– Исторически сложилось так, что Сторвхал и Россию связывают напряженные отношения. – Аксель пожал плечами. – Да, верно, люди не одобряли этот брак. Моя мать ясно дала понять, что ей не нравится Сторвхал и она предпочитает жить в Москве. Я рос во дворце с бабушкой. Отец большую часть времени проводил с любовницами на Французской Ривьере, и я редко видел своих родителей.
Мина осознала, что в детстве ему не хватало любви и заботы. Ее воображение рисовало маленького мальчика с непроницаемым выражением лица, который играет сам с собой в огромном дворце.
– У тебя есть сестра, – вспомнила она.
– Линн младше меня на десять лет, и она почти всегда жила с матерью. Мы не были близки в детстве, но теперь нас связывают хорошие отношения.
– Твоя сестра живет во дворце?
– Иногда, но сейчас она в экспедиции на Аляске. Линн – гляциолог. Я изучал эту дисциплину в университете, пока не стал управлять Сторвхалом.
Годы чтения по губам научили Мину читать также язык тела, к тому же она заметила сожаление в глазах Акселя.
– Ты хотел бы стать ученым? – догадалась она.
Выражение его лица стало непроницаемым.
– То, чего я хочу, не важно. Моя судьба и мой долг – служить отечеству как можно лучше.
– Мне кажется, у тебя было одинокое детство. Я знаю, каково расти в изоляции. Мои родители отправили меня в школу, где я была единственным глухим ребенком. Я всегда стояла в сторонке, потому что была другой. Единственным человеком, который понимал, как мне тяжело, была моя сестра. – На ее губах задрожала грустная улыбка. – Не знаю, удалось бы мне пережить школьные годы, если бы не Дарси. Она была моей лучшей подругой и защищала меня от насмешек и издевательств.
Аксель недоуменно посмотрел на нее:
– В таком случае, почему ты решила стать актрисой?
– В нашей семье почти все актеры. Отца считают одним из величайших исполнителей шекспировских ролей, мама тоже необыкновенно талантлива. Умение выступать перед публикой у меня в крови. Я решила, что не позволю физическому недостатку повлиять на выбор карьеры. – Мина вздохнула. – И еще я стремилась доказать отцу, что могу быть хорошей актрисой невзирая на глухоту. Мне хотелось, чтобы папа гордился мной… Правда, сейчас он в ярости.
– Почему? – спросил Аксель и нахмурился.
С какой стати его это волнует? Ему не интересна ее жизнь. Однако образ маленькой девочки, которая отчаянно старается ни в чем не отставать от насмехающихся над ней сверстников, стоял у него перед глазами.
– Джошуа не порадовали ни фотография, на которой я запечатлена с принцем, ни мое имя на первых полосах газет. Я его дочь и ведущая актриса "Ромео и Джульетты". Он считает, что любой скандал плохо отразится как на семье, так и на спектакле. – Мина прикусила губу. – Он заявил, что из-за меня трагедия Шекспира стала отдавать мыльной оперой.
Аксель нахмурился:
– Ты сказала ему, что твоей вины в этом нет?
– Конечно, сказала, но, как и ты, он мне не поверил, – горько улыбнулась Мина.
Встретиться бы с этим Джошуа Хартом и сказать, что ему следует поддержать свою красивую, талантливую и мужественную дочь.
Аксель смотрел на Мину и чувствовал, как его захлестывает страстное желание. Мокрая рубашка – его рубашка – прилипла к ее грудям, соски напряглись.
Дьявол! Из-за нее спокойный уик-энд превратился черт знает во что, и чем скорее он отвезет ее в долину, тем лучше для его рассудка.
– Линн оставила кое-какую одежду в шкафу. Подбери себе что-нибудь подходящее. Горячей воды достаточно, если хочешь принять душ, а в кладовке есть еда. – Аксель схватил куртку. – Я собираюсь проветриться.
– По-моему, это не очень хорошая мысль. Кажется, снова пошел снег.
Аксель подошел к окну и увидел кружащие в воздухе снежинки. Пожалуй, до наступления зимы ему может больше не представиться возможность навестить могилу сына.
– Я ненадолго, – сказал он и отвернулся, чтобы не видеть ее выразительные зеленые глаза.
Джинсы и толстый шерстяной джемпер сестры Акселя, которые она нашла в шкафу, оказались ей впору. Фена не было, поэтому Мина не смогла уложить волосы волнами. Единственным косметическим средством, которое она носила в сумочке, был блеск для губ. Интересно, понравится ли Акселю образ простушки? Впрочем, не имеет значения, как она выглядит. Он сожалеет, что переспал с ней, и у него нет намерения это повторить.
Вернувшись в кухню, она нашла в кладовке ржаной хлеб, сыр и ветчину. Мина выглянула в заледеневшее окно, однако Акселя не увидела. Его следы давно запорошило снегом, и вокруг расстилалась бескрайняя белая пустыня.
Аксель вернулся через два с лишним часа. Он шел, проваливаясь в сугробы до середины бедра. В прихожей он разделся и прошел в кухню, стряхивая снег с волос. Сердце Мины забилось быстрее, и она ничего не могла с этим поделать. Его грубоватая мужественность вызывала в ней страстное желание. Но, посмотрев на Акселя, она чуть не ахнула, увидев мертвое выражение его глаз. Аксель молча взял бутылку акевитта и плеснул щедрую порцию напитка соломенного цвета в бокал.
– Я собиралась приготовить кофе. Хочешь? – спросила она.
Аксель плюхнулся на стул напротив нее, чтобы она могла видеть его лицо. Его рот скривился в циничной улыбке.
– Это согреет мою кровь лучше, чем кофе.
Мина закусила губу.
– Тебя долго не было. Я начала волноваться. – Аксель поднял брови, и она быстро закончила: – Ты говорил, что здесь есть волки.
– Волки не нападают на людей. Более того, они по возможности стараются избегать встречи с ними. Я приезжаю в этот дом с юности и хорошо знаю горы.
– Почему тебе нравится такое удаленное место?
Он пожал плечами:
– Наверное, потому, что только здесь я могу побыть один и подумать.
– И выпить. – Мина посмотрела на пустую бутылку, которую он, должно быть, прикончил прошлой ночью. – Пить в одиночку – опасная привычка. Что ты пытаешься забыть?
– Ничего. – Аксель вскочил, и его стул отлетел назад. – Я приезжаю сюда в поисках уединения и отдыха, но в этот раз расслабиться не получится, поскольку ты задаешь нескончаемые вопросы.
Он вышел.
На какую больную мозоль она наступила, если он отреагировал с такой яростью? Оказывается, в нем бурлят эмоции. Может, в жизни принца случилось что-то, заставившее его носить маску?
Аксель вернулся в кухню и склонился над ней.
– С чего ты решила, что ты психолог?
– Вообще-то я изучала психологию. Более того, я квалифицированный драматерапевт.
Аксель в упор смотрел на Мину, чувствуя, как гнев оставляет его. Предположив, что он пьет, чтобы забыться, она оказалась в опасной близости от истины. Аксель не забывал Финна, и порой чувство вины становилось настолько сильным, что единственным средством, которое помогало успокоиться, был алкоголь.
– А это что еще за чертовщина?
– Драматерапия – одна из форм психотерапии. В драматерапии используются театральные подходы, которые помогают людям, страдающим эмоциональными проблемами, например детям, получившим психологическую травму. – Мина не могла слышать, как ее голос окреп, зазвучал по-иному. Эта тема была близка ее сердцу. – Драматерапевт использует рассказы, ролевые игры и кукол, не говоря уже об импровизации, то есть все средства, доступные артисту, чтобы помочь пациенту излечиться.
Аксель был заинтересован, хотя и твердил себе, что чем меньше он знает о Мине, тем лучше.
– Как ты увязываешь это поприще с актерской карьерой?
– Мне удалось работать и учиться одновременно. Но сейчас, получив диплом, я подумываю о том, чтобы оставить сцену и целиком сконцентрироваться на драматерапии. Я люблю сцену. Я ношу фамилию Харт, и актерское ремесло у меня в крови. Отец будет разочарован, – призналась Мина. – Но мне хочется, чтобы моя работа приносила не только моральное удовлетворение, но и пользу. Я стала актрисой не ради того, чтобы быть знаменитой, – продолжала она. – Мне претит показуха шоу-бизнеса. После скандала в Лос-Анджелесе я поняла, что не хочу такой славы. Наши с тобой фотографии – это худшее, что могло со мной произойти. На мою репутацию снова легло пятно. – Ее лицо исказилось. – Тебе стоило быть честным и сказать мне, кто ты. Может, ты и принц, но, уж точно, не мой прекрасный принц.
Лицо Акселя потемнело, но он не проронил ни слова. Схватив бутылку, он вышел из кухни. Мину била дрожь. Она мысленно обозвала себя идиоткой, потому что страстно желала, чтобы Аксель зацеловал ее до безумия.
* * *
К полудню робкое солнце скрылось за горизонтом, а тучи рассеялись, обнажая индиговое небо. Аксель зажег масляные лампы, а Мина уютно устроилась с книгой в кресле у камина. Она с удивлением обнаружила, что многие книги, стоявшие на полке, были на английском языке.
– Английский – второй официальный язык Сторвхала, – объяснил Аксель. – Став принцем, я издал закон, согласно которому детей в школах учат английскому. Историю и культуру своей страны надо знать, но Сторвхал маленькое государство, и, чтобы соперничать на мировом рынке, мы должны говорить по-английски.
Аксель отложил альбом, в котором он что-то рисовал, и взглянул на Мину.
– Почему родители отправили тебя учиться в обычную школу?
– Они боялись, что, начав посещать школу для глухих детей, я разучусь говорить. Мои слуховые аппараты были не такими совершенными, как те, которыми я пользуюсь сейчас, и мне приходилось непросто. Но не в учебе, а в общении с одноклассниками. Они меня не принимали. – Она криво улыбнулась. – Я научилась притворяться, что меня не волнует, что обо мне говорят. Почти никто не задумывался о том, что я могу читать по губам, и я знала, что меня обзывают глухой тетерей и дурой.
– Ты доказала своим мучителям, что ты не дура и не тетеря, став талантливой актрисой. – Представив себе, с какими сложностями пришлось столкнуться ребенку, страдающему потерей слуха, Аксель нахмурился. – Я хотел бы побольше узнать о драматерапии. В Сторвхале ее не практикуют, а такой специалист мог бы помочь детям из рыбацкой деревни, у которых отцы утонули во время шторма. Трагедия непосредственно затронула двадцать семей, но потрясение переживает вся деревушка. Местные учителя и волонтеры делают все, что могут, но дети пока не оправились от шока.
– Такая трагедия не могла на них не повлиять, – кивнула Мина. – Драматерапия поможет им понять и выразить свои переживания.
Она перестала притворяться, что ее интересует книга. Сказать по правде, она большую часть времени проводила, тайком следя за Акселем. В язычках пламени камина его лицо, казалось, состояло сплошь из углов и впадин, и ей страстно хотелось разгладить их и провести пальцами по его волосам.
Она бросила взгляд на альбом:
– Что ты рисуешь?
– Тебя.
Ответ ее поразил.
– Можно посмотреть?
Аксель задумался, пожал плечами и протянул ей альбом. Увидев набросок, отличающийся поразительным сходством, она удивилась.
– Ты хорошо рисуешь. Учился?
– Я самоучка.
– Ты нарисовал меня красивее, чем я есть.
– Не согласен. Я не сумел передать твою красоту так точно, как мне хотелось бы.
Сердце ее подпрыгнуло, но Мина твердо сказала себе, что она, должно быть, ошиблась, читая по губам, и ей только показалось, что в его глазах, в которых отражались языки пламени, промелькнуло желание. Она показала на другой альбом, лежавший на столе:
– Не возражаешь, если я посмотрю?
– Пожалуйста.
Аксель не просто рисовал животных. Он стремился выразить свою любовь к ним. Его рисунки поражали своей глубиной, обнажая эмоции, которые Аксель тщательно прятал ото всех.
"Он настоящая загадка", – подумала Мина. Она закрыла альбом и протянула его Акселю. Из альбома выскользнул рисунок. Она наклонилась, собираясь поднять его, но Аксель оказался быстрее и успел схватить листок. Тем не менее Мина успела заметить, что на нем изображен ребенок, совсем маленький.
Она хотела было спросить, кто этот малыш, но что-то в выражении лица Акселя заставило ее прикусить язык. На его словно высеченном из гранита лице не было никаких эмоций, но во взгляде промелькнула такая неприкрытая боль, что Мина вздрогнула.
– Аксель?.. – неуверенно спросила она.
– Оставь это, Мина.
Аксель вложил листок в альбом и положил его на полку.
Ее недоумение усилилось, когда он выключил масляные лампы и комната погрузилась во тьму. Аксель положил руку ей на плечо и подвел к окну.
Мина слышала о полярном сиянии, но ничто не могло подготовить ее к захватывающему световому шоу. Зеленые и розовые облака исполняли причудливый танец. Мистический свет, сверкающий, переливающийся и эфемерный, сиял в небе, отражаясь радугой на снежном покрове.
Молодая женщина неосознанно прислонилась к груди Акселя.
Он резко вздохнул, стараясь взять под контроль вмиг заполыхавшие эмоции. Он и забыл, что в альбом вложен этот рисунок.
Его сынишка был настоящим чудом. Аксель ощутил боль в груди, продолжая наблюдать за волшебным световым спектаклем за окном. Он видел полярное сияние много раз, однако его всегда завораживала неземная красота этого явления. Для него было утешением знать, что Финн здесь, высоко в горах. Если где-то и существует рай, это место, далекое от цивилизации и озаряемое полярным сиянием, больше всего походит на него.
По лицу Мины было ясно, что ей любопытно, кто этот ребенок. Но Акселя больше всего поразило то, что на какой-то безумный миг он был близок к тому, чтобы рассказать ей о Финне.
Почему ему захотелось поделиться с ней своей самой оберегаемой тайной, если он не уверен в том, что Мине можно доверять? Почему ему страстно захотелось обнажить душу перед этой женщиной? Наверное, потому, размышлял Аксель, что он инстинктивно чувствует ее доброту. Многие ли бросят успешную карьеру артиста ради того, чтобы работать с людьми, перенесшими душевную травму?
Впрочем, вряд ли Мина посочувствует ему, если он расскажет ей об ужасном поступке, который совершил. Аксель восемь лет скрывал рождение сына от Сторвхала, от друзей, даже от бабушки. Он верил, что поступает правильно – во имя долга. Но его продолжало грызть чувство вины.
Он не заслуживает ни сочувствия, ни саму Мину.
В окутанной полумраком комнате он вглядывался в профиль ее милого личика. Прошлой ночью ему пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы уйти от Мины, но сейчас, когда самоконтроль ослаб, Аксель с трудом мог вспомнить, почему не должен уступить своим чувствам.
Ему хотелось прижаться губами к ее белой шее. Это желание стало таким всеобъемлющим, его пальцы впились в ее плечи с такой силой, что Мина протестующе вскрикнула. Она повернула голову, ее губы оказались в нескольких сантиметрах от его губ, маня, соблазняя. Конечно же ничего дурного в том, что он ее поцелует, не будет. Аксель ощутил сотрясшую женщину дрожь и понял: она жаждет поцелуя так же сильно. Наклонив голову, Аксель коснулся ее губ. "Только один поцелуй", – сказал он себе.
"Едва ли этого будет достаточно", – раздался в его голове насмешливый голос. Если он поцелует Мину, чувственная магия возьмет его в плен. Однако причина, по которой он ушел от нее вчера, осталась. Он не может заниматься с ней сексом, рискуя зачать ребенка.
Мина пошатнулась, когда Аксель отдернул руки. Она не понимала, что произошло, – ведь он был близок к тому, чтобы ее поцеловать. Неожиданная смена его настроения поставила ее в тупик. Озадаченная и растерянная женщина смотрела, как Аксель зажигает масляную лампу. В озарившем комнату ярком свете она увидела, что его лицо замкнуто, а голубые глаза холодны, как арктическая зима. Он нехотя сделал шаг к ней, чтобы она видела его губы.
– Надень лыжный костюм, – велел Аксель. – Небо прояснилось. Это значит, что снегопада не будет по крайней мере несколько часов. Я собираюсь рискнуть и спуститься вниз.
Итак, он не хочет ее. Мина почувствовала, как ее захлестывает гнев. Она не понимала, как Аксель может быть пылким и страстным, а в следующий момент стать холодно-отстраненным. Ее импульсивный приезд в Сторвхал был ошибкой, и чем раньше она вернется домой и забудет, что встречалась с принцем, тем лучше.
Глава 8
Спуск по горной дороге прошел благополучно. Преодолев полпути, они пересели со снегохода в автомобиль. Снегоуборочные машины очистили дороги, и вскоре они добрались до Джоньи. Город окутал плотный туман, сквозь который просматривались белые башни дворца.
– Я думала, что ты отвезешь меня прямиком в аэропорт, – сказала Мина.
Аксель затормозил, ожидая, когда откроются дворцовые ворота, и повернулся к ней.
– Из-за тумана все полеты отменены. Тебе придется переночевать во дворце.
Неожиданно вспыхнул яркий свет.
– Какого черта?..
Последовала еще одна вспышка.
– Я не предполагал, что нас будут ждать фотографы, – пробормотал Аксель.
Ворота наконец открылись. Вдавив педаль газа в пол, он въехал на территорию дворца.
– Приготовься к приему, – отрывисто бросил он, припарковав машину у парадной лестницы.
– К какому приему?
– Сейчас увидишь.
Хотя было уже поздно, в просторном холле собралась толпа, чтобы, как поняла Мина, приветствовать своего принца. Когда Аксель проходил мимо, придворные, охрана и персонал дворца склонялись перед ним. Среди встречавших Мина увидела личного помощника Акселя, Бенедикта Линдберга. Рядом с ним стояли мужчины в деловых костюмах.
Мина инстинктивно жалась к Акселю и облегченно выдохнула, когда он проводил ее в комнату, которая, как она догадалась, была его кабинетом. Аксель закрыл дверь, и они снова остались одни.
Заметив ее напряженное лицо, он сузил глаза.
– Я тебя предупреждал. Наверное, трудно читать по губам в толпе? Зато теперь ты сможешь зарядить свои аккумуляторы.
– Чего хотели все эти люди?
Он пожал плечами:
– Всегда найдется дело, которое министры считают требующим моего неотложного внимания.
Аксель представил, какой была бы его жизнь, если бы он не был принцем. Он мог бы заниматься любовью с женщиной, которую страстно желал…
Но мечтать об этом бессмысленно.