- Судя по выражению лица, ты мне не веришь. Конечно! Тебе всегда удобнее думать обо мне хуже, чем я есть на самом деле, - сказала она. - Это объясняет твое поведение той ночью. Я, совсем еще глупая девчонка, наивно доверилась тебе, а ты чем отплатил?.. Но я давно распрощалась с наивностью, хотя по-прежнему могу свалять дурака, как сделала вчера, ответив на твой поцелуй. И уж совсем по-идиотски поступила сегодня, на мгновение решив, будто ты мог измениться. Увы, Барт Палмер все так же жесток, подл и гнусен!
- Что здесь происходит? - послышался с порога недоуменный возглас. - Дебора, ты, кажется, оскорбляешь нашего гостя?
Хильда вкатила в гостиную кресло-коляску, в которой сидел Гудвин Фарроу. Седой, импозантный, сохранивший величественную осанку, несмотря на болезнь и вынужденную опеку жены.
- Оскорбляет? Вы не поняли, миссис Фарроу. Совсем нет! - шутливо бросил Барт, хотя внутри у него все кипело. - Нам с Деби просто нравится устраивать словесные поединки. Мы частенько делали это, еще когда учились в школе. Я заявил ей, что она избалована, а она назвала меня гнусным типом! Нам нравится сражаться в таком духе, правда, милая?
Дебора промолчала. Услышав, как он назвал ее "милой", она буквально потеряла дар речи. Похоже, то же самое произошло и с хозяевами дома.
А Барту уже некуда было отступать. Играть, так играть до конца! Впрочем, играл он лишь отчасти. Больше всего на свете ему хотелось знать, каковы истинные чувства Деби по отношению к нему. Какими бы они ни были, назвать их безразличными невозможно. Иначе как объяснить, что она так выходит из себя?..
Он приблизился к Деби, дружески обнял ее за плечи, плотно прижав к себе.
- Несносная девчонка! Зачем заставляешь думать всех, будто я и ты не симпатизируем друг другу!.. Мы с Деби знакомы тысячу лет, мистер Фарроу. Видимся не часто, особенно в последнее время, но по традиции мило пикируемся, и я бы не хотел упустить случая продолжить беседу с вашей дочерью сегодня вечером. Как насчет того, чтобы вместе прогуляться на машине после обеда, Деби? Мне действительно надо с тобой поговорить.
Палмер заметил, как напряжено ее лицо, но ничего не смог прочесть по глазам. Они остекленели. Затем его взгляд упал на слегка закушенные губы, и страстное желание припасть к ним овладело им.
- Не в привычках Деборы совершать поздние поездки с мужчинами, правда, дорогая?
Барт был благодарен Хильде за столь бесцеремонное вмешательство. Ибо, возможно, именно оно подстегнуло Дебору склонить чашу весов в его пользу.
- Да, обычно я этого не делаю, - подтвердила она, упрямо глядя на мачеху. - Впрочем, Барт - совсем другое дело. На него можно положиться, не правда ли, дорогой?
От Палмера не ускользнул сарказм ее ласкового обращения, но это ему понравилось. Еще ему доставило огромное удовольствие наблюдать, какой эффект произвели слова Деборы на обиженно скривившуюся Хильду. Кажется, лишь один Гудвин заподозрил некий подвох. Во всяком случае, он с явным любопытством перевел колючий взгляд с гостя на дочь, а потом снова на Палмера. Что при этом он подумал, было не угадать, однако Барт почувствовал: из сложившейся ситуации прагматик Гудвин постарается кое-что извлечь. Не даром же слывет хватким?.. Так и произошло.
- Ну, ну… Прямо как в романах… Не означает ли старая или столь внезапно возникшая душевная взаимная симпатия, что вы могли бы пойти на уступки и при продаже принадлежащей вам земли, мистер Палмер?
Барт почти забыл о ферме, как и о звонках с угрозами. Сейчас ему о них напомнили.
- Боюсь, нет, - с деланным безразличием сказал он. - Ферма принадлежит моей бабке, а она не хочет продавать. И запугать ее не удастся.
Гудвин опешил.
- Что вы имеете в виду, когда говорите "запугать"?
- Ей угрожали по телефону.
- Вот как?.. И вам известно, кто звонил?
- Пока нет, но если я узнаю…
- Семья Фарроу не имеет к этому отношения, - прорычал в гневе Гудвин.
- Очень надеюсь, - спокойно отозвался Барт.
Хозяин дома нахмурился.
- Полагаю, Урсула не собирается обращаться за помощью к прессе?
- Понятия не имею.
- Тогда вам лучше предостеречь вашу бабушку, ибо я не задумываясь привлеку ее к суду, если в газете вновь станут марать мое доброе имя.
- Это ваше право!
Гудвин Фарроу явно не ожидал, что разговор пойдет в таком ключе.
- Однако вам палец в рот не клади!
Барт пожал плечами. В глазах Деборы ему не хотелось выглядеть слишком агрессивным.
- Итак, как можно заключить, в таком настроении вы вряд ли расположены обсудить проблему продажи фермы? - продолжал прощупывать почву Гудвин. - Даже если я предложу большую, чем прежде, сумму?
- Особого смысла не вижу.
- Но, надеюсь, не откажетесь отобедать с нами, тем более что после планируете прогулку с моей дочерью?
Палмер улыбнулся.
- Только с вашего позволения, мистер Фарроу.
- Хм! Кто нынче спрашивает отцовского позволения?.. Тебя порадует прогулка с этим дерзким молодым человеком, дочка?
- Скорее всего нет.
- Тем не менее поедешь?
- Если Барт будет настаивать.
Брови Палмера удивленно поползли вверх: ну и самообладание! Он по-прежнему дружески обнимал ее за плечи, а она не делала даже попытки высвободиться.
Одному Богу известно, что творится в ее душе. С Деби никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Единственное, в чем нет сомнения, - он хочет ее, как еще никогда не хотел. Ему плевать, были ли у нее другие, кроме мужа, мужчины!
Барт с упоением вдыхал аромат ее волос, и желание захлестывало его. Их лица почти соприкасались, еще мгновение - и он обрушит всю силу своей страсти на эти прекрасные губы, забыв о необходимости скрывать свои истинные чувства. Кое-как ему удалось собраться и выдавить беззаботную, обезоруживающую широкую улыбку.
- Конечно, я настаиваю, Деби. Ты же знаешь, как я упрям.
8
Решение созрело у Деборы между десертом и кофе. В течение всего обеда ее мозг напряженно работал, инстинкт самосохранения предостерегал от прогулки с Бартом. Зная этого человека, она понимала: ему совсем нет необходимости беседовать с ней. Он просто хочет продолжить то, что начал однажды десять лет назад.
Там, в гостиной, его желание стало почти физически ощутимым. Когда он на глазах отца едва не поцеловал ее в губы, она оцепенела. Одному Богу известно, чем бы в результате все кончилось; скорее всего она окончательно разомлела бы в его объятиях, поскольку с того самого момента, как он обнял ее за плечи, все внутри нее начало трепетать.
Нет, не так! Вожделение пришло сразу, стоило лишь увидеть его в гостиной лениво потягивающим виски.
Барт своим обликом и повадками напоминал черную пантеру, вмиг устремившую свой хищный взгляд охотника на жертву. Возможно, он приобрел с годами привычки цивилизованного человека, похоже, даже способен изображать сострадание и проявлять добрые чувства, когда ему это нужно, но внутри все еще остается диким и необузданным, чьим поведением управляют инстинкты.
Стремление обладать женщиной для него так же естественно, как получить удовольствие от хорошей выпивки.
Она ошибалась, думая, будто сегодня Палмер приехал выслушать новые предложения о покупке фермы. Он приехал ради одного, с одной-единственной целью - им правят чисто сексуальные желания…
Но истина состояла в другом: Деби хотела секса с ним ничуть не меньше, чем он с ней.
Сейчас, глядя через стол на Палмера, она перестала бороться с собой и испытывать страх от неизбежности, что они станут любовниками. Чему быть, того не миновать! Хуже, если она влюбится в него без памяти, подумала Деби и сама себе призналась: это уже случилось, я бесповоротно, безоглядно влюбилась…
Судорожный вздох Деборы заставил Барта пристально взглянуть на нее. Во время обеда он исподтишка наблюдал за внутренними борениями, отражавшимися на ее лице.
- Слишком горячий кофе? - спросил он.
- Немного, - послышался смущенный ответ.
Нет, кофе здесь ни при чем. Деби дрожащей рукой опустила чашку на блюдце и с трудом проглотила подкативший к горлу комок.
- Отличный обед, миссис Фарроу, - похвалил Барт хозяйку и обернулся с любезной улыбкой к Гудвину. - А вино просто превосходное. Выпил бы еще, но не могу, ведь я за рулем.
- Весьма разумно. - Гудвин явно приустал. Долго сидеть на стуле ему было тяжело. - Прошу прощения, что вынужден прервать такой прекрасный вечер… Очень рад нашему знакомству, Барт. Признаться, по рассказам дочери я представлял вас совсем другим. Деби, ты должна почаще приглашать его к нам. Что же касается земли, принадлежащей вашей бабушке, думаю, нашей компании придется найти другое решение проблемы со строительством…
Дебора нахмурилась. С какой стати отец так быстро сдался? Не сделал и попытки попросить Барта уломать заупрямившуюся Урсулу. Это совсем на него не похоже!
Словно читая ее мысли, Гудвин сказал:
- Не смотри на меня так, моя девочка. Новый торговый центр - в первую очередь твоя идея, вот и ищи выход из тупиковой ситуации или… или… - Фарроу чуть помедлил, подбирая слова. - Думается, тебе скорее, чем вообще кому-либо, удастся уговорить Палмера. Не так ли, Барт?
Черные глаза Палмера сверкнули.
- Несомненно, если захочет… В ее руках я становлюсь податливым, словно воск.
Скрытый за словами подтекст возмутил Дебору. Этому хитрому дьяволу прекрасно известно, что именно она становится податливой в его руках.
Хильда, голубушка, отвези-ка меня в мою комнату. Боюсь, я сегодня позволил себе выпить лишнего. Хорошо, если сразу усну и не доставлю вам с Томом хлопот.
Деби вдруг поняла, что сама тоже несколько перебрала. В голове шумело, приятное тепло разливалось по телу.
Под действием алкоголя она имела обыкновение становиться беспечной и легкомысленной. В таком состоянии лучше никуда с Бартом не ехать. Правда, он утверждал, будто изменился и хочет других, новых отношений с ней. Но судя по многозначительным взглядам, это далеко не так, а ее расслабленное состояние только подстегнет его.
- Так как, Деби, мы поедем прогуляться или нет? - спросил Барт, когда Хильда выкатила коляску Гудвина и они остались в гостиной одни.
В его глазах Дебора прочла все тот же приговор: он по-прежнему считает ее готовой "раздвинуть ноги по первому требованию". Самоуверенный кретин!.. Если есть хоть малейший шанс уговорить Барта, чтобы Урсула изменила свое решение насчет участка, она просто обязана поехать! Хотя ни за что не даст понять, как велика и неодолима ее любовь к нему.
- Я согласна, но с одним условием, - твердо заявила Дебора.
- И что это за условие?
- Ты не дашь воли рукам. Ты хотел поговорить? Я не против. Давай просто поговорим. Только так и никак иначе!
- Хорошо, - с решимостью ответил Барт. - Я принимаю твое условие.
- Что-то уж слишком ты послушный. С чего бы?
- Ты мне не веришь?.. Или не доверяешь самой себе?..
На его озорную подначку Деби ответила колкостью:
- Не льсти себе, Барт. Не такой уж ты неотразимый.
- Ладно, оставь свои шпильки и пошли. Или твоя просьба не распускать руки чисто риторическая? А на самом деле хочешь, чтобы я силой выволок тебя отсюда и проделал то же, что десять лет назад?..
Дебора пришла в ужас от охватившего ее страстного желания, разбуженного этими полными жестокой иронии словами.
- Ты не посмеешь!
- Ошибаешься, Деби! Посмею! Но не сделаю этого… На карту поставлено значительно больше, чем просто возможность овладеть женщиной… Послушай, мне смертельно надоела наша с тобой манера общения. Черт побери, в ней уже нет необходимости. Мы больше не озабоченные половыми инстинктами подростки, а взрослые люди и должны уметь контролировать себя. Я желаю, чтобы мы поговорили как взрослые и поговорили наконец серьезно. Хочу узнать все о тебе и отнюдь не собираюсь читать тебе проповеди!.. Итак, что ты решила?
В комнате на секунду повисло напряженное молчание.
Барт улыбнулся. Такой открытой, будто его душа распахнулась, улыбки Деби еще не видела никогда. У нее невольно потеплело на сердце.
- Ну, отвечай же. Я готов принять и "да", и "нет"…
Все переворачивалось у Деби внутри. В висках бешено стучало, голова шла кругом.
- Знаешь… мне сначала нужно в туалет!
Барт рассмеялся.
- Подумать только! Оказывается, воздушным созданиям, вроде тебя, тоже никуда не деться от прозы жизни? Но шутки в сторону. Пожалуй, и мне самому не помешало бы туда отправиться. Где он у вас?
Как ни странно, разговор о вещах отнюдь не поэтических помог Деборе избавиться от мучительного напряжения, терзавшего ее все это время.
- По коридору налево, - ответила она, указывая ему дорогу. - Ты иди, а я поднимусь к себе наверх. Встретимся потом на ступеньках подъезда.
Оставшись одна, Дебора получила возможность хотя бы отчасти обдумать состоявшийся разговор.
Барт прав, говоря, что они взрослые люди. Он-то уж точно! Но стоит ли с готовностью верить всего нескольким с виду откровенным фразам и обезоруживающей улыбке, уговаривала она себя. Этот человек никогда не относился к тебе с уважением. С какой стати циник вдруг проявляет галантность? Осторожней, Деби! Горбатого могила исправит.
Стоя в своей ванной комнате перед зеркалом и поправляя чуть растрепавшиеся волосы, она подушилась. Этот сорт духов отец подарил ей к совершеннолетию, вероятно, потому что их очень любила когда-то мать. Назывались они "Прелестница" и обладали весьма тонким ароматом. Дебора совсем не считала его особым, просто привыкла, но мужчинам, похоже, он очень нравился. Мур Даймонд, например, утверждал, что сходит с ума, когда ее тело источает дурманящий разум запах.
Деби никогда не пользовалась духами, отправляясь на работу. Намеренно не притронулась к ним и сегодня, собираясь к обеду. По вполне очевидным причинам не стоило этого делать и сейчас. Стойкий аромат не исчезнет, если даже хорошенько умыться! Не поможет! Им пропитаны волосы, платье… Она решила было переодеться, но сочла, что сие будет выглядеть по меньшей мере странно. Возможно, даже более вызывающе, чем запах духов.
В последний раз сурово взглянув на себя в зеркало, Дебора подумала: с какой стати ей всегда приходится притворяться с Бартом? Почему не может быть сама собой или хотя бы держать себя в руках? Стараясь сохранять полное самообладание и независимость, она направилась вниз.
9
Увидев Деби, спускающуюся по лестнице, Барт сразу отметил, как изменилось ее настроение. Вся напряжена, в глазах холодный блеск и отчужденность. Еще несколько минут назад ничего подобного не было. Неужели недоверие и былые сомнения вернулись к ней вновь?..
Проклятье! Он чуть не заскрипел зубами от обиды. Шаг вперед и два шага назад. С ней всегда так.
Когда Дебора, гордо вскинув голову, подошла ближе, Барт уловил едва различимый аромат духов, который навсегда запомнил с той ночи много лет назад. Это весьма своеобразное, экзотическое благоухание дразнило и заставляло ощущать неизъяснимое возбуждение.
За обедом знакомого ему запаха не было, он непременно почувствовал бы. Зачем она сделала это?..
И хотя сам факт заинтриговал его, особой радости Барт не испытывал, скорее даже наоборот.
Дебора не сомневалась - соблазнительный аромат вызовет в Палмере ехидную усмешку. Уж он не упустит случая пройтись на ее счет очередной колкостью. Однако в его лице читалась странная, мрачная задумчивость, означавшая что угодно…
- Какое место ты выберешь? Как думаешь, где нам удобнее будет поговорить? - спокойно спросила она.
Барт пожал плечами.
- Как насчет смотровой площадки? Прекрасный вид на залив, тишина, покой, умиротворение… То, что нам нужно.
Они оба знали - влюбленные пары давно облюбовали это место для своих свиданий.
- Пожалуй, нет, - многозначительно произнесла Деби, укоризненно взглянув на него.
- Тогда предлагай сама.
Дебора почему-то вспомнила о коттедже, где провела сегодня с утра несколько часов, готовя помещения к своему переезду, чтобы развязаться раз и навсегда с мачехой. Коли ей не суждено оказалось предложить его старой Урсуле - будет жить там сама. А вдруг Барту понравится и он клюнет на заманчивый вариант?.. Нет, он сразу насторожится, если почувствует подвох в визите туда…
- Почему молчишь?.. Как насчет какого-нибудь из пляжей?
Северный пляж узкой лентой простирался на многие мили вдоль залива и считался довольно спокойным местом. Но в субботние вечера неизменно подвергался нашествию подростков: там было легко укрыться среди песчаных дюн и буйной растительности. Южный пляж был поменьше и не отличался обилием укромных мест.
- Пожалуй Южный, - сказала Деби.
- Пусть так, - без колебаний согласился Барт, этим немного успокоив ее.
- Иди к машине. Я хочу пожелать папе спокойной ночи. Присоединюсь к тебе буквально через пару минут.
- Возражений не имею.
Дебора застала отца уже лежащим в постели. Мачеха, скорее всего, пристроилась где-нибудь, тайно издали наблюдая, как Барт и она минуту назад препирались. Такую возможность Хильда вряд ли упустила.
- Ну как, дочка? - прямо спросил Гудвин, когда Деби вошла. - У тебя есть что мне сообщить?
- О чем?
- О себе и Палмере…
- С какой стати?..
Отец рассмеялся.
- Ага, вот какой тактики ты решила придерживаться?.. Ладно… Ты достаточно взрослая, чтобы иметь право на личную жизнь…
- И достаточно взрослая, чтобы иметь собственный дом.
- Не понял…
- Я собираюсь переехать, папа. Очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал после развода с Муром, но пришло время пожить самостоятельно.
Такое известие явно опечалило Гудвина. Дебора почувствовала угрызения совести: вряд ли справедливо покидать отца, когда тот еще не полностью оправился от болезни. Она подумывала было рассказать ему о своих постоянных трениях с Хильдой, но поняла: этим ничего не добьется, лишь больше расстроит его.
- У тебя есть квартира на примете? Или собираешься вообще отсюда уехать?
- Нет, никогда. Мне нравится жить в Честере. И нравится работать с тобой. Помнишь недавно приобретенный нашей компанией коттедж на Холодном ручье? Если ты даже захочешь мне его подарить, я откажусь и куплю дом за свои деньги.
- А разве они у тебя есть? Ты ведь, кажется, отказалась от алиментов, чтобы не усложнять дело с разводом?
- Это так. Да и к моменту нашего развода средств у Мура практически не было. У меня осталось много дорогих украшений, которыми он меня в течение шести лет баловал, некоторые из них я продала.
По правде говоря, Деби продала все, ибо один их вид вызывал у нее мучительные воспоминания. Они казались платой за супружескую постель, не доставлявшую ей радости. Та же участь постигла и наряды. Они все равно мало соответствовали ее вкусам. Мур обожал все яркое, кричащее, привлекающее внимание. И вместе с тем бешено ревновал к любому, кто смел бросить на нее взгляд. Страшно подумать, с чем ей приходилось мириться…
- Знаешь, папа, - сказала она, стараясь избавиться от череды мрачных мыслей, - ты три года платишь мне за работу неплохое жалованье, и я немного скопила.
- Ты? Скопила? Вот новость! В юности сорила деньгами направо и налево! Опасался - вырастешь отчаянной мотовкой.