Она вторглась в его сны. Впервые за несколько лет. Всю ночь он беспокойно метался в постели, почти не спал, а сон был ему очень нужен. В предрассветный час он уже сидел один на кухне за завтраком, состоящим из кофе с гренками. Рабочий день у него продолжался от зари до зари, от темна до темна. Скотт и сам понимал, что нужно оставлять хоть немного времени на отдых и развлечения. Есть, конечно, конное поло - он любит эту игру и всегда отличался на состязаниях. Бывали в его жизни и женщины. Одно время даже очень много. Он пускался во все тяжкие, лишь бы совладать со своей страстью к Алекс. Секс без любви. На его взгляд, хорошего в этом мало. Как видно, он однолюб. А сейчас у него есть Валери Фримен. Валери понимает его лучше многих других. Шикарная блондинка, и сложена великолепно. Не работает, потому что получает щедрое содержание от отца. С ней не скучно, она хороша в постели и не цепляется за него.
Когда вошла Винни, ее осунувшееся лицо ужаснуло Скотта. Он вскочил, чтобы пододвинуть ей стул.
- Ты плохо спала. Давай налью тебе чаю.
Он направился к буфету, где выстроились в ряд блюда, накрытые крышками.
- Если б ты поехал, Скотт, - выпалила вдруг Винни безо всяких предисловий, но он понял, что она имела в виду.
- Господи, Боже мой! - тяжко вздохнул он.
Глядя на него, Винни понимала его состояние.
Она плохо спала ночью и сейчас чувствовала пульсирующую боль в голове.
- Я понимаю, что слишком много от тебя требую, - с жаром воскликнула она, - но только ты можешь уговорить Алекс вернуться сюда. Мейн–Ройял принадлежит тебе. Я же не могу задержаться в Сиднее надолго. Я должна сдать работу в срок.
В молчании Макларен наполнил чашку чаем, поставил ее перед теткой и снова сел.
- Винни, ты знаешь, для тебя я сделал бы что угодно. Ты мне дороже всех. Но поехать к Алекс? Увидеть ее? Говорить с ней? Пригласить ее вернуться в Мейн–Ройял? Не пойдет.
- Кроме нее, ты никого не любил, Скотти.
- Между прочим, я нахожу Валери очень привлекательной, - протянул он.
- Она, конечно, продержалась дольше остальных. - Винни невольно улыбнулась, очарованная, как всегда, богатством и красотой оттенков его голоса. - Но она не тронула твоего сердца. Я слишком хорошо знаю тебя, Скотти.
- Тогда почему ты просишь меня встретиться с Алекс? - спросил он с вызовом.
- Потому что никто не умел заботиться о ней так, как ты, - сказала Винни. - Может быть, карьера Алекс закончена. У обыкновенных людей колено заживает, и они продолжают нормальную жизнь, но балеринам приходится выдерживать чудовищные нагрузки. Не у нее первой рухнула карьера из–за травмы.
В глубине души Макларена шевельнулась жалость… и еще что–то, что он не хотел определять словами.
- Даже если так, как ты могла вообразить, будто нам удастся все начать сначала? Алекс уже не та, какой была. Она теперь примадонна, блестящая балерина. И потом, я просто не пойду на это, Вин. - В его голосе зазвучали жесткие нотки. - Ни одна женщина не сделает из меня дурака… Дважды.
Винни резко отвернулась к окну, из которого открывался вид на цветущие баугинии - розовые, белые и вишневые.
- И я любила только один раз, - промолвила она негромко, словно говорила сама с собой. - Даже сейчас, в шестьдесят лет, я ничего не забыла.
- Это охотника за наследством, что ли? - осведомился Макларен с едва заметной иронией. Все в семье знали о неудачной любовной истории Винни.
- Так думал о нем мой отец, - с горечью возразила Винни. - Родители считали его обаятельным мошенником. Хотя маме–то он нравился, но она никогда не пошла бы против отца.
- А разве они оказались не правы, Вин? - очень мягко спросил Макларен.
Красивые серые глаза Винни были полны печали.
- У него, и правда, не было ни гроша. Он шатался по всему миру в поисках приключений. Но я верю, что он по–настоящему любил меня.
Макларен встал и положил руку ей на плечо.
- Ну, значит, так и было, Вин. Ты прекрасная женщина.
- Теперь он стал важной персоной, - добавила Винни со слабой улыбкой,
Макларен изумленно воззрился на нее.
- Что–то я ничего об этом не слышал.
Винни пожала плечами.
- Он переменил имя. Отрастил весьма почтенную бороду. Но я все равно его узнала. Я узнала бы его где угодно.
Макларен был заинтригован, его аквамариновые глаза заблестели.
- И ты мне скажешь?
- Лучше забыть обо всем, милый, - сказала Винни небрежно. - Вряд ли ему захочется вспоминать меня и мое семейство. Все мы причинили ему много боли и очень унизили его. Отец буквально выгнал его с фермы, ославил как проходимца. Но все–таки я, должно быть, была ему не совсем безразлична, потому что после всего этого он прислал мне больше десятка писем. Мама отдала их мне только после смерти отца. Мне было уже под пятьдесят, представляешь?
На лице Макларена появилось сардоническое выражение.
- Представляю, я же знаю своих дедушку и бабушку. Ты не держишь на них обиды, Винни? - спросил он, думая о том, что у нее есть для этого все основания.
Винни взглянула на него с улыбкой.
- Нет, милый. Отец считал, что поступил правильно. Если бы у меня хватило мужества, мне надо было бы уехать из дому. Но я не уехала. Ведь тогда считали, что я выйду за Гранта Макэвана. Все этого ожидали, особенно бедняжка Грант. Считали, что я одумаюсь. Но я так и не одумалась.
- Сочувствую, Винни. - В голосе Макларена послышалась нежность. - Очень сочувствую. Видимо, ты однолюб, совсем как я.
Это было своего рода признание.
- Значит, ты поедешь к Алекс? - спросила Винни, глядя на него с надеждой.
Макларен беспокойно заерзал. Все его тело было напряжено, на лице отразилась давняя глухая тоска.
- Поеду, Винни, лишь бы тебе было спокойнее. Просто проверю, все ли у нее идет нормально. Но я никогда ее не прощу. Никогда. В отличие от тебя я не забываю обиды.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Регистраторша выглянула из своего окошечка, и ее строгое лицо осветилось улыбкой.
- Доброе утро. Чем могу помочь?
Он коротко улыбнулся в ответ. Нервы его были на пределе.
- У вас лежит Александра Эштон.
- Мисс Эштон, ну конечно, - тут же откликнулась она. - Я и без компьютера могу назвать вам отделение и палату. С тех пор как она поступила, больницу просто осаждают звонками. Такая красивая, такая знаменитая. Я часто бывала на ее спектаклях. Вы друг или родственник?
- Родственник, - ответил он полуложью.
Кто она ему теперь?
- Я уверена, она будет вам страшно рада! Пятое отделение, палата номер шестнадцать. Дорогу найдете?
На какое–то мгновение ему показалось, что регистраторша готова выскочить из–за перегородки.
- Большое спасибо, - бодро сказал он и двинулся прочь. - Как–нибудь найду.
Больница была большая, но Макларен, размашисто шагая по коридорам, без труда отыскал нужное отделение. Попадавшиеся ему люди провожали его взглядами. Что я им, марсианин? - раздраженно думал он. На самом деле он просто нигде и никогда не мог бы остаться незамеченным.
Подходя к палате номер 16, Макларен замедлил шаг и постарался взять себя в руки. Три года он не видел Алекс. Три года прошло с тех пор, как она оставила его и начала новую жизнь. А кажется, это было только вчера.
Три дежурных медсестры бросили свои занятия, чтобы как следует рассмотреть его. Макларен коротко кивнул им и шагнул в открытую дверь палаты. Повсюду, где только можно, были расставлены цветы: розы, орхидеи, лилии, пышные бело–розовые гвоздики в белой корзине, разукрашенной лентами, - и от каждого цветка разливался свой особый аромат, но Макларен едва различал их. Он видел только девушку на больничной койке. Внезапно он ощутил слабость, охваченный знакомым чувством невосполнимой утраты. Сердце его разрывалось, и на какое–то мгновение ему страшно захотелось повернуться и уйти, уйти прочь.
Это Винни упросила его приехать сюда. Но ведь он и сам хотел того же. Он не мог этого отрицать, хотя теперь понимал, что его приезд был ошибкой.
Девушка смотрела в окно, в которое косо падали солнечные лучи. Ее густые волосы были собраны на затылке. Какого они все–таки цвета? Золотистого? Янтарного? Цвета старого коньяка? Этот цвет невозможно описать словами, и никакая краска не может его повторить. Яркое пятно на белой подушке. Больничное одеяло прикрывало ее только до пояса. На ней была ночная рубашка, отделанная обычными дамскими финтифлюшками из кружев и ленточек. Какая она худенькая! Почти прозрачная. Тонкие руки даже сейчас сложены с прирожденной грацией.
Он приблизился к ней, бесшумно ступая, но она вдруг быстро повернула голову. В ее огромных глазах промелькнуло изумление. Умеет она посмотреть!
- Скотт!..
Невероятно - ему хотелось броситься к ней, подхватить ее на руки, прижать к себе, как он делал тысячи раз.
Боже, какой дурак! Держи себя в руках, мысленно приказал он себе. Ты что, забыл, что она тебя бросила?
Он не сразу смог заговорить.
- Привет, Алекс, - сказал он, не сознавая, как жестко сверкнули его глаза. - Надеюсь, я не испугал тебя?
Она помотала головой, хотя еще вся дрожала от потрясения. Это какое–то чудо! Она так хотела, чтобы он пришел, и вот он здесь. Она порывисто протянула руку.
- Я как раз думала о тебе. Представляешь?
Он не ответил, но его красиво очерченные губы крепко сжались. Он не хочет брать эту изящную белую руку. А удержаться чертовски трудно.
- Сочувствую тебе, Алекс. - Из–за внутренней борьбы слова прозвучали немного резко. - Что у тебя за травма?
Его пронзило прикосновение к ее коже. Ее рука была такая маленькая и казалась такой хрупкой в его ладони… прохладная и все–таки обжигающая.
- Все довольно сложно, Скотт. - Она притихла, заметив, что ему не хотелось прикасаться к ней. - По–научному это называется "повреждения коллатеральных связок". Проще говоря - разрыв связок. Придется делать операцию.
- Еще только предстоит? - Макларен бросил взгляд на очертания ее тонких ног под одеялом.
- Да, назначили на завтра, на девять тридцать утра. Они хотели сначала меня немножко подкормить.
Его губы чуть шевельнулись в сдержанной улыбке. Видно, такой улыбки, на какую она надеялась, ей не дождаться.
- Да, выглядишь ты так, будто тебя ветерок может унести.
- Мне приходилось очень строго следить за весом. Такова плата за успех. Я дошла почти до полного истощения. К тому же гастроли очень выматывают. Сядь, пожалуйста. - Она показала на кресло. - Ты такой высокий.
Такой сильный, такой полный жизни, такой душераздирающе красивый, он словно заполнил собой всю комнату. Даже воздух начал вибрировать.
Вот он рывком подвинул к кровати кресло, пристроил на нем свое мускулистое тело.
- Винни передает тебе привет. Она прочла в газете о твоей травме и показала статью мне. Очень расстроилась, само собой.
Алекс опустила голову, подбирая нужные слова.
- Винни всегда любила меня и поддерживала, даже когда я так все запутала. Прости меня.
- Алекс, это уже древняя история, - отрезал он. - Что случилось, то случилось, и делу конец.
- Но ведь остаются шрамы? - Она подняла к нему свои янтарные глаза.
- Такова жизнь. - Макларен пожал плечами. - Главное, мы вовремя поняли, что из этого ничего не могло выйти. Так что говорят врачи? - Он демонстративно сменил тему.
- Возможно, я больше не смогу танцевать, - просто ответила она.
- Тяжело тебе, наверное. - Он говорил ровным голосом, ничем не выдавая своих чувств. Вот ведь колдунья, опять ему, как прежде, хочется защищать, оберегать ее. - Кто будет оперировать? - Черт, он совсем не собирался так расстраиваться из–за ее проблем - Надеюсь, хороший специалист?
- Самый лучший. - Алекс взглянула ему в лицо, и ее густые ресницы взметнулись, точно крылья бабочки.
Алекс… какая страшная власть ей дана!
- Можно мне услышать его имя? - Макларен говорил таким тоном, будто ее магия нисколько его не волновала.
- Ну конечно, - вздохнула она. - Иэн Томлинсон. Лучший хирург–ортопед в Австралии. Мне повезло, он только что вернулся, полгода работал в Канаде. Он обещал сделать все возможное, но предупредил, чтобы я не слишком надеялась.
- Может быть, он все–таки ошибается. - Макларен не мог не попытаться утешить ее. - Тебе очень больно?
Ее глаза казались слишком большими на треугольном личике. Она была очень бледна, великолепная кожа и чувственный рот не тронуты косметикой. Впрочем, Макларен всегда считал, что в косметике она не нуждается.
- Каждые несколько часов мне дают лекарство. Знаешь, Скотт, я как–то притерпелась к боли.
- А где твои друзья? Или они только присылают цветы? - Макларен, наконец, обратил внимание на изысканные и явно дорогие букеты. Он чуть было не потянулся прочитать имена на карточках, но вовремя сдержался.
- Меня навещают, - объяснила Алекс. - Но в конце недели труппа уедет на фестиваль в Аделаиду.
- Кого–нибудь особенно ждешь?
Ее ресницы опустились, скрывая выражение глаз. Алекс не хотела, чтобы он догадался, насколько она беззащитна перед ним. Он так мучительно красив. Он возмужал и выглядит еще более значительным, чем всегда. По–прежнему вокруг него как будто потрескивает электричество, по–прежнему сверкают его глаза, но стремительная смена выражений его подвижного лица теперь уступила место спокойной, властной уверенности.
- В моей жизни нет мужчины, Скотт. Если ты это имел в виду.
Он посмотрел на нее скептически.
- Извини, но трудно поверить.
- И все–таки это правда. У меня почти не остается времени ни на что, кроме работы. Я ведь очень целеустремленная… была.
- Мне ты можешь об этом не рассказывать. - Макларен смотрел на нее в упор.
Алекс вскинула голову, открыв изящную линию шеи.
- А как ты жил все это время? - спросила она. - И Винни? Я так по ней соскучилась!
- Хорошо жили, - сардонически ответил он. - Мы оба здоровы. Винни все пишет рассказы. Издатель готов их с руками оторвать. По–моему, они так хорошо раскупаются благодаря иллюстрациям.
- Волшебство! - Впервые за время разговора Алекс улыбнулась.
В ее глазах по–прежнему сверкали чудесные золотые искорки. Ее губы чарующе изогнулись. Алекс, прелестная кошечка, прячущая в мягких пипках свои острые коготки…
"Эгоист! - кричала она ему тогда, вся дрожа от возмущения, такая грациозная и хрупкая на вид, но при этом удивительно сильная. - Ты думаешь только о себе! Твоя Мечта. Дело твоей жизни. То, что нужно тебе. Блистательный Скотт Макларен, повелитель миллиона акров, хозяин Мейн–Ройял! Ты и меня хочешь взять в собственность! Ну, а я не стану ходить по струнке! Не будет этого, слышишь?"
Он очень хорошо слышал. У нее всегда был бурный темперамент, но никогда раньше она не была такой решительной, не отстаивала так упорно свою независимость. Дождавшись, чтобы он влюбился в нее до безумия, она вдруг объявила ему свой выбор: прежде всего она хочет добиться профессионального успеха. Муж и дети для нее, оказывается, дело далекого будущего. А пока он должен смириться с тем, что им придется надолго разлучиться.
Какой же он был дурак! Не догадывался, насколько она честолюбива, насколько зациклена на своей карьере. Он–то думал, она чувствует то же, что и он, а она молчком строила свои планы. Женщины все коварны, не то что мужчины. Предательницы. Когда дошло до дела, она, хоть и твердила о своей вечной любви к нему, все–таки предпочла карьеру.
А он никогда ее не обманывал. Алекс выросла на Мейн–Ройял и хорошо знала, что ферма требует от своего владельца полной отдачи. Бросить ферму значило бы вышвырнуть прочь свое наследство и свои обязательства по отношению ко всему клану Макларенов. Алекс всегда это знала. И только накануне помолвки дала ему понять, что желает завоевать свое место в обоих мирах.
Но это было невозможно. Скотту от нее была нужна не только физическая страсть, которую она разделяла, - в ней заключались для него все счастье и весь смысл жизни. А ей было этого мало.
- О чем ты задумался? - спросила она, когда затянувшееся молчание стало невыносимым.
Он ответил не сразу:
- Если хочешь знать, я погрузился в воспоминания.
- Не слишком приятные, судя по выражению твоего лица.
- Не слишком, - отрезал он, глядя мимо нее на дверь. - Кажется, тебе пора принимать лекарство.
В комнату решительными шагами вошла полная симпатичная медсестра и заговорила с Алекс жизнерадостным тоном, как будто обращаясь к ребенку:
- Ну, вот и я, золотко. - Она подала Алекс капсулу и бумажный стаканчик с водой. - Проглоти–ка это, умница моя.
Разговаривая, она жадно разглядывала Макларена, который сидел по другую сторону кровати. В жизни не встречала такого красивого мужчину. Какие глаза! Хотя атмосфера в комнате не сказать чтобы очень нежная. В воздухе чувствуется гроза.
- Если понадобится меня позвать, нажми на кнопку, - неожиданно для самой себя сказала она, уже выходя из комнаты.
- Какого черта? - иронически осведомился Макларен, когда медсестра скрылась за дверью. - Коли понадобится позвать? Я что, представляю какую–то угрозу?
- Вероятно, она почувствовала напряженную атмосферу, - сухо предположила Алекс. - Раньше ты не выглядел таким суровым. Ты же ни разу не улыбнулся с тех пор, как вошел сюда.
- С чего мне улыбаться? - возразил он. - Меня совсем не радуют твои травмы.
У Алекс перехватило горло.
- Вот за это я тебя и полюбила, помимо всего прочего, - тихонько проговорила она. - Тебе не все равно, когда рядом кто–то страдает. Не зря на ферме тебя просто боготворят.
- Ты и сама имела там немалый успех… когда–то.
- Я знаю, мне нет прощения…
- Печально, но факт, - согласился Скотт и откинулся в кресле. - Что было, то было, но я приехал не затем, чтобы ворошить прошлое. Мы с Винни беспокоились за тебя. Одно время ты много для нас значила. Когда ты выйдешь из больницы, за тобой будет кому ухаживать? Ты, наверное, будешь в гипсе? Недель на восемь?
Макларен не мог отвести от нее глаз. Жар–птица со сломанным крылом…
- Если повезет, гипс снимут уже через шесть недель. - В ее словах не было и следа жалости к себе. - Скотт, у меня все будет нормально. Пусть Винни не волнуется за меня.
Его удивительные глаза сузились.
- Ты не изменилась. Я так и знал, что ты это скажешь. И все же - к кому ты сможешь обратиться?
На самом–то деле обратиться ей было практически не к кому. Она жила в мире балета, все ее подруги - балерины, такие же, как она, - были связаны жестким графиком выступлений.
- Я могу нанять кого–нибудь, - заявила Алекс решительно. В ее душе боролись гордость и страшная тоска по нему.
Скотт как–то весь напрягся.
- Ты должна знать, что Винни рвется исполнить, как она считает, свой священный долг. Твои родители доверили ей заботу о тебе. Она очень тяжело пережила наш разрыв.
Алекс беспомощно пожала плечами.
- Я пишу ей так часто, как могу.
- И она тоже тебе пишет. Это не тайна. Но ты не сообщила ей о травме.
- Не хотела огорчать. Я не думала, что об этом напишут в газете, да еще так пространно.
- Дорогая Александра, - сухо ответил Скотт, - ты знаменитость.