– В полном, – ответил он так неожиданно сухо, что немедленно стал напевать, пытаясь немного расслабиться.
Потом повернулся, желая вернуться к ожидавшей его Марии.
Опять этот проклятый запах! Лилии! Он мог поклясться, что это лилии. И мыло. Лилии – это интригующе, но мыло – вполне разумно. Столь практичная женщина, как Кейт Шеффилд, наверняка моется каждый день.
Но почему-то нога замерла в воздухе, и шаг получился не обычным, широким, а мелким и нерешительным. Он никак не мог найти источник запаха и продолжал поворачиваться, поводя носом. Здесь просто не может быть лилий. И все же этот аромат…
Но тут он увидел ее.
Под своим письменным столом! Не может быть!
Конечно, он спит и видит привычный кошмар. И если закрыть, а потом вновь открыть глаза, она исчезнет.
Энтони моргнул.
Кейт осталась на месте.
Кейт Шеффилд, самая невыносимая, раздражающая, дьявольски наглая особа во всей Англии, скорчилась под столом, подобно лягушке.
Чудо еще, что он не уронил бокалы с виски!
Их взгляды встретились, и он заметил, что в ее широко распахнутых глазах плещутся страх и паника. Вот и прекрасно! Ей следует бояться его! Он выдубит ее проклятую кожу, пока она не покроется кровавыми рубцами.
Какого черта она здесь делает? Неужели для ее кровожадной натуры недостаточно облить его грязной водой из Серпентайна? Или она не удовлетворилась попытками испортить его отношения с Эдвиной? Теперь ей понадобилось еще и шпионить за ним?!
– Мария! – воскликнул он, подвигаясь к столу, пока не наступил на руку Кейт. Не так, чтобы сильно, но она тихо взвизгнула.
Энтони даже зажмурился от удовольствия.
– Мария, – повторил он, – я вдруг вспомнил о неотложном деле, которое необходимо немедленно завершить.
– Именно этим вечером? – с сомнением переспросила Мария.
– Боюсь, что так. Уф!
– Вы, кажется, вскрикнули? – удивилась Мария.
– Нет, – солгал Энтони, опасаясь, что задохнется. Кейт успела снять перчатки и сейчас вонзила ногти ему в ногу. Острые, как кинжалы!
По крайней мере он надеялся, что это ногти. Вполне возможно, она пустила в ход зубы.
– Уверены, что ничего не случилось? – допытывалась Мария.
– Совсем…
Боль резко усилилась: похоже, Кейт серьезно взялась за дело.
– Ничего!
Последнее слово больше походило на рычание. Он инстинктивно дернул ногой, ударив во что-то, подозрительно походившее на ее живот.
При обычных обстоятельствах Энтони скорее умер бы, чем ударил женщину, но этот случай был исключением. Мало того, он испытал странное удовольствие, отомстив ей по заслугам. Подумать только, она самым бессовестным образом вцепилась в его ногу!
– Позвольте проводить вас до двери, – предложил он Марии, стряхивая Кейт со своей щиколотки.
Но глаза итальянки горели любопытством.
– Энтони, под вашим столом сидит какое-то животное! – сообщила она, шагнув вперед.
Энтони коротко хохотнул:
– Можно сказать и так.
Кулак Кейт с силой опустился ему на ногу.
– Это собака?
Энтони серьезно подумывал ответить утвердительно, но даже он не был настолько жесток. Кейт, очевидно, оценила столь нехарактерный для него такт, потому что отпустила его ногу.
Энтони воспользовался свободой и быстро вышел из-за стола.
– Надеюсь, вы не посчитаете непростительной грубостью, если я не провожу вас до музыкального салона?
Она рассмеялась: тихий чувственный звук, предназначенный, чтобы обольстить его.
– Я взрослая женщина, милорд, и сумею благополучно пройти такое короткое расстояние.
– Простите меня?
Она вышла в дверь, которую он придержал для нее.
– Подозреваю, на свете нет женщины, которая не могла бы простить вам все за эту улыбку.
– Вы редкая женщина, Мария Россо.
Итальянка снова рассмеялась:
– Очевидно, все же недостаточно редкая.
Она выплыла в холл, и Энтони решительно захлопнул за ней дверь, после чего, словно сам дьявол сидел за его плечом, повернул ключ в скважине и спрятал в карман.
– Вы! – прогремел он, четырьмя длинными шагами сокращая расстояние между ними. – Немедленно покажитесь.
И поскольку Кейт не спешила выходить, он нагнулся, схватил ее за руку и вытащил из-под стола.
– Объяснитесь! – прошипел он.
Затекшие ноги Кейт едва ее держали, но она умудрилась сохранить равновесие.
– Это несчастная случайность, – пояснила она, схватившись за край стола.
– Странно, почему эти два слова с поразительной частотой слетают с ваших губ?
– Но это правда, – запротестовала она. – Я сидела в холле…
Она сглотнула слюну. Он сделал еще шаг и теперь был близко, очень близко.
– Я сидела в холле, – хрипло повторила она, – и услышала ваши голоса. Я просто хотела скрыться от вас.
– И поэтому вломились в мой личный кабинет?
– Я не знала, что это ваш кабинет! Я…
Кейт судорожно хватала ртом воздух. Теперь лацканы его фрака почти касались лифа ее платья. Она понимала, что он делает это намеренно, желая запугать ее. Унизить.
Однако сознание этого не помогло унять бешеный стук ее сердца.
– А мне кажется, вы знали, что это мой кабинет, – пробормотал он, медленно проводя пальцем по ее щеке. – И возможно, вовсе не собирались избегать меня.
Кейт снова сглотнула, больше не пытаясь сохранить даже видимость самообладания.
– Ммм? – промычал он. Палец скользнул к подбородку. – Что вы на это скажете?
Кейт приоткрыла губы, но не смогла бы выговорить ни единого слова, даже если бы от этого зависела ее жизнь. На нем не было перчаток: должно быть, снял их, чтобы ласкать Марию, и его прикосновение действовало с такой силой, что она задрожала. Оказалось, что она способна дышать, только когда палец замирал. Но стоило ему шевельнуться, и у нее перехватывало дыхание. Кейт не сомневалась, что ее сердце бьется в одном ритме с его пульсом.
– Может быть, – прошептал он, оказавшись так близко, что его дыхание целовало ее губы, – вы желали совершенно иного?
Кейт попыталась покачать головой. Но мышцы отказывались ей повиноваться.
– Уверены?
На этот раз собственная голова предала ее и сама собой качнулась из стороны в сторону. Виконт улыбнулся. Оба знали, что эту партию выиграл он.
Глава 7
Музыкальный вечер у леди Бриджертон посетили также миссис Федерингтон и три ее старших дочери – Пруденс, Филиппа и Пенелопа. Ни одна не была одета в платье, цвет которого хоть сколько-нибудь соответствовал бы ее внешности; мистер Найджел Бербрук, которому, как обычно, было что сказать, хотя никто, исключая мисс Филиппы Федерингтон, его не слушал, и, разумеется, миссис Шеффилд и мисс Кэтрин Шеффилд.
Автор предполагает, что приглашение включало также мисс Эдвину Шеффилд, но она на вечере не присутствовала. Лорд Бриджертон, похоже, был в прекрасном настроении, несмотря на отсутствие младшей мисс Шеффилд, но, увы, его матушка казалась разочарованной.
Впрочем, страсть леди Бриджертон к устройству браков уже вошла в легенду, тем более что теперь, выдав дочь за герцога Гастингса, она может спокойно подумать и о других детях.
"Светская хроника леди Уистлдаун". 27апреля 1814 года
Энтони отчетливо понимал, что он безумец. Другого объяснения просто не было. Он собирался запугать ее, привести в ужас, дать понять, что она не смеет вмешиваться в его дела и никогда не возьмет над ним верх, но вместо этого… он поцеловал ее.
В его намерения входило устрашение. Поэтому он все теснил ее к столу в надежде, что эта ходячая наивность убоится его присутствия. Она наверняка не знает, что это такое – близость мужчины, когда жар его тела проникает сквозь ее одежду, такая близость, когда нельзя сказать, где заканчивается его и начинается ее дыхание. Она не распознает первых уколов желания, не поймет значения медленно раскручивающейся волны жара в самой сердцевине ее естества.
А волна уже раскручивалась. Он видел это по ее лицу.
Но она, эта законченная невинность, не могла осознать то, что видел его опытный взгляд. И когда он нависнет над ней, мисс Шеффилд всего лишь ощутит, что он гораздо сильнее, могущественнее, и поймет, какую роковую ошибку сделала, ворвавшись в его личное святилище.
Ему следовало бы остановиться на этом и оставить ее, задыхающуюся и встревоженную. Но когда между ними оставалось не более дюйма, притяжение стало почти невыносимым. Ее запах неумолимо манил, дыхание невероятно возбуждало. Уколы желания, которые он хотел пробудить в ней, неожиданно загорелись в нем, посылая теплый зов желания по всему телу, вплоть до кончиков пальцев на ногах.
Он хотел провести пальцем по ее щеке… только затем, чтобы помучить ее, но неожиданно в ход пошла рука, уверенно опустившаяся на ее затылок, когда его губы завладели ее губами в бурном взрыве гнева и желания.
Кейт охнула прямо ему в губы, и он воспользовался этим, чтобы проникнуть языком в ее рот. Она окаменела в его объятиях скорее от удивления, чем от чего-то иного. Поэтому Энтони пошел дальше, скользнув ладонями по ее спине и сжав нежный изгиб ягодиц.
– Это безумие, – прошептал он ей на ухо, но не сделал попытки ее отпустить.
В ответ прозвучал сердитый смущенный стон, однако ее тело стало более гибким, что позволило ему теснее прижать ее к груди.
Энтони понимал, что следует остановиться, и, черт побери, вообще не стоило даже начинать, но кровь уже пылала, и ему было… так хорошо с ней.
Он тоже застонал, чуть отстранившись, чтобы попробовать на вкус солоноватую кожу ее шеи. Было в ней что-то, привлекавшее его, как не привлекала ни одна женщина, словно его тело обнаружило нечто такое, что полностью отказывался принимать ум. Что-то… очень правильное.
Правильно, когда она в его объятиях. Правилен сам запах, исходящий от нее. Правилен этот чуть солоноватый вкус. И он знал, что, если сорвет с нее одежду и возьмет прямо здесь, на полу кабинета, она примет его в себя и ему будет хорошо и спокойно, как никогда в жизни.
И тут Энтони вдруг решил, что когда Кейт Шеффилд не спорит с ним, она вполне может считаться лучшей женщиной во всей Англии.
Ее руки медленно ползли вверх, пока не легли ему на спину. И ее губы шевельнулись. Почти незаметно. Но она определенно ответила на поцелуй.
Тихое торжествующее рычание вырвалось из глотки Энтони. Он снова стал целовать ее яростно, исступленно…
– О Кейт! – выдохнул он, продолжая теснить ее, пока она не уперлась спиной в стол. – Боже, ты такая соблазнительная!
– Бриджертон, – пробормотала она дрожащим голосом.
– Ничего не говори. Что бы ни происходило между нами, молчи, умоляю!
– Но…
– Ни слова, – перебил он, прижимая палец к ее губам. Не хватало еще, чтобы она испортила этот восхитительный момент спорами и возражениями.
– Но я…
Кейт уперлась ладонями в его грудь и так сильно толкнула, что он едва не упал. Тяжело дыша, она оперлась о стол.
Энтони пробормотал ругательство из тех, какие обычно не употребляются в обществе благородных дам.
Кейт отпрянула к высокому стулу так, чтобы Энтони не смог до нее дотянуться. Схватилась за жесткую спинку, потом спряталась за ней, очевидно, решив, что лучше поставить между виконтом и собой преграду хотя бы в виде мебели.
Судя по лицу, настроение виконта было не из лучших.
– Зачем вы это сделали? – спросила Кейт едва слышно. Энтони пожал плечами. Теперь вид у него был скорее беззаботный, чем рассерженный.
– Потому что мне так захотелось.
Кейт потрясенно воззрилась на него, не в силах поверить, что существует такой простой ответ на то, что, по ее мнению, было столь сложным вопросом.
– Но этого быть не может! – выпалила она наконец. Он улыбнулся. Медленно.
– Однако так оно и есть.
– Но вы терпеть меня не можете! – не унималась она.
– Совершенно верно, – кивнул он.
– И я вас не выношу.
– Это вы твердите постоянно, так что приходится верить вам на слово, хотя всего несколько минут назад ваша нелюбовь не была столь очевидна.
Кейт залилась краской стыда. Она ответила на его коварный поцелуй и ненавидела себя за это почти так же сильно, как ненавидела его за все, что он с ней сотворил.
Но зачем еще и издеваться над ней? Так ведут себя только негодяи.
Она вцепилась в спинку стула с такой силой, что побелели костяшки пальцев, хотя вовсе не была уверена, что он послужит ей защитой от Бриджертона или помешает наброситься на него и удушить.
– Я не позволю вам жениться на Эдвине, – очень тихо сказала она.
– Я так и думал, что не позволите, – пробормотал он, подбираясь к ней, пока не оказался по другую сторону стула.
Она чуть приподняла подбородок.
– И уж я, во всяком случае, не выйду за вас ни за что на свете!
Он оперся руками о подлокотники и подался вперед, так что их лица почти соприкасались:
– Не припомню, чтобы я просил вашей руки.
Кейт, вздрогнув, попятилась:
– Но вы поцеловали меня!
– Если бы я женился на каждой женщине, которую целовал, – рассмеялся он, – думаю, меня давно бы бросили в тюрьму за многоженство!
Кейт начало трясти. Пришлось снова схватиться за спинку стула, чтобы не упасть.
– Вы, сэр, – почти выплюнула она, – бесчестный человек!
Глаза Энтони сверкнули дьявольским огнем. Выбросив вперед руку, он сжал ее подбородок и вынудил смотреть ему в глаза.
– Это неправда, – убийственно холодным голосом бросил он. – И будь вы мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль.
Кейт не шевелилась. Очень долго. Целую вечность. Но взгляда не отводила. Кожа на подбородке горела в местах, которых касались его сильные пальцы. Наконец она сделала то, что поклялась никогда не делать в присутствии этого человека.
Взмолилась.
– Пожалуйста, – прошептала она, – отпустите меня.
Виконт с пугающей поспешностью разжал руки.
– Прошу прощения, – пробормотал он с некоторым… удивлением.
Нет, невозможно. Этого мужчину ничем нельзя удивить.
– Я не хотел сделать вам больно, – мягко добавил он.
– Разве?
Он кивнул:
– Не хотел. Это правда. Может, только напугать немного. Но не причинять боли.
Колени предательски подогнулись, но Кейт сумела отступить.
– Вы не кто иной, как повеса и распутник, – бросила она, жалея, что дрожащий голос звучит не так презрительно, как бы ей хотелось.
– Знаю, – пожал он плечами. Гневное пламя в его глазах сменилось смешливыми искорками. – Это в моей природе.
Кейт снова отступила. Она не могла привыкнуть к резким сменам его настроения.
– Я немедленно ухожу.
– Идите, – дружелюбно кивнул он, показывая на дверь.
– И вы не сможете меня остановить.
– Мне бы это в голову не пришло, – улыбнулся он. Кейт попятилась к двери, боясь, что, если хоть на секунду отведет от него глаза, он набросится на нее.
– Я немедленно ухожу, – неизвестно зачем повторила она. Но когда протянула руку к дверной ручке, он вдруг сказал:
– Надеюсь, увидимся, когда я в следующий раз навещу Эдвину?
Кейт побелела. Конечно, она стояла к нему вполоборота, так что он ничего не заметил, но впервые в жизни она физически ощутила, как отлила от лица кровь.
– Вы пообещали оставить ее в покое, – напомнила она тоном судебного обвинителя.
– Нет, – дерзко бросил он, прислонившись к спинке стула. – Я сказал, что вы вряд ли позволите мне жениться на Эдвине. Но это еще не значит, что я позволю вам вмешиваться в мою жизнь.
Чувство было такое, словно в горле застряло пушечное ядро.
– Но, – выдавила Кейт, – вряд ли вы сами захотите жениться на ней после того, как вы… как я…
Он направился к ней медленно, грациозно, как большой хищный кот.
– После того, как вы меня поцеловали?
– Я! Я не…
Но слова обожгли горло, потому что были насквозь лживы. Она не напрашивалась на поцелуй, но в конце, в самом конце ответила на него.
– О, бросьте, мисс Шеффилд, – посоветовал Энтони, выпрямляясь и складывая руки на груди. – Не стоит и дальше идти по этой дороге. Мы друг друга не выносим, и это чистая правда, но я уважаю вас… по-своему… странным, извращенным образом. Знаю также, что вы женщина искренняя и терпеть не можете фальши.
Она ничего не ответила. Да и что тут сказать? Как можно ответить на заявление, в котором содержатся слова "уважение" и "извращенное"?
– Вы ответили на поцелуй, – продолжал он с легкой, довольной улыбкой. – Готов признать без особого энтузиазма, но это только вопрос времени.
Кейт покачала головой, не в силах поверить услышанному:
– Как можете вы говорить о подобных вещах сразу же после того, как объявили о намерении ухаживать за моей сестрой?
– Верно, это несколько путает мои планы, – продолжал Энтони спокойно и задумчиво, словно размышляя, стоит ли покупать новую лошадь, или решая, какой галстук надеть.
Может, все дело было в его небрежной позе или в манере, с которой он гладил подборок, будто притворялся, что обдумывает происходящее, но внутри Кейт словно что-то взорвалось. Она, не задумываясь, рванулась вперед. Все фурии мира скопились в ее душе, когда она бросилась на него и стала колотить в грудь кулаками.
– Вы никогда не женитесь на ней! – крикнула она. – Никогда! Слышите?
Энтони поднял руку, опасаясь получить удар в лицо.
– Нужно быть глухим, чтобы вас не слышать, – усмехнулся он, ловко перехватывая ее запястья.
Но Кейт продолжала трястись от ярости:
– Не позволю вам сделать ее несчастной! Не позволю испортить ей жизнь! – твердила она, хотя слова застревали в горле. – Она все, что есть чистого, доброго и благородного! И заслуживает лучшего мужа, чем вы!
Энтони пристально наблюдал за этим не слишком красивым лицом, которое гнев сделал неожиданно прекрасным. Щеки раскраснелись, в глазах сверкали слезы, которые Кейт всеми силами старалась сдержать, и он почему-то в этот момент чувствовал себя законченным подлецом.
– Как ни удивительно, мисс Шеффилд, – тихо сказал он, – я искренне верю, что вы любите сестру.
– Конечно, люблю! – взорвалась она. – Иначе зачем бы я прилагала столько усилий, чтобы держать вас подальше от нее?! Неужели считаете, что я делала это ради забавы? Уверяю вас, милорд, я могла бы подумать о вещах, куда более интересных, чем сидеть пленницей в вашем кабинете!
Он резко выпустил ее руки.
– Я считала, – всхлипнула Кейт, растирая покрасневшую, горящую кожу, – что моя любовь к Эдвине – единственное, что вы способны понять во мне. Вы, тот, кто, по слухам, беззаветно предан семье!
Энтони молчал, по-прежнему наблюдая за ней. Возможно, он ошибался и в этой женщине есть нечто такое, чего он раньше просто не замечал.
– Будь вы братом Эдвины, – нанесла смертельный удар Кейт, – неужели позволили бы выйти за мужчину, подобного вам?
Виконт долго молчал, достаточно долго, чтобы собственное молчание отозвалось неприятным звоном в ушах.
– Это к делу не относится, – ответил он наконец. Нужно отдать должное Кейт, она не улыбнулась. Но и не позлорадствовала.