- Верно. Тогда я была глупой девчонкой. Теперь повзрослела, научилась бережно относиться к деньгам. К тому же, на что мне тратиться? Живу на всем готовом, а личные потребности у меня невысокие… Па, если не возражаешь, пойду, пожалуй. Барт ждет в машине, я обещала не очень задерживаться.
Дебора наклонилась и чмокнула отца в щеку. Выпрямившись, заметила, как тот погрустнел.
- Ты пользуешься теми же духами, что и мать.
- Сам же подарил однажды. Вот и блюду традицию.
- Она была красавицей, - задумчиво пробормотал Гудвин. - Ты на нее очень похожа.
- Ты говорил об этом.
- Иногда она становилась чересчур своенравной… Надеюсь, ты не играешь с Палмером, Деби? Хочу сказать… ты не выкинешь какой-нибудь сомнительного свойства номер, только чтобы вынудить его продать землю?..
- Женщине лучше не играть с Бартом, папа. Если только не хочет обжечься.
- Ты говоришь так, будто за плечами собственный опыт. Неужели обожглась?
- Что-то в таком роде… Но думаю, и ему досталось. Понимаю, твое любопытство не удовлетворено. Поверь, я сама сообщу тебе, если вдруг появятся заслуживающие внимания факты, касающиеся меня и Барта.
- Любопытство здесь ни при чем. Ты чересчур замкнутая, Хильда верно подметила. Никогда не поделишься с ней по-женски своими проблемами.
- Особо мне и делиться нечем, - сухо ответила Дебора, не желавшая обсуждать свои отношения с мачехой. - Спокойной ночи, папа. Приятных снов.
Своими расспросами отец не только воскресил в памяти Деби кошмар, каким оказался ее брак, и печальный опыт с Палмером, но почему-то заставил почувствовать себя виноватой за пренебрежение к Хильде. Да, она никогда ничего не рассказывала ей. А с какой стати? Вряд ли бы та сострадала или сочувствовала. Была бы жива мать - другое дело. С отцом, пожалуй, могла бы стать образцом откровенности, однако именно ему вечно не хватало времени выслушать ее.
Теперь поздно что-то менять. Нелепо становиться и одной из тех молодых особ, что в непринужденной беседе делятся секретами, сплетнями, шушукаются и таким образом заводят себе закадычных подруг.
Дебора быстро спустилась по ступенькам и, усевшись на сиденье рядом с Палмером, извинилась за долгое отсутствие.
- Все в порядке, - ответил Барт, хотя в его тоне прозвучало нечто вроде обиды. - Я ждал этого вечера десять лет. Несколько лишних минут не имеют значения.
Она резко повернула голову, недоуменно уставясь на него.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Тебе, черт возьми, прекрасно известно, что я хочу сказать, - произнес он, мягко трогая ее за локоть.
- Ты… ты обещал не прикасаться ко мне.
- Да, но… до того, как почувствовал запах твоих духов… Решил… ты отважилась снять свое строгое эмбарго.
- Вот и ошибся! Если ты так думаешь, можешь поворачивать обратно! Я… не намерена, не хочу…
- Ладно, ладно, успокойся! Клянусь - буду хорошим мальчиком!.. И потом, я совсем не имел в виду секс, когда говорил, что ждал десять лет. Хотя следует признать - твой образ всегда вызывал у меня чувства… сексуального свойства, - печально добавил он. - Я имел в виду возможность все уладить, начистоту поговорить и перестать наконец враждебно относиться друг к другу… Хотел быть откровенным с тобой до конца.
- Разве юристам свойственна откровенность? - язвительно бросила Деби.
- Лучше чем кому-либо, поскольку мы только и делаем, что стараемся избегать ее, - усмехнулся Палмер.
Деби стушевалась, поняв, как мало о нем знает. В сущности, ничего. Ни о его работе, ни о его личной жизни, за исключением отрывочных сведений, которые получила, беседуя с Урсулой.
- Что ты на меня так уставилась? - с вызовом спросил Барт, даже не повернув к ней головы.
- Я подумала вот о чем… Мы знакомы столько времени, а на самом деле никакого понятия не имеем друг о друге…
- Так и есть, Деби. Мы никогда не пытались лучше узнать друг друга, сломать сложившиеся в юности представления… И я хочу исправить эту ошибку.
- А зачем? Слишком поздно спохватился. У меня своя жизнь, у тебя своя… Насколько мне известно, ты, кажется, собираешься жениться. Надеюсь, для такого серьезного шага постарался досконально изучить характер своей избранницы?
- О Боже, кто сказал тебе такую чушь?
- Твоя бабушка.
- Она ошиблась, - прорычал Барт, и сердце Деби учащенно забилось.
- Так ты не женишься?
- Нет.
- И у тебя никого нет на примете?
- Боже правый, нет!
- Странно. В твоем возрасте мужчины обычно уже созревают для брака.
- Возраст тут ни при чем… Не могу представить своей жизни с женщиной, если только не схожу с ума от любви к ней. Я слишком большой эгоист, чтобы идти на компромиссы с собственным сердцем и душой.
- Ясно.
- Что тебе ясно, Деби?
- По правде говоря, мало что…
Повисла гнетущая тишина. Дебора отвернулась и стала смотреть в окно. Дорога, по которой они ехали, извивалась среди холмов, позади остались последние жилые постройки Честера, все чаще - то впереди, то сбоку - замелькала голубая гладь залива. Деби опустила стекло и откинулась на спинку сиденья. Легкий бриз ерошил ей волосы и наполнял грудь соленым морским воздухом.
- Какие дела ты ведешь, Барт? - спросила она, когда машина плавно устремилась к берегу. - Ты представляешь интересы клиентов в суде?
- Нет. Я занимаюсь чисто правовыми вопросами при заключении контрактов. Здесь довольно много тонкостей, которые надо предусмотреть и учесть, чтобы не оказаться в дураках в случае арбитражных споров. В бизнесе полно подводных камней, и юристу вроде меня требуются хорошие знания и определенный опыт.
- Ты разве не мечтал стать судьей?
- И носить идиотский парик и мантию? Нет, черт побери.
- Надеюсь, доволен своей работой?
- Хочешь правду? - Палмер резко обернулся и посмотрел ей в глаза.
- Кажется, мы затеяли эту поездку как раз с тем, чтобы поговорить откровенно, - уколола в ответ Деби.
- Сдаюсь… Наверное, всегда легче требовать правдивости от кого-то, чем самому ей следовать.
Дебора молча кивнула.
- Я не уверен, что именно работа не устраивает меня, - признался Палмер. - Я только знаю, сама жизнь в Бостоне особого удовольствия мне не доставляет. Это довольно странно, ведь когда-то я безоглядно стремился вырваться из тихого, патриархального Честера. Меня влекло все то, что может дать большой город, где можно преуспеть и добиться положения, благополучия. Теперь в определенной мере я всем этим обладаю…
- Но это не принесло тебе счастья?
Барт криво усмехнулся.
- Нет, Деби, не принесло. А ты?
- Я? А что я?
- Ты счастлива?
Она мгновенно насторожилась, решив уйти от прямого ответа.
- Счастье - понятие относительное, Барт.
- Забыла о правилах нашей игры, Деби? - упрекнул ее Палмер, останавливая машину на пятачке, за которым простирался пляж с набегавшими на него волнами. - Впрочем, другого я и не ожидал. Тебя необходимо силком заставить смотреть правде в глаза, сама не отважишься… Ну да ладно. Я тебя прекрасно понимаю, ибо сам точно такой же. Но только не сегодня. Клянусь, ты не услышишь от меня ничего, кроме правды.
- И да поможет мне Бог? - попыталась пошутить Дебора, в душе заранее опасаясь услышать ту правду, которой лучше, спокойней не знать вообще.
Улыбка, полная иронии, появилась на лице Барта.
- Думаю, помощь Всевышнего мне наверняка потребуется… Давай пройдемся немного, подышим свежим воздухом.
Палмер выключил мотор, вытащил ключи зажигания и выбрался из машины. Дебора вздохнула с некоторым облегчением, так как сидеть почти вплотную рядом с ним уже являлось нелегким испытанием.
Дул сильный ветер, но было тепло. Волосы сразу растрепались, подол платья облепил колени. Барт стоял у кромки воды, раскинув руки, словно приглашая ее в свои объятия. Деби нарочито замешкалась, делая вид, будто не заметила красноречивый жест.
Он пожал плечами, сунул руки в карманы джинсов и, повернувшись, зашагал по узкой полоске пляжа.
Прямая спина, могучие плечи, под легкой рубашкой ветер четко обозначил каждый мускул. Хочешь не хочешь - залюбуешься.
- Постой! - крикнула Деби, обнаружив, что ей вряд ли удастся догнать его. Высокие каблуки вязли и проваливались.
Барт остановился, подождал, пока она снимет туфли. Но даже босиком ей с трудом удавалось передвигаться.
- Подойдем ближе к воде, - предложила Дебора. - Там песок потверже.
Наконец они зашагали рядом, оба упорно глядя себе под ноги.
- Ну так что молчишь? - произнес Барт. - Скажи-ка все-таки честно… Ты счастлива?
Снова увертываться Дебора не решилась.
- За последний год мне грех жаловаться. Но я не уверена, была ли по-настоящему счастлива когда-нибудь вообще.
- Брось, Деби. Ребенком - наверняка была. Ведь ты имела все.
Она отрицательно покачала головой.
- Если подразумеваешь материальную сторону, возможно ты и прав, но я была ужасно одинокой. После смерти матери отец работал по двадцать часов в день, ему было не до меня. А моих нянек меньше всего заботило психологическое состояние девочки, отданной им на попечение.
Барт сделал несколько движений, имитировавших игру на скрипке, мол, пой, ласточка, пой свою жалобную песню. Деби размахнулась изо всей силы и ударила туфлей его по руке.
- Эй, полегче, больно! - запротестовал он.
- Потерпишь!
- Еще раз так сделаешь, я тебя отшлепаю, - предупредил Барт.
- Только посмей!
- Тебе легко быть смелой, заручившись моим обещанием не прикасаться к тебе, - миролюбиво сказал Палмер и, помолчав, добавил: - Ты отклонилась от темы нашей беседы и ушла слишком далеко в прошлое. Если думаешь, будто я поверю в твое трудное детство, Деби, тогда лучше молчи. Ты и понятия не имеешь, что это такое!
- Признаю, тогда я была порядком избалованной, но действительно страдала, Барт. Это сущая правда. Меня угнетало одиночество…
- Хм!.. Насколько помню, в юности у тебя хватало подруг, да и в приятелях недостатка не наблюдалось.
- Одни набивались мне в подруги, чтобы попасть в определенные, перспективные, с их точки зрения, общественные круги, другие по той же причине сознательно сторонились. А приятели хотели только одного… Потому я решительно им отказывала, - печально добавила она.
- А как же красавчик Шинкл?
Деби усмехнулась. В школе действительно не сомневались, что перед Тони гордячка Фарроу не устояла, и она не без вызова с таким мнением смирилась. Барт исключением не был, судил о ней как все…
Она отвернулась. Не хотела видеть его кривую улыбку.
- Так как? - хмуро уточнил он.
- Ты сказал, что хочешь правды, Барт?.. Ладно, я тебе кое-что расскажу, хотя мне этого совсем не хочется. Боюсь, ты мне все равно не поверишь, но у меня нет причин лгать…
- Я поверю всему, что касается тебя, Деби. Ты разве не знаешь? Давай выкладывай все начистоту. Я ко всему готов.
- Хмм… Так вот, я принимала ухаживания Тони, они мне льстили, и я сквозь пальцы смотрела, как наши отношения выглядят со стороны, хотя ничего… предосудительного… в них не было. До известной тебе ночи я оставалась девственницей. Клянусь…
Никогда в своей жизни Палмеру не приходилось испытывать такое потрясение, как сейчас. Он не находил слов. Во рту пересохло.
Барт тут же вспомнил, с каким напором взял ее тогда, будто с цепи сорвался. А она… Неужели не почувствовала боли? Или притворилась?.. А он сам? Неужели собственный сексуальный опыт не подсказал ему, что произошло?
Голова Палмера шла кругом.
Его тогдашние подружки были отнюдь не невинными созданиями. Барт плохо себе представлял, как это происходит с ними в первый раз и дано ли мужчине ощутить некое чисто физиологическое препятствие в такой момент? Возможно - да, а возможно - и нет?.. Он только видел чуть закушенные губы Деби, но главное - чувствовал очевидное желание слиться с ним воедино, сквозившее в каждом посыле жарких бедер, живота, свидетельствовавшее о той жадности, с которой она принимала его плоть… Вот он и решил тогда, как развратна эта "скромница"…
Дебора не ожидала прочесть такую растерянность в его глазах. Смятение и боль. Палмер стоял, тупо уставившись на нее, и не произносил ни слова. В его лице отражалось такое страдание, что в конце концов она бросила на песок туфли и ладонями сжала ему щеки.
- Барт, дорогой, - не задумываясь ни о чем, а желая лишь вывести его из этого состояния, горячо проговорила Деби. - Я призналась во всем не для того, чтобы казнить или упрекать тебя, поверь!.. Ты сам хотел откровенности. Требовал правды. Вот ты ее и узнал…
10
Палмер и не сомневался: Дебора сказала правду. Да и с какой стати ей лгать сейчас?
Боже, в ту ночь он, как и мечтал, оказался ее первым мужчиной! Должно быть, своими решительными поступками настолько вывел ее из равновесия, что она потеряла всяческий контроль над собой, сбросив свою обычную маску холодного безразличия. В ту ночь ему представился шанс, в его власти было завоевать не только ее тело, но и сердце. А он упустил этот шанс, все испортил, ибо оказался полным кретином!
Сознание собственной ничтожности привело Барта в отчаяние. Стоило ли гордиться своими мужскими победами, каких за десять лет случалось немало, когда по существу в его душе всегда была пустота… Да, сделал себе карьеру, да, преуспел материально, но в личной жизни остался безнадежно нищим. Не потому ли, что Деби всегда была нужна ему гораздо больше, чем успех или деньги? Нужна она ему и сейчас.
Палмер наконец ощутил прикосновение ее рук к своему лицу. Произнесенное ею слово "дорогой" дошло вдруг до сознания. Он оценил бережность, с какой она обращалась с ним сейчас. Пусть Деби не любит его столь же сильно, как он ее, но безразличия в ней нет. И возможно, для него еще не все потеряно.
Растерянность Палмера моментально сменилась решимостью. Он впустую потратил десять лет, сейчас же не станет терять ни секунды! Барт крепко прижал ее ладони к своим щекам, и сердце сразу ухнуло из груди. Потом заставил руки Деби сомкнуться у себя на шее.
Она не сделала попытки отстраниться, и сердце Барта забилось еще сильнее. Когда же он почувствовал, как ее тонкие пальцы зарылись в его волосах, сладостная дрожь окатила с головы до пят. Барт жаждал, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы Деби смелее ласкала его, чтобы забыла о своем собственном приказании ему не прикасаться к ней. Или этот приказ всего лишь попытка защититься от самой себя?..
Страстное желание горячей волной растекалось по телу, наполняя жаром каждую клеточку, кровинку. Ему не терпелось до боли сжать Деби в объятиях. Его останавливало лишь опасение повторить прежнюю ошибку и упустить шанс завоевать не только ее тело. Он решил быть терпеливым.
Дебора на секунду отвела от него взгляд, глянула зачем-то вниз. Возможно, босыми ступнями наступила на камешек? Но нет - она, конечно, почувствовала, как под материей брюк упруго напряжена мужская плоть.
Барт сознавал: Деби может взбрыкнуть и воспротивиться открытым домогательствам и, видимо, лучше подбодрить, дать ей понять, как велика ее власть над ним.
- Теперь ты понимаешь, что лишаешь меня рассудка?
Деби смущенно подняла на него бездонные голубые глаза. В таинственных вечерних сумерках ее лицо сейчас казалось особенно красивым и нежным. Оно совсем не изменилось за десять лет: кожа оставалась все такой же свежей, гладкой, губы - как налитые, а в затаившейся в них улыбке - все та же чувственность.
- Я не преувеличиваю, Деби. Ты прекрасна.
Палмер не лукавил. Его влекло, манило к ней, чему в немалой степени способствовал дразнящий аромат духов. Он хотел упиваться этим запахом, этими губами. И знал, уже ничто не остановит его. Дебора поняла, что Барт сейчас поцелует ее, а ей ничего не остается, как это позволить. Ведь, в конце концов, сама сказала "дорогой", единственным словом дав понять, как много он для нее значит.
Губы его с величайшей осторожностью коснулись ее губ. И тем не менее, несмотря на нежность, поцелуй наглядно демонстрировал, кто хозяин положения. Палмер как бы давал ей понять: она его женщина, и возражений он не потерпит.
У Деби начала кружиться голова, когда язык Барта раздвинул ей зубы и проник в глубину рта, лишая воли. Теперь она предлагала ему не только свои губы. Она предлагала себя всю.
И он не преминул воспользоваться этим предложением. Сильнее сжал свои объятия. Поцелуй становился все более жадным, а руки - все более смелыми. Они гладили ее спину, бедра, стискивали ягодицы, прижимая к чреслам, где недвусмысленно давала о себе знать его возбужденная плоть.
Желание бурным потоком захлестывало Деби, обещая унести ее к таким высотам, где ей еще не приходилось бывать…
Внезапно накатившая волна прибоя хлестнула им по ногам, но не остудила страсти. Барт поднял ее на руки и понес к машине. Ошеломленная, она не протестовала. Боже, какое блаженство пушинкой покоиться в бережных сильных руках.
Он устроил ее на заднем сиденье, сел за руль. Здесь в любой момент могли появиться совсем ненужные свидетели. Барт направил машину дальше по пляжу, где было легче укрыться от любопытных взглядов. Среди довольно густых зарослей заглушил мотор.
Деби бросило в дрожь. Нет, не от холода - ночь была очень теплая, трясло от лихорадочного возбуждения. Сейчас уже невозможно и не нужно останавливаться! Она любит Барта и хочет надеяться, он тоже любит ее. Она ждала этого момента десять лет и не станет отказываться от того, что предначертано самой судьбой!
Когда Барт распахнул заднюю дверь и сел рядом, Деби тут же потянулась к нему.
- Ты… Я хочу тебе сказать… - начал было он.
- Нет, не надо, - оборвала она, прикрыв ему ладонью рот. - Ничего не говори.
Затем взяла его правую руку и положила себе на бедро, не обращая внимания, что юбка задралась, обнажив ей ноги до самых трусиков.
- Так нам предначертано, Барт, - судорожно произнесла Деби. - Ты и я. Вот так, вместе.
С этими словами она со страстью сама припала к его губам, глубоко проникнув в рот языком, имитируя им движения, которых жаждала вся ее плоть. Сейчас ей было не до жеманства, ей требовался только секс. Грубый, примитивный, но избавляющий от голода.
Когда ладонь Барта, проникнув сквозь резинку кружевных трусиков, начала ласкать пушистый треугольник между ног, Деби показалось, что она плавится от переполнявшего ее желания. Глубокий стон вырвался из груди.
Тогда Барт резким движением стянул с нее трусы, что немного испугало Деби, однако отнюдь не шокировало. Ибо именно этого ей хотелось. Хотелось, чтобы Барт потерял над собой контроль, как уже однажды в далекой юности произошло с ней. Но в ту секунду, как сильные пальцы коснулись потаенных женских губ, именно она перестала себя контролировать. Деби подалась всем телом вперед и, не испытывая стыда, раскинулась, шире раздвигая ноги по мере того, как пальцы Барта проникали в самые сокровенные глубины. Он целовал побледневшие щеки, дрожащий рот, ритмичными толчками касался языком ее нёба, а рукой внизу продолжал поддерживать тот же ритм.
Это были восхитительные ощущения, ей же хотелось еще большего: осязать его плоть в себе, хотелось, чтобы он чувствовал, как истекает влагой ее лоно, готовое впустить бурю экстаза…