– Она все время держала его возле себя, – ответила Кристина. – Диана говорит, что ваша мать оберегала вас обоих от жестокого нрава отца.
– Да откуда Диане знать это? Она ведь была совсем малышкой, когда умер отец.
– Тетя Харриет рассказала ей, – объяснила Кристина. – Я расспросила и твою сестру, и твою тетю, Лайон. Я хотела знать все о твоей маме, чтобы помочь ей.
– И сколько это займет времени? У меня не хватит терпения выслушивать за столом ее рассказы о Джеймсе.
– А мы и не позволим ей говорить о Джеймсе, – сказала Кристина. – Твоя мама очень упрямая. – Она поцеловала Лайона в подбородок и добавила:
– Но я гораздо упрямее. Я могу рассчитывать на твою полную поддержку в этом деле?
– А ты отправишься с ней в лесную чащу, чтобы найти ей спокойное место для смерти? – Лайон хмыкнул, представив, как Кристина тащит мать в лес. – Диана беспокоится, что ты действительно сделаешь это.
Кристина раздраженно вздохнула:
– Твоя сестра такая наивная! Я всего лишь блефовала. Хочешь, я объясню свой план?
– Нет.
– Почему?
– Пусть это будет для меня сюрпризом. Я хотел спросить тебя еще кое о чем.
– Меня это не удивляет. У тебя столько вопросов! – недовольно сказала она.
– Ты знаешь, что иногда переходишь на французский? Особенно когда расстроена. Твоя семья говорила по-французски?
Две ямочки появились у Кристины на щеках, и Лайон подумал, что она похожа на ангела. Правда, вела она себя совсем не по-ангельски, потому что ее рука внезапно начала позволять себе вольности.
Лайон застонал и отвел ее руку.
– Сначала ответь мне, – велел он внезапно севшим голосом.
Прежде чем подчиниться, она постаралась, чтобы он заметил ее разочарование.
– Отец захватил в плен мистера Девенрю, чтобы тот научил меня языку белых людей. Если бы маме было позволено поговорить с ним, она бы объяснила, что я вернусь в Англию. Но отец считал, что это не имеет значения. Он не понимал, что у белых есть разные языки. Девенрю рассказал мне позже, когда мы уже подружились, что он очень боялся отца. Я помню, как меня это позабавило. Знаю, что с моей стороны это было нехорошо, но мне тогда едва исполнилось десять или одиннадцать лет, так что можно простить мое легкомыслие. Да и Девенрю был очень молод. Он научил меня языку белых… его белых.
Смех Лайона прервал ее рассказ. Она подождала, пока он успокоится.
– Два долгих года я мучилась с этим языком. День за днем. Маме никогда не разрешали приближаться к Девенрю. Он был красив для белого человека. И вообще никому не разрешалось подходить к нему. Его задачей было учить меня, и только. Никаких дружеских отношений не допускалось.
– Значит, вы занимались вдвоем? – вкрадчиво спросил Лайон.
– Конечно, нет. Мне тоже не разрешалось оставаться с ним наедине. Со мной всегда были по меньшей мере две старые женщины. Но все же со временем Девенрю мне очень понравился, и я убедила отца быть с ним хоть чуточку дружелюбнее.
– А когда Девенрю понял, что он учит тебя не тому языку? И как он общался с твоим отцом?
– Девенрю говорил на нашем языке. Когда моей матери наконец разрешили появиться в вигваме Девенрю и она услышала, как я отвечаю уроки, она тут же поняла, что это не тот язык, которому ее учили в детстве.
– И было много шума? – спросил Лайон, снова стараясь не рассмеяться.
– О да! Мама улучила момент, когда отец был один, и высказала ему свое неудовольствие. Если бы отец не был таким упрямым и разрешил ей поговорить с миссионером, то два года не были бы потрачены впустую. Отец так разозлился, что хотел убить Девенрю, но мама ему не позволила.
Лайон рассмеялся.
– А почему твоя мама не научила тебя сама?
– Ее английский был не очень хорош. Она решила, что Девенрю знает его лучше.
– Поэтому ты предпочитаешь говорить по-французски?
– Временами это легче.
– Скажи мне на языке своей семьи, что любишь меня.
– Я люблю тебя.
– Это английский.
– Теперь это язык моей семьи, – сказала Кристина, а потом повторила слова любви на языке индейцев племени дакота, и этот язык показался Лайону очень мелодичным. – А сейчас я покажу тебе, как сильно люблю тебя, – прошептала Кристина, и ее руки скользнули вниз по его груди.
– Нет, сначала я тебе покажу, – сказал Лайон и подтвердил свое намерение действиями.
Прошло много времени, прежде чем супруги заснули в объятиях друг друга, утомленные, но вполне удовлетворенные.
Лайон проснулся ночью и сразу протянул руки к жене. Почувствовав, что ее нет рядом, он перевернулся на бок и посмотрел на пол.
Но Кристины не было и на полу, и сон немедленно улетучился. Он уже собрался встать и отправиться на поиски жены, когда заметил, что на тумбочке у постели горят свечи. Он точно помнил, что погасил все три свечи.
Он ничего не понимал до тех пор, пока не увидел тетрадь в черном переплете в центре столика.
Кожаный переплет потрескался от времени. Когда Лайон взял тетрадь и открыл ее, он почувствовал запах тлена. Страницы были очень хрупкими, и Лайон с исключительной осторожностью стал переворачивать первые листы дара, который преподнесла ему Кристина.
Он не знал, сколько времени просидел, склонившись над дневником Джессики. Прошел час, а может, и два. Когда он закончил читать повествование об ужасе, выпавшем на ее долю, у него дрожали руки.
Лайон встал, потянулся, разминая мускулы, и пошел к камину. Он замерз, но не знал, виноват ли в этом холод в спальне или дневник Джессики.
Он подкладывал второе полено в только что разведенный огонь, когда позади него открылась дверь. Но прежде чем обернуться, Лайон закончил свое дело. Стоя на коленях у камина, он долго смотрел на свою прелестную жену.
На ней был длинный белый халат. Волосы спутались, щеки разрумянились. Он видел, что она волнуется. В руках Кристина держала поднос, стоявшие на нем бокалы позвякивали.
– Я подумала, что ты проголодался, и пошла…
– Иди сюда, Кристина.
Его голос был едва слышен, но Кристина поспешила подчиниться. Она поставила поднос на кровать и быстро встала перед мужем.
– Ты прочитал? – спросила она.
Лайон встал, прежде чем ответить. Его руки легли ей на плечи.
– Ты ведь хотела этого, да?
– Да.
– Скажи мне, почему ты дала мне дневник?
– Доверие, Лайон. Это твое слово. Ты открыл мне сердце, когда рассказал о Джеймсе и Летти. Я должна была ответить тем же.
– Спасибо, Кристина. – Голос Лайона задрожал от переполнявших его чувств. Глаза Кристины расширились.
– За что ты благодаришь меня?
– За доверие, – ответил Лайон, целуя появившуюся на лбу морщинку. – Когда ты дала мне дневник своей матери, то доверилась мне.
– Да?
Лайон улыбнулся:
– Да. – Он снова нежно поцеловал ее, а потом предложил разделить полуночную трапезу перед огнем.
– И мы поговорим? – спросила Кристина. – Я так много хочу рассказать тебе. Нам так много предстоит решить, Лайон.
– Да, любимая, мы поговорим.
Кристина вернулась за подносом, а Лайон тем временем расстелил на полу одно из одеял. Кристина присела и поставила поднос в центре импровизированного стола.
– Хочешь, я принесу тебе халат? – предложила она.
– Нет, – ответил Лайон улыбаясь. – А хочешь, я сниму с тебя твой?
Лайон прилег на бок, опираясь на локоть, и потянулся за куском сыра. Отломив кусочек, он передал сыр Кристине.
– Ты считаешь Джессику безумной? – спросила Кристина.
– Нет.
– Я тоже. Но некоторые ее записи такие путаные. Ты почувствовал ее муку, Лайон, как я ощутила ее, читая дневник?
– Она очень боялась, – ответил Лайон. – И я действительно чувствовал ее боль.
– Сначала я не хотела читать ее мысли. Мерри заставила меня взять дневник с собой. Она сказала, что со временем я изменю свое отношение. И она была права.
– Она сдержала свое обещание твоей матери, – перебил ее Лайон. – Мерри воспитала тебя, любила как родную дочь и сделала тебя сильной. Ведь таково было желание Джессики?
Кристина кивнула.
– Я не всегда сильная, Лайон. До сегодняшней ночи я боялась его.
– Отца?
– Я не хочу называть его отцом, – прошептала Кристина. – Мне становится плохо, когда я думаю, что в моих жилах течет и его кровь.
– А почему ты сейчас не боишься? – спросил он.
– Потому что теперь ты знаешь. Я опасалась, что ты подумаешь, что разум Джессики был… слаб.
– Кристина, помнишь, когда ты вошла в библиотеку, я беседовал с Ричардсом? Мы только что закончили разговор о твоем отце. Ричардс рассказал мне о случае, получившем название "дело Брисбена". Ты об этом ничего не слышала?
– Нет, я никогда бы не стала подслушивать, – ответила Кристина.
Лайон кивнул. Он быстро пересказал ей события, приведшие к убийству семьи Брисбена.
– Те бедные дети, – прошептала Кристи-на. – У кого поднялась рука на невинных малышей?
– Тебе не понравится ответ, – сказал Лайон. – Я бы не рассказал тебе историю семьи Брисбен, если бы это не было так важно. Жена и дети Брисбена были убиты одним способом.
– Как?
– У них было перерезано горло.
– Не хочу даже представлять себе эту картину, – прошептала Кристина.
– В своем дневнике Джессика пишет о супружеской паре, с которой она ехала к Черным Холмам. Ты помнишь?
– Да. Их звали Эмили и Джейкоб. Шакал убил их.
– Как?
– У них было… ох, Лайон, у них было перерезано горло! Ты хочешь сказать, что…
– Тот же самый способ, – ответил Лайон. – Возможно, это совпадение, но интуиция подсказывает мне, что именно барон убил семью Брисбен.
– Ты не можешь сразиться с ним?
– Не так, как ты бы хотела, – ответил Лайон. – Мы заставим его признаться, Кристина. Даю тебе слово. Ты позволишь мне самому избрать метод?
– Да.
– Почему?
– Что "почему"? – заколебалась Кристина. Она намеренно смотрела в пол, чтобы не встретиться с ним взглядом. Лайон протянул руку и дернул ее за локон.
– Я хочу услышать от тебя эти слова, жена.
Кристина подошла к Лайону. Ее рука медленно потянулась к его руке. Когда их пальцы переплелись, она ответила:
– Я доверяю тебе, Лайон. Всем сердцем.
Глава 16
"Мы с Мерри дали друг другу обещание. Она поклялась заботиться о тебе, если что-нибудь случится со мной, а я дала ей слово найти способ доста-вить Белого Орла их семье, если что-нибудь произойдет с ней.
С того момента все мои страхи улетучились. Ее обещание успокоило меня. Она обязательно позаботится о тебе. Я знаю, что она уже полюбила тебя, Кристина. Я видела, как она нежно укачивает тебя, прижимая к своей груди.
Она будет для тебя лучшей матерью".
Запись в дневнике
3 ноября 1795 года
Лайон изо всех сил пытался держать себя в руках. Он твердил себе, что завтрак вскоре закончится, что в любую минуту может приехать Ричардс, а он зато доставляет удовольствие жене тем, что так терпелив со своей матерью. Однако эти усилия стоили ему аппетита, и все собравшиеся за столом отметили этот факт.
К его немалому огорчению, он оказался за столом в кругу всей своей семьи. Тетя Харриет приехала накануне вместе с Дианой. Граф Рон появился всего час назад.
Это совпадение, разумеется, не было случайным. Диана, конечно, притворилась удивленной, когда Рон не спеша вошел в дом. Но Лайон видел сестру насквозь, и ей не удалось обмануть его. Он уже поговорил с другом накануне. Рон попросил руки Дианы. Лайон ничего не имел против, но не стал говорить об этом, поскольку Рон как раз разглагольствовал на тему серьезности своих намерений вечно любить и оберегать Диану. Когда пыл Рона наконец иссяк, Лайон дал ему свое благословение. Он счел излишним напоминать другу о преимуществах супружеской верности, зная, что Рон не нарушит обета.
Лайон сидел во главе стола, слева от него расположился Рон, справа – Кристина. Его мать занимала место напротив, на другом конце стола. Тетя Харриет и Диана по очереди пытались втянуть пожилую маркизу в разговор, но их усилия были тщетны. Единственный раз мать Лайона подняла глаза от тарелки, чтобы сказать что-то о Джеймсе.
Лайон вскоре уже скрежетал зубами.
– Ради Бога, Диана, убери руки от Рона, – заявила тетя Харриет. – Мальчик умрет с голоду, если ты не дашь ему поесть, дитя мое.
– У Джеймса всегда был хороший аппетит, – вмешалась мать Лайона.
– Не сомневаюсь, мама, – сказала Кристина. – Вам нравится ваша комната? – спросила она, меняя тему.
– Совершенно не нравится. Слишком светлая. И раз уж мы заговорили о том, что мне не нравится, пожалуйста, объясни мне, почему ты настаиваешь, чтобы я не носила черное. Знаешь, Джеймс предпочитал этот цвет.
– Мама, пожалуйста, не могли бы вы перейти на другую тему?
Кристина покачала головой, делая знак Диане.
– Лайон, – позвала она улыбнувшись. – Как ты думаешь, когда приедет Ричардс? Мне не терпится начать.
Лайон нахмурился.
– Ты никуда не поедешь. Мы уже обсуждали это, Кристина, – напомнил он.
– Джеймс никогда не сидел на месте, – заметила пожилая леди.
Все, за исключением Кристины, повернулись и сердито уставились на седовласую даму.
– Когда мы обсудим подготовку к свадьбе? – спросила тетя Харриет, пытаясь заполнить неловкую паузу.
– Мне совсем не хочется долго ждать! – воскликнула Диана. Покраснев, она добавила:
– Я хочу, чтобы мы поженились сразу, как Лайон с Кристиной.
– У нас были особые обстоятельства, – заметил Лайон, подмигнув Кристине. – А тебе придется подождать до настоящей свадьбы.
– Джеймс хотел жениться. Он просто не мог найти никого достойного, – вновь вмешалась мать.
Лайон скривился, и Кристина накрыла его руку ладонью.
– Ты сегодня очень красив, – сказала она. – Тебе всегда нужно носить голубое.
Лайон посмотрел в глаза жены и заметил веселые искорки. Он понимал ее тактику: она пыталась отвлечь его внимание от матери. Но все равно комплимент достиг цели, и Лайон внезапно улыбнулся.
– А ты во всем выглядишь прекрасно, – сказал он, затем наклонился и прошептал:
– Но я по-прежнему предпочитаю видеть тебя без одежды.
Кристина вспыхнула.
Рон улыбнулся счастливой паре, потом повернулся к тете Лайона.
– Вы по-прежнему считаете, что мы с Дианой не подходим друг другу? Мне бы так хотелось, чтобы вы одобрили наш брак!
Тетя Харриет взяла веер и стала обмахиваться им, обдумывая ответ.
– Я дам вам благословение, но мне кажется, что вы все-таки не до такой степени подходите друг другу, как Лайон и Кристина. Посмотрите, как они счастливы!
– О, мы тоже очень разные, – возразила Кристина. – На самом деле у Рона и Дианы гораздо больше общего. Они воспитывались одинаково, – пояснила она.
Тетя Харриет пристально посмотрела на Кристину.
– Теперь, когда ты стала членом нашей семьи, может быть, расскажешь мне, где ты воспитывалась, дитя?
– В Черных Холмах, – ответила Кристина. Она повернулась к Лайону. – Графиня наверняка будет рассказывать обо мне направо и налево, так что я должна подготовить твою семью, как ты считаешь?
– Графиня не скажет ни слова, – ответил Лайон. – Пока продолжают поступать деньги, она будет хранить твою тайну.
– Какую тайну? – спросила Диана нахмурившись.
– Кристина имеет право на свои секреты, – вмешался Рон подмигивая.
Тетя Харриет громко фыркнула:
– Чепуха! Мы – семья, и у нас не должно быть секретов друг от друга, если только ты не сделала чего-то такого, чего теперь стыдишься, а я уверена, что этого просто не может быть. У тебя доброе сердце, – добавила она и замолчала, чтобы подчеркнуть свою мысль.
– У Джеймса было такое доброе сердце, – неожиданно вмешалась старая маркиза. Все промолчали.
– Ну? – глаза Дианы горели любопытством.
– Меня воспитали дакота.
Кристина была абсолютно уверена в том, что ее заявление вызовет немедленную реакцию, но все продолжали выжидающе смотреть на нее. Она повернулась к Лайону.
– Думаю, они не понимают тебя, любимая, – прошептал он,
– А кто эти дакота? – спросила тетя Харриет. – Что-то я не припоминаю такого имени. Они, вероятно, не англичане, – пришла она к выводу, вновь обмахиваясь веером.
– Нет, они не англичане, – сказал Лайон улыбаясь.
– Большая семья? – спросила тетя Харриет, пытаясь понять, почему Лайон улыбается, а Кристина краснеет.
– Очень большая, – протянул Лайон.
– Тогда почему я ничего о них не слышала? – требовательно спросила его тетя.
– Они индейцы, – произнесла Кристина и стала ждать реакции. И она последовала.
– Неудивительно, что я не слышала… Бог ты мой, ты имеешь в виду дикарей? – ахнула тетя Харриет.
Кристина уже собралась сказать, что ей совсем не нравится слово "дикари" (графиня слишком часто называла их так) и что индейцы племени дакота – добрые и отважные люди, но смех тети Харриет и Дианы помешал ее намерению.
Тетя Харриет первой сумела взять себя в руки. Она заметила, что Рон, Лайон и Кристина не рассмеялись вместе с ними
– Ты ведь не подшучиваешь над нами, Кристина, – спросила она, сдерживая себя, чтобы вновь не рассмеяться.
– Нет, я не шучу, – ответила Кристина. – Рон! Ты, кажется, совсем не удивлен?
– Я был несколько лучше подготовлен к этой новости, – пояснил Рон.
– Значит, Черные Холмы во Франции? – спросила Диана, пытаясь понять то, что сказала Кристина.
Лайон хмыкнул, услышав этот вопрос.
– Джеймс любил ездить во Францию, – заявила его мать. – У него там было много друзей.
Тетя Харриет взяла Кристину за руку.
– Моя дорогая, прости мне мой смех. Ты, наверное, думаешь, что я ужасно невоспитанная. Но просто это так неожиданно! Надеюсь, ты не думаешь, что в моих глазах это каким-то образом умаляет твое достоинство?
Кристина улыбнулась тете Харриет:
– Я также надеюсь, что вы не думаете, будто я считаю вас недостойными людьми. По правде говоря, я поняла, что мой народ намного более цивилизованный, чем англичане, и очень горжусь этим.
– Джеймс всегда был вежлив со всеми, – заявила пожилая маркиза.
Тетя Харриет похлопала Кристину по руке и повернулась к своей родственнице.
– Миллисент, – пробормотала она, впервые назвав маркизу по имени, – ради Бога, прекрати! Я пытаюсь серьезно поговорить с Кристиной. – И тетя Харриет вновь с улыбкой повернулась к Кристине. – Я с нетерпением ожидаю рассказов о твоем детстве, Кристина. Ты поделишься ими со мной?
– Буду счастлива, – ответила Кристина.
– Только я советовала бы тебе не распространяться об этом за пределами семьи. Люди просто не поймут. Высший свет – сборище людишек с мелкой душой, – добавила она. – И я не допущу, чтобы о тебе судачили злые языки.
– А у тебя были странные привычки, когда ты жила…
– Диана, ради Бога! – зарычал Лайон.
– Ничего страшного, ей просто интересно, – вмешалась Кристина.
– Давайте пока переменим тему, – посоветовал Рон. Он нахмурился, глядя на Диану, но потом тем не менее взял ее за руку.