Взрыв смеха с нижней палубы вернул его к действительности. Румянец на лице Куин стал жарче: она догадалась о его мыслях. Пульсирующая жилка у горла говорила о том, что она и сама могла бы добавить кое-каких интересных деталей к его видениям. Эйден чувствовал, как нарастает возбуждение.
– Почему ты не остался вчера ночью? – Слова вырвались у Куин словно против воли.
Они были одни за столиком на корме, но она говорила очень тихо. Эйден наклонился к ней:
– Я жду, пока ты захочешь меня так же сильно, как я тебя.
Куин приоткрыла губы и облизнула кончиком языка:
– Ты сомневаешься в этом?
Эйден с трудом удержался, чтобы не сжать ее в объятиях.
– Хочешь сказать, что совсем не испытала облегчения, когда я ушел?
Куин отвела глаза. Ему не требовалось другого подтверждения.
– Эйден, ни тебе, ни мне сейчас не нужно лишних осложнений.
Он пристально смотрел на нее.
– Ты будешь удивлена, Куин, но я не считаю тебя осложнением. – Еще неделю назад он мог бы засмеяться, глядя на выражение ее лица.
– Мне понравился твой отец. – Куин намеренно сменила тему разговора.
– Мне тоже.
Куин рассмеялась, как он и рассчитывал. Эйдену хотелось навсегда убрать тревожные морщинки возле ее рта.
– Ты ему тоже понравилась.
Куин быстро заправила за уши длинные пряди.
– Он сказал, что ты уходишь из политики.
Благодаря ей он набрался мужества быть честным перед собой и семьей.
– Да.
– Как это было воспринято?
– Пока все хорошо. Я еще не определился, чем бы хотел заняться, а мама пропадает в офисе – наводит порядок. Отец наблюдает со стороны и старается чаще играть в гольф.
Куин усмехнулась, отчего у него на душе стало светлее.
– Отличные новости.
Эйден накрыл ладонью ее пальцы.
– Мы можем поговорить о твоих родителях?
Куин медленно освободила руку.
– Если хочешь, – неохотно согласилась она, вызвав у Эйдена острый приступ сострадания. – Но если ты думаешь, что между нами возможно примирение, то даже не начинай разговор.
Ему хотелось обнять Куин.
– К сожалению, дорогая, я согласен с тобой.
Она часто заморгала, услышав в его голосе сочувствие.
– Пока не поймут, что они должны просить у тебя прощения, а не наоборот, об этом нет речи.
На глаза Куин навернулись слезы. У Эйдена сжалось сердце: эта женщина заслуживала любви и заботы. Хотя время от времени нужно бросать вызов ее упрямству.
– Этого никогда не случится. У них слишком категоричные взгляды на жизнь и свой долг. Все, кто не разделяет их убеждений, выбрасываются за борт. – Куин печально улыбнулась. – Единственное, что имеет значение, – статус в университете и репутация в научном сообществе. Это мера успеха и счастья. Им не понять, что ни работа, ни научное учреждение не могут ответить взаимностью на их любовь.
Ее родители жили в жестком, замкнутом мире, в котором он сам рисковал застрять.
– Каким было твое детство?
– У меня было все, о чем может мечтать девочка из богатой семьи.
– Я не об этом спрашиваю, Куин.
Она опустила глаза.
– Я была одинока, – наконец сказала она. – Родители упорно трудились с утра до вечера, а когда возвращались домой, продолжали работать.
Эйден проглотил комок в горле. Его родители тоже были очень заняты, но находили время для него и Дэниела. В детстве с ним рядом всегда был друг и партнер по играм – его брат.
– Когда мы с Филиппом начали встречаться, это было поначалу тяжело… для обоих.
Эйден все отлично понимал, но…
– Выкладывай, – поморщился он, барабаня пальцами по столу. – Я понимаю твою обиду на родителей.
– Обиду? – встрепенулась Куин. – Полная ерунда. Все, чего я хочу, – это защитить моих сыновей от их пагубного влияния.
– Полностью отрицая их образ жизни? И в этом причина нежелания поступить в университет?
Она нахмурилась и сверкнула глазами.
– Они мечтали об этом, а я хочу жить своей жизнью.
Разве такую судьбу она выбирала? В юности рядом с любимым мужчиной Куин получала удовольствие от материнства, наслаждалась новыми открытиями, радостью, смехом и всем, что составляет смысл жизни. А теперь? Эйден хотел вернуть ей все это и разделить с ней счастье.
– Не понимаю, почему ты все время возвращаешься к этой теме, – сказал он.
– Потому что, в каком-то смысле, ты рискуешь замкнуться в своем мирке так же, как твои родители.
Куин поперхнулась.
– Не верю, что ты мог это сказать!
Она права, вероятно, он спятил. Разве так ухаживают за женщиной? Но в глубине души он знал, что прав. До тех пор, пока Куин не откажется от мысли прожить жизнь так, как ей хотелось, она не позволит себе полюбить его. Эйден всем сердцем хотел ее любви.
– Другими словами, отказываясь от университета и от благополучия, ты наказываешь своих родителей?
Или думаешь, что, отрицая их ценности, ты оправдываешь свою нынешнюю жизнь? – Как ни странно, но Эйден видел в этом своеобразную логику.
– Оставь, пожалуйста, – рассердилась Куин. – Мне уже не восемнадцать, и я способна понять, что не всякий человек с университетским дипломом консервативен, как родители, или эгоистичен, как Филипп.
Тогда почему же, имея явные способности и интерес, она не желает продолжать образование?
– Ты действительно хочешь знать, почему я не стремлюсь в науку? Чтобы мои дети не были одиноки, как я в детстве.
Эйдена словно озарило: она до сих пор страдает от детской травмы. От одиночества.
– Ох, моя девочка…
– Не смей жалеть меня! – Куин ударила его по руке. – Ты не представляешь, сколько времени я тратила на уроки. Школьные успехи – вот все, что ценили родители. – Она горько засмеялась. – Они хорошо меня выдрессировали. Только обсуждая задания, я могла рассчитывать на их внимание. У меня хорошие способности, и я училась с фанатизмом, только чтобы заслужить похвалу.
Куин ограничила жизнь учебой точно так же, как родители, которые не стремились ни к чему, кроме карьеры.
– Мои дети заслуживают, чтобы мать посвятила себя их воспитанию, а не торчала в библиотеке, забыв о футбольном матче их клуба или о родительском собрании.
Эйден наконец поймал ее руку, которая мелькала перед ним.
– Куин, дорогая, у тебя уже больше жизненного опыта, чем у твоих родителей. Прошло девять лет с тех пор, как ты вырвалась из их тесного мирка. Тебе не восемнадцать, как ты справедливо заметила, и тебе не грозит стать такой, как они, независимо от того, как ты будешь строить свою судьбу дальше.
Она замерла, но пульс под его пальцами колотился с бешеной скоростью.
– Жизнь вокруг богата и разнообразна. Она намного интересней, чем мир твоих родителей, правда?
– Конечно.
– Тебе больше не надо искать, чем заполнить одиночество, так?
Она кивнула.
– Почему же ты не хочешь воплотить прежние мечты и амбиции в новых условиях? Неужели не доверяешь себе?
Куин смотрела на него так, словно раньше это не приходило ей в голову.
– Твои родители по какой-то причине не смогли сочетать научную карьеру с родительскими обязанностями. Филипп тоже разочаровал тебя. Но ты же лучше их. Если захочешь, у тебя все получится.
Она вскинула голову:
– Откуда такая уверенность?
– Ты любишь своих сыновей.
Куин прикусила губу. Эйден сжал ее ладонь, прежде, чем отпустить.
– Ты показала, как надо бороться за право жить своей жизнью. У каждого из нас есть это право.
Глава 10
Подняв голову, Куин прислушалась: ей показалось, что возле крыльца остановилась машина. Крепкий фермерский дом тети Мары прятался за оливковыми деревьями в стороне от дороги. От шоссе к нему вела аллея с табличкой "Частное владение", поэтому туристы заезжали сюда редко и по чистой случайности.
Мара ушла в свой магазин около часа назад. Куин еще вчера навела там порядок, поэтому сегодня, в воскресное утро, она и мальчики были свободны. Куин отметила закладкой страницу университетского проспекта и вышла на порог, чтобы объяснить дорогу заблудившемуся туристу.
Из машины вышел мужчина. Куин растерянно заморгала. Эйден? Сердце подскочило к горлу, закружилась голова. Она словно приросла к дверной раме, не в силах пошевелиться и отвести взгляд от стройной, атлетической фигуры.
Вернувшись из Сиднея на прошлой неделе, Куин мысленно попрощалась с Эйденом, уверенная, что больше никогда не увидит его. Она бесконечно повторяла про себя причины, по которым это конечно же только к лучшему. Как ни смешно, но сейчас ей хотелось прыгать от счастья, как сделали ее сыновья, когда увидели Эйдена. Они повисли на нем, а он обнял их привычным жестом. Он улыбался, словно был рад всех видеть.
Куин сбежала вниз по ступенькам.
– Какой сюрприз!
– Надеюсь, приятный. – Эйден наклонился и поцеловал ее в щеку.
Его запах и прикосновение губ подействовали на Куин, как глоток крепчайшего кофе.
– Конечно.
– Мы все покажем Эйдену, – обрадовался Робби.
Тот окинул смеющимся взглядом всю компанию:
– Значит, вам нравится новый дом? – В вопросе звучал искренний интерес.
Оба мальчика радостно закивали.
– Ты должен познакомиться с тетей Марой и осмотреть ее магазин, – сказал Чейз, который, к удовольствию Куин, сразу привязался к Маре.
– Отведем тебя к запруде – у нас там утки! – добавил Робби, – покажем оливковые деревья, и…
– Мальчики, – остановила их Куин, когда они, перебивая друг друга, начали строить планы. – Дайте Эйдену отдышаться. Ты, должно быть, поднялся на рассвете, чтобы приехать к десяти.
Он повел широкими плечами:
– Привык рано вставать.
– Кофе? – предложила она, стряхивая оцепенение.
– Не откажусь.
Как только они уселись за стол, у Куин появилось непреодолимое желание бежать куда глаза глядят. Она не могла объяснить, что подействовало сильнее: изучающий взгляд янтарных глаз, поднятая бровь при виде университетских проспектов или то, как он сразу заполнил собой кухню. Разум твердил, чтобы она держалась от Эйдена подальше, а женская природа настойчиво советовала усесться ему на колени. Куин неловко поерзала на стуле.
– Ты к нам на весь день? – поинтересовался Робби.
– Если ваша мама не против.
Три пары глаз устремились на нее.
– Я… – растерялась Куин. Зачем он здесь?
Эйден весело улыбнулся:
– Не удержался от любопытства. Я столько слышал об этом месте. Захотелось увидеть собственными глазами.
– Тут недалеко наша новая школа, – сказал Робби.
– А я покажу, где живет мой друг Эндрю, – подхватил Чейз.
– А еще оливковые прессы!
И…
– Ребята, – похлопала в ладоши Куин. – Вы дадите Эйдену полчаса, чтобы прийти в себя после длинной дороги, а я приготовлю ему поесть.
– Но…
– Никаких "но". Подумайте пока, с чего начнете.
Робби воодушевился.
– Сначала на запруду или в магазин? – спросил он у Чейза, хватая его за руку.
– Омлет на тосте? – повернулась Куин к Эйдену.
– Не хотел бы причинять хлопот.
– Никакого беспокойства. – Куин была рада заняться готовкой, а не сидеть за столом, глазея на него. Она склонилась над миской, взбивая яйца.
– Знаешь, тут совсем недалеко.
– Что недалеко?
– До Сиднея. Два часа по вполне приличной дороге.
– А… – Она не знала, что сказать.
Пауза затянулась. Куин сосредоточилась на готовке, боясь спалить омлет, тост и саму себя. Наконец она положила еду на тарелку, надеясь, что успокоится, пока он ест.
– Вкусно, – сказал Эйден и улыбнулся ей, отчего волнение только усилилось.
Молчание становилось угнетающим.
– Ты был прав, – неожиданно заявила она, хлопнув ладонью по проспектам.
– Я собирался спросить, но побоялся, что и так напряг тебя. Но вообще-то умираю от любопытства.
Он усмехнулся, и Куин усмехнулась в ответ. Эйден перестал жевать и посмотрел на нее потемневшими глазами. У Куин остановилось сердце, к щекам прихлынула кровь. Она сгребла к себе проспекты и, преодолевая туман в голове, сосредоточилась.
– Пищевая промышленность – невероятно увлекательная вещь. Представь: живу на плантации, но только сейчас узнала, что переработка олив – сложнейшая вещь. Более того, у нас есть все условия, чтобы поставлять не только столовые оливки, но и производить масло. Я планирую… – Она понимала, что тараторит от волнения. – Конечно, потребуется время, но… – Куин пожала плечами и заставила себя остановиться.
– Удивительно.
Куин подняла глаза, чтобы посмотреть, не шутит ли он, но Эйден был искренне заинтересован.
– Ты говоришь так, словно вдруг обрела цель.
– Именно!
– Невероятно рад за тебя.
Куин поверила ему.
Эйден отложил нож и вилку, похлопал себя по животу.
– Я совершенно сыт. Спасибо.
Куин собрала со стола тарелку и приборы.
– Я должна благодарить тебя. Если бы ты не подталкивал меня так настойчиво, я бы никогда и не решилась поступать в университет, придумывая нелепые отговорки. – Она поежилась. – Убедила себя, что высшее образование отняло у меня родителей и Филиппа. Полная ерунда. Все дело в их амбициях и предрассудках. Продолжая учебу, я не рискую стать такой, как они.
– Хорошо, что ты поняла это.
Эйден заставил ее многое пересмотреть в жизни. Прежде ее давило чувство ответственности, и Куин не могла понять причину.
– Знаешь, сколько типов обучения предлагает университет: полный день, вечернее, дистанционное, разные сочетания того и другого. Можно легко найти вариант, который устроит работающую женщину. – Впрочем, довольно о ней. – Как дела в Сиднее?
– Прекрасно! Я работаю независимым экспертом в прежней юридической компании.
Его улыбка подсказала, как он счастлив.
– Самая большая новость – то, что мама возглавляет предвыборный штаб Дерека Оксфорда.
Куин открыла рот от изумления:
– Дерек… Твой бывший помощник?
– Тот самый.
– Господи! Мы создали монстра.
– Ей нет равных.
– Не сомневаюсь. – Куин вдруг засмеялась. – Не завидую их конкурентам.
– Мам, уже пора? – Робби и Чейз нетерпеливо заглядывали в дверь.
Эйден весело улыбнулся:
– Ты готова посвятить мне этот день, Куин, и показать, как вы живете, чем занимаетесь?
Куин подскочила на месте:
– Дай мне пять минут, чтобы переодеться. – С этими словами она бросилась в свою комнату.
Только выбирая лучшую блузку, она осознала, что уже успела подкрасить глаза и губы, надеть новые джинсы. Куин присела на край кровати. О чем она думает? У них с Эйденом нет будущего. Они просто друзья. Она не будет наряжаться и прихорашиваться для Эйдена, не будет флиртовать с ним. Он признал, что до сих пор она не осложняла его жизнь. Ей следует подумать о том, чтобы так оставалось и впредь. Куин убрала красивую блузку в шкаф, смыла с лица макияж, натянула скучную, бесформенную кофту. Г[оглядев в зеркало, улыбнулась: то, что надо.
Несмотря на то что Куин была начеку, день был наполнен смехом и весельем. Эйден научил мальчиков новой песне.
– Вам удалось выбрать удивительное место для жизни, – признался он.
– Не перестаю удивляться красоте этих мест, – согласилась Куин.
Городок Поколбин считался центром виноделия долины Хантер-Вэлли. Виноградники на склонах живописных холмов простирались до горизонта. Куин все еще восхищенно замирала, любуясь видами, открывавшимися с каждой возвышенности.
– Никогда не подозревала, что в душе я сельский житель.
Они сделали остановку, чтобы выпить кофе с пирожными, а мальчикам заказали молочные коктейли.
– Эйден, у меня проблема, – вдруг сказал Робби с самым серьезным видом.
Он выглядел таким озабоченным, что Куин настороженно выпрямилась на стуле – ей сын ничего не говорил.
– Мне не нравятся оливки, – прошептал Робби, – и Чейзу тоже.
Куин закусила губу, пряча улыбку. Ее сердце было полно любви к серьезному старшему сыну.
– Мы не любим, а тетя Мара, – он кинул на нее взгляд, – и мама любят. Понятно, что мы живем на плантации, где их выращивают, и они дают деньги, на которые мы живем. Здесь очень хорошо, но… вкус у них ужасный!
– Понимаю, – кивнул Эйден, сохраняя такой же серьезный вид.
– Меня это беспокоит, – продолжал Робби, отщипывая кусочек пирожного.
Куин открыла было рот, но, поймав взгляд Эйдена, промолчала.
– Проблема не в том, что вы не любите оливки, друзья. Ничего удивительного, если вам не нравится вкус, ведь, как правило, их едят взрослые. – Он наклонился ниже. – Знаешь, как можно это представить?
Оба мальчика смотрели на него, раскрыв рот. У Куин защипало глаза. В жизни сыновей не хватало присутствия взрослого мужчины – единственное, чего Куин не могла им дать.
– Вы не едите оливки, чтобы оставалось больше для продажи.
Лицо Робби просветлело.
– Чтобы получить больше денег!
– Правильно!
Проблема была решена, дети успокоились. Эйден подмигнул Куин поверх чашки. Она поняла, что должна принять срочные меры: нельзя допустить, чтобы кто-то был обижен. Если раньше она беспокоилась об Эйдене и о себе, то теперь речь шла о детях. С каждой новой встречей они все больше доверяли Эйдену, отдавая ему частичку сердца. У Куин пересохло во рту. О чем она думала? Разве можно подвергать сыновей такому риску? Она опустила глаза. Причиной всему безрассудное желание снова почувствовать радость жизни, ощутить себя желанной.
– Ты в порядке? – Эйден прищурил янтарные глаза, стараясь понять выражение ее лица. Он взглянул на часы и хлопнул рукой по столу. – Поторапливайтесь, ребята. Нам пора ехать, Мара просила не опаздывать.
Тетя Мара ждала мальчиков в магазине за час до закрытия. Ей хотелось, чтобы Куин и Эйден могли на время остаться наедине. К счастью, Робби и Чейзу нравилось помогать Маре по хозяйству. Поначалу дипломатический маневр тети вызвал у Куин протест, но сейчас она решила, что он очень кстати: чем скорее она положит конец визитам Эйдена, тем лучше. Подавляя душевную боль, она заставила себя улыбнуться:
– Пирожное было восхитительным. Тебе понравилось?
А про себя подумала, что теперь надолго утратит вкус к десерту.