Сердце дрогнуло от его улыбки, а когда он стянул футболку, обнажив великолепное, тренированное тело, Куин прижала ладони к пылающим щекам. Спохватившись, она быстро спрятала руки за спину и притворилась, будто разминает поясницу в надежде, что он не заметил ее пунцовый румянец, смущение… и вожделение во взгляде. Эйден стоял, подставив плечи теплому ветру. Куин заставила себя отвести глаза, с трудом борясь с желанием дотронуться до него. Его кожа была удивительно светлой для этого времени года, почти не тронутой солнцем. Интересно, сколько времени Эйден проводит в офисе? Наверное, не меньше сорока восьми часов в неделю. Пусть у него прекрасное тело, и сам он как человек несравнимо лучше тех, кого ей доводилось встречать, но его образ жизни неприемлем для нее. Неужели кто-то захочет встречаться с таким мужчиной? У него никогда не будет времени на неторопливый секс или задушевные беседы. Для него важнее карьера, статус, деньги – то, что ей безразлично.
Эйден сделал шаг к воде.
– Ты намазался защитным лосьоном? – Куин прикусила губу. Вряд ли человек, который собирался вылететь домой из Перта, имел при себе средство от загара.
Эйден обернулся с ленивой усмешкой. В мыслях она уже медленно втирала маслянистую жидкость в его плечи, грудь, живот… Она стряхнула наваждение и небрежным жестом бросила ему флакон.
– Ты идешь? – спросил Эйден, возвращая лосьон.
Он не смог дотянуться до спины, но какое ей дело?
Вздохнув, Куин налила в ладонь немного жидкости. Ей не нужен в машине попутчик с солнечными ожогами. Уверенным жестом, насколько могла хладнокровно, она натерла ему спину, повторяя в уме периодическую таблицу Менделеева.
– Натереть тебя?
Куин резко завернула пробку флакона.
– Спасибо. Робби с Чейзом мне уже помогли.
– Так ты идешь?
Куин поймала себя на том, что не перестает кусать губы.
– Через пару минут.
Она не могла объяснить, почему не может сбросить платье и предстать перед ним в купальном костюме. Она – мать. На ней лежит огромная ответственность. Прошло время, когда эмоции заставляли ее действовать импульсивно! Куин решительно спустилась к воде, чтобы присматривать за сыновьями.
Наконец она все-таки сняла платье и бросила на песок. Смеясь и плескаясь с мальчиками, она на время забыла обо всем. У Чейза еще не было уверенности Робби, но он умолял мать зайти с ним поглубже в воду. Робби тоже рвался на глубину. Куин не могла рисковать: если что-то случится, ей не справиться с двумя подростками одновременно. Вдруг рядом возник Эйден с легкой улыбкой и смешинками в глазах.
– Эй, Робби. Хочешь, научу серфингу на животе?
– Да!
Они все вместе пересекли полосу прибоя. Морская вода снимала усталость, накопившуюся за несколько дней путешествия. Куин учила Чейза плавать. Через некоторое время она взглянула на Робби и Эйдена. Оба смеялись. Ее старший сын расцвел под заботливой опекой Эйдена. Он ловил малейшее проявление интереса к себе. Для ее старшего сына Эйден превращался в объект поклонения. Робби громко смеялся, забыв привычную сдержанность, и не сводил восхищенного взгляда со своего героя.
У Куин кольнуло сердце, на глаза навернулись слезы. Она знала, как недоставало Робби ощущения мужской солидарности. Если бы Филипп проводил больше времени с сыновьями!
– Мама, пойдем прыгать через волны, – дернул ее за руку Чейз.
– Пойдем.
Черт возьми! Почему она не может заменить своим мальчикам и мать, и отца? Они не должны испытывать недостатка ни в чем. Если бы у нее хватало сил!
– Ты в порядке?
Она подпрыгнула, обнаружив, что Эйден стоит рядом и, прищурив глаза, смотрит на нее. Оба мальчика были неподалеку.
– Все отлично.
– Не уверен, – усмехнулся он.
Куин подавила стон. Надо быть осторожнее, иначе она сама рискует получить комплекс поклонения герою.
Робби настоял на том, чтобы сидеть за обедом рядом с Эйденом, не хотел надевать майку, пока не оделся Эйден.
Эйден очень нравился Куин, но она опасалась, что Робби слишком привяжется к новому другу. Когда путешествие закончится, они расстанутся и больше никогда не увидят своего попутчика. Занятый укреплением политической карьеры и социального статуса, Эйден вряд ли найдет в своем напряженном графике время для занятий серфингом с подростком.
Куин откинулась назад и надкусила яблоко.
– Мы должны извлечь максимум из общения с тобой в оставшееся время, Эйден. Через два дня будем в Аделаиде.
Робби непонимающе переводил глаза с матери на Эйдена:
– Что будет в Аделаиде?
– Забастовка авиадиспетчеров кончилась. Эйден, вероятно, вернется в Сидней на самолете.
– Мы довезем его на машине.
– Мы можем, конечно… – Ей с трудом удавалось сохранять на лице улыбку. – Но это займет несколько дней. Эйден спешит вернуться на работу.
Эйден смотрел на нее так, словно она дала ему пощечину. Ох, как же Куин хотелось обнять его!
– Он может приехать навестить нас у тети Мары.
– Конечно. Как только выберет время.
Лицо Робби вытянулось. Он явно вспомнил бесконечные отговорки отца. Бедный ребенок. Куин хотела утешить его тоже, но знала, что это не поможет.
– Эй, кто хочет исследовать озерца в дальних скалах?
Оба мальчика вскочили и побежали вперед. Куин собрала остатки еды.
– Не можешь дождаться, когда избавишься от меня?
Откровенный вопрос застал ее врасплох.
– Что ты! Нет, конечно. – Она схватила его за руку. Призрак Аделаиды нависал грозной тучей. – Не знаю, заметил ли ты, но для Робби ты становишься кумиром.
– Я… – заморгал Эйден.
– По отношению к нему ты великолепен. Прошу тебя, продолжай… – Она смущенно разжала пальцы, отпуская его руку.
– Но?
– Не знаю. Мне не приходилось еще с этим сталкиваться. Думаю, он должен привыкнуть к мысли, что ты уйдешь.
В этот день все складывалось на редкость удачно, и Эйден не был готов к такому разговору. Он запустил пятерню в волосы.
– Я ничего не смыслю, – он махнул в сторону Робби, – в детях.
– Иногда я сама теряюсь.
– А где же их отец?
– Сейчас в Лондоне, но большую часть времени – в Сиднее. Он почти не общается с сыновьями. – Куин старалась не выдать злости.
Эйден произнес такое витиеватое ругательство в адрес Филиппа, что Куин поперхнулась:
– Можно и так сказать.
– Извини.
– Не стоит извиняться. Он утверждал, что до Перта очень долго добираться. Теперь, когда мы будем жить в двух часах езды от Сиднея, надеюсь, он будет проводить больше времени с мальчиками. Они ждут его.
Эйден сверлил ее янтарными глазами.
– Это и есть настоящая причина переезда? – Он не скрывал изумления.
Куин сморщила нос. Не совсем так. Ну и что?
– Причин достаточно.
– Скажи правду. – Он повернул ее к себе, встряхнул за плечи и посмотрел с таким сочувствием, что Куин чуть не разревелась.
Совладав с собой, она осторожно выскользнула из его рук.
– Знаешь, что меня бесит? Наше общество до сих пор свысока смотрит на одиноких матерей и считает, что они думают только о том, как бы урвать побольше. Филипп платит алименты – это правда. Когда он ушел, я не хотела даже слышать о нем, но решение зависело не от меня. Я не имею права ставить свою гордость выше интересов детей. – Куин из-под ладони посмотрела на мальчишек, которые неподалеку исследовали каменные россыпи. – Я согласна с мнением, что, лишая детей финансовой поддержки отца, женщина подвергает риску их будущее.
– Ты чувствуешь себя в долгу перед Филиппом?
– Нет, я в долгу перед Робби и Чейзом и обязана позаботиться о том, чтобы они ни в чем не нуждались. – Правда, им уже не хватало отца.
– По моему мнению, в большинстве случаев именно женщина, которая одна воспитывает детей, приносит настоящую жертву. – Эйден смотрел на нее с мягкой улыбкой. – Ты удивительная, ты восхищаешь меня.
Куин не могла скрыть, насколько ей приятно это слышать.
– Спасибо.
– Я…
– Стоп, – предупредила она твердо, – не переборщи с комплиментами, а то испортишь эффект.
Он весело рассмеялся:
– Пойдем посмотрим, чем занимаются ребята.
Через некоторое время Эйден спросил:
– Что произошло между тобой и Филиппом? – Вопрос был задан слишком небрежным тоном.
– Расскажу как-нибудь, когда мальчишки заснут. – Против ее желания, слова прозвучали как обещание.
Остаток дня был так же великолепен, как его начало: они исследовали пляж, загорали, купались, ели, строили замки из песка. Начался прилив, и высокие волны с белыми гребешками с шумом накатывали на берег, создавая идеальные условия для серфинга.
– Обязательно вернусь сюда с доской, – пообещал Эйден с горящими глазами.
Солнце медленно катилось к закату, когда Куин и Эйден привезли двух очень усталых мальчиков в кемпинг в Пенонге. После душа Куин накормила всех обедом, приготовленным на скорую руку. Эйден разжег маленький костер неподалеку от вагончика и принес коробку печенья-безе. Все уселись вокруг огонька, как настоящая семья. Душа Куин пела от радости.
– Сегодня самый лучший в мире день, – сказал Чейз, прильнув к матери.
– Самый-самый, – подтвердил Робби, прислонившись к Куин с другой стороны.
У мальчиков слипались глаза.
– Им пора в постель, – шепнула Куин.
Не спрашивая и не задумываясь, Эйден поднял на руки Робби, подождал, когда Куин возьмет Чейза, и последовал за ней в вагончик. Они уложили спящих ребят в кровати и вышли на улицу. Насколько все-таки легче, когда кто-то помогает… Куин тряхнула головой.
– Налить газировки?
– Я принес вина. – Эйден растерянно потер затылок. – Может, выпьем?..
Поколебавшись, Куин сказала:
– Не откажусь от бокала.
Они устроились у догорающего костра, попивая вино и глядя на темнеющее небо. Куин понимала, что Эйдена терзает любопытство, но он не решался напомнить о ее обещании. У нее тоже накопились вопросы, поэтому она решила подать пример откровенности.
– Я обнаружила, что беременна, между окончанием школы и поступлением в университет. – Она чувствовала, что Эйден ловит каждое слово. – Сказать, что это был шок, – значит ничего не сказать. Для всех.
– Ты не думала сделать аборт?
– Конечно, думала. Мне было восемнадцать лет. Впереди вся жизнь. Ребенок не входил в мои планы.
– Но? – Голос Эйдена был ровным и спокойным.
– Родители – мои и Филиппа – настаивали на аборте.
– Это остановило тебя?
– Да. Иногда мне кажется, что я решила сохранить ребенка им назло. Звучит не очень благородно, правда?
– Не верю.
Куин улыбнулась. Какая-то часть ее сердца, которую нельзя было игнорировать, сразу полюбила зародившуюся в ней жизнь.
– Филипп тоже был за аборт?
Куин отпила вина.
– Он вел себя благородно, не давил на меня. В то время он еще был нормальным человеком. – Тогда она верила в него. – Филипп готов был поддержать любое мое решение. Только через три года я узнала, что он надеялся на аборт. – Это случилось в ту же ночь, когда он обвинил Куин в том, что она сломала ему жизнь. – Я уже говорила: родители отказались от меня после того, как я отвергла их ультиматум. Они надеялись сломать меня, но им не удалось. Родители Филиппа не были так категоричны, но советовали ему поступить в университет и меньше общаться со мной и ребенком.
– Как мило.
Его сарказм заставил ее улыбнуться.
– Они не отвергли меня, но и не признали. Я не могла появляться у них в доме. – Куин скрестила ноги. – Мы переехали в Перт. Филипп устроился клерком в банке, а я окончила курсы администраторов и перебивалась временной работой, пока не родился Робби. Когда ему было три месяца, меня взяли секретарем на кафедру университета, и мы отдали ребенка в детский сад на два дня в неделю.
– Тяжело пришлось.
– Тысячи людей делают это каждый год. Мы едва сводили концы с концами, но в молодости все дается легче, и… я любила Филиппа.
Эйден молчал.
– Ты любил когда-нибудь?
Он покачал головой.
– Это прекрасное чувство. У тебя будто вырастают крылья. Ты идешь к цели, и трудности тебя не пугают. – Она сделала еще глоток вина. Холодный, терпкий напиток приятно освежал. – Но когда любовь проходит, это ужасно.
– Я сочувствую тебе, Куин.
Она была благодарна Эйдену за то, что он не стал спрашивать о причинах. Однако, возможно, если она поделится с ним, он тоже будет с ней откровенен.
– Все было хорошо, пока я снова не забеременела. Звучит безответственно, правда? Но оба раза я принимала таблетки, которые не помогли. Вероятно, я очень плодовита.
Эйден тихо рассмеялся, смягчив боль, готовую поглотить ее.
– Тогда мы еще не могли позволить себе второго ребенка. – Куин помнила любовь к нерожденному существу, снова охватившую ее. – Слишком рано.
– Что было дальше?
– Филипп запаниковал. – Она пожала плечами. – Боялся, что мы не справимся, просил меня сделать аборт. Я отказалась. Мне хотелось, чтобы у Робби был брат или сестра, которых не было у меня. Филипп продолжал паниковать и после рождения Чейза. Я экономила, как могла, но… – Слезы застлали глаза.
Эйден взял ее за руку. Он терпеливо ждал.
– Я обнаружила его банковский счет. Филипп боялся не за нас, а за сохранность денег, которые он копил на университет.
Эйден резко выдохнул сквозь зубы от злости.
– Его родители выбрали верное время, чтобы вмешаться: предложили оплатить его обучение в Лондоне.
Ночь вокруг них наполнилась звуками: сонным чириканьем птиц, жужжанием насекомых, потрескиванием догорающих угольков. Однако темнота создавала тревожный настрой. Эйден смотрел на Куин и переживал за нее.
– В общем, когда Чейзу было четыре месяца, Филипп ушел.
– Гнусный мерзавец! – Эйден не представлял, как можно бросить своих сыновей, один из которых еще младенец.
Грустный смех Куин болью отозвался в его сердце.
– Вот и вся история моей жалкой жизни.
Он вскинул голову:
– Не сказал бы, что жалкой. – Другое дело – Филипп и ее родители. Самые близкие люди предали и бросили ее. Эйден дал себе слово проверить тетю Мару. Больше никто не посмеет обижать Куин.
Но разве это его дело? Он сжал челюсти. Куин стала его другом, и он в ответе за нее.
Эйден вопросительно поднял бутылку и, в ответ на кивок, налил вина в опустевшие бокалы.
– Ты прекрасная мать для Робби и Чейза, Куин, а они замечательные ребята. Тебе есть чем гордиться.
– Спасибо.
Она улыбнулась. Эйден закрыл глаза и глубоко вздохнул, подавляя желание наклониться и поцеловать ее в губы. Это не поможет. Он снова взглянул на Куин:
– Ты сожалеешь о том, что выбрала этот путь?
– Нет, и от этого мне легче. – Она повернулась к Эйдену. – Помнишь, я сказала, что любовь дает силы. Это справедливо не только для романтической любви. Мое сердце принадлежит сыновьям, и ради них я готова вынести все.
Какие мечты принесла в жертву Куин?
– Что ты собиралась изучать в университете?
– Естественные науки. Я была помешана на них.
Он вспомнил научные сборники в багажнике машины.
– Вот почему ты выбрала работу ассистента на кафедре университета?
– Правильно. Я помогала проводить разные научные эксперименты. Это было интересно. – Куин отряхнула руки от пыли. – Хватит обо мне. У меня тоже есть к тебе вопросы.
– Спрашивай. После того, что ты рассказала, я готов ответить.
Куин засмеялась, и Эйден почувствовал прилив энергии. Как ей удавалось так быстро и эффективно пробудить в нем интерес к жизни?
– Осторожно, ты можешь пожалеть.
– Дерзай.
Куин вдруг стала серьезной. Наклонившись к нему, она спросила:
– Эйден, зачем ты участвуешь в выборах, если не хочешь быть политиком?
Глава 6
Пристально глядя на Куин, Эйден затаил дыхание. Как она догадалась? Сердце колотилось, на лбу выступил пот. Он заставил себя сесть прямо и забыть о теплых губах этой женщины.
– Конечно же я хочу быть политиком.
Искры в ее глазах погасли.
А… – Она отставила бокал и начала подниматься. – Сегодня был длинный и очень утомительный день.
Она что, собралась уйти? Не допив вино? Эйдену не хотелось ее отпускать, но и говорить на больную тему он не собирался.
– Прости, не подумала. Ты, вероятно, боишься, что я передам эту историю в газету.
– У меня подобного и в мыслях не было!
Ее лицо выражало откровенный скептицизм.
– Спокойной ночи, Эйден. Крепких снов.
Он нахмурился. После того как он подарил ей и ее детям такой прекрасный день, она решила бросить его? Такова ее благодарность?
Конечно, он старался не только для них, так ведь? Эйден плотнее свел брови, но Куин не видела этого. Он не может позволить ей уйти.
– Когда погиб мой брат…
Она не повернула головы, но остановилась на полпути к своему вагончику. Вздохнув, Эйден тихо продолжил:
– Я уже говорил, смерть Дэнни потрясла мою семью. Все изменилось.
Куин вернулась и села рядом. Она не дотронулась до него, не сказала ни слова. Комок в горле мешал Эйдену дышать. Он ждал ее реакции.
– А ты, Эйден? Для тебя это тоже был страшный удар. Ты ведь любил брата.
Мягкие интонации ее голоса сняли напряжение.
– Я… – Он схватил бутылку и сделал большой глоток прямо из горлышка. – Пойми, Дэнни был полон жизни, полон оптимизма. В одну минуту он мог разогнать грусть. Вокруг него всегда слышался смех. Не прилагая усилий, он сразу становился душой любой компании. С его уходом мир погрузился во тьму.
Эйден никогда не говорил этого вслух – не мог сказать горевавшим родителям, а тем более посторонним. Куин придвинулась ближе, так что их плечи соприкоснулись, взяла его за руку. Как ни странно, он испытал облегчение.
– Мне всегда недоставало брата или сестры. Не представляю, как бы я перенесла такую потерю.
Потерю? Они не потеряли его, Дэнни был вырван, украден у них. Однако сохранились воспоминания, память, которую он сбережет до конца дней. Куин лишена этого. Что-то переменилось в его душе. Ему захотелось обнять ее. Эйден потерял брата, но никогда не испытывал одиночества, как Куин.
– Я не знал, как утешить родителей. Дэнни нашел бы способ. – Эйден чувствовал успокаивающее тепло ее тела.
– Эйден Фейерхол, ты не можешь этого знать! Не можешь представить степень отчаяния брата, если бы он был на твоем месте.
Эйден покачал головой. Дэнни бы знал, что надо делать. Кроме того, все вокруг понимали, хотя никогда не говорили вслух, что, окажись он на месте брата, родители горевали бы меньше. Он даже вздрогнул от горькой мысли.
Куин сжала его руку, возвращая к реальности:
– Как смерть Дэнни повлияла на твое решение оставить любимую работу и стать политиком?
Глупо рассчитывать, что мысли этой женщины целиком заняты переездом через всю страну на новое место и двумя непоседами сыновьями. От нее ничего не ускользало.
– Дэнни мечтал стать политиком. – Он облизнул пересохшие губы. – Как ты знаешь, Фейерхолы всегда занимали важные административные посты.
– Твой отец, дед и прадед – да, но никто не мог предполагать, что случится с Дэнни.