Когда Бак повесил трубку, он сел в кресло-качалку и начал надевать носки и ботинки. Не глядя на нее, не скрывая неприязни к Карли, Бак спросил:
- У тебя снимали отпечатки пальцев, ты не знаешь?
Карли отрицательно покачала головой.
- Тогда мы начнем отсюда.
Отсутствие записей дантиста успокоило ее; она почувствовала внезапное облегчение.
- Вы думаете, это так просто? Возьмете мои отпечатки пальцев, сравните с ее и…
- У Лоры никогда не брали отпечатков пальцев.
- Тогда зачем это нужно? - спросила она уныло.
- Может быть, отпечатки были взяты у Карли до аварии. Если это так, то это докажет, что ты не Лора.
Карли положила руки на колени, подбородок - на руки.
- Вы хотите знать, не совершила ли я преступления?
Уныние быстро сменилось тревогой. Кто-то сказал ей однажды, что если ее память вернется, то ей может не понравиться тот человек, которым она была, и та жизнь, которой она жила до потери памяти, но Карли настаивала, что любые воспоминания - это лучше, чем их полное отсутствие. Может быть, она была не права.
- Есть много некриминальных причин, по которым снимают отпечатки пальцев. Если ты служишь в армии. Или если ты полицейский. Или при проверке на благонадежность. Или при выдаче разрешения на оружие.
- А что, если отпечатки пальцев ничего не докажут?
Ее вопросы, казалось, раздражали его, она чувствовала, что атмосфера их разговора наэлектризовывается.
- Тогда, быть может, ты что-нибудь вспомнишь. Встреча с Морин и Триной поможет этому.
И рядом с ним. Если что-нибудь могло быть толчком, чтобы разблокировать ее память, так это Бак, подумала Карли. Если она - Лора, тогда у нее была с ним любовная связь. Она занималась с ним любовью там, на озере, и, наверное, здесь, в этом доме тоже. Она знала все самые интимные детали: как он выглядит обнаженным, как он целует, как он любит, чтобы его касались, как он любит, чтобы его ласкали. Она знала, нравилось ему заниматься любовью нежно или грубо.
Если она была Лорой, то, вероятно, была влюблена в него.
Это простое предположение оказало на нее сильное впечатление. Ей пришлось откашляться и взять себя в руки, прежде чем продолжать.
- А что, если я ничего не вспомню? Что тогда?
- Не знаю, - ответил угрюмо Бак.
- Вы не хотите мне верить, да?
Обвиняющие нотки в его голосе заставили Карли улыбнуться. Его оскорбляет, что она не восхищена идеей быть его любовницей? Если так, она могла бы утешить его самолюбие. Если бы оказалось, что она действительно Лора, она была бы счастлива. Но позволить себе поверить без доказательств, позволить себе надеяться - и, возможно, влюбиться в него по уши только затем, чтобы обнаружить, что все это - всего лишь ошибка?.. Это убьет ее.
- Подумайте о всех ваших воспоминаниях, шериф. О том, как вы росли вместе с сестрой, бабушкой и дедушкой, о лете, о каникулах, о Рождестве и днях рождения. Вы помните свой первый день в школе? Своего первого лучшего друга? Вы помните, как вы смотрели салют четвертого июля, ели домашнее мороженое или плавали в озере? Вы помните, как первый раз поехали на велосипеде? Получили свои водительские права, ваше первое свидание, - Карли остановилась, чтобы отдышаться, потом спокойно добавила - Вы помните, как вы первый раз занимались любовью?
Румянец сделал лицо Бака бронзовым, а его ответ резким.
- Помню.
- Ну, а я нет. Я не помню ни одно из этих событий. Как будто меня не существовало раньше, за исключением последних трех лет. Я не знаю, нравилась ли мне школа или был ли у меня лучший друг. Я не знаю, когда я начала выходить в общество и делала ли это вообще. Я не знаю, был ли у меня любовник. Я не знаю даже, любила ли я кого-нибудь или любил ли кто-нибудь меня. - Она снова остановилась, глубоко вздохнув, чтобы уменьшить боль. - Время вашей жизни, шериф, ценно вашими воспоминаниями. Перемена вашего имени ничего бы не изменило в вас из-за этих воспоминаний. Но все, что я имею, шериф, - это мое имя. Возьмите его, и у меня не останется ничего. Ничего.
- Ты получишь новое имя. Дом. Семью, - возразил Бак. - Едва ли это "ничего".
- Докажите это мне. Вы не можете просить меня отдать мою индивидуальность за то, что вы, может быть, сумеете предложить мне новую. Вы не можете так поступить, шериф. Я не могу пойти на это.
В молчании, которое последовало за этими словами, они смотрели друг на друга. Бак первым отвел взгляд, он поднялся с кресла и закончил застегивать рубашку.
- Давай собираться, - пробормотал он. - Нам еще многое нужно сделать.
Их первой остановкой был полицейский участок, где он передал Карли своему помощнику Харви, чтобы снять с нее отпечатки пальцев. Карли ожидала, что шериф сделает это сам.
Средних лет, спокойный и вежливый, Харви знал свое дело. Его безличная манера поведения напомнила Карли врачей дома, в Сиэтле, что позволило ей рассматривать это как очередную процедуру, через бесчисленное количество которых она прошла за последние три года.
Было бы хорошо улучшить взаимоотношения с шерифом, подумала Карли, отмывая руки в ванной комнате.
Следующим был визит к доктору. Его приемная находилась в двух кварталах от полицейского участка. Приемная оказалась совершенно пустой, но это не смутило шерифа. Он направился прямо к двери за столом регистрации и открыл ее, называя доктора по имени.
- Милости просим, - раздался голос откуда-то из лабиринта комнат.
Они прошли три смотровых, архив, склад и, наконец, достигли офиса доктора. Дверь была открыта; пожилой человек стоял, ожидая их внутри.
- Хэлло, Бак. Рад тебя видеть, - приветствовал он шерифа, но при этом не спускал глаз с Карли. Он подошел к ней, остановившись в нескольких дюймах, и рассмотрел ее лицо слева и справа, как будто хотел найти в нем сведения о ее личности.
Карли спокойно стояла под его испытующим взглядом. После всего случившегося для нее было обычным внимательные исследования врачей, но когда он хотел коснуться ее, она непроизвольно отступила назад. Старик только улыбнулся, потом отвел ее челку, чтобы рассмотреть шрам, который она скрывала.
- Прекрасная работа, - только и сказал он, повернулся, отошел и сел за свой стол.
Карли посмотрела на шерифа, который жестом пригласил ее сесть в ближайшее кресло. Она скользнула в него, а он принес другое из угла и сел рядом с ней.
- Итак… какое имя вы предпочитаете? - спросил доктор.
- Карли.
- Карли, ладно. Бак рассказал мне, что вы попали в аварию примерно три года назад, и с тех пор у вас амнезия.
Карли посмотрела на шерифа долгим, осуждающим взглядом.
- Проверяете мою версию? - спросила она с упреком.
Она наткнулась на знакомый хмурый взгляд, когда Бак ответил так же тихо:
- Каждую деталь.
Интересно, кто был тот, кому он не доверял? Она? Или Лора?
Доктор взглянул на них, затем продолжил успокаивающим тоном:
- Конечно, ведь я не могу увидеть записей или поговорить с вашими лечащими врачами без вашего разрешения, Карли. Если вы не хотите давать его…
Карли натянуто улыбнулась.
- Мои медицинские данные и меня саму исследовали так много врачей, медсестер, сиделок, студентов, что вы себе представить не можете. Одним больше, невелика разница. Мой первый врач - Джим Паркер. Вы хотели бы, чтобы он выслал вам копию моих медицинских данных, или вам будет удобнее поговорить с ним по телефону?
- По телефону было бы достаточно.
Бак наблюдал, как она взяла аппарат из рук доктора и набрала номер по памяти; поговорила сначала с регистратором, затем с медсестрой и, наконец, с самым хирургом. Через минуту Карли отдала трубку доктору, встала и прошла к окну. Шериф присоединился к ней.
- Еще какие-нибудь сюрпризы? - спросила Карли, рисуя узор на пыльном подоконнике.
- Мы повидаем Морин после полудня.
Она взглянула на него через плечо с испугом в глазах.
- Она ждала достаточно долго, - сказал Бак обвиняюще. - Ты должна увидеться с ней.
- Но она так… ошеломляет.
- Сначала я поговорю с ней, объясню… Только при условии, если доктор поддержит мой план.
Карли потерянно посмотрела на него:
- Я бы предпочла не сидеть здесь. Я буду в приемной.
Она выглядит почти оскорбленной, подумал Бак, глядя ей вслед. Неужели она ожидала, что он примет ее историю на веру? Бак знал, как легко Лора могла обмануть, причем ложь звучала более правдоподобно, чем сама правда, и прежняя Лора знала, что ему это известно. Конечно, она могла забыть это вместе со всем остальным.
А может быть, она не забыла этого? Может, она никогда и не знала об этом, потому что не была Лорой?
Доктор закончил разговор по телефону и подождал, когда Бак вернется к столу.
- Ей повезло, что осталась в живых, - сказал он. - У нее было несколько серьезных травм: травма головы, разрывы, контузия черепа и грудной клетки, перелом носа; левой руки, правой ключицы и четырех ребер. Она находилась в коме около двух месяцев.
Бак мысленно вернулся к тому утру в его кабинете, когда он спросил Карли, насколько сильно она была ранена. Несколько сломанных костей и удар по голове, ответила она. Огромная разница с тем списком, что только что прочитал доктор. Не в правилах Лоры уменьшать свои страдания. В ее представлении простая простуда всегда становилась угрожающей ее жизни пневмонией, растяжение воспринималось как перелом, а головная боль котировалась никак не меньше, чем мигрень.
- Может ли она имитировать потерю памяти?
- Все возможно, но ее врачи в Сиэтле так не думают. Это была серьезная авария, Бак. Как шериф, ты понимаешь лучше, чем остальные, что такое лобовое столкновение автомобилей. Ей по-настоящему повезло, что она выжила.
Доктор был прав. Он видел достаточно много дорожных происшествий и смертей. Он знал, что может сделать с человеком две тонны искореженной стали. Достаточно просто представить себе эту сцену ноябрьским днем в Сиэтле - искореженный металл, разбитое вдребезги стекло, раненое тело.
Раненое тело Лоры.
Сколько раз он желал, чтобы она умерла? Бесчисленное множество раз - и даже еще один раз сегодня. Она подошла чертовски близко к тому, чтобы заставить его желать ей смерти, и она заплатила за это болью, тоской и потерей своей личности.
- Вы знали Лору всю ее жизнь, и вы встретили Карли, - начал Бак, неохотно задавая себе вопрос, какой ответ он хотел бы услышать. - Могут ли повреждения, например, травма головы, быть причиной изменения личности, характера?
- Вы хотите знать, мог ли достаточно крепкий удар по голове превратить Лору в скромную, человечную женщину? - Доктор Томас усмехнулся. - Это возможно. Изменения в личности известны после серьезных травм головы или после коматозного состояния. Мозг - такой сложный орган. Кто может сказать, какая часть ее мозга была повреждена, и какие стороны поведения она может контролировать.
Бак поднялся на ноги и пожал доктору руку.
- Большое спасибо, док. - В дверях он остановился и оглянулся назад. - Это изменение личности… оно постоянно? Она всегда будет такой, как сейчас, или может измениться вновь, став такой, какой она была прежде?
- Это ведомо одному Богу…
Ответ не удовлетворил шерифа. Когда дело касалось Лоры, предположений ему было недостаточно. Ему необходима была уверенность. Железная уверенность. Сейчас догадок недостаточно.
Карли поджидала его в приемной, разглядывая спортивный журнал штата Монтана. Поднявшись с кресла, Карли взглянула на него: голова высоко поднята, взгляд прямой и холодный. Она ожидала его извинений, ведь она сказала правду, а он был не прав, сомневаясь в ней. Она ждала извинений, и она их получила бы… после дождичка в четверг.
- Я должен был проверить, - сказал Бак сухо. - Я не был бы полицейским, если бы не проверил.
Карли не сказала ни слова, только повернулась и медленно пошла к двери. Он последовал за ней, стараясь прикрыть полями шляпы яркие лучи света.
- Куда теперь?
Бак посмотрел на нее сверху вниз. Вокруг ее рта и в уголках глаз появились горькие морщинки, цвет лица не говорил о хорошем самочувствии. Может быть, это от напряжения или Карли не полностью избавилась от головной боли, но выглядела она так, словно ей была необходима горячая пища и теплая постель.
Карли автоматически повернула в направлении полицейского участка, где они оставили его автомобиль, но Бак остановил ее.
- Давай-ка поедим.
Упоминание о пище, казалось, взбодрило ее. Но мысль о возвращении в ресторан гостиницы…
- Не могли бы мы пойти поесть в такое место, где меня не будут все рассматривать. - Ее голос звучал с тоской и надеждой. Растерянная Лора. Слова, которые просто невозможно поставить рядом. А растерянная Карли? Да, эти слова сочетаются.
- Разве мужчины в Сиэтле не рассматривали тебя, - спросил Бак, хотя сама мысль, когда она сформировалась, была ему неприятна, как неприятен тот факт, что это беспокоило его больше, чем он ожидал.
- Конечно, нет. Почему они должны делать это?
- Потому что ты чертовски красива, - сказал Бак деланно-равнодушным голосом. - Через пару кварталов отсюда есть гриль Петера Уилсона. Хочешь, пойдем туда.
Карли согласилась, смущенная его невольно вырвавшимся комплиментом. Когда они проходили мимо витрин магазина, Карли попробовала посмотреть на себя. Чертовски красива? Она? Да, она не слишком хорошо знает свое лицо, но редко видела в нем нечто поразительное. Ее внутреннее "я" говорило ей, что она достаточно привлекательна, даже больше чем симпатична. Но красива? Карли была польщена.
Заведение Петера занимало узкое длинное здание, следующее от салона моды Мэри. Гриль был прокурен, обставлен окрашенными под красное дерево столиками для пикника, покрытыми поливиниловыми скатертями, и скамьями. Приборы были пластмассовыми, тарелки бумажными, а на покрашенных бетонных стенах пестрели календари.
Молодая женщина, работающая за кассой, по имени Чэрил, которое можно было прочесть на ее значке, была так вежлива, как никто из тех, кого Карли встречала. Чэрил рассматривала ее, но украдкой. Она не заставляла Карли чувствовать себя так, будто ее рассматривают под микроскопом, словно редкость. Чэрил приняла заказ от шерифа, потом повернулась к Карли, которая изучала меню на доске наверху.
- Я буду есть свинину, - наконец решила Карли, опустив глаза и почувствовав, что оба - и шериф, и Чэрли - наблюдают за ней.
- Свиные ребрышки? - повторила Чэрил. Она посмотрела на шерифа для подтверждения, но он только пожал плечами и вытащил бумажник, чтобы оплатить заказ. Как только она отсчитала сдачу, он потянул Карли к самому дальнему столику.
- Я поняла, что Лора не ест свинину, - заметила Карли, усаживаясь, на скамью напротив стены.
- Нет, не ест.
- Здесь религиозная причина?
- Здесь причина - ее внешность. - Бак немного подумал, потом улыбнулся. На минуту он расслабился, перестал быть холодным, далеким и враждебным, и Карли увидела, как настоящая искренняя улыбка коснулась его губ. - Да, пожалуй, для Лоры это была своего рода религия.
- Ну, а я люблю и свиное рагу, и ребра, и ветчину, и бекон. Я могу жить на беконе с салатом-латуком и сандвичах с помидорами.
Бак с минуту смотрел на нее с обескураженным видом и покачал головой.
- Иногда мне кажется, что я совсем не знаю тебя.
Мрачное настроение волной накатило на нее так быстро, что Карли невольно опустила плечи под его тяжестью.
- Вы действительно не знаете меня, шериф. Даже если я раньше была Лорой, то последние три года я была другим человеком, которого вы встречаете впервые.
Смущение пропало, плохое настроение вернулось.
- Я знал тебя достаточно хорошо, - сказал Бак раздраженно, - чтобы называть тебя твоим собственным именем. Когда ты прекратишь называть меня "шериф"?
Карли попробовала мысленно произнести его имя и почувствовала, что не может. Она могла подумать о нем, но сказать громко вслух - это давало слишком большое ощущение близости, слишком приятное чувство близости. Карли предпочитала дистанцию, но небольшую, которую обеспечивало слово "шериф".
- Как вас зовут?
- Бак.
- Я имею в виду ваше настоящее имя.
- Это мое имя по свидетельству о рождении.
- О, я имела в виду прозвище, уменьшительное имя, как Бадди или Дьюк.
Карли смотрела, как подошла Чэрил с двумя тарелками горячего. Когда она закончила сервировать стол и вернулась к стойке, Карли спокойно сказала:
- Ну… расскажите мне о Лоре.
От ее просьбы Бак почувствовал себя неуютно. Почему? Он достаточно открылся ей прошлым вечером, и опять… Прошлой ночью он был убежден, что она была его пропавшей любовницей. Сегодня утром он уже допускал вероятность, что она не была ею.
- Что ты хочешь узнать? - спросил Бак наконец.
- Что за человек она была?
- Она была красива.
У Карли округлились глаза. Типичный мужской ответ. Самая важная вещь в женщине, с которой он в связи, это как она выглядит.
- Сколько ей сейчас лет?
- Она твоего возраста.
В ответ на ее сдвинутые брови Бак смягчился:
- Тридцать четыре.
- Мне тридцать два.
- Так написано в твоих водительских правах. - Но это несоответствие не беспокоило его. - Если Лора собиралась создать себе новую личность, она бы сбросила, по крайней мере, несколько лет от своего возраста.
- Значит, она была тщеславной. - Чем больше Карли узнавала о Лоре, тем больше она подозревала, что ей не понравилась бы эта женщина. Она была красива и поклонялась своей красоте. Она была тщеславна. Она заставила своего любовника и кузину ненавидеть ее. Даже посторонние люди, которых встречала Карли, реагировали на нее с неловкостью, с какой-то неприязнью.
Страх?
Карли торопливо прогнала эту мысль. Она не хотела быть человеком, которого боятся другие люди. Она не хотела быть способной на такое поведение, которое могло вызвать страх.
Но Лора, должно быть, имела некоторые хорошие черты характера, уравновешивающие плохие. Кроме того, у нее была тетка, которая любила ее. У нее был Бак, который даже после трех лет разлуки все еще питал к ней сильные чувства, хотя и далеко не только положительные. Потому что Лора была плохим человеком? Или он злился на нее за то, что она бросила его, оставаясь так долго вдали? Карли предпочитала верить последнему: Бак был увлечен Лорой, он был обижен их разрывом, он не простил ее за боль, которую она ему причинила. Карли хотела спросить Бака, что же произошло между ним и Лорой, поссорились ли они, почему она оставила его, если он хотел, чтобы она вернулась. Но эти вопросы были слишком личными. Даже если бы они помогли узнать что-то о ее собственной жизни, они были чересчур интимными, чтобы задавать их сейчас.
Они закончили ланч в молчании, и Бак объявил, что пора нанести визит тетке Лоры. У Карли засосало под ложечкой. Эта женщина была слишком ошеломляющей. Карли не хотела видеть ее снова, не хотела чувствовать запах ее духов, не хотела снова попасть в эти пышные объятья.