К несчастью, Сэм выбрал именно этот момент, чтобы проснуться. Бросив взгляд на Рафаэля, он оглушительно разревелся.
- Я вижу, - пробормотал Рафаэль.
- Он просто устал, - принялась оправдываться Наташа, - и проголодался. Завтра он будет паинькой.
Рафаэль отметил ее предположение, что завтра они все еще будут здесь.
- Как вы оказались в такой ситуации? Где вы жили?
- Я работала в одном доме, только они требовали, чтобы я делала все больше и больше, поэтому у меня не оставалось ни минутки на Сэма. И в доме очень сыро, а он только что переболел простудой, и я ужасно боюсь, что он опять заболеет.
Рафаэль хмуро посмотрел на мальчика, который пытался спрятаться у матери на плече.
- А где он будет спать?
После этих слов Наташа поняла, что у нее есть шанс. Она докажет этому красивому иностранцу с холодными глазами, что заслуживает того, чтобы остаться. Они заслуживают.
Первую ночь под крышей итальянца малыш провел в одной постели с матерью, а на следующий день Рафаэль отмел все ее возражения - которые, надо признаться, были не слишком сильные, когда дело касалось ее любимого мальчика, - и заказал детскую кроватку, выполненную в виде пиратского корабля.
И с тех пор мать с сыном жили у него.
Это прекрасно устраивало все стороны. Рафаэль понимал, что гораздо лучше, чтобы в его большом доме кто-то жил, особенно если учесть, что он часто бывал в отъезде, поскольку империя де Феретти имела ответвления не только в Европе, но и в Штатах.
Когда Сэм подрос, Рафаэль настоял на том, чтобы отправить его в младшую группу престижной международной школы, которая располагалась неподалеку.
- Почему нет? - спросил он довольно надменно, когда она отрицательно покачала головой.
- Слишком дорого, - ответила Наташа.
Его голос смягчился:
- Платить за его обучение буду я.
- Я не могу этого принять, - возразила она, хотя ее материнское сердце подскочило при мысли, что Сэму дается такая прекрасная возможность в жизни.
- Можешь и примешь. Это разумно и логично. Все остальные школы довольно далеко, и чтобы отвезти его туда, тебе придется тратить много времени - моего времени.
С таким доводом она не могла не согласиться, и никогда не забудет своего счастья, когда Сэм произнес свои первые слова на французском и итальянском. После этого Рафаэль часто разговаривал с ним на своем родном языке, и при всей своей радости Наташа все-таки чувствовала себя в какой-то мере обделенной. Это побудило ее тоже брать уроки итальянского, хотя она помалкивала об этом.
Рафаэль никогда не спрашивал ее об отце Сэма. Это было не его дело, да он и не хотел вмешиваться ни во что подобное. Кроме того, для него Наташа была матерью Сэма и его экономкой, не более того, и это, похоже, устраивало их всех…
- Dio! - выругался Рафаэль. Какого дьявола он думает о прошлом, когда самая большая проблема в его жизни сейчас, в настоящем? - Что же мне делать с Элизабеттой, Наташа?
- Ты и так делаешь все, что можешь, - успокоила она его. - Уверена, Элизабетта в лучшей клинике из всех имеющихся, и ты можешь поддерживать ее, навещая…
- Первые четыре недели посещения запрещены, - решительно произнес он. - Это одно из правил.
Наташа кивнула. Интересно, как он это воспринимает - он, который всегда сам устанавливает правила, гадала она.
В этот момент раздался резкий звонок в дверь. Рафаэль сам пошел открывать, выглянув сначала в "глазок", дабы убедиться, что это не пресса. Но на пороге стоял Трой, и угрюмое лицо адвоката подтвердило его худшие опасения.
- В чем дело? - спросил Рафаэль. - Что случилось?
Последовала пауза.
- Пресса обо всем пронюхала. Они узнали, где Элизабетта.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
- Ты уверен? - потребовал ответа Рафаэль, чувствуя, как им овладевает ярость при мысли, что его уязвимая младшая сестричка попадет в лапы беспринципной своры газетчиков. Трой кивнул.
- Мне только что позвонил один из наших людей. Они сейчас возле клиники.
Рафаэль тихо выругался на сицилийском диалекте, который мало кто понимал. Однако он сознавал, что его злость сейчас - непозволительная роскошь. У всякой проблемы есть решение - это ему известно. Разве он не демонстрировал это все прошедшие годы, раз за разом?
- Пойдем ко мне в кабинет, - сказал Рафаэль и взглянул на Наташу, которая стояла с таким видом, словно хотела что-то сказать. Он нетерпеливо махнул рукой. - Принеси, пожалуйста, кофе Трою, Наташа. Ты ел? Наташа может сделать тебе что-нибудь, если хочешь.
- Нет, спасибо, только кофе. Ну, разве что еще тех твоих восхитительных пирожных, если есть.
- Да, конечно, - улыбнулась Наташа. Разумеется, Рафаэль хочет остаться наедине с Троем, поскольку то, что происходит с Элизабеттой, ее совершенно не касается. Она наемный работник, служанка, а не доверенное лицо Рафаэля, как бы сильно ей этого ни хотелось.
После ее ухода двое мужчин прошли по длинному арочному коридору, который вел в кабинет, где они сели по обе стороны стола.
- Можем мы это как-то задержать? - спросил Рафаэль.
- Только на короткое время. "Лондон ньюс" грозится поместить статью в своей колонке светской хроники уже сегодня.
- Так пригрози им судом!
- Я уже сделал это, но беда в том, что они, в сущности, не нарушают закон о неприкосновенности частной жизни. Это так, общие рассуждения с несколькими старыми фотографиями и фразами сочувствия к наследнице де Феретти.
- Но это невыносимо! - Рафаэль скрипнул зубами. - Неужели всем наплевать на ее благополучие?
- Да, если это увеличит тиражи.
Рафаэль в отчаянии покачал головой. Неужели он подвел свою сестру? Настолько погрузился в свой бизнес, что позабыл о ее проблемах?
- Как, черт побери, они узнали? В клинике мне дали тысячу заверений, что будет соблюдена стопроцентная анонимность! Мы знаем, кто ее выдал?
- Теперь да. Боюсь, это один из работников клиники, - медленно проговорил Трой, откидываясь на спинку кресла.
- Проклятье! - взревел Рафаэль. - Вот что мы сделаем, Трой. Мы отследим и найдем этого продажного иуду, предавшего мою сестру, и, как бы мне ни хотелось применить сицилийскую форму наказания, проучим его. - Он стукнул кулаком по столу. - И позаботимся, чтобы его - или ее - больше не приняли ни на одно приличное место!
- Ты можешь это сделать, - сказал Трой с профессиональной дипломатичностью. - Но это будет пустая трата времени и средств, тогда как сейчас мы не можем себе позволить зря растрачивать их.
- Хочешь сказать, что предательство должно остаться безнаказанным? - возмутился Рафаэль.
Трой вскинул руки.
- Конечно, я понимаю, что такая угроза дала бы тебе удовлетворение, но это было бы кратковременным достижением и отвлекло бы от нашей истинной цели: обеспечить Элизабетте надлежащее лечение и позаботиться, чтобы ничто больше не осложняло это лечение. И, к сожалению, никакие крутые меры и судебные тяжбы не изменят человеческой природы. Разве не ты сам это не раз говорил?
Рафаэль некоторое время молчал, переваривая слова друга. Он знал Троя и восхищался им с тех пор, как они познакомились в Сорбонне, оканчивая международный юридический курс. Англичанин считался кем-то вроде сексуального бога среди парижанок, и это означало, что между двумя мужчинами не возникало соперничества.
Помимо того, что Трой бегло говорил по-итальянски и по-французски, он обладал одним ценным качеством - беспристрастностью, и все эти факторы сделали его идеальным выбором в качестве личного адвоката могущественного де Феретти. Существовало не так много людей, к которым Рафаэль прислушивался, и Трой - один из них.
- Si, Трой, mio amico, ты прав, конечно, - тяжело проговорил Рафаэль, все еще чувствуя, что как-то подвел сестру, хотя логика твердила иное. - Итак, что будем делать?
Трой сложил кончики пальцев в почти молитвенном жесте глубокой задумчивости.
- Мы их переиграем. Отвлечем их внимание от Элизабетты более грандиозной историей.
Рафаэль скептически усмехнулся.
- И как же ты намереваешься это сделать?
Трой наклонился вперед.
- Элизабетта представляет интерес для газетчиков, потому что она молода, красива, очень богата и порой совершает ошибки, но главным образом потому, что она твоя сестра.
- Ты преувеличиваешь мою ценность, - смутился Рафаэль. Сам он никогда не стремился к публичности.
Трой коротко рассмеялся.
- В отношении твоей власти и денег уже было написано все, что только можно написать. Но не забывай, Рафаэль, что есть одна сфера твоей жизни, которая обладает особой привлекательностью для прессы с тех пор, как ты вышел из подросткового возраста.
Рафаэль воззрился на него, прищурившись.
- Давай поконкретнее, Трой, - мягко приказал он.
- Все эти годы они пытаются женить тебя! И единственное, что отвлечет их внимание от Элизабетты, это если ты наконец сделаешь это.
- Что именно сделаю?
- Найдешь себе жену, - сказал Трой, когда раздался стук в дверь, и она начала открываться. - Быть может, тебе пора жениться, Рафаэль!
Наташа вошла как раз вовремя, чтобы услышать это полное энтузиазма заявление Троя, и чуть не выронила из рук поднос. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица, колени подогнулись, а в ушах оглушающе загудело.
- Наташа? - Рафаэль нахмурился, глядя на нее. - Ты не заболела?
- Я…
- Поставь этот чертов поднос, - коротко велел он, затем встал с кресла и сам взял его у нее. Поставив поднос на стол, взял ее за руку. - Что, черт побери, с тобой такое?
Сделав несколько глубоких вдохов, Наташа быстро восстановила самообладание и высвободила свою руку, мысленно говоря, что не должна выставить себя дурой.
Все эти годы Рафаэль вел себя порядочно и сделал для Сэма больше, чем можно было бы ожидать от босса. И она не собирается все испортить, показав свою боль от новости, которая, в сущности, итак слишком задержалась. Не может же она в самом деле ожидать, что такой мужчина, как Рафаэль, останется холостым на всю жизнь для того, чтобы она могла продолжать мечтать о нем!
- Ты женишься? - воскликнула она с наигранной бодростью, затем заставила себя добавить: - Поздравляю!
Рафаэль раздраженно воззрился на неё.
- Не болтай чепухи.
Наташа недоуменно нахмурилась.
- Ты хочешь сказать, что не женишься? - осторожно спросила она, не в силах остановить радостный скачок сердца.
- Разумеется, я не женюсь! - парировал он.
- Это я пытаюсь убедить его жениться, - сказал Трой.
- Вот как… - Наташа выдавила улыбку, в этот момент ненавидя самоуверенного адвоката Рафаэля. Она прочистила горло и начала разливать кофе. - И кто же эта счастливица?
- Я говорю не о настоящем браке, - пояснил Трой, - а о мнимом.
- Мнимом?! - воскликнули Рафаэль с Наташей в один голос.
Трой кивнул.
- Тебе необязательно проходить через это, просто нужно совершить некоторые действия. Ну, ты знаешь - купить огромное обручальное кольцо и попозировать со своей невестой для газет. Она даст им несколько интервью, рассказывая, где состоится свадьба, какое собирается приобрести платье. Они любят такого рода чепуху.
- Ты, похоже, хорошо информирован в этом вопросе, - заметил Рафаэль, сардонически подняв брови.
- Я стараюсь, - скромно отозвался Трой.
- И даже если бы я заинтересовался такой причудливой мерой, ты не забыл одну вещь?
- Какую?
- Что нет кандидатки. - Услышав Наташин сдержанный вздох облегчения, Рафаэль повернул голову и вперил в нее непроницаемый взгляд. - По-моему, ты говорила, что тебе надо испечь пирог.
Наташа моргнула.
- Э… да.
- Ну, тогда беги, cara, - мягко сказал он.
- Да, конечно. - Наташа неохотно направилась к двери, в то время как они продолжили свой разговор, словно она была невидимкой.
- Тебе нужен кто-то, кто согласится сыграть роль невесты, - произнес Трой.
- Кто, например? Идея хорошая, Трой, но есть одна проблема. - Глаза Рафаэля задумчиво сузились. - Большинство женщин, которых я знаю, будут только счастливы сделать это. Трудность в том, чтобы отделаться от них потом.
- Поэтому мы выберем кого-то, кто не посмеет навязываться.
- И снова я спрашиваю - кто?
Как бы Наташе ни хотелось задержаться, чтобы послушать разговор, она была уже почти у двери, но вдруг ее зоркий глаз заметил желтый игрушечный кирпичик, валяющийся под одним из вертящихся кресел возле книжного шкафа.
И как, интересно знать, он попал туда, когда Сэм вообще не должен заходить в кабинет? Она всегда тщательно прятала все признаки детского присутствия. Рафаэль, конечно, терпимее к ее сыну, чем предписывает его положение, но он определенно не испытывает желания спотыкаться об оловянных солдатиков всякий раз, как приезжает домой.
Издав раздраженное восклицание, она наклонилась, чтобы достать кирпич, и этот звук привлек внимание Рафаэля к ее согнутой фигуре.
Никто не мог бы обвинить Наташу в тщеславии. В самом деле, одежда, которую она носила на работе, вполне могла бы быть уместна и в лагере для новобранцев - такой бесполой и несексуальной она была. Рафаэль частенько думал, что вот женщина, которая никогда не отвлекает его, выполняя свою работу.
То ли нервы у него были взвинчены, то ли он давно уже не был ни с кем в постели, а может, ткань платья обтянула ее попку, когда Наташа наклонилась, но Рафаэль неожиданно сглотнул. Попка была весьма аппетитной.
Рафаэль осознал, что взгляд Троя проследил за его взглядом.
- О да, - тихо сказал Трой. - Это идеально.
Почему Рафаэль вдруг обнаружил, что смотрит на своего адвоката с холодной неприязнью, испытывая желание сказать ему, чтобы не смел смотреть так на Наташу? Что она заслуживает его уважения, а не этого хищного взгляда.
Девушка выпрямилась, сжимая в руке кусок желтого пластика, и ткань расслабилась, вновь скрывая высокий изгиб ее крепких ягодиц. Сунув игрушку в карман, она вышла, не оглянувшись. Рафаэль смотрел, как за ней закрылась дверь, сознавая, что Трой сидит с выжидательной улыбкой на лице, глядя на него так, словно он нашел ключ к тайнам Вселенной.
- Ну? Что ты думаешь, Рафаэль? Разве это не решение нашей проблемы? По-моему, Наташа прекрасно подойдет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
- Нет! - рявкнул Рафаэль. - Наташа не подойдет! Она моя экономка, черт побери!
За дверью кабинета Наташа, услышав свое имя, резко остановилась и предстала перед старой, как мир, моральной дилеммой: остаться или уйти? Подслушать или нет? Но ведь если они говорят о ней, разве не имеет она права задержаться на минутку?
С колотящимся сердцем она приблизила голову к двери. Голоса были приглушенными, но ей удалось расслышать некоторые слова вроде "неподходящая" и "неприлично". Потом громкое Рафаэля: "Никто никогда в это не поверит!" и ответ Троя: "Почему бы не спросить ее?"
Раздался звук отодвигаемого стула, и Наташа, проворно отскочив от двери, поспешила на кухню. Ей еще нужно успеть испечь пирог, прежде чем отправляться за Сэмом.
Через полчаса Наташа переоделась в голубой свитер, подчеркивающий цвет ее глаз, и старые джинсы, расчесала волосы и заплела их в обычную французскую косичку. Ее пальцы задержались на маленьком тюбике блеска для губ, который она, повинуясь какому-то импульсу, купила, но еще ни разу им не пользовалась.
Так почему же он привлек ее внимание сейчас? Имеет ли это отношение к тому, как двое мужчин смотрели на нее в кабинете - или, точнее, не смотрели? Словно она была старым предметом мебели, надежным и удобным, но не из тех, которыми хвастаются перед гостями.
Наташа с вызовом открыла тюбик и нанесла на губы немного пахнущего клубникой блеска.
Послеобеденное небо было ясным и голубым, а деревья щеголяли всеми оттенками бронзы, багрянца и золота.
Улица рядом со школой была заставлена роскошными машинами - сюда привозили детей со всех концов столицы, и Наташа не уставала благословлять свою счастливую судьбу, что живет достаточно близко, чтобы дойти пешком.
- Maman! - крикнул Сэм, подбегая к ней вместе со своим другом.
- Привет, дорогой. - Наташа повернулась к приятелю сына. - Здравствуй, Серж. Как дела?
- Tres bien, merci! - ответил Серж с серьезной уверенностью, которой научился у своего отца
дипломата.
- Вот и отлично, - сказала она, и все трое зашагали домой по привычному маршруту, пролегающему мимо самого красивого в округе каштана. Сэм с Сержем насобирали блестящие коричневые плоды.
- А Рафаэль дома? - спросил Сэм, когда они пошли дальше.
- Да, но, наверное, будет занят, дорогой.
- Понятно.
Мальчики немного повозились в саду, потом пришли в дом ужинать. Поскольку на дом им ничего не задали, Наташа оставила их играть в какую-то сложную игру с военными кораблями, гадая, не хочет ли Рафаэль, чтобы она приготовила ему ужин, когда чуть не столкнулась с ним нос к носу.
- Ты-то мне и нужна, - угрюмо пробормотал он.
Непохоже, судя по голосу. И почему он смотрит на нее так, будто никогда раньше не видел? Черные глаза, блестящие и пронизывающие, сузились, пробежавшись по ней, будто оценивали ее на предмет чего-то - но чего?
Наташа с тревогой ощутила, как соски напряглись и натянули кружево бюстгальтера, а щеки залил румянец.
Рафаэль был потрясен тем, как необычно порозовели ее щеки - словно розы летом. А груди… нет, этого не может быть!
Его взгляд непреодолимо влекло к изгибу ее сочной груди, и он гадал, почему с ним случилось это внезапное пробуждение, вызванное чем-то настолько простым, как женщина, наклонившаяся, чтобы поднять игрушку. Откуда это осознание, что за маской непогрешимой расторопности и деловитости скрывается женщина? Настоящая женщина из плоти и крови. Он поймал себя на желании обхватить ее ладонями за ягодицы и прижать к себе.
- Есть что-нибудь новое об Элизабетте?
Заданный Наташей вопрос подействовал на него как холодный душ, и он обнаружил, что виновен в весьма нечистых помыслах - а это совсем не входит в его намерения. Элизабетта - вот причина, по которой он собирается все это сделать. Единственная причина, напомнил он себе.
- Нет, - ответил Рафаэль, глядя на ее губы и думая, что они тоже какие-то другие. Розовые и блестящие, или это только его воображение? Рафаэль нахмурился. Не рехнулся ли он, намереваясь осуществить эту безумную затею? Но, весь день ломая голову над своей дилеммой, он так и не пришел к какому-нибудь мало-мальски подходящему решению. При всем его богатстве, власти и связях все же оставались вещи, которые он не мог контролировать, и пресса - одна из них. - Сэм дома?
- Он внизу с Сержем. Нашел красивый каштан, который хочет тебе показать.
На мгновение лицо Рафаэля расслабилось, слабая улыбка тронула уголки рта, полностью преображая резкие черты.
- Он сегодня пойдет ночевать к Сержу?
- Да. А что?
- Да ничего. Просто предлагаю нам с тобой вместе поужинать.