Неужели подобное происходит наяву, а не во сне? А может, в сказке, пусть и нет на ней хрустальных башмачков. Ответить "нет" могла только круглая дура.
- Нет.
У Золушки тоже хватило здравого смысла, чтобы убежать от принца.
- Я не могу допустить, чтобы вы вели машину, когда вам плохо, - настаивал принц Дэймон.
- Мне вовсе не плохо!
Он взял ее за руку, их пальцы на миг сплелись, и оба вздрогнули. Но она вздрогнула не от потрясения или страха, а оттого, что ее сердце внезапно пробудилось после долгого сна.
Как будто принц поцеловал ее и она проснулась. Ты перепутала сказки, Рэйчел, строго сказала она себе.
- Вы и в Тортонбурге обладаете властью? - спросила она, скрыв за шутливым тоном трепетное волнение сердца.
В ответ он рассмеялся тихо и нежно, и она почувствовала, что, кроме светлой радости, которую ей подарила Карли, до встречи с ним все в ее жизни было мрачно и грустно. От работы, от постоянных забот о младенце, от нехватки денег и времени нервы у нее иногда были натянуты как струна.
- Пожалуй, нет. Просто я хочу хоть недолго побыть рыцарем, вызволяющим даму из беды.
Повторить "нет" еще раз у нее не хватило сил. Рэйчел сдалась:
- Вы очень любезны, принц Монтегю.
- Друзья зовут меня Дэймон.
- Не думаю, что нас можно считать друзьями.
- Может быть, еще нельзя. Но мы подружимся.
Он сказал это так уверенно, что у нее загорелись щеки. Рэйчел не была знатной леди. Она не была красавицей, которой можно залюбоваться, не блистала остроумием. В ней не было ничего такого, что могло бы заинтересовать принца, пробудить в нем желание стать ее другом.
Она пошла вперед к выходу, он последовал за ней. Когда они проходили мимо человека в рабочей одежде, который все еще сидел на стуле, принц Монтегю протянул руку и быстро дотронулся до его плеча. Человек выпрямился, на его лице появилась улыбка.
Затем принц обнял ее за плечи. Ткань ее плаща была тонкой, и она почувствовала тепло его руки, его уверенность. Он помог ей спуститься по ступенькам к черному "ягуару", стоявшему справа от полицейского участка. Штрафная квитанция за неправильную парковку белела на ветровом стекле.
- Могу поспорить, что наш друг не терял даром времени и прибежал сюда, чтобы сделать мне сюрприз. - Дэймон не глядя положил бумажку в карман.
Она обеспокоенно взглянула через улицу на свой маленький красный "фольксваген". Во что ей обойдется стоянка? У нее едва хватило денег на поездку в полицейский участок, да и работы у нее еще нет. Но на ветровом стекле ее машины квитанции не было.
- Я должна оплатить стоянку, - сказала она. - Я…
- Не беспокойтесь, - ответил он, - положитесь на меня.
До сих пор Рэйчел очень гордилась своей независимостью. С тех пор как родилась Карли, Рэйчел никого не просила о помощи. Почему же теперь ей так приятно слышать, что о ней позаботятся?
Сегодня она смирит свою глупую гордость. Только один раз. Всего на один вечер. Вечер, который она проведет в сказке.
- Благодарю вас, - сказала она.
Ну вот. Третий раз. Теперь она стала его навеки.
Внезапно она подумала: существуют же семьи, где денег больше, чем могли бы потратить несколько поколений. Она не представляла себе, как можно жить, не беспокоясь о деньгах. Его машина стоила столько же, сколько маленький домик, который она мечтала приобрести для себя и Карли. Когда родилась Карли, она начала понемногу откладывать деньги, но оказалось, что, прежде чем она сможет собрать достаточную сумму, у самой Карли уже будет трое детей. Принц Дэймон открыл дверцу, и Рэйчел скользнула в роскошный, обтянутый кожей салон.
С тихим урчанием "ягуар" плавно тронулся с места и влился в поток машин.
Женщина, которая сидела в машине рядом с принцем Дэймоном Монтегю, казалась ему красавицей, пришедшей из сказки. Безупречно подстриженные волосы до плеч, обрамлявшие милое лицо, были необыкновенного цвета, и он подумал, что слово "каштановый", пожалуй, не подходило для их определения. Глаза цвета мокрого нефрита, небольшой нос, влажные и нежные губы никого не могли оставить равнодушным. Ее манера вздергивать подбородок наводила на мысль об упорстве, даже об упрямстве.
На приятном лице почти не было косметики, а естественный запах скорее мыла, чем духов, создавал ощущение легкости и чистоты.
Ее одежду - темно-синий плащ, белая юбка и такие же туфли-лодочки - можно назвать простой, но подобранной с большим вкусом. Небольшие сережки в форме белых капелек прекрасно гармонировали с ее обликом.
Ему внезапно захотелось поцеловать ее.
Странное желание повергло принца Дэймона Монтегю в изумление. Он не ожидал от себя такого. Сержант Креншоу, конечно, хам, но он сказал правду: с тех пор как год назад умерла жена, Дэймон жил словно в тумане, охваченный глубоким горем. Ему казалось, что его сердечная рана не заживет никогда. И не только из-за смерти жены.
Шарон умерла при родах. Их сын, маленькая копия Шарон, тоже умер.
Людям казалось, будто у него есть все. Когда-то, возможно, так и было. Но теперь ни деньги, ни положение в обществе, ни внимание окружающих - ничто не могло его утешить. Дэймон жил с ощущением потери и другую жизнь даже не мог себе представить.
О его трагедии знали все, даже такие, как Креншоу. Но только что Дэймон почувствовал, что сможет преодолеть свое горе. Начать снова жить. Выполнить свой долг.
Сегодня вечером он покинул родной остров Роксбери и на личном пароме прибыл на соседний остров в герцогство Тортонбург, чтобы встретиться с очередной красавицей, которых его благонамеренная мать упорно продолжала находить для него. Девушка подходила по всем параметрам: высокая, привлекательная, хорошо воспитанная, из знатной семьи. Иначе говоря, хорошая партия.
Когда они вышли из оперы, он увидел, что на его машине сломана антенна, но вместо гнева почувствовал облегчение - у него появился отличный повод отправить белокурую красавицу на такси с Филипом, своим секретарем, распрощавшись с ней на ступенях оперного театра. Так он избежал поцелуев, к которым у него не лежало сердце, и разговоров, которые не вызывали у него интереса.
Общественное положение других мужчин не требовало от них вступать в новый брак прежде, чем заживет в сердце рана. Им не надо было думать о долге произвести на свет наследника, даже вопреки своим чувствам.
Много часов провел он в детской, где никогда не будет спать его младенец, где еще незримо присутствовала Шарон. В уютной комнате с солнечно-желтыми степами, белыми занавесками на окнах, с плюшевыми медведями он будто наяву видел свою молодую жену. Вот она, смеясь, запрокинула голову, глаза заблестели от радости. Она могла бы позвать дюжину слуг, но решила сама разукрасить стены. Он снова видел ее в измазанном краской халате, натянувшемся на ее прекрасном животе, с кистью в руке. Высунув от усердия кончик языка, она рисовала пчелу на носу Винни-Пуха.
- Вам плохо? - раздался участливый голос женщины, сидевшей рядом.
Дэймон вздрогнул от неожиданности.
- Нет, нет, - легко солгал он.
Он предложил отвезти ее домой не только потому, что хотел ей помочь, но и потому, что надеялся побольше узнать о ее сестре.
Дело в том, что недавно он застал в весьма компрометирующей ситуации свою сестру Лилиан и принца Роланда Тортона, сына великого герцога Виктора Тортона из Тортонбурга. Роланд тогда рассказал, что у него есть сестра, незаконная дочь его отца, которая недавно была похищена. Поскольку семьи Монтегю и Тортон враждовали уже несколько веков, Роланд решил тайно приехать в Роксбери, чтобы узнать, не связано ли похищение с семьей Монтегю. Работая под чужим именем конюхом, Роланд встретил Лилиан, и они полюбили друг друга.
Сначала Дэймон пришел в ярость, но потом почувствовал, что Роланд говорит правду.
А когда в полицейском участке он услышал рассказ Рэйчел, ему показалось невероятным, что две женщины - сестра Рэйчел Виктория и дочь Виктора Тортона - исчезли одновременно. Ведь и Роксбери, и Тортонбург были знамениты на весь мир отсутствием преступлений.
Конечно, события в семье Тортон следовало держать в секрете, и Дэймон не мог задать Рэйчел вопросы, которые вертелись у него на языке.
- Вы знаете того человека, с которым разговаривали в полицейском участке? - тихо спросила она. - Я сначала подумала, вы адвокат.
Дэймон не знал, что ответить. Он не был знаком с тем человеком, но понял его боль. Пережив страшную трагедию, он научился сострадать людям и теперь чувствовал чужую боль как свою. Он не мог спокойно пройти мимо. Возможно, ему надо было помогать другим еще и потому, что сам он оказался беспомощен перед постигшим его горем.
Ему было стыдно за свое недавнее прошлое, когда он был так занят только собой и не понимал, что другим людям может быть плохо, и, уж конечно, не пытался им помочь.
- Нет, - сказал он, - я не знаю его.
- Он казался таким растерянным, - осмелилась она заметить.
- У него сына арестовали. Он не знал, что делать. Он простой человек. Шахтер.
- О боже.
Дэймон не сказал ей, что сразу позвонил по сотовому телефону своему адвокату, который сейчас уже должен быть в самолете на пути в Роксбери, чтобы помочь сыну шахтера.
- Думаю, у него все будет хорошо, - проговорил он уверенно.
Женщина рядом с ним улыбнулась, и ему захотелось, чтобы она улыбалась ему всегда.
Он думал о том, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на нелепую вражду. Как было бы хорошо, если бы Тортоны и Монтегю не враждовали. Может быть, они могли бы использовать свой авторитет, чтобы совершить что-то по-настоящему благородное, дать людям пример того, как сделать мир лучше. Может быть, они тогда оправдали бы то уважение, которое им выказывали на каждом шагу.
Надо просто любить ближнего, как самого себя.
Он покачал головой, горько улыбаясь своим мыслям.
Чуть больше года назад он был человеком, живущим совсем другой жизнью: управлял семейным бизнесом, играл в гольф и поло, занимался плаванием. С молодой женой они ходили на приемы и балы, отправлялись в круизы.
В их жизни не было места попыткам сделать мир лучше.
Старый монах, брат Раймонд, к которому Дэймон начал регулярно ходить после смерти жены и сына, не уставал повторять, что надо всегда надеяться на чудо, что после горя обязательно будет радость. Монах твердо верил, что ничто в мире не происходит случайно.
Тогда Дэймон не верил ему.
И вот сегодня вечером, сидя рядом с милой и, в сущности, совершенно незнакомой ему женщиной, он впервые почувствовал, что монах прав. Его чувство было подобно огоньку, мерцавшему в окружавшем его мраке. Дэймон постепенно становился таким, каким был раньше. Ему было странно ощущать, что мерцающий огонек обещает будущее. И надежду, непонятным образом связанную с красивой незнакомкой, которая спокойно сидит рядом с ним в его автомобиле, летящем сквозь черноту ночи по дороге, освещенной яркими фарами.
ГЛАВА ВТОРАЯ
- Да это же домик Белоснежки и семи гномов! - воскликнул принц, когда фары его машины осветили побеленные стены, чистые окна и тяжелую деревянную дверь.
- Сейчас вы увидите самого главного гнома, - прошептала она.
Рэйчел очень любила флигелек, который ей удалось снять за весьма умеренную цену вскоре после приезда в Тортонбург. Когда-то здесь жил садовник. Домик был расположен в замечательном районе неподалеку от старых особняков, стоявших в окружении высоких деревьев среди обширных лужаек. Принц Дэймон был прав, ее жилище действительно похоже на домик Белоснежки и семи гномов.
Ее удивило, что человек, который выглядел таким прагматичным, таким приверженным долгу, таким взрослым, подобрал довольно верное и причудливое сравнение. Удивило и обрадовало. Отец ее дочери Карли, Брайан, скорее всего, посчитал бы, что "Белоснежка" - это название стирального порошка. Или, того хуже, нового наркотика, которого он еще не пробовал.
Она потянулась к ручке дверцы, но он остановил ее, вышел из машины, обошел вокруг и открыл дверцу для нее. Рэйчел растерялась и почувствовала, как запылали у нее щеки.
Она пошла по извилистой, вымощенной камнем дорожке впереди него, нащупывая в сумочке ключ. С мягкой решимостью он забрал у нее ключ и вставил в замок.
К столь старомодной вежливости она не была приучена.
Когда они встречались с Брайаном, тот даже не подходил к двери. Он сидел на своем сверкающем ревущем мотоцикле, сигналя, пока она не выходила.
- Я возьму ключ от вашей машины, - сказал он, - и попрошу пригнать ее как можно быстрее.
- Что вы, не нужно, я вернусь за ней завтра.
- Нет, не вернетесь. Я убедил вас оставить ее там, я и должен ее возвратить.
- Благодарю вас. У меня красный "фольксваген", он стоит напротив того места, где стояла ваша машина.
- Я прослежу, чтобы все было сделано как следует.
Она подумала, что с течением времени могла бы привыкнуть к такой заботливости.
Принц Дэймон легонько толкнул дверь, и громкий смех Карли вырвался из открытой двери. От заливистого смеха малышки Рэйчел всегда охватывало счастье. Она старалась делать все, чтобы Карли никогда не чувствовала себя незаконнорожденной, покинутой отцом, чтобы ее детство было наполнено смехом, теплом и любовью. Сама Рэйчел провела безрадостное детство, поэтому в юности искала что-то, чего никогда не имела, но в существование чего верила всем сердцем. И когда встретила Брайена, то совершила старую как мир ошибку, приняв страсть соблазнителя за любовь.
Рэйчел жестом пригласила принца войти, но тот не сразу последовал за ней, с некоторым опасением заглянув в гостиную поверх ее головы.
- У вас есть ребенок? - спросил он.
Она думала, что он уже догадался. Ей казалось, что все слышали, как грубо Креншоу говорил об ее талии.
Такое случалось с нею множество раз, с тех пор как родилась Карли: мужчина проявлял к ней интерес, пока не обнаруживал, что у нее есть ребенок. Со временем ей пришлось выкинуть из головы все свидания и всех мужчин вообще.
- Дочка. Ей год и восемь месяцев, - ответила Рэйчел.
Она напомнила себе, что интерес принца Дэймона из Роксбери к ней - совсем другого рода. Он лишь хотел вызволить даму из беды, как он сам выразился, и все. Глупо думать о чем-то еще. Миры, в которых они жили, не соприкасались.
И она не была Спящей красавицей, которую принц хочет поцеловать.
Она была матерью-одиночкой, пытающейся сделать все возможное для своего младенца.
На верхней ступеньке узкой лестницы появилась Карли. Плюхаясь со ступеньки на ступеньку, выставив вперед ножки в ползунках, она начала съезжать вниз на своем памперсе. Ее белокурые кудри подрагивали вокруг щек, разрумянившихся от напряжения и восторга.
Рэйчел опустилась на одно колено и распахнула объятия навстречу малышке.
- Мамааааа!
Карли сползла вниз, встала и, удерживая равновесие широко разведенными руками, побежала к маме, поскользнулась на овальном коврике, наклонилась и упала в руки Рэйчел, чуть не свалив ее. Смеясь, позабыв о своем высокородном госте, Рэйчел обхватила Карли, спрятав лицо в шелковистых волосиках, поднялась на ноги и закружила малышку, пока та не завопила от удовольствия.
Внезапно она замерла - принц Дэймон как-то странно притих. Она взяла Карли поудобнее и посмотрела на него. Лицо у принца было пепельно-бледным. Совсем как тогда, в автомобиле, когда он задумался, мысленно перенесясь куда-то.
- Что с вами? - спросила она.
Он вздрогнул, будто проснулся. Карли наклонилась к нему всем телом и, почти выскользнув из рук Рэйчел, потянулась к нему на ручки.
Рэйчел показалось, что Дэймон испуганно дернулся, но быстро взял себя в руки и улыбнулся, хотя улыбка получилась натянутой.
- Это и есть главный гном, я полагаю? - проговорил он, но все же не взял Карли на руки. Наклонясь, он коснулся ее щеки рукой. - Привет. Как же тебя зовут? Уж точно ты не Ворчун. Определенно не Соня. И не Док. И не Растяпа. Ты, видимо, Счастливчик.
Карли фыркнула, поймала его руку и потащила в рот палец. Он ловко высвободил свой палец у нее изо рта.
- Вот Кусаки среди семи гномов не было.
- Ваше Высочество, позвольте познакомить вас с моей дочерью Карли, - серьезно представила Рэйчел свою малышку.
- Весьма польщен, - произнес он. - Я был бы рад, если бы вы звали меня Дэймон. - Он согнулся в глубоком поклоне, чем совершенно очаровал Карли, не говоря уж о ее маме.
У Рэйчел появилось чувство, будто она так звала его всегда, и сразу все формальности между ними стали выглядеть нелепо.
Когда он выпрямился, Карли посмотрела на него, затем провела пухленькими пальчиками по его лицу и вцепилась ему в нос. С одобрением кивнув, она громко заявила:
- Пусти.
Рэйчел поставила Карли на пол, и малышка пошла через комнату, подняв руки, как канатоходец, качаясь, но не падая. Она благополучно дошла до переполненной корзины с игрушками, которые бесцеремонно выбросила на пол, и со вздохом уселась на пол рядом с кучей своих сокровищ.
- Вы смотрите на нее затаив дыхание? - спросил Дэймон.
- Я на нее буду смотреть затаив дыхание до ее восемнадцатилетия, - ответила Рэйчел и почему-то подумала о своей сестре, которой было двадцать семь, и о своих волнениях в связи с ее исчезновением… - Возможно, и потом тоже.
- Красивый ребенок, - сказал Дэймон, наблюдая с легкой улыбкой, как Карли энергично бросала игрушки в корзину.
Конечно, он должен уметь говорить комплименты. Его, вероятно, учили быть любезным, учтивым и умным.
- Благодарю вас.
Он заколебался.
- А где ее отец?
- Последнее, что я слышала, - он работал лифтером где-то в Канаде.
- Я сожалею.
- А я - нет. Нам обеим лучше без него.
Ее слова прозвучали пренебрежительно - она не хотела, чтобы ее жалели. Дэймон отвел взгляд от ребенка и с нескрываемым интересом оглядел небольшую гостиную.
На его лице не отразилось ничего, но, несомненно, гараж для его машины был больше.
Рэйчел знала, что обстановка ее жилища была более чем скромной. Но ей нравилась уютная атмосфера, которую она создала собственными руками с помощью нескольких салфеток из шотландки, кувшинов с сухими цветами, ярких картин, небольших плетеных корзин, в которых лежали книги, яблоки и документы, и большой корзины, единственной, до которой Карли могла дотянуться и в которой хранились ее игрушки.
В углу была единственная современная вещь в комнате - компьютер для работы.
По лестнице спустилась няня - невысокая пожилая дама, у которой Рэйчел арендовала домик. Несколько седых прядей выбились у нее из узла на затылке, очки сидели косо, свитер потерял форму, и она уже не выглядела такой аккуратной, какой вошла в дверь несколько часов тому назад. Ее вид был, несомненно, делом рук неутомимой малышки Карли.
- Боже, - любезно произнесла миссис Брамбл, - у малышки столько энергии. Я никогда не видела младенца ее возраста, который был бы таким активным.