- Как это мило, - процедила Элен сквозь зубы. - Должно быть, услышанное вами помогло моему делу. - Она сделала паузу. - Кому-то стало известно, кто вы и зачем вы здесь?
- Я ничего не говорил. Только слушал. Про вашего деда говорили с большой симпатией. Но не про ваших родителей. И вы как-то о них не упоминали.
Элен поморщилась.
- Я их почти не знала. Я была еще маленькой, когда они уехали из Англии. Растить меня деду помогали няньки. Вот почему мы с ним были так близки.
Марк Деларош слегка нахмурился.
- Моему отцу тоже приходилось выезжать за границу по делам, но он всегда брал меня с собой.
- Мой отец не работал - в общепринятом смысле. - Элен смотрела не на собеседника, а в пустоту. - Предполагалось, что он будет управлять Монтиглом, но после нашего финансового краха выбора не оставалось. И он знал, что у него не будет сына, который бы унаследовал остатки имущества. Он боготворил мою мать, а она была очень больна. Требовалась немедленная операция. Нашу фамилию ждал конец.
- Он не подумал о том, что у него есть дочь?
- У меня не было возможности расспросить его. В нашей семье было принято рисковать. Состояния возникали и растрачивались. А мой отец был прекрасным игроком в покер. У него было много богатых и известных друзей. Он ездил по всему миру вместе с моей матерью и зарабатывал на хлеб картами и нардами. Иногда у него бывало достаточно средств, чтобы посылать домой деньги.
- А потом удача ему изменила? - тихо спросил Марк Деларош.
Элен кивнула.
- Они с друзьями совершали полет на частном самолете над Карибским морем. Произошла авария, все пассажиры погибли. Мой дед был убит горем. До тех пор он верил, что мы когда-нибудь сумеем возместить свои потери и станем настоящей семьей. Но после катастрофы потерял всякую надежду. Он… сдался. И говорил уже не об успехе, а о выживании. - Она смотрела прямо перед собой. - Но теперь Монтигл принадлежит мне, а я хочу большего.
- Вам тяжело рассказывать мне об этом? - неожиданно мягко спросил Деларош.
- Все это - часть истории Монтигла, поэтому, наверное, вы вправе спрашивать. Но пока что мы говорили о личных проблемах, - холодно добавила она. - Вы здесь по делу, так что мне кажется, нам следует придерживаться делового стиля.
- Да-да, - сказал Деларош. - И потому все, что касается вопросов пола, находится под строгим запретом? - Он нагло улыбался.
- Ваши слова, мсье, не мои. - Дойдя до конца коридора, она распахнула внушительные двери. - Вот и Большая спальня.
Длинные окна были наполовину задернуты шторами. Элен отодвинула их, и пылинки заплясали в солнечных лучах. Стены просторной комнаты были обиты полинявшей парчой. На огромной кровати белья не было, лежал только матрас, но обитое атласом канапе и занавески остались на месте.
- Как видите, - с усилием заговорила Элен, - после смерти деда в этой комнате никто не жил. Вот дверь в гардероб, который дед предполагал переоборудовать под ванную.
Деларош метнул на нее быстрый взгляд.
- Вряд ли там достаточно пространства.
- Много ли места нужно для ванной?
Деларош лениво улыбнулся.
- Вопрос интересный, моя милая. Вы в самом деле хотите, чтобы я вас просветил?
- Нет, - отрезала Элен. - Благодарю вас.
Марк Деларош внимательно огляделся, подошел к камину и принялся изучать висевшую над ним картину. На ней была изображена девушка, смотревшая на зрителя внимательно и немного смущенно. Ее лицо обрамляли светлые локоны. На ней было бледно-желтое атласное платье старинного покроя. Шею девушки украшало перламутровое ожерелье, а в руке она держала золотистую розу.
Деларош негромко присвистнул.
- Интересно, как долго она сопротивлялась притязаниям вашего короля? - спросил он как бы про себя.
- Вы полагаете, она уступила?
- В конце концов - да. Как поступила бы на ее месте любая женщина, - сказал Деларош, не обращая внимания на возмущенную мину Элен. - Да какие могут быть вопросы? Вы только посмотрите на ее губы. Идите сюда.
Элен невольно пересекла комнату и встала рядом с гостем.
- Не понимаю, о чем вы.
- Она очень старалась сохранить женскую добродетель, но у нее приоткрыт рот, а нижняя губа припухла, как после долгого поцелуя.
- Я вижу, у вас, мсье, богатое воображение.
- А я вижу, что вы, мадемуазель, делаете над собой слишком большие усилия, - проговорил Деларош почти шепотом.
Прежде чем Элен разгадала его намерения, он приложил палец к ее собственным губам и позволил себе раздвинуть их.
Как ни странно, но Элен почувствовала, что даже настоящий поцелуй не был бы таким интимным.
Она ахнула и отступила назад. В глазах Делароша плясала насмешка.
- Как вы смеете… прикасаться ко мне!
- Обыкновенный ответ. Я разочарован, - отозвался он.
- Вам придется испытать нечто большее, чем разочарование, мсье Деларош. Поверьте мне, вам предстоит долго об этом сожалеть. - Она перевела дыхание. - Я подам заявление в вашу комиссию, опишу, как вы злоупотребили ее доверием, приехав навести справки. Надеюсь, вы будете уволены - сколько бы ни было у вас на счете.
- Очень не хотел бы вас расстраивать, ma belle, но вы заблуждаетесь, - протянул он. - Я приехал не по поручению комиссии, а по собственной инициативе.
Элен ошарашенно смотрела на него.
- Но вы… задавали вопросы… Он пожал плечами.
- Я любопытен. Мне хотелось своими глазами увидеть дом, который так много для вас значит.
У Элен вдруг перехватило дыхание. Она подошла к двери и распахнула ее настежь.
- Экскурсия окончена. Пожалуйста, уходите.
Деларош не пошевелился.
- У меня еще не все. Я приехал главным образом потому, что мне захотелось снова вас увидеть. И спросить кое о чем.
- Спрашивайте. И - до свидания.
Он негромко задал вопрос:
- Вы согласитесь провести эту ночь со мной?
Элен вскинулась; ее глаза расширились. Обретя наконец дар речи, она хрипло выговорила:
- Не иначе как вас покинул рассудок.
- Пока еще нет. - Его глаза медленно, обстоятельно обследовали ее фигуру. - Ммм… этого события нам еще придется подождать.
Элен прижала ладони к вспыхнувшим щекам.
- Как вы смеете так оскорблять меня?
- Где же здесь оскорбление? Я захотел вас в первую минуту, как только увидел. И не оскорбляйте вы меня, утверждая, что не догадывались об этом, - проговорил он шелковым голосом. - Ведь я ничего не скрывал.
Пожалуй, лучше всего будет не обращать внимания на эти слова.
- Вы… вы забываете, что я собираюсь выйти замуж.
- Это тот человек забывает, ma belle, - сурово возразил Деларош.
- И вы вообразили, что, поскольку его здесь нет, я обращусь к вам… за утешением? Да за кого вы меня принимаете? Я люблю Найджела и буду всегда принадлежать только ему. И если понадобится, буду ждать его. Хотя такому человеку, как вы, этого не понять, - добавила она с презрением.
Он долго рассматривал ее, прищурив глаза.
- Вы ошибаетесь, моя милая… parce queje com-prends tout. - Он тяжело вздохнул. - Я вижу, Элен, мне придется набраться терпения. Но в финале меня ждет достойная награда.
- Идите к черту! - яростно выкрикнула она. - Разве вам непонятно, что я скорее умру, чем позволю еще раз прикоснуться ко мне?
Она еще не договорила, а он уже прижал ее к себе и захватил ее губы своими.
Когда он наконец отпустил ее, в его темных глазах плясали огоньки.
- Вот видите, вы еще живы, - иронически заметил он. - Научитесь не вступать в борьбу, когда у вас нет никаких шансов. А теперь до свидания, ma belle. И запомните: в следующий раз я останусь на ночь.
Онемев и дрожа всем телом, она проводила его взглядом, прижав ладонь к прыгающим губам.
- Вы вырываете вместе с сорняками и хорошие растения, - с упреком сказал Джордж.
Элен виновато оглянулась и бросила взгляд на кучку увядшей зелени.
- Боже мой, - произнесла она, - я виновата. Она рассчитывала, что работа в саду поможет ей успокоиться и вновь обрести равновесие, но ее надежды не оправдывались.
Мысли о Марке Делароше не покидали ее, и это ее злило.
Она уже попробовала позвонить Найджелу и попросить его приехать, пусть на пару часов. Но его мобильный телефон был выключен.
Но если бы она и дозвонилась, то что сказала бы Найджелу? Что он нужен ей, нужно, чтобы он поцеловал ее и стер с ее губ вкус того, другого?
Единственного, кроме Найджела, мужчины, кто когда-либо целовал ее.
Ее губы все еще ныли, хотя, возможно, у нее развивается паранойя. Чужой человек прикоснулся к ней, только и всего. Она была бы в состоянии справиться с этим, найдись у нее хоть грамм рассудительности. Могла бы даже со смехом рассказать Найджелу о происшедшем. Войди скорее в свои права, дорогой, потому что на меня кое-кто всерьез положил глаз.
И Найджел тоже посмеялся бы, ведь он знает, что она не смотрит ни на кого, кроме него, с тринадцати лет и что им суждено быть вместе.
А лучше всего было бы вообще выбросить досадное происшествие из головы. Марк Деларош попросту развлекался. Не исключено, что он уже наметил себе очередную жертву. Он не только дьявольски привлекателен, но еще и богат, так что встречаться с отказами ему наверняка приходится редко. И он не станет возиться с одной из немногих женщин, которые противятся его обаянию. Не станет возвращаться с риском снова получить отпор.
Он называл ее ma belle, но это не более чем игры соблазнителя, так как Элен вовсе не красива. Ну, разве что умеренно хорошенькая. Он, должно быть, считал, что она бросится в его объятия из одной только благодарности.
Как бы то ни было, Элен испытывала острую досаду оттого, что Деларош домогался ее и спровоцировал столкновение. Надо бы иметь в нем союзника, когда комиссия будет принимать решение насчет Монтигла.
А сейчас на это, разумеется, нечего рассчитывать. Она тоже выделила его из всего состава комиссии, но только потому, что у нее не было выбора: во время собеседования он почти не сводил с нее глаз. Но она никоим образом не поощряла его. Как раз наоборот.
Однако почему-то ей было не по себе. Она совершенно не хочет, чтобы он стал ее любовником. И, вероятно, никогда не увидела бы в нем друга. Но и врагом ей не хотелось бы его иметь.
Солнце в этот вечер скрылось за грядой облаков. Следующий день выдался серым и пасмурным, температура заметно упала. Работы в саду пришлось приостановить, а если такая погода продержится до выходных, то и туристы, весьма вероятно, не появятся.
К счастью, Марк Деларош не предпринимал попыток снова вступить в контакт с ней. Но Элен нервничала при мысли о нем, и старания стереть его из памяти мало к чему приводили.
Ей было бы намного легче, если бы она смогла поговорить с Найджелом. Однако после выходных его телефон не отвечал, поэтому, стиснув зубы, она позвонила ему на работу - чего обычно избегала, но ей ответили, что Найджел всю неделю будет работать в Люксембурге. Когда же Элен спросила, в каком отеле он остановился, ей было сказано, что банк не выдает информацию такого рода.
А можно ли рассчитывать, что он сам ей позвонит?
Она остановила поток своих мыслей. От критики один шаг до неверности. По опыту она знала, что подобные командировки иногда сваливаются на Найджела как снег на голову. А на выходные он приедет домой, так как будет день рождения его матери.
Элен отыскала открытку с изображением персидского кота, как две капли воды похожего на злобного зверя, для которого в гостиной миссис Хартли имелся особый стул, и написала "С наилучшими пожеланиями", а не "С любовью", как бы признавая, что ее отношения с матерью Найджела всегда складывались непросто.
Отчасти из-за этого они с Найджелом медлили с официальным объявлением о помолвке.
- Все будет хорошо, - заверил ее Найджел. - Просто ей понадобится время, чтобы свыкнуться с этой новостью. И привыкнуть к тебе.
Но она же знает меня с тех пор, как мне было тринадцать лет, с тревогой думала Элен. И даже тогда я никогда не ходила у нее в любимицах. По-видимому, мать Найджела принадлежит к тому роду матерей, которые считают, что на свете нет ни одной девушки, которая была бы достаточно хороша для их единственного сына.
Ей неприятно было думать о том, что Марк Деларош - как бы ни были низменны его мотивы - проявляет к ее дому больше интереса, чем Найджел. И насчет Большой спальни он прав. Ее деду не понравилась бы мысль о том, что комната будет пустовать, как заброшенный склеп.
Элен поднялась в спальню с ручкой и блокнотом. Украшенный орнаментом потолок в некоторых местах отчаянно нуждается в обновлении, деревянные стены необходимо очистить от нескольких слоев обоев, старый турецкий ковер в безнадежном состоянии, но он хотя бы прикрывает доски, о которых в первоначальном отчете застройщика говорилось, что они не поражены древесным грибком; оставалось надеяться, что дело и сейчас обстоит так же. Шелковые прикроватные и оконные занавески имели попросту ужасный вид и не подлежали спасению, но бахрома сохраняла изначальную красоту.
Элен вспомнила, что еще несколько месяцев назад миссис Стивене, умелая портниха, говорила ей, что тонкие кружева можно осторожно срезать и затем подшить к другому куску ткани. По ее словам, за эту работу могла бы взяться группа вышивальщиц из Женского института, которую она возглавляет.
Что ж, теперь понятно, за что нужно браться в первую очередь, хотя и неприятно, что к решению ее подтолкнул не кто иной, как Марк Деларош.
Но, подумала она, если комиссия выделит мне субсидию, я, возможно, даже почувствую благодарность к нему. Возможно.
В пятницу вечером она сидела на кухне, подсчитывала размер дедовских приобретений и прикидывала, какие проценты могли нарасти на его счете. Внезапно в дом ворвалась Лотти с грудой путеводителей.
- Привет! - закричала она. - Ну, есть у тебя новости?
- Пока нет. - Элен вздохнула. - Вряд ли что-нибудь станет известно на этой неделе.
- Я имела в виду нечто более личное, чем получение субсидии. - Лотти обвела взглядом помещение и спросила с явным разочарованием: - Ты одна?
- Теперь нет. - Элен отложила в сторону свои расчеты и принялась наполнять чайник. - Кого ты ожидала здесь увидеть?
- Я думала, что Найджел может быть здесь. И потому продумала план поспешного отступления. Так где же он?
- Наверное, приедет завтра. Он еще не связывался со мной.
Лотти нахмурилась.
- Сегодня его машина стояла у дома его родителей. Вот я и сложила два и два.
- Лотти, ради всего святого, о чем ты говоришь?
Подруга Элен застонала.
- Ох, черт! Только не говори мне, что я впутываюсь не в свое дело. Я была уверена… - Лотти перевела дух. - Сегодня после обеда мне позвонила мамаша Хартли, вся такая сладкая и нежная, и попросила меня организовать в следующем месяце "особый буфет". Она так ворковала, что вывод напрашивался сам собой. Прости меня, солнышко.
Элен с большей, чем обычно, осторожностью разлила кофе по чашкам.
- Возможно, Найджел хочет устроить мне большой сюрприз, - спокойно сказала она, стараясь не обращать внимания на неприятное чувство в груди. - Странно, но, наверное, его мать относится ко мне лучше, чем я предполагала, - добавила она без всякой уверенности.
- Я не должна была ничего говорить, - с сожалением произнесла Лотти.
- Да ничего страшного, - заверила ее Элен. - Клянусь тебе, когда я его увижу, то очень натурально изображу удивление.
Такое обещание исполнить нетрудно, подумала она, когда Лотти уходила. Она уже удивлена и встревожена тем, что Найджел не связался с ней.
Что ж, с этим еще можно что-нибудь поделать. Она набрала телефон его родителей в надежде, что Найджел сам возьмет трубку, но подошла, конечно же, его мать.
- О, Элен, - сказала миссис Хартли без особой радости в голосе, - боюсь, сейчас не самое удачное время для разговоров. Понимаешь, у нас гости. Мы как раз сидим за столом.
- Извините, - отозвалась Элен, - но мне действительно необходимо поговорить с Найджелом.
- Только не сегодня, - стальным тоном произнесла миссис Хартли. - Ну, хорошо. Если у тебя что-то из ряда вон выходящее, он сможет завтра перезвонить тебе.
Да ничего из ряда вон, подумала Элен. Разве что вся моя будущая жизнь.
- Спасибо, - тихо сказала она. - Я буду с нетерпением ждать.
Но это неправда, поняла она, повесив трубку. Вместо предвкушения радости она испытывала страх. В который раз мать Найджела заставила ее почувствовать себя парией, которой нет места в их жизни.
Проснувшись наутро, Элен увидела яркое солнце. Кто бы мог предположить, думала она, одеваясь. Погода непредсказуема, как моя жизнь. Но в такой день путешественники скорее захотят осмотреть исторические достопримечательности, а не торчать на пляже. Можно надеяться, что экскурсионные группы будут стоять в очереди, как неделю назад.
Нет, не совсем так, добавила про себя Элен. Среди них не будет Марка Делароша.
Направляясь в кухню, она увидела, как от дома отъезжает почтовый фургон. У двери кухни она помедлила и сделала глубокий вдох.
- Мне кто-нибудь звонил? - спросила она у Дейзи как можно небрежнее.
- Нет пока.
Дейзи поставила перед ней чайник со свежей заваркой.
- А почта была?
- Пара счетов. И вот еще.
Она протянула Элен элегантный кремовый конверт с эмблемой комиссии.
Что-то перевернулось у Элен внутри. Она вытерла ладонь о джинсы и взяла конверт. Слова "К нашему сожалению…" заплясали перед ее глазами. Дальше можно уже не читать. Все-таки Элен внимательно прочитала текст письма: учтивые, лаконичные строки, означающие крах.
Джордж вошел в кухню. Теперь он стоял рядом с женой, и они оба с нетерпением смотрели на Элен.
Она попыталась улыбнуться.
- Похоже, неудача. Они стремятся поддерживать памятники, которые пострадали от стихийных бедствий. А влажность, протекающие крыши и гниение к числу таковых не относятся.
- Ох, мисс Элен, дорогая наша…
Она закусила губу, чтобы не позволить себе заплакать.
В конверте, помимо официального письма, была собственноручная приписка председателя комиссии, в которой он желал Элен успеха. Там говорилось: "Мистер ван Страттен и мсье Деларош очень убедительно выступили в вашу поддержку, но окончательное решение принимается большинством голосов".
Элен смяла бумагу в кулаке. Как? Этот развратный лицемер поддержал ее? Невероятно.
Вслух она сказала:
- Я найду еще какие-нибудь возможности. Обращусь к друзьям. Позвоню Найджелу, спрошу у него совета.
- До сих пор он не очень-то нам помогал, - проворчал Джордж.
- Но сейчас ставки сделаны, - возразила Элен с наигранной уверенностью. - Он найдет какой-нибудь способ выручить нас.
Не желая снова вызывать раздражение миссис Хартли, Элен набрала номер мобильного телефона Найджела.
- Да? - ответил недовольный голос.
- Найджел, дорогой, пожалуйста, приезжай сюда. Мне очень нужно тебя увидеть.
После долгого молчания Найджел сказал:
- Послушай, у меня сейчас не самое лучшее время.