* * *
Куин и Эйден оставили мальчиков на попечении тети Мары в магазинчике "Оливковая ветвь", занимавшем маленький очаровательный коттедж из желтого известняка на территории плантации. Туристы не могли проехать мимо, чтобы не остановиться попробовать маслины тети Мары, свежайшую выпечку из ближайшей пекарни, местный сыр или купить книгу кулинарных рецептов. Куин и ее сыновья тоже обожали уютный домик. Пыжась от гордости, мальчики обслужили несколько клиентов, и похвала Эйдена им была очень приятна.
Наконец через оливковую рощу Куин и Эйден направились к дому.
– Куин, скажи: что тебя беспокоит?
У нее все сжалось внутри: как признаться, чтобы не обидеть его? Она медленно повернулась:
– Ты хороший, человек, Эйден, и очень мне нравишься…
Он закрыл глаза и выругался. У Куин упало сердце.
– Не принимай поспешных решений, Куин. Дай нам время.
– Зачем? – хрипло спросила она. – Что это изменит?
– Что изменит? – Он выпрямился, сцепив зубы, с видимым усилием сдерживал поток обидных слов.
За его спиной солнце медленно опускалось за гряду холмов, рассеивая туманную дымку и высвечивая предметы с предельной четкостью. Куин смотрела на золотисто-изумрудную зелень деревьев на фоне голубого неба и погружалась в отчаяние. Удивительно, какой счастливой она чувствовала себя сегодня утром, когда отказывалась воспринимать реальность, пряча голову в песок, как страус.
Эйден наклонился к ней:
– Между нами могут сложиться не просто хорошие, но удивительные отношения, если ты дашь нам шанс.
Сердце Куин бешено колотилось. Если бы она была птицей, то улетела бы в тот же миг. Слушая его, она испытывала физическую боль. "Ты сломала мою жизнь!" – Куин не допустит, чтобы Эйден когда-нибудь бросил ей эти слова.
– Ошибаешься, – твердо и уверенно сказала она, хотя душа ее разрывалась на части. – Пожалуйста, не приезжай больше. Мальчики полюбили тебя, и день ото дня их привязанность растет. Пора положить этому конец, иначе потом обида будет очень горькой.
Эйден не спускал с нее глаз. Его взгляд был острым и пронзительным.
– Слишком поздно, Куин. Я не отступлю.
Она вздрогнула. Золотые краски догорающего дня окончательно погасли для нее.
– Ох, Эйден…
Он стоял перед ней, как воин, гордо выпрямившись во весь рост, и Куин легко представила себе его внушительную фигуру в зале суда. Даже если ее слова потрясли Эйдена, он не утратил достоинства, не признал поражения.
– Не могу поверить. Неужели ты никогда не задумывалась о том, что происходит между нами?
В его голосе звучала плохо скрытая насмешка, смутившая Куин.
– В чем причина? – потребовал он ответа. – Что тебя останавливает?
Куин взмахнула рукой:
– Хочешь, перечислю по пунктам?
– Давай.
Чем дольше Куин смотрела в сверкающие янтарные глаза Эйдена, тем сильнее ее охватывало возбуждение. Она сцепила ладони, удерживаясь от искушения дотронуться до него.
– Ты не отступишься так просто?
– Не надейся! – Он скривил губы в подобии улыбки. – Поверь, легко ты от меня не отделаешься.
Куин глубоко вздохнула, собираясь с силами.
– Ты утверждаешь, что поездки сюда из Сиднея тебя не пугают, но я отношусь к этому иначе. Меня не устраивают отношения на расстоянии.
– Проблема легко решается, если я открою офис в Ньюкасле или Майтленде. Тебе известно, – спокойно сообщил он, словно речь шла о погоде, – что Майтленд считается самым перспективным, стремительно растущим городом в регионе?
Неужели ради нее он готов уехать из Сиднея? Не может быть!
– Твоя мать невзлюбила меня, ей не на пользу такой стресс.
– Она полюбит тебя, когда узнает поближе.
Куин вдруг прищурила глаза.
– Не для того ли ты настаивал, чтобы я получила университетский диплом? Ведь, по мнению твоей и моей семьи, женщина без высшего образования не вызывает уважения.
– Отвечать на это обвинение ниже моего достоинства, – вспыхнул Эйден. – Теперь я понимаю, какой чудовищный комплекс неполноценности развили в тебе родители и Филипп.
– Чудовищный? – задохнулась от негодования Куин.
Эйден ткнул в нее пальцем:
– Я всегда желал тебе только счастья, от которого ты тупо отказываешься.
– Тупо? – поджала губы Куин, посчитав, что он, пожалуй, имеет право на резкость: она самым обидным образом рушила его планы. Куин изменила тактику, обращаясь к здравому смыслу: – Мы не могли полюбить друг друга за такое короткое время.
Эйден долго молчал, глядя ей в глаза. Куин с трудом выдержала его взгляд.
– Не знаю, как тебе, но мне хватило времени.
Куин тут же вспомнила сцену возле ее гостиничного номера в прошлую субботу.
– Я полюбил тебя в тот миг, когда ты велела мне расслабиться и наслаждаться каждым прожитым днем.
– Потому что я напомнила тебе Дэнни. – Куин не сомневалась, что Эйден влюбился в мираж.
– Ты напомнила мне, что жизнь прекрасна и стоит того, чтобы ее прожить.
Мираж растаял. Он действительно любит ее? Куин собралась с мыслями, сохраняя бдительность.
– У тебя на все есть ответ?
– Конечно, ведь я юрист.
Она не удержалась от смеха, но тут же спохватилась: сейчас не время для веселья.
Взгляд Эйдена смягчился. Повеяло вечерней прохладой. Близилась осень, но еще можно было обходиться без свитеров. Стая ярких какаду кружила над старым эвкалиптом на склоне холма. Их пронзительный крик заглушал нежное чириканье радужных попугайчиков, пролетавших над оливковой рощей. Куин старалась не замечать веселой суеты вокруг, боялась расслабиться, смягчить оборону.
– Куин, что тебя пугает на самом деле?
Она облизнула пересохшие губы.
– Боюсь, однажды ты обвинишь меня в том, что я разрушила твою жизнь.
– Ты разрушишь ее, если уйдешь от меня. – Янтарные глаза умоляли поверить ему.
Сердце Куин дрогнуло, но она лишь покачала головой: это всего лишь слова, пусть даже искренние.
Наступит момент, когда Эйден пожалеет о них. Куин собрала всю силу духа.
– Ты, Эйден, и твоя семья принадлежите тому же кругу, что мои родители, Филипп и его родители, которые говорили, что я ему не пара. У этих людей одинаковые представления о жизни. Со временем ты будешь думать так же. – Она выставила руки перед собой, – Я не готова пройти через это еще раз.
Эйден уставился на нее. Он был мрачнее грозовой тучи. В глазах сверкали молнии. Он разразился гневной тирадой, которую она не рискнула бы повторить.
– Что за идиотские, абсурдные мысли!
Куин заморгала и опустила плечи под градом эпитетов, касающихся ее умственных способностей. Эйден никогда раньше не повышал голоса, не кричал на нее. Она ужаснулась, поняв, что наконец вывела его из терпения. Невероятно… Ведь она любит его! В другой, менее драматичной ситуации Куин могла бы засмеяться, понимая иронию происходящего, но сейчас ей было не до смеха: в данном случае ее любовь ничего не меняла.
Эйден шагнул в сторону, но тут же вернулся обратно.
– Другими словами, все упирается в смелость, которой у тебя нет?
Куин замерла. Возможно, она потеряла сердце, но не гордость.
– Что ты сказал? – Она старалась говорить с ледяной твердостью, но голос дрогнул.
– Ты требовала от меня мужества в разговоре с матерью.
– Это другое дело!
– Разве? – резко переспросил Эйден. – Я потерял свою дорогу в жизни точно так же, как ты.
– Неправда. Я живу как хочу. – Слова, хоть и произнесенные со злостью, звучали неубедительно.
– Знаешь, в чем твоя проблема, Куин?
Она сложила руки на груди:
– Какая именно? У меня их много. – Она понимала, что ведет себя как ребенок, но ничего не могла поделать.
– Не веришь, что за тебя стоит бороться. – Взгляд Эйдена был жестким, но одновременно сочувственным. – Я готов сразиться со всеми драконами, которые терзают тебя, могу помочь тебе в любом деле, но этого, одного-единственного врага ты должна победить сама. – Лицо Эйдена исказила гримаса. – Черт возьми, неужели ты думаешь, что я такой, как твои родители? Или ничем не отличаюсь от Филиппа?
Куин запрокинула голову, с трудом сдерживая слезы. Конечно нет! Но…
Земля покачнулась под ногами, и она ухватилась за ветку оливы, слишком тонкую, чтобы удержать ее. Тогда Куин оперлась о столб ограды, осторожно, чтобы не зацепиться за колючую проволоку. "Надо спросить Мару, зачем здесь ограждение", – проскочила неожиданная мысль, и тут же исчезла. Куин взглянула на Эйдена.
– Нет, – выдавила она хрипло, – ты не похож на Филиппа.
Яростный огонь в глазах Эйдена сменился надеждой.
– И что?
Если Эйден не такой, как все, в чем она была совершенно уверена, значит…
– Куин?
– Значит, в моих рассуждениях что-то неверно. – Она опустилась на землю. – Мне надо разобраться…
Эйден сел рядом и взял ее за руку:
– Не хочу торопить тебя, клянусь, но… скажи, есть ли хоть малейшая надежда, что ты полюбишь меня?
У Куин свело горло.
– Я люблю тебя, Эйден… – Она жестом пресекла его попытку обнять ее. Слезы жгли глаза, но она не плакала. – Но, видишь ли, к несчастью, этого недостаточно. – Комок в горле душил ее.
Эйден смотрел на нее помертвевшим взглядом.
– Значит, это конец? – бесцветным, ровным голосом переспросил он.
Готова ли она к такой развязке? Куин медленно покачала головой:
– Ты не такой, как Филипп, и не такой, как мои родители… Я должна все как следует обдумать.
Эйден по-прежнему смотрел на нее, но Куин не догадывалась, о чем он думает.
– Ты обещал не торопить меня!
Он провел ладонью по лицу. Куин прижала руки к груди, подавляя панику.
– Если ты сейчас потребуешь ответа, захочешь услышать окончательное решение… мне придется сказать "прощай", – выдавила она грозившие убить ее слова.
Эйден с трудом, словно непосильную тяжесть, поднял голову.
– Я не собираюсь предъявлять тебе ультиматум, Куин. – Его лицо посерело, у губ залегли скорбные морщины.
Куин закрыла глаза.
– Г[рости, что заставляю тебя мучиться неопределенностью, – прошептала она, – но я должна быть уверена. – Она нетвердой рукой оперлась о столб ограды и поднялась на ноги. – Не только ради себя, но ради Робби, Чейза и тебя. – Повернувшись, она зашагала к дому.
– Куин! – В голосе Эйдена звучала неприкрытая боль.
Слезы катились по ее щекам.
– Я позвоню. Обещаю! – крикнула она, не оборачиваясь, и ускорила шаги.
Следующие несколько дней Куин так сильно скучала по Эйдену, что разум, казалось, не подчинялся ей. Вопросы, которые она задавала себе, оставались без ответа, хотя упорно крутились в голове, лишая сна и покоя. Что, если Вера не примет ее сыновей? Если друзья Эйдена не признают ее, считая не ровней ему? Хватит ли у нее сил встречаться с родителями на светских мероприятиях? Вдруг Эйден пожалеет, что открыл практику в маленьком городе по соседству? А может, раскается, что ушел от своих партнеров в Сиднее? Вероятно, он во всем обвинит ее. Что будет, если он разобьет ей сердце? Не находя ответов, Куин чувствовала, что впадает в ступор. Что, если… Что, если…
Она просыпалась ночью в слезах, мечтая только о том, чтобы Эйден был рядом. Совсем недавно она стояла на пороге неслыханного счастья, грозившего, однако, обернуться катастрофой. Куин не могла решить, стоило ли рискнуть.
Вечером в следующую субботу Куин, Мара и мальчики играли в "Монополию". Повернувшись к матери, Робби вдруг спросил:
– Мам, как ты думаешь, когда вырасту, я встречу девочку, на которой захочу жениться и которая согласится стать моей женой?
Куин передала ход Чейзу и кивнула старшему сыну:
– Не сомневайся, дорогой.
– Но Элисон в классе говорит, что я должен ее взять в жены.
Мара усмехнулась, а Куин прикусила язык, удерживаясь от смеха.
– Обещаю, тебе не придется жениться, если сам не захочешь.
Робби мрачно поглядел на нее:
– Она красивая и мне нравится. Почему же я не хочу на ней жениться, хотя она предлагает?
Вот в чем дело.
– Бывает и такое в жизни, милый. У каждого из нас есть друзья, которые нам очень нравятся, но это не значит, что мы готовы выходить за них замуж или жениться. Все гораздо сложнее.
– Понимаю, – сказал Робби, немного подумав. Он явно повеселел, получив ответ. – Эйден навестит нас завтра?
Куин не очень понравилось, что с вопроса о браке разговор перекинулся на Эйдена, будто бы существовала какая-то логическая связка.
– Не думаю.
– Он разлюбил нас?
– Конечно нет, – вмешался Чейз. – Он любит маму и нас больше всех на свете. В Перте он был такой грустный, а с нами ему хорошо.
Куин потребовалась вся сила воли, чтобы не всхлипнуть.
– Пора спать! – скомандовала она срывающимся голосом.
Уложив мальчиков, Куин вернулась в кухню и рухнула на стул. Мара пододвинула ей кружку чаю.
– Иногда они невыносимы, – выдавила улыбку Куин, но Мара только подняла бровь, и Куин разрыдалась. – Прости, – пробормотала она, наконец успокаиваясь.
– Тебе интересно будет узнать, что Эйден остановился у Росса в пансионе в конце улицы? – поинтересовалась Мара.
Куин вскочила. Неужели? Не может быть! Она бросилась было к двери, но остановилась и вернулась к столу.
– Почему ты не хочешь быть счастливой, Куин?
Она села, сжав в ладонях кружку.
– Я боюсь снова ошибиться, – призналась она и начала сбивчиво перечислять терзавшие ее сомнения по поводу матери и друзей Эйдена, его работы и своих родителей.
Мара внимательно взглянула на нее:
– Скажи, отношения с Эйденом зависят от мнения твоих родителей?
– Конечно нет!
Мара приподняла бровь:
– Эйден – взрослый мужчина, к тому же умен и знает, чего хочет.
– Думаешь, я могу доверять ему, как себе самой?
Мара не ответила. Для Куин вдруг все стало на свои места. Она пряталась за глупые "если", в то время как все сводилось к вопросу доверия. Доверяет ли она Эйдену?
– Дом в конце улицы? – Куин бросилась к двери, схватив на ходу шаль.
– Да.
Куин бежала не останавливаясь и, не переводя дыхания, постучала в дверь пансиона. Она с недоумением уставилась на пожилого человека, появившегося на пороге вместо Эйдена.
– Добрый вечер, мистер Росс. Я Куин Лаверти с оливковой плантации. Можно поговорить с Эйденом Фейерхолом?
– Извини, милая, но его нет.
Уехал? Опустив плечи, Куин попятилась.
– Простите за беспокойство, – пробормотала она, запинаясь. – Спокойной ночи.
Дверь закрылась, и Куин осталась стоять в темноте. Она плотнее завернулась в шаль. Слезы катились по ее щекам. Конечно, Эйден уехал, ведь она не оставила ему надежды.
– Куин?
Она обернулась, боясь поверить.
– Эйден? Но мистер Росс сказал…
– Я вышел пройтись. – Он переминался с ноги на ногу. – Ты хотела меня видеть?
Куин не могла отвести взгляд. Эйден рядом, значит, не отказался от нее. Любовь переполняла ее сердце.
– Хочешь знать правду?
– Только правду.
– Всю неделю я мечтала увидеть тебя, Эйден.
– Достаточно было набрать номер телефона.
Куин шагнула ему навстречу:
– Я хотела этого так сильно, что сама испугалась.
– Понимаю.
В лунном свете его лицо было прекрасным, но печальным. У Куин сжалось сердце.
– Ты понимаешь все быстрее, чем я. – Увидев, что в его глазах зажглась надежда, Куин заторопилась: – Не хочу мучить тебя, Эйден. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Если ты не передумал…
Она не договорила, потому что Эйден сжал ее в объятиях и со смешанными чувствами отчаяния, вожделения, облегчения и недавно пережитой боли накрыл губами ее рот. Они целовались страстно, забыв о приличиях. Оторвавшись наконец друг от друга, оба тяжело дышали. Эйден взял в ладони ее лицо.
– Ты уверена?
– Да.
Его улыбка была полна радости.
– Я люблю тебя, Куин.
– Я люблю тебя, Эйден.
– Я люблю твоих мальчиков и буду для них лучшим отцом.
"Отцом?"
Эйден заглянул в ее удивленные глаза:
– Если я предложу тебе стать моей женой, ты согласишься?
– Конечно, – без колебания ответила Куин.
– Отлично. Теперь, когда главные вопросы улажены, скажи, как ты все-таки пришла к правильному решению, что мы должны быть вместе?
Куин посерьезнела.
– Я доверяю тебе, Эйден, все дело в этом. Я задалась вопросом: что бы ты делал, если бы отношения перестали устраивать тебя? Ты бы не ушел, не стал скандалить или отмалчиваться, но сделал бы все, чтобы исправить ситуацию. Ты способен на глубокие чувства, которые выдержат любые испытания.
Его глаза потемнели.
– С тобой мне не страшны никакие шторма и бури, Куин. Можешь ли ты поручиться за силу своих чувств?
Тут Куин поняла, на какой риск шел Эйден, и похолодела, однако не позволила страху завладеть душой. Куин вспомнила свою жизнь и поступки по отношению к родителям, к Филиппу, к двум чудесным детям. Постепенно напряжение оставило ее.
– Да, – прошептала она. – Могу.
Эйден обнял ее и привлек к себе:
– Моя дорогая девочка.
Куин подняла к нему лицо:
– Прости, что я так долго отказывалась признавать очевидное. Мое сердце навсегда принадлежит тебе.
– Любимая, мне нечего прощать. Для меня важнее, чтобы у тебя не осталось сомнений.
– А у тебя?
– Уверен, как никогда, что хочу строить жизнь только с тобой.
С этими словами он наклонился и прижался губами к ее губам. Куин обвила руками его шею и ответила на поцелуй со всем жаром любви, переполнявшей сердце.