– Думал, но стипендии хватало только на жизнь в студенческом общежитии, а значит, пришлось бы работать. И возможно, Камилле тоже, что почти невозможно, когда в доме новорожденный. В конце концов, в Куинсе наши семьи, которые могли помочь. Но я не собирался бросать кинематограф. Я мог бы взять ночные курсы, и уже начал просматривать объявления нью-йоркских кинематографических школ. Когда Камилла узнала, закатила истерику.
– Она думала, что ты собираешься взять ее в Лос-Анджелес?
– О да. Сказала, если я стану режиссером, она может стать актрисой. Я только посмеялся над ней.
– Ну-ну. – Слова выскочили сами собой. Смеяться над женщиной всегда не самая удачная мысль. Особенно если она беременна. А то, что ее ожидания не вполне обоснованны, способно лишь усугубить ситуацию.
– Да, наверное, я вел себя не лучшим образом. Но к тому времени мое терпение почти иссякло. Я пытался объяснить. Камилла не желала ничего понимать, говоря, что я просто ревную ее, настаивала, чтобы мы уехали. Я отказался. Не хотел оказаться в Калифорнии с ребенком. Она убежала в ярости.
Лорен закрыла глаза, пытаясь заслониться от его боли и видя, что надвигается катастрофа. Стоическое терпение, с которым Рей рассказывал о своей трагедии, не могло ее обмануть. Она подошла к нему, обхватив за талию, положила голову ему на спину. Легкая дрожь, сотрясавшая его, обнажила боль, которую он пытался скрыть.
– Мне так жаль.
– До свадьбы оставались считанные дни. Я должен был догадаться о чем-то неладном, когда она вдруг перестала приставать ко мне с разными неинтересными мне мелочами. И еще она стала избегать Мамо. А я ничего не замечал. Черт, я уже еле сдерживался. Чем меньше времени мы проводили с ней вместе, тем лучше.
– О, Рей.
– Когда я вошел в церковь, стало страшно. Мамо пришла в маленькую комнатку, где я ждал, когда меня позовут. Она понимала, как мне тяжело.
– Она не пыталась тебя отговорить?
– Нет. Поддерживала мое решение остаться и растить ребенка. Но не могла позволить пойти на церемонию, когда уже не чувствовала присутствия ребенка.
– И что ты сделал?
– Я потребовал от Камиллы объяснений. Сначала она отказывалась, потом пыталась все отрицать. Но я не отступал. Распорядился, чтобы кто-нибудь сходил за тестом на беременность. Она расплакалась и сказала, что потеряла ребенка, однако по-прежнему меня любит, и теперь мы можем вместе лететь в Калифорнию. Я почувствовал тошноту.
– Она сделала аборт?
– Она это отрицала. И до сих пор отрицает, насколько мне известно. Но это ложь. Она забеременела специально, чтобы окрутить меня, и избавилась от ребенка, когда тот стал угрожать ее планам.
Лорен почувствовала, как напряглись мышцы спины, когда Рей попытался справиться с дрожью. Преодолеть отвращение, вызванное предательством Камиллы.
– Ты думаешь, она вообще не собиралась рожать?
Он задержал дыхание и, разжав руки Лорен, повернулся к ней, взял в ладони ее лицо и заглянул в глаза.
– Откуда ты знаешь?
– Я начинаю понимать. Вероломство Камиллы причинило тебе боль, но хуже всего, что разменной монетой оказалась жизнь невинного ребенка.
– Это не просто невинный ребенок. Это был мой ребенок. Я чувствовал себя раздавленным. Ее полное равнодушие к моему ребенку – вот что убивало. Она хитростью получила мое семя, а потом выбросила его, как ненужный мусор. И все ради того, чтобы уехать в Голливуд. Как я мог уехать туда, зная, что его соблазн стал причиной смерти моего ребенка?
– Рей! – У Лорен разрывалось сердце.
– Примерно неделю я казнил себя. Забрав все заявления из местных кинематографических школ, взял камеру и ушел из дому. Бродил по улицам, где царили нищета, отчаяние, разложение. Это были не те подростки, которых я снимал раньше, а совершенно конченые люди. Через три дня я не выдержал и вернулся домой. Мамо ждала. Она меня обняла, накормила и отругала. Перед лицом того, что я увидел, постоянство ее любви заставило меня устыдиться. На следующий день она сказала, чтобы я перестал себя жалеть, собрал вещи и летел в Лос-Анджелес. Я уже видел, во что превращаются люди, махнувшие на себя рукой, и, черт побери, не мог позволить Камилле погубить мою душу. Так что последовал совету Мамо и больше никогда не оглядывался назад.
– И правильно сделал. В том, что случилось, нет твоей вины.
– Я сделал ей ребенка. Позволил уговорить себя на незащищенный секс. Глупец. Мне было восемнадцать лет, она соблазнила меня настолько, что я потерял контроль. Но это моя вина.
– То, что ты был готов взять ответственность на себя, подтверждает твою порядочность. Если бы ты отошел в сторону, как ни в чем не бывало, это означало бы, что ты не лучше ее. Но ты этого не сделал. Ты страдал, но пошел дальше и стал прекрасным кинорежиссером. Честное слово, без тебя Голливуд многое бы потерял.
– Спасибо. – Рей прижался лбом к ее лбу. Напряжение понемногу спадало. – Большую часть времени я об этом не вспоминаю. Но эта поездка всколыхнула старые чувства.
– Ты больше не видел Камиллу?
– Нет. – Ответ прозвучал жестко. – Я редко бываю в Куинсе.
– Ты не можешь позволить прошлому лишить тебя родных мест. Мамо так рада, что ты дома. Несколько случайных фраз со своими близкими ничто по сравнению с тем, что можно увидеть в таблоидах. Если бы ты чаще появлялся здесь, разговоры утихли сами собой. И это пошло тебе на пользу, хотя бы на тот случай, когда найдешь себе настоящую невесту и захочешь привезти ее к Мамо.
Ладно. Похоже, это лишнее. Лорен отступила. Безусловно, все разговоры о поступке Камиллы сойдут на нет, когда в округе узнают о предстоящем отцовстве Рея. Сказать ему? Нет. Сейчас не время. Лорен не хотела, чтобы эта новость ассоциировалась у него с потерей, которая постигла его в прошлом.
– Мне не нужна другая невеста. – Рука у нее на талии не давала отодвинуться. Длинные пальцы скользили по вырезу платья. – Я говорил, что ты сегодня прекрасно выглядишь?
– Говорил.
Желание, сквозившее в его глазах, подтверждало это снова и снова. Хотелось заставить Рея замечать ее, и она в этом преуспела. До такой степени, что эффект оказался противоположным. Его жгучий взгляд преследовал ее весь вечер и довел до такого состояния, что она с трудом могла сосредоточиться. В результате она отчаянно пыталась собраться, чтобы не ляпнуть что-нибудь невпопад. К счастью, подруга жены мэра кое-что слышала про "Бай эрренжмент", и это позволило перевести разговор в то русло, где Лорен чувствовала себя более уверенно.
Вот и сейчас в глазах Рея светилось желание. И еще более жгучее, чем прежде. Лорен охватил жар, нервы натянулись как струны. Конечно, гораздо приятнее видеть в его глазах не боль, а страсть. И еще – от него так хорошо пахнет.
Она истосковалась по его объятиям. И вот теперь, стоя рядом с ним в окружении всей этой роскоши, с видом на Нью-Йорк, лежавший у ее ног, сдалась. Поднявшись на цыпочки, поцеловала Рея.
– Ты будешь только смотреть? Или наконец что-нибудь сделаешь?
Глава 10
Уговаривать не пришлось. Рей поднял ее на руки и понес к себе в спальню. В свою постель. О да. Его распирало от восторга.
Мысль о том, что Лорен будет лежать в его постели, пробуждала примитивные инстинкты. Возможно, потому, что понадобилось много времени, чтобы она там оказалась. С самого начала их свидания были невероятно возбуждающими, пылкими и тайными. Как кремень и бумага, они вспыхивали от очередного столкновения друг с другом, а когда вспышка разжигала страсть, находили первое попавшееся место, чтобы уединиться. Ни с какой другой женщиной у Рея не было такого потрясающего секса. И ему казалось, что этого вполне достаточно.
Он никогда не считал себя собственником, если речь шла о женщинах, предпочитал, чтобы отношения с ними связывали как можно меньше. Он им не доверял и видел в них лишь удовольствие без обязательств.
Ворошить прошлое все равно что вскрывать себе вены – больно и рискованно. Что хорошего? Рей никогда не рассказывал о себе. И все же что-то заставило его поделиться с Лорен. Возможно, пригласив ее в Нью-Йорк, он ошибся. Их тесное общение порождало обманчивое ощущение близости. Но сегодня все равно. Он перешел все границы.
Рей нащупал сбоку молнию, которую успел разглядеть, внимательно наблюдая за Лорен на приеме у мэра. Весь вечер он не сводил с нее глаз. Внимание, которое она привлекала, вызывало смутное беспокойство и внутреннее жжение.
Это его женщина, черт побери! Умная, красивая, умеющая себя подать – то, что нужно. Он гордился тем, что пришел с ней.
Поцеловав Лорен в губы, он отступил.
– Сними это.
Она смущенно улыбнулась, коснувшись синих бретелек, которые гипнотизировали его весь вечер. Рей присел на край кровати и с восхищением приготовился насладиться представлением. Одно быстрое движение, и бретельки упали с плеча. Синяя ткань с легким шорохом соскользнула к ногам Лорен.
Боже правый.
Рей втянул воздух и замер. Она без ничего, если не считать крохотных кружевных стрингов и туфель на высоченных каблуках, из-за чего казалось, что ее прекрасные ноги уходят в самое небо. Он никогда не испытывал ничего подобного.
– Дыши, – посоветовала она, обретя привычную уверенность.
Подошла к нему и начала расстегивать пуговицы его рубашки.
– Теперь твоя очередь.
– В жизни не видел никого прекраснее тебя.
Он стал целовать ее губы, подбородок, шею, постепенно опускаясь все ниже.
Она обхватила его голову, прижалась губами к макушке. В этот миг Рей почувствовал в ней некие изменения. Раньше она всегда была порывистой и неистовой. Теперь ее движения стали медлительными, нежными.
Они оба изменились. С тех пор как он уехал из Нью-Йорка, ни с одной женщиной его не связывало так много. Но ему не хотелось об этом думать. Пришло время действовать. Он увлек Лорен за собой, перевернулся, и она оказалась под ним.
– Обычно ты не так скромен.
– Сомневаюсь, получится ли у нас что-либо, если ты не разденешься.
– Я не хочу отрываться от тебя.
– Прекрасный аргумент. Вот только проблемы не решает.
– Бомба, у нас мягкая постель и целая ночь впереди. Торопиться некуда. Я намерен заниматься с тобой любовью всю ночь напролет.
– Всю ночь? Ты в самом деле чувствуешь такой запал?
– Последние несколько ночей ко мне во сне упорно прижималось прелестное маленькое тело. Но из-за твоих правил я ничего не мог сделать, только обнимать тебя. Говоришь, запал? О да, предостаточно.
– Значит… о… ты же говорил… ты меня обманывал?
Лорен выгнула спину под его умелыми руками. Он знал все ее сокровенные точки и умел этим пользоваться, распалял ее все больше и больше. Его ласки были нежными и вместе с тем настойчивыми.
– При каждом удобном случае.
Его пальцы сделали что-то такое, от чего Лорен утратила способность говорить.
Пыталась как-то возразить, но быстро поняла, что лучше сдаться. Она знала: он пытается забыть то, о чем рассказал ей. Она с болью видела, как он старается преодолеть уязвимость, но сейчас его губы и руки лишали ее рассудка.
Рей прикусил мочку ее уха и потерся об него носом, от чего ее тело вспыхнуло россыпью горячих искр. Да-а-а. Она с радостью отдалась ему без остатка.
Лорен лежала в объятиях Рея и сквозь огромное окно смотрела на предрассветное небо. Даже с такой высоты она видела огни в окнах зданий, слышала гудки машин и другие звуки большого города. Нью-Йорк не останавливается ни на минуту. Так же, как и ее мысли.
Верный своему слову, Рей ублажал ее до поздней ночи. Казалось, в ее теле, размякшем от наслаждения, не осталось ни одной косточки. И все же его история не давала покоя. Трагическая прелюдия к взрослой жизни. Как можно так поступить с человеком?
Она погладила живот.
И как можно столь жестоко распоряжаться чужой жизнью? Это бессовестно. Лорен задумалась: а если не говорить Рею о ребенке? Без сомнения, он будет недоволен. Имеет право.
Она со стыдом вспоминала о том, с какой легкостью чуть не отмахнулась от интересов Рея в отношении ребенка только потому, что не хотела иметь с ним дела; как самоуверенно считала, что он не захочет принимать участие в судьбе ребенка, слишком занятый карьерой и своим образом жизни.
А он любит детей; то, как уверенно и заботливо он обращался с малышкой Лулу, подтверждало его слова. Большинство мужчин боятся брать на руки таких малышей. Рей, напротив, держал ее с неподдельной любовью.
Лорен вдруг захотелось, чтобы как можно скорее настал тот день, когда он сможет взять на руки их ребенка.
Пришло время рассказать ему. А вдруг придется этой ночью? Страшно. Но ей удалось потянуть время. Она понимала: прошлое непременно всплывет в памяти, когда он узнает, что должен стать отцом. Но ей хотелось убедиться, что он вышел из подавленного состояния.
Сегодня предстояла экскурсия по городу. На день они станут туристами, хотя для Рея – это работа. Она должна осторожно понаблюдать за ним, за его настроением и в подходящий момент сообщить драгоценную новость.
Вертолет! Лорен охватило смешанное чувство восторга и страха. Она залезла на свое место, Рей пристегнул обоих ремнями. Они надели наушники.
– Не отпускай меня, – взмолилась Лорен, вцепившись ему в руку, не обращая внимания на помощника мэра, сидевшего напротив них.
– Не буду. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал побелевшие костяшки пальцев.
– Что ты хочешь найти сегодня?
– Я работаю над фильмом о полиции будущего. Действия разворачиваются через пятьдесят лет. Вот, ищу части города, которые выглядели бы суперсовременно.
– О-о!
В смысле фу-у. Лорен надеялась увидеть не просто архитектуру; впрочем, посмотреть на другие районы города тоже интересно. Тем более с такой высоты. Наверняка попадется что-нибудь занятное.
– Но мы сможем хотя бы пролететь над статуей Свободы?
– С нее и начнем. Как можно снять фильм в Нью-Йорке без нее? Не волнуйся. Ты увидишь много интересного.
Вертолет взмыл вверх. Лорен сжала руку Рея. Они взлетали с крыши своего отеля, которая и без того располагалась на большой высоте. Сначала ей казалось, что они летят слишком близко к зданиям, но по мере того, как вертолет набирал высоту, те все уменьшались и уменьшались.
Она затаила дыхание. Потрясающая панорама огромного города. Лорен опасалась головокружения, однако обошлось. Похоже, браслет, который дал пилот, делал свое дело.
– Мы должны приземлиться на острове Эллис, – раздался в наушниках голос помощника мэра. – На острове Свободы посадка вертолетов запрещена, а на Эллисе нас встретит сотрудник Национального парка и отвезет к статуе.
– Национальный парк? Значит, она не под юрисдикцией Нью-Йорка?
– Нет. Кулидж объявил статую национальным памятником в 1924 году, а в 1933-м Франклин Рузвельт передал под юрисдикцию службы Национального парка. Скорее всего, вы не захотите снимать непосредственно на острове. Если этого не требуется по сюжету, ее гораздо лучше снимать издали.
Рей кивнул.
– Детали можем воспроизвести в студии, мне хотелось бы осмотреть оригинал, тем более последний раз я видел ее много лет назад.
Через несколько минут вертолет начал снижаться. От вида надвигавшейся земли Лорен зажмурила глаза. Успокаивала рука Рея, сжимавшая ее руку. Пилот умело посадил машину, она почти не заметила этот момент.
Внизу их встретил сотрудник парка рейнджер Пачеко. Вел он себя по-военному. Когда его представили, вежливо кивнул.
– Мисс Рэндел, мистер Донован, добро пожаловать на остров Эллис. Чем могу быть вам полезен?
Рей объяснил цель приезда.
Рейнджер Пачеко остановился возле скоростного катера.
– Прошу садиться. Мы проведем для вас максимально полную экскурсию.
Лорен с тоской оглянулась на огромное кирпичное здание, вместившее в себя так много лет американской истории.
– Мы сможем заглянуть туда на обратном пути?
Рей обнял ее за талию.
– Сможем, если останется время.
Катер быстро преодолел расстояние между островами. Но из-за холодной погоды дорога показалась длиннее. Лорен прижималась к Рею, молча, оценив красную кожаную куртку. Она смотрела, как увеличивается статуя, пока не оказалась прямо перед ними символом свободы и гостеприимства. У Лорен захватило дух. Она попыталась представить, что испытывали люди, видевшие в конце долгого трудного путешествия через океан олицетворение начала новой жизни.
Безукоризненно чистый постамент являл гордость и уважение рейнджеров к даме, предоставленной их заботам. Лестница, поднимавшаяся вверх, казалась бесконечной. Но вид того стоил.
Рейнджер дал им десять минут. Рей начал фотографировать, подобравшись к самому стеклу. Лорен даже не думала прислониться к нему и смотреть вниз. Сердце и без того колотилось как бешеное. Но даже так она видела вдали город. А с другой стороны Нью-Джерси. Впечатляюще. Она сделала несколько снимков на телефон.
Лорен признавала, что она домоседка, любит комфорт, однако, стоя на историческом месте, не могла не оценить привлекательности путешествий, особенно по высшему разряду.
Она увидела, как Рей снимает сверху то, что видит внизу, и ее душа ушла в пятки.
– Рей.
Хотелось потребовать, чтобы он спустился. Но жажда приключений – часть его натуры, и она не смогла бы удержать его своими страхами. Для уверенности она обхватила центральный столб лестницы и с тревогой смотрела на Рея.
– Еще минуту, Бомба. – Он еще сильнее наклонился вперед.
– О господи боже мой!
Если он не разобьется насмерть, то это сделает она. Внезапно весь мир закружился перед глазами. И не потому, что упал он. Падала она. Вместо него.
Лорен любила этого блестящего, сумасшедшего, заботливого, упрямого и веселого человека.
Ничто не могло убедить ее в этом лучше, чем вид Рея на краю обрыва высотой двести футов. Это чувство было таким огромным, что все ее предыдущие отношения показались чем-то мелким и незначительным. В том числе и история в колледже. Она даже не смогла вспомнить имя негодяя.
Рей вытеснил всех из ее сознания и сердца.
– Эй. – Внезапно он оказался прямо перед ней. – Все в порядке. Там же стекло, упасть невозможно.
– Попробуй убедить в этом мое сердце, которое чуть не разорвалось.
– Это совершенно безопасно. Зато я сделал потрясающие снимки.
Лорен даже не стала смотреть.
– А-а, ну тогда ладно.
Она только что осознала, что в этом человеке заключен весь ее мир, а он решил проверить на себе прочность стекла в короне статуи Свободы. Он мог угробить себя еще до того, как увидит своего ребенка.
Его ребенок. О боже! Надо ему сказать. Лорен почувствовала, что дольше откладывать нельзя. Но рядом стояли Фелтон Смит и рейнджер Пачеко. Как можно сообщить любимому мужчине, что он станет отцом, в такой компании?
– Ну ладно, ладно. Извини. – Он нежно поцеловал Лорен. – Это потрясающе, я забыл обо всем. Пойдем со мной. Давай я покажу тебе, что видел.
Он поднялся вплотную к стеклу и протянул руку.
– Я не могу.
– Я тебя подержу.
Он схватил ее за руку, которую она инстинктивно протянула к нему, и подтащил к себе. У Лорен закружилась голова, но Рей обхватил ее обеими руками.
– Все нормально?
Она кивнула, но напряглась.
– Не отпускай меня.