- Нет? - Все еще прижимаясь к жене, испанец недоверчиво изогнул бровь.
Когда Эмелия отрицательно покачала головой, Хавьер театрально вздохнул и выпрямился, держа ее за талию, - мощный, раззадоренный, опасный.
- Подумать только. А ведь это было одно из твоих любимых мест для быстрого…
Эмелия поспешно прижала два пальца к его губам, чтобы не дать ему произнести скабрезное слово, которое, она была уверена, он намеревался употребить.
- Пожалуйста, не надо.
Хавьер отвел ее руку, поцеловав кончик каждого пальчика.
- Не хочешь, чтобы я напоминал тебе, какой сексуальной авантюристкой ты была?
- Нет. Не хочу.
На сей раз его горячий язык ткнулся в сердцевинку ее ладони.
- Я научил тебя всему, что ты умеешь в постели, Эмелия. Твоя жажда знаний была неутолима, ты схватывала все на лету. Ты у меня просто отличница.
- Перестань! - Эмелия вырвалась из рук мужа с силой, которую сама в себе не подозревала.
Она отошла на несколько шагов, скрестила руки на груди и попыталась отдышаться. Ей нужно было вернуть себе хотя бы часть самообладания и самоуважения, которые чуть не вылетели в трубу несколько минут назад.
- Чего ты боишься, mi amor? - насмешливо спросил Хавьер.
- Я тебя не знаю.
- Но хочешь, несмотря ни на что.
- Я сама не своя. Я не знаю, чего я хочу.
- Твое тело помнит меня, Эмелия. Ты не можешь это отрицать.
Эмелия торопливо отступила еще дальше, борясь с подозрением, что ее муж прав. Вкус его поцелуя все еще наполнял ее рот, все еще пьянил. Каждое место на ее теле, к которому прикасался Хавьер, звенело от неутоленного голода, перед мысленным взором как на параде маршировали сценарии их несостоявшегося секса, один непристойнее другого. Она могла бы сейчас лежать на столе, широко раздвинув ноги, сладострастно изогнув спину, с пронзительными криками двигаясь в такт его мощным толчкам все дальше в водоворот экстаза…
- Возможно, я сделал ошибку, когда перебрался в другую комнату, - сказал Хавьер, раздевая взглядом прижавшуюся к книжным полкам жену. - Может быть, мне стоило заставить тебя спать со мной.
Эмелия вздрогнула, как будто полки укусили ее за спину.
- Ты этого не сделаешь.
- Секс мог бы пробудить твою память. Добавить недостающую деталь в головоломку, так сказать.
Близость Хавьера действительно подстегивала в ее теле все что можно, за исключением, пожалуй, мозга. Эмелия положила ладошки на грудь мужа, намереваясь оттолкнуть его на безопасную дистанцию, но тут в ее разгоряченной голове словно бы зажглась маленькая лампочка. Крохотная искорка воспоминания сверкнула среди кромешной темноты. Ради эксперимента Эмелия предоставила рукам действовать по их усмотрению: кончики пальцев обвели жесткие соски Хавьера, поднялись по рельефным грудным мышцам к шее, где под кожей яростно пульсировала жилка, щекотно укололись о щетину на подбородке.
- Почему ты это сделала? Вспомнила что-нибудь?
Она обвела пальчиком контур его губ. Хавьер втянул ее палец в рот, игриво облизнул - интимность жеста всполошила молодую женщину, она поспешно отдернула руку.
- Я ничего не помню.
Когда Хавьер снова заговорил, потаенная злость змеилась под ровным деловым тоном.
- Тебе лучше все-таки отдохнуть перед ужином. Оставь это, - кивнул он на осколки. - Алдана уберет.
Эмелия проводила мужа глазами. Скрип его кожаных сапог был единственным звуком в тишине.
Очнувшись от дремы, Эмелия не сразу поняла, где находится. Ее душила паника, сердце билось о грудную клетку испуганной птицей. В ванной из зеркала на нее посмотрела похожая на нее, но все-таки незнакомая женщина - более умудренная и искушенная, но менее счастливая, чем та, которую она помнила. Уголки губ были опущены вниз, как будто улыбка давно стала всего лишь утомительной обязанностью, от которой наедине с собой хотелось отдохнуть. В глазах пряталось загнанное выражение
Эмелия умылась, с вожделением поглядывая на огромную гидромассажную ванну. До ужина оставался час. Соблазн провести его в горячей воде среди ароматной пены был слишком силен.
Вода расслабила ее постоянно ноющие от стресса мышцы, а запах медуницы напомнил жаркие ленивые летние месяцы ее австралийского детства. Впервые со дня выхода из комы Эмелии стало спокойно и легко.
Но вслед за воспоминаниями об Австралии пришли мысли о Питере. Эмелии было трудно представить его лежащим в холодной могиле, когда всего несколько дней назад - по ее персональному летоисчислению - они пили кофе перед последним концертом сезона в отеле. Полиция сказала, что Питер гнал как сумасшедший, но Эмелии в это не верилось. Он был очень осторожным водителем и ненавидел лихачей с тех пор, как подростком потерял в аварии близкого друга. А теперь и она могла представить, что он пережил. За время их знакомства Питер не раз намекал, что хотел бы выйти за рамки платонических отношений, но Эмелия привыкла воспринимать его как брата, она не чувствовала к нему влечения. В отличие от нее Питер, как мужчина, никогда не сталкивался с проблемой отсутствия искры. Он охотно флиртовал с посетительницами отеля и легко утолял сексуальный голод с незнакомками.
Эмелия поежилась, вспомнив о незнакомце, который называл себя ее мужем. Она видела неприкрытое желание в глазах Хавьера, оно горело там словно раскаленные угли. Испанец не делал секрета из намерения овладеть ею. Вопрос состоял не в том, сделает ли он это, а в том, когда он это сделает.
Она посмотрела на свои груди с круглыми розовыми сосками, едва прикрытыми радужной пеной. Молодую женщину все еще потряхивало от возбуждения при мысли о том, как Хавьер ласкал ее в библиотеке. Чтобы охладить неуместный пыл, Эмелия задержала дыхание и скользнула под воду…
Хавьер постучал в дверь ванной, но не получил ответа. Внутри было тихо. Слишком тихо. Он не слышал даже плеска воды.
Зрелище, представшее его взору, когда он вошел, заставило испанца похолодеть. Стройное тело Эмелии вытянулось на дне ванны, глаза были закрыты.
- Эмелия! - Едва не окунувшись лицом в пахнущие медом пузыри, он подхватил жену под мышки и выдернул ее на поверхность, расплескав воду по всей ванной.
Молодая женщина взвыла от неожиданности и яростно уставилась на мужа через занавесь влажных, похожих на водоросли волос.
- Что ты делаешь?!
- Я подумал, ты потеряла сознание, - объяснил Хавьер. - Ты могла упасть и удариться головой.
- А ты мог бы постучать, прежде чем врываться. - Эмелия снова сползла под воду, закрывая грудь одновременно и руками, и коленками.
- Я стучал. - Он вышел из лужи, в которой стоял, с тоской поглядел на мокрые штаны и рубашку. - Ты не ответила.
- Ты не имеешь права входить сюда без моего разрешения.
Хавьер насмешливо поиграл бровью.
- Небольшая черепно-мозговая травма превратила тебя в пуританку, неужели, Эмелия? Не так давно ты бы с радостью подвинулась, давая мне место рядом. Хочешь знать, чем мы занимались в этой ванне?
- Я хочу, чтобы ты убрался. - Эмелии показалось, что вода вокруг нее в единый миг стала ледяной.
Испанец постоял молча, слушая, как с влажным шепотом гибнут охранявшие ее скромность пузыри. Он чувствовал напряжение жены, которая тоже понимала: еще немного, и хрупкое одеяло пены растворится, открыв ее взгляду мужа.
Несмотря на предательство Эмелии, ее близость каждый раз наполняла его тело восторгом. Раскаленная кровь ринулась к паховым областям так стремительно, что испанец чуть не застонал, поняв, на какую пытку обрек себя, решив держать дистанцию. Желание обладать ею всегда было его слабостью, единственным уязвимым местом в его броне.
Как только Хавьер услышал, как ее маленькие пальчики бегают по клавишам фортепиано в банкетном зале лондонского отеля, что-то в его душе сместилось окончательно и бесповоротно. Эмелия подняла глаза, промахнулась мимо клавиши, встретив его взгляд. Хавьер улыбнулся - и с этого момента она принадлежала ему.
Он посмотрел на скорчившуюся в ванне жену, гадая, догадывается ли она о войне, которая бушует в его голове и сердце? Эмелия вела себя с ним осторожно, что было объяснимо, раз она его больше не узнавала. Но Хавьер чувствовал сексуальный подтекст взглядов жены. Скоро, совсем скоро Эмелия окажется в его постели, только сумеет ли податливость ее тела избавить его от гнева, вызванного ее изменой?
- Хорошей жене не пристало выставлять мужа из его собственной ванной, - нарушил испанец гнетущую тишину.
- Мне… наплевать, - пробормотала Эмелия, сопроводив слова едва слышным стуком зубов.
Хавьер снял с вешалки банное полотенце и протянул его в сторону жены, но так, чтобы она не могла дотянуться до него из сидячего положения.
- Тебе пора вылезать. Ты замерзла.
- Я не вылезу, пока ты не уйдешь.
- А я не уйду, пока ты не вылезешь.
Эмелия сверкнула глазами, скрючила пальцы и зашипела на него, как разъяренная кошка:
- Зачем ты это делаешь? Как можно быть таким… животным?
- А что тебя так беспокоит, querida? Я видел тебя голой тысячу раз.
- Наверное. Но сейчас все иначе. Ты сам знаешь.
Он подошел ближе и развернул полотенце:
- Не глупи, Эмелия. Ты вся трясешься от холода.
Бросив на него еще один убийственный взгляд,
Эмелия вскочила, цапнула полотенце и кое-как в него завернулась, но Хавьер успел увидеть все, что хотел: длинные ноги, изящные руки, высокую маленькую грудь с розовыми сосками. Этому точеному телу могли позавидовать королевы подиумов, а в Хавьере оно подняло такую гормональную бурю, что он едва удержался от того, чтобы не наброситься на жену. Сколько раз он вкушал душистый мед ее объятий, сколько раз погружался в нее, поднимаясь до высот экстаза, которых не мог достичь ни с кем другим! Вместе с тем Хавьер никак не мог избавиться от мучительных мыслей о том, как у Эмелии все было с ее любовником. Отдавалась ли она Питеру с такой же лихорадочной страстью, шептала ли слова любви, пока они оба парили в облаке посткоитального счастья?
- Тебе нет смысла стесняться меня. Я знаю каждый сантиметр твоего тела, а ты знаешь каждый сантиметр моего.
- Я бы хотела остаться одна, - сказала она. - Я плохо себя чувствую.
- Почему ты сразу не сказала? - Хавьер свел густые брови. - Что у тебя болит? Голова? Доктор сказал, после таких травм часто бывают мигрени…
- Это не мигрень, просто что-то дергает над глазом. И меня подташнивает.
Хавьер задушил вскипевшую в душе ревность, напомнив себе, что теперь Эмелия снова принадлежит ему. Его соперник мертв. Им вдвоем предстоит заново научиться жить вместе после того, что случилось.
- Скоро ужин, тебе нужно одеться. Хочешь, чтобы я проводил тебя вниз, или сама найдешь дорогу?
Она крепче прижала к себе полотенце.
- Я сама. Спасибо.
Хавьер коротко кивнул и вышел из ванной.
Эмелия прошлась вдоль забитых вещами вешалок и полок в гардеробе, выбрала маленькое черное платье и туфли на каблуках. Ее посетило уже знакомое ощущение, что она одевается в чужую одежду. Платье от французского дизайнера стоило целое состояние, туфли относились к излюбленному голливудскими звездами лейблу. Эмелия нанесла легкий макияж с помощью дорогущей косметики, которую обнаружила в ящике туалетного столика, высушила волосы феном, но прическу делать не стала, оставила их свободно лежать на плечах.
Спускаясь вниз, она услышала голос Хавьера. Ее муж зло распекал кого-то по-испански в кабинете. Эмелия всегда полагала, что подслушивать - ниже ее достоинства, но не удержалась от соблазна и замедлила шаг.
- Никакого развода не будет, - услышала она и навострила уши, но тут же поморщилась, потому что Хавьер непечатно выругался. - Деньги не твои, никогда не были твоими и не будут, пока я жив.
Телефонная трубка хлопнула о рычаги. Эмелия едва успела сделать шаг в сторону, как Хавьер вылетел из кабинета. Заметив жену, застывшую с виноватым видом, испанец остановился так резко, словно кто-то ухватил его сзади за ремень брюк.
- Давно ты здесь стоишь?! - зарычал он.
- Я шла мимо. - Эмелия от волнения слизнула с губ слой помады. - Услышала, что ты с кем-то ругаешься.
Выражение его лица предвещало гром и молнии, но на сей раз злость была направлена не на Эмелию. Хавьер тяжело вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
- Хорошо, что ты больше не понимаешь по-испански. Я обычно не выражаюсь в присутствии женщин, но третья жена моего отца - не более чем корыстная потаскушка, от которой одни неприятности.
Эмелия подумала, не признаться ли Хавьеру, что она понимает по-испански, но через секунду колебания решила этого не делать. Даже ей самой казалось странным, что память сохранила родной язык ее мужа, но отказывалась признавать человека, ради которого он был выучен. А Хавьер уже дал понять, что и без лишних странностей подозревает жену в симуляции…
Но что могла означать подслушанная ею фраза о разводе? Неужели их брак был совсем не таким счастливым, как пытался убедить ее Хавьер? Неужели до того, как она уехала в Лондон, дело шло к разводу? Испанец же сам рассказал ей, что пресса позволяла себе непочтительные комментарии насчет отношений Эмелии с Питером Маршаллом. Немногие мужчины получают удовольствие, видя свою личную жизнь размазанной по страницам желтых газет и журналов, а Хавьер казался ей исключительно гордым и скрытным мужчиной. Эмелия ничего не понимала, но спрашивать боялась - подозревала, что ответы могут ей не понравиться.
- Тебе, наверное, нелегко справляться со всем этим.
Он снова вздохнул, взял ее под руку:
- Мой отец сделал глупость, оставив мать Изабеллы ради этой хищницы Клодин.
- Многие мужчины теряют способность рассуждать здраво, когда дело касается женщин. Мой отец такой же.
Хавьер искоса посмотрел на жену, открывая перед ней двери столовой:
- Твой отец не пытался связаться с тобой, пока ты лежала в больнице?
- С какой стати? После нашей последней ссоры я для него все равно что умерла. Он сам так сказал.
- Люди говорят много лишнего в пылу момента. Я должен был позвонить ему, рассказать об аварии. Это мне в голову не пришло.
- А что, я давала тебе его координаты?
- Нет, но я знаю о твоем отце достаточно, чтобы выяснить, как с ним можно связаться. Хочешь, я позвоню?
Эмелия подумала об отце и его новой жене, которая всего на три года старше ее. Трудно представить, что после всех взаимных оскорблений отец сорвется с нагретого солнцем шезлонга на побережье Австралии и полетит через полмира в Испанию с букетом цветов желать дочери скорейшего выздоровления.
- Не стоит беспокоиться, - сказала она, стараясь, чтобы голос не звучал слишком горько. - У него наверняка есть более важные дела.
Хавьер отодвинул для жены кресло за обеденным столом и, пока Эмелия садилась, не спускал с нее задумчивого взгляда.
- Наше прошлое очень похоже, за исключением уровня благосостояния, - сказала она, когда он тоже сел. - Мы росли без матерей, потом потеряли связь с отцами. Это и сблизило нас, когда мы впервые встретились?
- В том числе.
- А что еще?
- Похоть, похоть и еще раз похоть, - ответил Хавьер, дернув уголком рта в усмешке.
Эмелия поджала губы. Она злилась на себя за то, что покраснела, и на него за то, что это его так явно забавляло.
- Уверяю тебя, что не вышла бы за мужчину только по велению плоти. Я должна была любить - за внутренние достоинства, не за деньги и статус или мастерство в постели.
- Стало быть, тогда ты полюбила меня, Эмелия. - Все еще посмеиваясь, Хавьер расправил салфетку на коленях. - Вопрос в том, вспомнишь ли ты, как полюбить меня снова.
Глава 5
Эмелия положила на колени свою салфетку, избегая взгляда угольно-черных глаз мужа. Ей как никогда хотелось вспомнить все о Хавьере, об их совместной жизни и о любви, которая их якобы связывала.
Разгадать его чувства по выражению лица или поведению казалось невозможным. Эмелия могла понять, почему Хавьер не хочет проявлять слишком много эмоций, пока никому еще не ясно, вернется ли к ней память. Если она так ничего и не вспомнит, он будет чувствовать себя глупо. В любом случае врачи рекомендовали ему не давить на жену. Было ли это причиной его вежливой отстраненности, сквозь которую иногда, очень редко прорывалось что-то личное?
- Наверное, глупо, что я не спросила тебя раньше… А чем ты зарабатываешь?
- Покупаю и продаю предприятия. У меня международная компания. Именно поэтому я в последнее время проводил столько времени в Москве, готовил почву для большой сделки.
Эмелия помолчала, переваривая информацию, пока Хавьер разливал по бокалам вино.
- Какие предприятия ты покупаешь?
- Умирающие. - Он довольно равнодушно пожал плечами. - Я даю им новую жизнь и перепродаю уже гораздо дороже, чем купил.
- Судя по всему, это доходный бизнес. - Она повертела в пальцах хрустальный бокал. - Твой отец занимался тем же?
- Нет, он продавал технику через сеть магазинов в Испании. Он ждал, что я унаследую его дело, но мне было скучно торговать холодильниками и тостерами.
- Вы из-за этого поссорились?
- В том числе.
Пока Алдана расставляла на столе закуски, Эмелия думала о богатстве мужа. Частный самолет, огромная вилла с прислугой и имение с садами и оливковыми рощами - все это требовало огромных затрат. Интересно, Хавьер тратил отцовское наследство или то, что заработал сам? Наверное, он отлично ведет дела, ведь для покупки даже одной компании нужна солидная репутация и еще более солидный капитал. А если Хавьер покупает и продает сразу несколько, да еще по всему миру, он гораздо успешнее, чем предполагала Эмелия. Она решила при первой же возможности залезть в Интернет и навести справки о человеке, за которым так неожиданно оказалась замужем.
- Gracias, Алдана - поблагодарил домоправительницу Хавьер.
Женщина вышла, незаметно для хозяина бросив на Эмелию испепеляющий взгляд. Эмелии захотелось обратить на это внимание мужа, но она не решилась. Хавьер может подумать, что она слишком много себе позволяет, возводя напраслину на Алдану, которая была неотъемлемой частью виллы. Но молодой женщине казалось странным, что домоправительница не прониклась к ней симпатией после двух лет под одной крышей. Это заставляло Эмелию задуматься, каким человеком она стала за последние два года, как должна была себя вести, чтобы заслужить такое отношение?
- Тебе не нравится вино? - спросил Хавьер после нескольких секунд тишины. - Это было одно из твоих любимых.
Эмелия сморщила нос:
- Наверное, у меня что-то случилось с вкусовыми рецепторами. Я лучше буду пить воду.
- Может, позвать доктора? Ты могла подхватить инфекцию в больнице.
- Честно сказать, меня тошнит от докторов. Все, что я хочу, это поскорее поправиться.