал о повседневной жизни и бремени среднестатистических американцев больше, чем знают большинство взрослых.
– Ты родился в политической династии, Филипп. Я понимаю.
Он кивнул:
– Ты встречалась с моим отцом, он конгрессмен. Мой дед был сенатором, как и мой дядя. Мы заботимся о нашей стране, это у нас в крови.
Как ни странно, чем больше Филипп говорил о своей работе, тем быстрее с него падала маска сенатора. Было интересно наблюдать, как он снова превращается в человека, которым Алекс была очарована с первой встречи. Она не смела прервать его. Это был Филипп, о котором она грезила.
– А теперь у меня будет сын или дочь, – продолжил он. – Я всегда думал, что у моих детей будет такое же детство, как и у меня самого.
– Прости, но…
– Подожди, – мягко перебил он. – Я перехожу к самой важной части. Когда я женился на Джине, то думал, что у нас с ней будет именно такая жизнь, как я тебе описал. Но потом ее не стало. Она погибла в автомобильной аварии, и никто не может точно сказать, что именно тогда случилось, – она врезалась в телефонный столб. Так что я тоже не фанат брака. По крайней мере, того вида брака, который был у нас с Джиной.
– А что, есть другой вид? – ляпнула она, прежде чем успела подумать.
Алекс поймала себя на том, что внимательно рассматривала его лицо, пока он говорил о своей покойной жене. Зрелище было душераздирающим. Каково быть замужем за человеком, который настолько сильно тебя любит? До этого момента она не осознавала, что можно кого-то любить так сильно, что даже два прошедших года не притупили боль потери.
– Есть много видов брака, – сказал Филипп. – Вот почему нельзя быть на сто процентов уверенным, что ни один из них не работает.
– Мое детство не было таким сказочным, как твое. Я пережила поистине отвратительный развод родителей. В конечном итоге их браку пришел конец, как и твоему. Вот почему институт брака не работает: когда ему приходит конец, всегда остается травма. Вот почему нам не надо жениться.
– Мы все сделаем по-другому, – спокойно предложил он, несмотря на растущее возмущение Алекс. – Выслушай меня.
Любопытство взяло над ней верх. Если бы он начал разглагольствовать о романтике или выдвигать деспотичные требования, она бы немедленно попросила остановить машину. Но логика? Этот человек не мог придумать лучшего способа привлечь ее внимание.
– Хорошо, я слушаю. Какой вид брака мог бы сработать для нас, Филипп?
– На основе партнерства. Мы собираемся стать родителями. Я хотел бы растить нашего ребенка вместе, а не дергать его туда-сюда между отцом и матерью. Я хочу отмечать вместе семейные праздники, хочу, чтобы мы одинаково смотрели на воспитание и дисциплину. Думаю, проще всего этого достичь, если мы будем жить вместе.
Его глубокий, низкий голос сплел настоящую картину из слов. Все, о чем он говорил, будет зависеть от того, смогут ли они сохранить свои договоренности. Вдруг в какой-то момент кто-то из них передумает и разорвет в клочья сердце семьи, которую они построят?
– Но нам необязательно жениться, чтобы вместе принимать родительские решения, – возразила она. – Если мы не будем женаты, не придется и разводиться.
Ее ребенок никогда не будет страдать из-за распада семьи. Но это также может означать, что ее ребенок никогда не узнает своего отца в полной мере. Нельзя иметь все сразу.
Если они не будут жить в одном доме с Филиппом, то Рождественское утро будет уже не тем. Им придется разделить опеку и объяснить ребенку, что к некоторым детям Санта приходит в два разных дома. А совместная опека может означать, что иногда на Рождество она даже не увидит своего ребенка. Или ее не будет рядом в какой-нибудь обычный вторник, когда ребенок сделает свои первые шаги. Первый день в школе, обучение езде на велосипеде – список можно продолжать до бесконечности.
Она может пропустить тысячи вещей, если они с Филиппом подпишут соглашение об опекунстве. Да и он может многое пропустить. Этот ребенок и его тоже, и, несмотря ни на что, Алекс хотела, чтобы у ребенка был отец. Настоящий отец, а не папа выходного дня.
Внутри Алекс нарастала паника. Как она до этого всего докатилась?
– Или… – Филипп взял ее руку и прижался губами к ее ладони, – у нас может быть брак, в котором ожидание развода не рассматривается вовсе.
Алекс подняла взгляд. Его голубые глаза завораживали ее, Филипп наклонил голову и слегка улыбнулся. У нее перехватило дыхание, когда он переплел свои пальцы с ее.
– Расскажи мне, каким ты видишь наш брак, – тихо пробормотала она, потому что горло у нее совершенно пересохло.
– Мы вычеркнем любовь из уравнения. Потеря любви заставляет людей заканчивать отношения. Если мы начнем как друзья и партнеры, не ожидающие большего, у нас может быть брак, который не заканчивается. Развод нам не понадобится, – уговаривал он. Логика ложилась на сердце Алекс, как бальзам. – Ты мне нравишься, и я думаю, что это взаимно. В постели у нас все прекрасно, а этим могут похвастаться далеко не все влюбленные пары. Будет лучше, если мы с самого начала установим некоторые правила, чтобы не причинить боль друг другу. Мы всего лишь два человека, живущие вместе и воспитывающие общего ребенка.
Ей и в голову не могло прийти, что Филипп сможет переубедить ее. Но вот она уже всерьез начинает думать о замужестве. У ее ребенка будет отец, а она не пропустит ни мгновения из жизни своего малыша.
Каким-то образом она нашла человека, которому не нужна от нее эмоциональная вовлеченность. Рядом с ней будет человек, помогающий растить ребенка. Никто не дает обещаний, которых не сможет выполнить.
– Значит, никаких обещаний? – Алекс все еще прокручивала эту мысль в голове. – И тебя не волнует, что мы будем жить без любви? Я даже не знаю, умею ли я любить вообще. Да у меня и нет желания это проверять.
– Это не означает, что мне все равно. Просто я не хочу никого любить, кроме Джины. Большинство женщин не стали бы мириться с таким положением вещей в браке. Но, к моему счастью, ты не относишься к большинству.
Это должен был быть последний аргумент, чтобы склонить чашу весов в его пользу. Ей не придется задаваться вопросом, не станет ли любовь решающим фактором в их отношениях, поскольку его сердце несвободно. Но что-то тут не сходилось.
– Просто из любопытства: зачем тогда тебе нужен брак? Почему мы не можем просто жить вместе?
– Все просто. – Он пожал плечами. – Я этого не хочу. У меня есть несколько причин, чтобы жениться на тебе. Я сенатор. Избиратели ожидают, что сенатор будет чтить семейные ценности. И я действительно в них верю, потому что семейные ценности будут основой моей политической платформы, когда я выдвину свою кандидатуру на президентские выборы.
– Президент? Соединенных Штатов? – Ее голос устремился вверх на целую октаву, кровь мгновенно прилила к голове. – Когда ты собирался поведать мне эту часть сделки?
Она не может быть первой леди! У нее для этого нет совершенно никаких талантов и способностей, она не умеет общаться с прессой. Да она лучше будет есть жуков, чем согласится на такое пристальное внимание в течение большей части жизни.
– Я говорю тебе сейчас, – спокойно сказал он и сжал ее ладонь. – Потому что этот вопрос – важная часть нашего разговора. Я выдвину свою кандидатуру на президентский пост уже через несколько лет, и женитьба пойдет на пользу моему политическому имиджу. Мой ребенок в любом случае окажется в центре внимания. Мать моего ребенка будет вызывать всеобщий интерес. Если ты не хочешь выходить за меня замуж, я не могу тебя заставить. Но замужество даст тебе защиту, особенно если я выиграю президентскую гонку.
Снова логика. И его слова не лишены смысла, вот только ее паника почему-то все нарастала.
– Я не могу быть женой политического деятеля! Я едва могу связать пару слов, разговаривая с тобой, не говоря уж о прессе.
Если она выйдет замуж за Филиппа, то уже не сможет прятаться за статуей. Желудок подступил к горлу, когда лимузин начал делать еще одну петлю вокруг мемориала Вашингтона.
– У меня есть люди, которые помогут тебе с этим, Алекс. Стилисты, спичрайтеры, – Филипп взял ее за подбородок и успокаивающе посмотрел ей в глаза. – Мне ты нравишься такой, какая ты есть, но если тебе будет комфортнее выглядеть более ухоженной, стоя рядом со мной на пресс-конференции, – пожалуйста. Я помогу тебе с этим.
Алекс молча смотрела на него. Как она может стать женой политика? С одной стороны, она была ему благодарна и хотела ответить положительно. Разумеется, она постарается не ставить его в неловкое положение. Но с другой стороны, у нее все еще были сомнения.
– Мне не придется наряжаться, если я буду чувствовать себя в этом некомфортно?
– Единственное, о чем тебе стоит беспокоиться, – уверена ли ты, что хочешь пройти через это со мной. Хочешь ли ты, чтобы у нашего ребенка была та жизнь, которую я тебе описывал?
– А моя компания? У меня есть работа. Я не могу просто взять и бросить ее.
"Файра" была для нее всем. Она не просто обязана Касс за то, что она дала ей эту возможность, Алекс действительно любила то, что делала.
– Не стану врать, с этим могут возникнуть проблемы. Но мы обязательно что-то придумаем, – пообещал он. – Будет непросто, но оно того стоит. Не только ради нашего ребенка, но и ради нас самих. Вместе мы справимся. Не только как партнеры, но и как друзья.
Его спокойный голос успокаивал ее. Да, ей придется делать что-то, что ей не слишком нравится, но ради будущего своего ребенка она готова потерпеть. Были и другие моменты, которые она не могла не обсудить.
– А как мы будем делить спальню? – пробормотала она, и ей показалось, что температура в лимузине мгновенно подскочила, когда этот вопрос повис в воздухе.
– А вот эту часть дискуссии я ждал с особым нетерпением, – медленно проговорил он и приблизился к Алекс практически на расстояние поцелуя. – Я приму любое твое решение. Но предупреждаю: мне будет очень трудно держать свои руки подальше от тебя. Даже если у нас будут отдельные спальни.
– Серьезно? – пробормотала Алекс.
Ей было приятно его признание. Неужели Филипп считает ее настолько привлекательной? Что-то необыкновенное было в ощущении себя желанной женщиной, особенно таким мужчиной, как Филипп. Он окружал ее своим вниманием не только в постели, но и вне ее.
– Тебя это смущает?
Филипп мгновенно придвинулся к ней. Его горячие губы говорили о его желании красноречивее слов. Огонь проникал сквозь ее кожу к кончикам пальцев, разжигая ее изнутри. Он целовал ее властно, почти собственнически.
– Мне бы хотелось, чтобы у нас был настоящий брак. Во всех смыслах этого слова, – хрипло проговорил Филипп.
Алекс хотелось заполнить чем-то – или кем-то – пустоту в своей жизни, и, возможно, она нашла подходящего человека. Только она не могла отделаться от мысли, что откусила больше, чем могла проглотить.
– За исключением любви, – напомнила она.
– Именно. У меня уже была любовь, а я не верю во второй шанс.
Ей было трудно принять эту точку зрения. Иногда второй шанс – единственное, что связывает человека с жизнью. Не представься Алекс второй шанс, она не смогла бы начать все сначала после того, как своими руками практически разрушила свою жизнь.
– Тогда ты должен кое-что узнать до того, как ты примешь окончательное решение относительно нашей женитьбы. В конце концов, ты бы сам это выяснил, но я бы хотела, чтобы ты все узнал именно от меня. Когда мне было пятнадцать, меня арестовали и осудили за кражу. Я получила условный срок, но информация об этом есть в моей анкете. СМИ могут выкопать эту информацию, раз уж ты собираешься стать президентом. Я решила, что ты должен это знать.
Выражение лица Филиппа не изменилось.
– Это единственная запись в твоем личном деле?
– Да, – ответила Алекс, потому что это было единственное преступление, на котором она попалась, но не единственная противозаконная вещь, которую она совершила.
– Я немедленно подключу к этому вопросу своего пиар-менеджера. Мы можем обыграть это как юношескую неосмотрительность. Именно поэтому брак так важен и для тебя тоже. Если я могу это простить, значит, и весь мир сможет.
В его устах это звучало слишком легко. У нее было такое чувство, что он может отразить любой ее аргумент, пока она не смирится с неизбежным.
– Я так понимаю, особого выбора, выходить ли мне за тебя замуж, у меня все равно нет?
– Конечно есть, – усмехнулся он. – Дать тебе время, чтобы все обдумать?
– Что я должна подписать?
Филипп искренне рассмеялся:
– Давай доверим этот вопрос нашим юристам. А мы пока можем начать планировать свадьбу.
Сама мысль о свадьбе приводила ее в ужас. Другие девушки, наверное, мечтали о свадьбе, но не Алекс. Интересно, могут они просто сбежать от всей этой шумихи?
– Разве у тебя нет людей, которые могли бы спланировать свадьбу?
– Конечно, если ты этого хочешь, – улыбнулся Филипп. – Я обо все позабочусь. Просто выбери платье.
Слава богу! Не надо выбирать цветочные композиции, место проведения церемонии. Он старался облегчить ей жизнь, сделать ей приятное. Кажется, она нужна ему. А вот для чего – еще предстоит выяснить.
В церкви зазвучала музыка, обозначая начало церемонии. Взгляд Филиппа был прикован к тяжелым дубовым дверям старинной методистской церкви в северной части Далласа, прихожанами которой его родители были уже больше тридцати лет. Он не видел Алекс целую неделю и теперь, по какой-то странной причине, нервничал.
Этот брак заключается не по любви. Он не должен быть сентиментальным или эмоциональным. Это компромисс. Они с Алекс договорились быть партнерами, растить вместе ребенка, а для этого лучше всего быть женатыми. И она спокойно приняла тот факт, что он хотел остаться верным своей любви к Джине.
Он не должен нервничать! Но стоя у алтаря в ожидании невесты, Филипп не мог справиться со своим волнением.
Через пару мгновений Александра Мейер официально станет миссис Эджвуд. Мало того, что она станет его женой, через каких-то семь месяцев они станут родителями.
Двери распахнулись, и по церковному проходу торжественно прошла женщина в сиреневом платье. Доктор Харпер Ливингстон, гениальный создатель "формулы-47", нового продукта "Файра косметикс", благодаря которому он познакомился с Алекс. Вторая женщина, Тринити Форрестер, директор по маркетингу, вся словно состояла из острых углов – от угольно-черных прямых волос до туфель на высоких шпильках. Генеральный директор "Файра косметикс" Кассандра Клермонт плавно прошла следом. Ее взгляд был прикован к единственному мужчине – Гейджу Брэнсону, стоявшему по правую руку от Филиппа. Гейдж – единственный человек, которого Филипп мог попросить быть шафером, учитывая, что именно кузен познакомил его с Алекс.
А потом вошла Алекс, и сердце Филиппа пропустило несколько ударов.
Алекс выбрала для свадьбы белое платье, но благодаря минималистичному дизайну она вся словно сияла. Филипп не мог оторвать взгляда от ее прекрасного лица, слегка тронутого косметикой. Легкий макияж лишь усиливал естественную красоту женщины, которую он каким-то чудом уговорил выйти за него замуж.
Он до сих пор не знал, что именно перевесило чашу весов. Филипп осознал, что до этого самого момента не был до конца уверен, что Алекс не передумает. Он даже думать не хотел, какие последствия может повлечь за собой ее отказ. Ему нужна жена, которую вдвойне труднее будет найти после того, как пресса распнет его семейные ценности, в то время как мать его ребенка живет одна.
Пятьсот гостей, от вашингтонских чиновников до матери Алекс, наблюдали, как невеста плывет по церковному проходу. Она подошла к Филиппу, и он взял ее за руку. Она дрожала.