- Тогда Вы должны наслаждаться пребыванием в Белгрейве, - сказала она ему.
- Я с нетерпением ожидаю осмотра коллекций, - ответил он. - Мисс Эверсли согласилась показать их мне.
- Это было очень любезно с твоей стороны, Грейс. – сказала Амелия, прилагая уйму усилий, чтобы не показать, насколько она удивлена. Не то, чтобы было что–то не так с мистером Одли, кроме, пожалуй, его неспособности покинуть комнату, когда она так желала, чтобы он это сделал. Но так как Грейс была компаньонкой вдовы, то казалось весьма странным, что ее попросили сопровождать друга Томаса во время осмотра коллекций.
Грейс проворчала что–то нечленораздельное, что, по–видимому, следовало воспринимать как ответ.
- Мы планируем избегать купидонов, - сказал мистер Одли.
- Купидонов? – эхом повторила Амелия. Боже, он перескакивал с одной темы на другую.
Он пожал плечами.
– Я обнаружил, что они мне не нравятся.
Как кому–то могли не нравиться купидоны?
- Я вижу, что вы не согласны, леди Амелия, - сказал мистер Одли. Но Амелия заметила, что он взглянул на Грейс, прежде чем произнес это.
- Что может не нравиться в купидонах? – спросила его Амелия. Она не собиралась вовлекать его в такую смехотворную беседу, но ведь он первый затронул эту тему.
Он уселся на подлокотник стоящего напротив дивана.
- Вы не считаете, что они довольно опасны? – спросил он, явно разжигая спор.
- Пухленькие маленькие младенцы?
- Со смертельным оружием в руках – напомнил он ей.
- Они не настоящие стрелки.
Мистер Одли повернулся к Грейс. Снова.
– А Вы что думаете, мисс Эверсли?
- Я не часто думаю о купидонах, - ответила она.
- И все же мы уже обсуждали их дважды, Вы и я.
- Только потому, что вы поднимали эту тему.
Амелия отодвинулась в немом удивлении. Она никогда не замечала за Грейс таких проявлений нрава.
- Моя гардеробная полностью заполнена ими, - сказал мистер Одли.
Амелия повернулась к Грейс:
- Ты была в его гардеробной?
- Не с ним! - Грейс практически взвизгнула. – Но, конечно, я видела это раньше.
Все молчали, и Грейс наконец пробормотала:
– Прошу прощения.
- Мистер Одли, - сказала Амелия, решив, что это самое подходящее время, чтобы взять, наконец, ситуацию в свои руки. Это вообще началось с сегодняшнего дня. Она управляла Томасом, значит, сможет управлять и этими двумя, если возникнет такая необходимость.
- Леди Амелия, - сказал он с легким наклоном головы.
- Это будет очень невежливо, если мисс Эверсли и я пройдемся по комнате??
- Конечно, нет, - быстро ответил он, притом, что это действительно было невежливо, так как они были втроем, а сейчас дамы оставляют его совершенно одного.
- Спасибо за понимание, - сказала Амелия, беря Грейс под руку и поднимая их обеих на ноги. - Я действительно чувствую потребность размять свои ноги и боюсь, что Ваш широкий шаг был бы слишком велик для леди.
Боже правый, она не могла поверить, то несет такую чушь, но все же, казалось, достигла цели. Мистер Одли больше не проронил ни слова, и она потащила Грейс прямиком к окну.
- Я должна поговорить с вами, - сказала она, пытаясь идти медленно и даже изящно.
Грейс кивнула.
- Этим утром, - продолжала она, тайком подсматривая за мистером Одли, чтобы видеть, не следил ли он за ними (а он следил), - Уиндхем нуждался в помощи, и я приехала, чтобы помочь ему. Но мне пришлось сказать матери, что я встретила вас, и что вы пригласили меня в Белгрейв.
Грейс снова кивнула, смотря то прямо перед собой, то на дверь, но ни разу не взглянув на нее саму.
- Сомневаюсь, что в этом возникнет потребность, но, если вдруг встретите мою мать, прошу вас не опровергать это.
- Конечно, нет, - сказала Грейс быстро. – У вас есть мое слово.
Амелия кивнула, немного удивленная тем, как легко все получилось. Она не думала, что Грейс нужно будет умалять, но все же ей казалось, что той понадобятся еще какие–нибудь дополнительные подробности. Грейс даже не спросила, почему Уиндхему нужна была помощь. Что само по себе было любопытным. Ведь никто не мог вспомнить, чтобы герцог когда–либо в чем–либо нуждался.
Они замолчали, проходя мимо мистера Одли, который выглядел скорее удивленным тем зрелищем, которое они представляли.
- Мисс Эверсли, - пробормотал он. – Леди Амелия.
- Мистер Одли. – произнесла в ответ Амелия. Грейс сказала то же самое. Они продолжили шествие по комнате, и Амелия возобновила беседу, только когда они оказались за пределами его слышимости.
- Надеюсь, я не перехожу границы? – прошептала она. Грейс была молчалива, и Амелия понимала, что на многое рассчитывает, прося ее о лжи.
Они услышали шаги в зале, и Грейс всем телом подалась к двери. Но это оказался всего лишь лакей, несущий на плече большой сундук, вероятно, пустой, учитывая, как легко он взгромоздил его себе на плечо.
- Извини, - сказала Грейс. - Ты еще что–то сказала?
Амелия хотела было повторить свои слова, но вместо этого сказала:
- Нет.
Она никогда не видела Грейс настолько рассеянной.
Они продолжали прогуливаться по комнате, выбрав, как и в прошлый раз, самый большой периметр. Поскольку они подошли ближе к двери, то услышали уже гораздо больше шагов.
- Прошу меня извинить, - сказала Грейс, высвобождаясь. Она поспешила к открытой двери, посмотрела, а затем вернулась обратно.
- Это был не герцог, - сказала она.
Амелия посмотрела в открытый дверной проем. Еще два лакея прошли по залу, один с сундуком, другой со шляпной коробкой.
- Кто–то куда–то уезжает? – спросила Амелия.
- Нет, - ответила Грейс. - Точнее, я полагаю, что может быть кто–то и собирается, но я об этом не знаю.
Ее голос казался таким резким и вымотанным, что Амелия спросила:
- Грейс, с тобой все в порядке?
Она повернула голову, но недостаточно, чтобы Амелия смогла увидеть ее глаза.
- О, нет… то есть, да… все в порядке.
Амелия оглянулась на мистера Одли. Он отвернулся. Она снова повернулась к Грейс, чье лицо залилось густым румянцем. Этого было достаточно, чтобы снова взглянуть на мистера Одли. Он смотрел на Грейс. Что ж, они обе шли рука об руку, но не было никаких сомнений, кому предназначался этот его пристальный взгляд.
И Грейс тоже знала это. Ее дыхание сбилось, и, ей Богу, ее тело напряглось. Амелия почувствовала напряжение через свою руку.
А затем ее поразила изумительная мысль.
- Грейс! – прошептала она, стараясь говорить как можно тише, - Ты влюблена в мистера Одли?
- Нет!
Щеки Грейс, которые уже начали приобретать свой нормальный цвет, вновь стали пунцовыми. Ее отказ прозвучал весьма громко, и мистер Одли посмотрел на них с веселым любопытством. Грейс слабо улыбнулась, кивнула и сказала:
- Мистер Одли, - даже притом, что он не мог услышать ее с того места, где сидел.
- Я только что встретила его, - шептала Грейс неистово, - вчера. Нет, днем раньше. Я не могу вспомнить.
- Что ж, ты встретила много интригующих господ за последнее время?
- Что ты имеешь в виду?
- Мистер Одли… - дразнила Амелия, - итальянский разбойник.
- Амелия!
- Ах, да, ты сказала, что он был шотландец. Или ирландец. Ты не была уверена.
Тут Амелии пришло в голову, что произношение мистера Одли нездешнее.
- Откуда мистер Одли? У него такой же акцент.
- Я не знаю, - сказала Грейс довольно нетерпеливо, по мнению Амелии.
- Мистер Одли! – позвала Амелия.
Он немедленно повернул голову на оклик.
- Грейс и я задаемся вопросом, откуда Вы? Ваш акцент мне незнаком.
- Ирландия, леди Амелия. Немного севернее Дублина.
- Ирландия! Боже мой, так далеко!
Он просто улыбнулся. Обе девушки добрались до своих прежних мест, Амелия высвободила руку и села.
- Как Вам понравился Линкольншир, мистер Одли?
- Я нахожу его полным сюрпризов!
- Сюрпризов? – Амелия мельком взглянула на Грейс, чтобы убедиться, показался ли ей ответ таким же любопытным, но она стояла около двери, нервно поглядывая в холл.
- Мой визит сюда не принес того, чего я ожидал.
- В самом деле? И чего же вы ожидали? Уверяю вас, мы весьма цивилизованы в этой части Англии.
- Несомненно, - согласился он. – Даже более того, чем я бы предпочел.
- Вот как, мистер Одли, что же это означает?
Он загадочно улыбнулся, но больше ничего не сказал, что Амелия сочла его характерной чертой. И тогда ей в голову пришла мысль, что она знала его всего–то пятнадцать минут; как странно, что она нашла что–то свойственное ему.
- О, - она услышала, как произнесла Грейс, а затем, - Извините меня. – Грейс поспешила выскользнуть из комнаты.
Амелия и мистер Одли посмотрели друг на друга, а потом одновременно повернулись к дверному проему.
Глава двенадцатая
Не считая Гарри Гледиша, лучше всех Томаса знал его камердинер, Гримсби, который находился при герцоге еще с тех времен, как тот окончил университет. В отличие от большинства камердинеров, Гримсби был чрезвычайно крепким человеком. (Глядя на него, этого нельзя было даже предположить, он был весьма щуплый, с бледной кожей, что весьма беспокоило экономку, вечно пытавшуюся заставить его есть побольше мяса.)
Когда Томас вернулся после безумной скачки под дождем, грязный и мокрый до нитки, Гримсби только поинтересовался состоянием лошади.
Когда Томас провел весь день в поле, работая наравне с арендаторами, и вернулся с толстым слоем грязи на коже, на волосах и под ногтями, Гримсби только спросил, какую приготовить ему ванну: теплую, горячую или обжигающую?
Но когда Томас ввалился в свою спальню, видимо все еще воняя винными парами (сам он уже давно прекратил ощущать их запах), с полным отсутствием галстука и с глазом великолепнейшего багрового оттенка, Гримсби уронил обувную щетку.
Пожалуй, это было единственное за всю службу внешнее выражение смятения, которое он себе позволил.
- Ваш глаз, - произнес Гримсби.
О, конечно. Он еще не видел Гримсби после потасовки со своим очаровательным новым кузеном. Томас легкомысленно улыбнулся.
– Мы можем подобрать жилет ему в тон.
- Не думаю, что у нас такой найдется, ваша светлость.
- Неужели? – Томас подошел к ванне. Как обычно, Гримсби проследил, чтобы ванна была наполнена водой. Теперь уже еле теплой, но Томас был сам виноват. Он слегка смочил лицо, вытер его полотенцем, потом глянул в зеркало и повторил процедуру, поскольку зеркало показало, что он почти ничего не исправил.
- С этим надо что–то делать, Гримсби, - заявил Томас, старательно оттирая лоб. Он с ироничной улыбкой повернулся к камердинеру. – Как ты думаешь, тебе удастся запомнить точный оттенок до нашей следующей поездки в Лондон?
- Могу я посоветовать вашей светлости обдумать возможность впредь не подвергать свое лицо подобному обращению? – Гримсби протянул ему новое полотенце, хотя Томас об этом и не просил. – Это бы избавило нас от необходимости придерживаться определенной цветовой гаммы, выбирая ваш гардероб на будущий год. – Он протянул кусок мыла. – Но если пожелаете, жилет подобного цвета можно приобрести. Мне представляется, что на ткани этот оттенок будет смотреться гораздо красивее, нежели на коже.
- Красиво сказано, - пробормотал Томас. – И почти не прозвучало как нагоняй.
Гримсби скромно улыбнулся.
– Стараюсь, ваша светлость. Он протянул еще одно полотенце. Боже милосердный, подумал Томас, он, видимо, выглядит хуже, чем ему казалось.
- Могу я позвонить относительно ванны, ваша светлость?
Вопрос был чисто риторический, поскольку Гримсби это уже сделал, еще до того, как произнес "ваша" в "вашей светлости". Томас снял одежду (которую Гримсби поднял с пола щипцами) и застегнул халат. Он плюхнулся на кровать и начал уже серьезно подумывать о том, чтобы отложить ванну ради доброго сна, когда в дверь постучали.
- Быстро они, - заметил Гримсби, пересекая комнату.
- Посетитель к его светлости, - неожиданно раздался голос Пенрита, старого дворецкого в Белгрейве.
Томас даже не открыл глаз. Никто не стоил того, чтобы подняться прямо сейчас.
- Герцог сейчас не принимает, - объявил Гримсби. Томас решил как можно скорее прибавить ему жалование.
- Это его невеста, – ответил дворецкий.
Томас рывком сел. Какого черта? Предполагалось, что Амелия пришла к Грейс. Они все спланировали. Женщины должны были часок поболтать о том о сем, а потом он, как обычно, появился бы, и никто бы не заподозрил, что на самом деле Амелия провела в Белгрейве все утро.
Что у них там пошло наперекосяк?
- Ваша светлость, - сказал Гримсби, когда Томас спустил с кровати ноги, приготовившись встать. – Вы ведь не собираетесь принять леди Амелию в таком виде.
- Я планирую одеться, - несколько сухо ответил Томас.
- Да, конечно, но …
Гримсби, казалось, был не в состоянии договорить свою реплику вслух, но его ноздри слегка расширились, а потом он наморщил нос, что Томас для себя перевел как "Сэр, вы воняете".
Но с этим ничего нельзя было поделать. Он не мог оставить Амелию на произвол судьбы, если что–то пошло не по плану. И, по правде говоря, за коротке десять минут Гримсби удалось сотворить чудо. К тому моменту, как Томас вышел из комнаты, он был похож на себя прежнего (на небритого себя прежнего, но это можно было исправить). Его волосы уже не слипались, как хохол у экзотической птицы, и хоть под глазом у него все еще был ад кромешный, но сам глаз был уже не таким налитым кровью и заплывшим.
Немного зубного порошка, и он был готов идти. Гримсби со своей стороны, как мог, намекал, что ему необходим хороший отдых.
Томас спустился вниз, намереваясь пройти прямо в гостинную, но, войдя в холл, он увидел Грейс, которая стояла футах в шести от входа, бешенно жестикулируя и одновременно прикладывая палец к губам.
- Грейс, - сказал он приблизившись. – Что это значит? Пенрит сказал мне, что Амелия здесь и желает меня видеть?
Он не остановился, решив, что она последует за ним. Но Грейс схватила его за руку и дернула, пытаясь остановить.
– Томас, подожди!
Он обернулся и вопросительно приподнял одну бровь.
- Мистер Одли, - сказала она, оттаскивая его назад подальше от двери. - Он в гостиной.
Томас бросил взгляд в направлении гостиной, потом снова посмотрел на Грейс, недоумевая, почему ему сказали, что там Амелия.
- С Амелией, - практически зашипела Грейс.
Несмотря на присутствие леди, он не смог сдержаться и чертыхнулся.
- Почему?
- Не знаю, - ответила Грейс, и в голосе ее явно слышалось раздражение. – Он уже был там, когда я пришла. Амелия сказала, что увидела, как он идет мимо двери, и подумала, что это вы.
О, вот это забавно. Благословенное семейное сходство! Как необычно и прекрасно!
- Что он сказал? – наконец спросил Томас.
- Не знаю. Меня там не было. А потом я не могла ее хорошенько расспросить в его присутствии
- Ну, конечно нет. - Он сдавил пальцами переносицу и задумался. Это просто катастрофа.
- Я почти уверена, что он не открыл ей… свою подлинную личность.
Томас наградил ее холодным взглядом.
- Я тут ни при чем, Томас, – гневно сказала Грейс.
- Я этого не говорил. – Он сердито фыркнул и направился к гостиной. Мистер Одли был для них настоящим бедствием. До сих пор, за все время, что Грейс работала в замке, они ни разу с ней не поссорились. И одному только Богу известно, что этот человек сказал Амелии.
С того момента, как Грейс выскочила из комнаты, ни Джек, ни леди Амелия не произнесли ни слова. Казалось, что они заключили соглашение соблюдать тишину, чтобы попытаться разобрать, о чем говорят в холле.
Но Амелия решила, что они оба потерпели неудачу, разве что слух мистера Одли сильно превосходил ее собственный. Она ничегошеньки не поняла. Грейс, наверное, увела Томаса в противоположный конец коридора.
Сегодня Грейс казалась какой–то чересчур взволнованной, что Амелии посчитала странным. Она понимала, что просит у Грейс слишком многого, особенно принимая во внимание, что Грейс скорее подруга ее сестры, чем ее собственная, но это, конечно, не могло объяснить ее странного поведения.
Амелия подалась вперед, как будто это могло помочь ей лучше услышать. В Белгрейве что–то творилось, и ей становилось все неуютнее оттого, что она, похоже, единственная, кто не в курсе дела.
- Вы все равно не услышите их, - сказал Джек.
Она попыталась бросить на него возмущенный взгляд.
- О, не притворяйтесь, что Вы не пробовали. Я тоже пытался это сделать.
- Очень хорошо, - леди Амелия решила, что протестовать нет смысла. - Как Вы думаете, о чем они говорят?
Мистер Одли пожал плечами.
- Трудно сказать. Я бы никогда не осмелился претендовать на то, что способен постичь женский разум или образ мыслей нашего уважаемого хозяина.
- Вам не нравится герцог? – на это определенно указывал его тон.
- Я этого не говорил, - мягко пожурил он ее.
Она сжала губы, желая заметить, что ему не было необходимости это говорить. Но пикировка не привела бы ни к чему, не сейчас, по крайней мере, поэтому она просто спросила:
- Как долго Вы намереваетесь оставаться в Белгрейве?
- Вам не терпится избавиться от меня, леди Амелия?
- Конечно, нет, - это было более–менее правдиво. - Я видела, как слуги выносили дорожные сундуки. И подумала, что, возможно, они Ваши.
- Полагаю, что они принадлежат вдовствующей герцогине, - ответил он.
- Она куда–то уезжает? – Амелия понимала, что голос ее не должен звучать так радостно, но равнодушие, которое способна изобразить юная леди, не безгранично.
- В Ирландию, - ответил он.
Больше она не успела ничего спросить, поскольку в дверях появился Томас, гораздо более похожий на себя, чем когда она его видела в последний раз.
- Амелия, - произнес он, направляясь к ней.
- Ваша светлость, - ответила она.
- Как приятно видеть вас. Я вижу, вы уже познакомились с нашим гостем.
- Да, - сказала она, - Мистер Одли весьма занимателен.
Томас бросил взгляд на объект их беседы, и Амелия заметила, что в этом взгляде не было особой любви.
– Весьма.
Наступило абсолютное молчание, а потом Амелия сказала:
- Я приехала, чтобы повидать Грейс.
- Да, конечно, - ответил Томас. Ведь это и была та хитрость, о которой они сговорились.