- Я вас искал, сэр. Я увидел ваш автомобиль на дороге. Мне не удалось передать ваше сообщение вчера вечером, и я провел несколько весьма неприятных часов в обществе сотрудников службы безопасности во дворце Тортонов. Но я наконец встретился с Роландом Тортоном и лично передал ему ваше письмо. Принц Роланд просил меня передать вам ответ.
Дэймон разорвал конверт, прочитал раз, другой, затем положил бумагу в карман.
- Он меня попросил передать на словах, что хочет, чтобы вы и мисс Рокфорд встретились с мистером Лэнсом Грейсоном, начальником отдела расследований службы безопасности, и как можно скорее.
- Теперь уже не мисс Рокфорд, а моя жена. Но я просил бы вас, Филип, некоторое время держать наш брак в тайне.
На лице Филипа, всегда невозмутимом, появилось выражение восторга.
- Поздравляю вас обоих. - Он подошел ближе, взял руку Рэйчел и поднял ее к губам. - Принцесса.
- Пожалуйста, вызовите вертолет. Через час мы летим в Тортонбург.
- Дэймон, - спросила Рэйчел, - что происходит? Почему один из принцев Тортонбурга посылает вам письмо? Почему начальник службы безопасности хочет встретиться с нами?
Филип тихо вышел, а Дэймон глубоко вздохнул.
- Мне нужно сообщить вам кое-что о вашей сестре.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Рэйчел разволновалась - слишком много для одного раза: и "принцесса", и таинственный вид Дэймона.
Они вышли на солнечный свет. Под огромным дубом висели качели, и Дэймон направился туда. Отсюда открывался чудесный вид па дворец Роксбери, окруженный лугами и лесами, и океан вдали. В любое другое время такой пейзаж должен был бы обрадовать и успокоить ее. И даже теперь у нее было смутное чувство, что ее дом - здесь.
Дэймон очистил от листьев место для нее, и Рэйчел подумала, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к тому, что он обращается с ней как с королевой. Дэймон усадил ее на качели и сам сел рядом. Выглядел он встревоженным.
Рэйчел пыталась не обращать внимания на аромат, исходивший от него и круживший ей голову сильнее, чем ароматы весеннего дня, чем вино.
- Скажите же наконец, - умоляюще проговорила она.
Он помолчал, собираясь с мыслями, и Рэйчел стало не по себе. Он взял ее за руку.
Ей показалось, будто его сила переходит в нее, своих сил у нее уже не осталось.
- Роланд Тортон сообщил мне, что во время праздника по случаю дня коронации короля Филипа в Винборо великий герцог Виктор Тортон получил секретное письмо, в котором говорилось, что незаконная дочь великого герцога похищена.
Рэйчел смутно помнила шум, поднятый газетами некоторое время тому назад вокруг празднования годовщины коронации. Вся эта королевская жизнь была так далека от ее жизни, что она не обратила внимания на это событие. Но если ее не беспокоили короли, то остаться безразличной к горю родителей она никак не могла.
- Боже мой, какая ужасная новость. Я бы не пережила, если бы что-то подобное случилось с Карли, - сказала она, думая о том, что богатство превращает человека в мишень для злодеев. - Бедный, бедный ребенок, невинная жертва.
- Она вовсе не ребенок. Дочь герцога взрослая.
- Разве у герцога есть взрослая дочь? Наверное, я что-то пропустила, ведь я не часто читаю газеты.
Почему его глаза смотрят так участливо?
- Никто не знает. Даже газетам не удалось ничего раскопать. Но кто-то все-таки узнал и использовал свое знание страшным способом. Из-за вражды между нашими семьями Роланд тайно прибыл на остров Роксбери, чтобы понять, не мы ли виноваты в преступлении.
- Что за нелепость! Вы? Он же вас совсем не знает. - Рэйчел была потрясена.
- Да, он, несомненно, увидел семью Монтегю в новом свете, - холодно произнес Дэймон.
- Дэймон, я никак не могу понять, каким образом сообщенное вами известие касается Виктории.
- Вы не можете понять? - переспросил он, пристально глядя на нее.
- Нет!
- А вас не удивляет, что две молодые леди исчезли в одно и то же время?
- Вы говорите так, будто речь идет о серийном убийце или похитителе. - При одной мысли об этом сердце у нее замерло, а потом учащенно забилось. - Но никто в моей семье не получал писем с требованием выкупа!
- Я думаю, мне будет легче сказать то, что я должен.
- Пожалуйста, скажите.
- Рэйчел, Виктория и есть незаконная дочь Виктора Тортона.
Рот у нее открылся от изумления, она быстро отняла руку и с недоверием посмотрела на Дэймона.
- Нет, это совершенно невозможно. Какая-то нелепая, глупая шутка.
Она смотрела ему в лицо, пытаясь увидеть смеющиеся глаза. Ведь это, в конце концов, он жонглировал стаканами в ресторане. Он же должен понимать, что смешно, а что нет. Как все-таки мало она его знает!
- Почему вы рассказываете мне чью-то историю? Моя сестра - это моя сестра.
- Рэйчел…
- Она вовсе не чья-то незаконная дочь.
Рэйчел увидела боль в его взгляде. Скорее всего, он не стал бы ничего говорить, если бы не был уверен. Но если это так, тогда понятно необъяснимое отвращение Малколма к Виктории. Однако все в ней восставало против сообщения Дэймона.
- Можете ли вы доказать то, что говорите? - спросила она, замирая от волнения.
Он отвернулся, провел рукой по волосам, затем снова посмотрел на нее.
- Вашу мать звали Марибель?
Рэйчел кивнула, чувствуя, будто непомерная тяжесть упала ей на плечи.
- Ее девичья фамилия Лейтон?
- О боже!
Он глубоко вздохнул.
- У вашей сестры есть необычное родимое пятно на левом бедре? В форме слезы?
- Откуда вам известны такие интимные подробности? - едва слышно прошептала она и, когда он не ответил, громче повторила свой вопрос.
Он достал из кармана письмо.
- Вчера вечером я уговорил Филипа доставить срочное письмо Роланду Тортону, в котором кратко изложил все, что знал об исчезновении вашей сестры. Вот его ответ. Великий герцог Тортон подтверждает, что у него была связь с Марибель Лейтон почти двадцать восемь лет назад.
Вычислить возраст его дочери, поняла Рэйчел, было нетрудно. Ее сестре было двадцать семь лет.
- Он не подозревал, что у Марибель родился ребенок. До сих пор. Родимое пятно было упомянуто в письме о выкупе. Такое родимое пятно есть у всех Тортонов. Посторонние о нем не знают.
Рэйчел не могла более смотреть в его полные сочувствия глаза. Она перевела взгляд на океан. Было несколько причин, почему она хотела бы, чтобы все это оказалось ошибкой. Эта новость радикально меняла ту действительность, к которой она привыкла. Кроме того, ее неясное предчувствие, что с Викторией случилось что-то плохое, стало вполне конкретной и тревожной реальностью. Ее сестра, ее любимая сестра, в беде.
- Если Виктория не дочь Малколма, - размышляла вслух Рэйчел - зачем было хитрить? Почему было просто не сказать: "Девочки, у вас не один и тот же отец"?
Она понимала, что говорит бессмыслицу и что в любом случае вопрос не к Дэймону. И она знала, что в шестидесятые годы ее еще молодой тогда отец отнюдь не увлекался философией свободной любви.
Она отложила свои вопросы, но им на смену тут же пришел страх. Боль пронзила ее. Где может быть сейчас Виктория? Через что ей пришлось пройти? Может, она связана? Или обессилела от ужаса? Или борется из последних сил, уже не надеясь на победу?
- Моя сестра похищена, - повторила она тупо и оглянулась на Дэймона. Его лицо поплыло у нее перед глазами, и только золотистые прожилки в глазах сверкали, как маяк, к которому она должна приплыть. - О боже мой, Дэймон, что мне делать? Моя сестра в опасности. Я должна…
Он взял ее руки в свои и легонько сжал.
- Слушайте меня, Рэйчел. Вам надо сохранять спокойствие. Вы понимаете? Вы должны сохранять хладнокровие.
Она глубоко вздохнула. И еще раз. И почувствовала силу его рук.
- Мне так страшно.
Он притянул ее к себе, и она заплакала у него на груди, намочив ему слезами рубашку.
- Я не знаю, о ком плачу больше, - проговорила она наконец. - Что же мне делать?
- Все, что сможете. Прежде всего нам необходимо встретиться с Лэнсом Грейсоном. У нас может оказаться полезная для него информация, а у него может найтись что-нибудь для нас.
- Для нас? Но она же моя сестра, а не ваша. Вы даже ни разу не видели ее. Почему вы так беспокоитесь?
Он улыбнулся.
- Она моя свояченица.
- А почему вы заботитесь обо мне? Не знаю, Рэйчел.
- У вас непреодолимое влечение к потерявшимся щенкам.
Ей хотелось, чтобы он возразил, но Дэймон промолчал.
- Когда моя жена и сын умерли, - проговорил он, - брат Раймонд научил меня небольшой молитве. Молитва помогла мне неизмеримо, хотя я никогда не считал себя верующим человеком.
- Вы мне ее скажете?
- "Боже, дай мне смирение, чтобы принять то, чего я не могу изменить, смелость, чтобы изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого".
- Молитва смирения, - сказала Рэйчел и повторила ее про себя. Слова подействовали. Она не могла отменить тот факт, что ее сестра похищена, но могла изменить свое отношение к нему. Оставалось обрести душевное спокойствие, которое должно было помочь в поиске сестры. - Дэймон, - Рэйчел вяло улыбнулась, - наш медовый месяц достоин Книги рекордов Гиннесса как наихудший в мире.
- Во всяком случае, мы собирались провести его, хм, не совсем традиционным способом.
Она покраснела, поняв, что он имел в виду.
- Нам нужно немедленно лететь в Тортонбург, - сказал он. - Вы будете хорошо себя чувствовать, оставив Карли здесь, пока мы будем там?
Рэйчел подумала, сколько предстоит хлопот с Карли, а ей так необходимы сейчас время и силы.
- Если хотите, я могу устроить, чтобы за ней присмотрели.
- Вы просто читаете мои мысли, - ответила она. - Я хотела бы оставить ее здесь. Здесь, на острове, безопаснее, Дэймон. Весь мир мне теперь кажется ненадежным и страшным.
- Я никогда не допущу, чтобы что-нибудь случилось с Карли.
- Благодарю вас.
- Или с вами.
Он сказал это горячо и уверенно, и его обещание прозвучало для нее как еще один свадебный обет.
Рэйчел перевела дух и нервно засмеялась.
- Хотите услышать кое-что забавное?
- Что?
- Кажется, на этой неделе моя сестра и я одновременно стали принцессами.
Они поехали во дворец. Дэймон остановился не у главного входа, а у боковой двери.
Здесь он жил. Его апартаменты тоже не показались Рэйчел особенно уютными. Правда, комнаты были меньше, чем в главной части дворца, но все равно слишком уж парадными.
Он провел ее по длинному коридору с висевшими на стенах потемневшими от времени портретами его предков.
- Я знаю, - сказал он, когда увидел, что она смотрит на портреты, - они выглядят жутковато.
- Да, жонглеров среди них нет, - согласилась она.
Дэймон открыл двойные двери в конце холла, и они оказались в жилых помещениях. Огромная кровать занимала почти всю комнату. Застекленные двери выходили на веранду. Еще одна дверь вела в другой коридор, в конце которого находилась меньшая спальня.
Эта спальня показалась Рэйчел самой милой из всех комнат - она была светлой и уютной.
- Замечательно, - вздохнула она с облегчением. Никто никогда не узнает, где они спят, после того как вечером они пройдут через те двойные двери. Будто все было специально приготовлено для них, лишь притворившихся мужем и женой.
Возможно ли им стать друзьями, только друзьями, и слово "брак" употреблять во всех смыслах, кроме одного?
Сейчас, возле его спальни, она уже не была уверена в этом.
Дэймон поторопил ее, напомнив, что у них неотложное дело.
Рэйчел обратила внимание на коробки из магазина Розалитты, аккуратно сложенные у стены. Наверно, ей надо было бы протестовать против его щедрости, но желания протестовать не было.
Она стала принцессой, и ей нужно выглядеть соответствующим образом. Он понял все с самого начала, и она благодарна ему за его предусмотрительность.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Через секунду Рэйчел услышала звук льющейся воды и почувствовала, что щеки у нее горят.
Как ей удержать свои руки, чтобы не обнять его, не прижать к груди, не коснуться его губ?
Она строго напомнила себе, что сейчас у нее есть более веские причины для беспокойства, открыла коробки и взяла первое, что показалось подходящим, - бежевый брючный костюм.
Вода больше не лилась, и Рэйчел смущенно прошла в ванную, все еще полную пара. Она остановилась и несколько минут вдыхала пар, который касался его.
Их брак грозил сделать ее излишне чувственной.
Она тихо постучала в дверь его спальни.
- Входите.
Рэйчел вошла и остановилась. Дэймон был в брюках, но обнажен до пояса. Он вытирал голову полотенцем, и волосы лежали завитками на шее и вокруг ушей.
Его тело было великолепным - мускулистым, худощавым. Золотистая кожа казалась шелковистой, завитки волос темнели на прекрасной груди, тянулись вплоть до твердых мускулов его живота.
У нее пересохло во рту. Похоже, она уже не могла контролировать свои чувства.
- Тут единственный выход? - спросила она, пытаясь смотреть куда угодно, только не на него. Ей это не удалось. - Я хочу быстро поцеловать Карли и обнять ее, прежде чем мы пойдем.
Если он и заметил ее неловкость, то не подал виду. Он вел себя совершенно естественно. Как всегда.
- Да, здесь единственная дверь. Мы можем прорубить другую, если вы хотите. Или снять квартиру. Или переехать в Клифф-Крофт.
Так называлась местность, где был расположен коттедж.
- Я уверена, мы что-нибудь придумаем, - ответила она. - Как пройти к Карли?
- Если вы подождете, я пойду с вами. Не думаю, что вы найдете дорогу; кроме того, я тоже хотел бы ее увидеть.
Она смотрела, как он надевает рубашку, и чувствовала, что ее охватывает отчаяние. Словно она приговорила себя к пожизненному заключению. Он был великолепен, он заставлял кровь петь в ее жилах. А она согласилась лишь на формальный брак!
И совершила огромную ошибку.
Настало время исправить ее. Пересмотреть их соглашение. Прямо сейчас.
Однако и теперь какая-то часть ее души была согласна принять то, что он предложил. Совсем не видеть его было бы много хуже, чем быть рядом с ним, пусть и не прикасаясь к нему.
Он провел ее через лабиринт комнат, и они нашли Карли на кухне. Рэйчел представляла себе, что ее дочь с нетерпением ждет маму и, может быть, даже плачет. Между тем Карли стояла на стуле у стола рядом с Бонни и при помощи формочек вырезала фигурки из большого куска бисквита. Отломившиеся кусочки шли в рот.
Карли бросила на маму быстрый взгляд и, высунув язычок, нажала на формочку. И улыбнулась.
Рэйчел подошла, чтобы посмотреть на ее работу. Она вырезала елочку, и Бонни положила ее на блюдо с печеньем рядом с Санта-Клаусом и его оленем.
- У нас формочки только для рождественского печенья, - застенчиво объяснила Бонни.
Было ясно, что Карли никогда еще так не наслаждалась. Она была перепачкана мукой, но выглядела совершенно счастливой.
- Мама должна уйти на некоторое время, - сказала Рэйчел.
- Пока, мама, иди, - ответила Карли, уже поглощенная выбором следующей формочки из большой миски, стоящей рядом.
Рэйчел поцеловала Карли. Дэймон стащил кусок бисквита, положил в рот и поцеловал Карли в щечку. Карли обняла его, перемазав мукой его свежую рубашку.
Он все еще отряхивал муку, когда автомобиль был подан к двери. Дэймон улыбнулся Рэйчел.
- Вы знаете, мне нравится быть папой, - мягко сообщил он.
Она подумала, что ее жизнь могла бы стать совсем сказочной. Но будущее омрачалось тем, что, во-первых, ее сестра исчезла и, во вторых, у них с Дэймоном никогда больше не будет детей.
Она неподвижно сидела рядом с ним, пока он вел автомобиль к вертолетной площадке. Вероятно, она поглощена заботами о своей сестре, подумал Дэймон. Кроме того, он помнил, что ей было плохо в вертолете, когда они летели в Роксбери на свою свадьбу.
Он позволил себе расслабиться как раз перед тем, как она вошла в его спальню.
И едва он перестал контролировать свои мысли, к нему вновь вернулось ощущение сделанной непоправимой ошибки.
Он видел, как ее взгляд остановился на его обнаженном теле и как она быстро отвела этот взгляд.
Все в нем стремилось к ней. Ему хотелось, чтобы ее руки чувствовали его тепло, чтобы губы снова прикоснулись к его губам.
Но ведь он сам предложил ей дурацкую сделку.
О чем он думал? Что он сделан из стали, а не из плоти? С того момента, когда брат Раймонд сказал, что они могут поцеловать друг друга, он не желал думать ни о чем, кроме ее губ.
Что же он натворил? Он вступил в брак с ней и сам сказал ей, что они всего лишь заключают сделку. И теперь ему остается только быть человеком слова.
Если она хочет чего-то другого, он должен дать ей возможность сделать первый ход.
Его изумляло, как неожиданно и быстро утихло горе внутри него, и совсем не потому, что он забыл Шарон и Сэмюэла. Нет, он просто понял, что они были частью его и навсегда останутся с ним, в его душе. Но теперь он опять мог жить.
Ну почему он понял все так поздно? Он мог бы предложить Рэйчел настоящий брак.
От настоящего брака она бы, конечно, отказалась - ведь они едва знали друг друга.
По крайней мере телесно, поправил он себя, потому что их души каким-то тайным, непостижимым образом всегда были вместе.
Он хотел взять ее за руку. Но удержался и не взял.
Если бы ему удалось повернуть время вспять и снова прожить сегодняшний день, он ни за что на свете не сказал бы, что ему нравится быть папой.
Дворец Тортонов оказался еще неприветливее, чем дворец Монтегю, и еще роскошнее. Дэймона и Рэйчел сразу пригласили в комнату для деловых встреч.
Лэнс Грейсон уже ожидал их.
Рэйчел сразу же почувствовала, что Грейсон обладал как неудержимой, взрывной силой, так и ледяным спокойствием. Первое впечатление усилилось, когда он взял ее руку и твердо пожал. Почему-то она сразу прониклась к нему доверием. Она чувствовала, что если кто-нибудь и способен найти Викторию, то только он.
Между Лэнсом и Дэймоном почти немедленно возникла незримая связь - двое сильных мужчин сразу поняли друг друга.
Представившись, все сели.
Грейсон наклонился к ней, опираясь локтями на колени, сцепив мощные руки.
- Я очень огорчен, - сказал он тихо, - что ваша сестра и дочь великого герцога - один и тот же человек. Я понимаю, какое вы испытали потрясение при этой новости.
- Да.
Она заметила, что Лэнс быстро взглянул на Дэймона.
- Я не хотел бы причинять вам еще больше горя, мисс Рокфорд, но безопасность вашей сестры является первостепенной для всех нас.
- Еще больше горя?
- У меня есть причины считать, что ваш отец может быть причастен к исчезновению вашей сестры.
Ее наихудшие опасения подтверждались. Рэйчел стало страшно, как от ночного кошмара. Однако и здесь замерцал свет в конце тоннеля - значит, интуиция ее не обманула. А что, как не интуиция, подсказало ей ответить согласием на странное предложение Дэймона Монтегю?
- Я думала, что к исчезновению Виктории мог иметь отношение отец, - неуверенно призналась она и почувствовала, что рука Дэймона легла на ее руку и сжала ее.