IX. Эссекский охотник старинного века
Марк Монкбери, вообще известный в околотке под именем сквайра, был владельцем большего поместья, уже несколько веков принадлежавшего его предкам. В целом графстве не было человека гостеприимнее сквайра. Старинный дом его был всегда наполнен гостями, из которых иные жили у него очень подолгу, и хозяин нисколько не тяготился тем. Он был любитель деревенской жизни, презирал и бранил города, хотя знал их почти только по наслышке; в Лондон не ездил он ни разу в жизни, да и в соседнем городке бывал разве только по случаю конских скачек. Земли его, лежавшие рядом с поместьем Джильберта Монфише, изобиловали отличными местами для охоты, и он, несмотря на свои шестьдесят лет, продолжал пользоваться этим удовольствием с такою же страстью, какою отличался в молодости. У него была дивная псарня; и единственным временем отдыха для собак был тот случай, когда сквайр разбивался, ломал себе руку или ключицу, падая с лошади. Такие несчастия потерпел он три или четыре раза, но они не охладили его к любимой забаве, точно также, как и не принесли ущерба его здоровью. Он был свеж, румян и крепок, любил хорошо покушать, любил выпить и оставался здоров, несмотря на все излишества.
До конца жизни он оставался непобедимым холостяком, хотя был чувствителен к прелестям прекрасного пола и слыл записным любезником. Но о женитьбе никогда не хотел он ни думать, ни слышать. Сплетники околотка находили причину такой антипатии в отказе, который некогда получил сквайр, и которого не мог он, будто бы, забыть во всю жизнь. Но чувствительности было так мало в характере сквайра, что сплетня эта должна назваться неправдоподобною. Достоверно только одно: Монкбери был глух ко всем увещаниям и намекам, касающимся женитьбы. Напрасно говорили ему друзья о необходимости оставить наследника древнему имени и поместьям Монкбери: на этот неопровержимый аргумент сквайр, пожимая плечами и смеясь, отвечал, что он еще не достиг зрелых лет и жениться ему рано. Дело в том, что он был относительно супружеского счастия такой же неверующий, как доктор Плот, и, не имея столь основательных причин, имел столь же сильные сомнения. "Свобода и невозмутимость холостой жизни" было его вечное присловие, а женатые люди служили вечною целью его насмешкам, не очень ядовитым, говоря по правде, потому что сквайр был добряк. В последнее время образ его жизни несколько изменился, с появлением в его доме племянницы, дочери умершей сестры. Бэбби Бэссингборн с год уже оживляла общество старика. Ей было теперь семнадцать лет; она была идеально хороша, и сквайр не чаял души в Бэбби, которая делала из него что хотела. Он, не хотевший подчиниться влиянию жены, слепо повиновался племяннице; надобно, впрочем, сказать, что Бэбби совершенно сходилась во вкусах с дядею и повиновение было для него легко. Она, точно так же, как и он, любила деревню, бранила городскую жизнь, была его спутницею на охоте. Хозяйство пошло лучше прежнего, когда она взяла его в свои ручки. Не противореча привычкам дяди, она привлекла в его дом общество, гораздо более приличное, нежели каково бывало у сквайра прежде. Но в чем более всего сходна была племянница с дядею, это в том, что ненавидела замужество, как он ненавидел женитьбу. Она отказывала всем женихам, а их явилось множество, когда узнали, что Бэбби наследница сквайра. Она даже не любила общества молодых людей, и каждого, от которого опасалась предложения, принимала очень дурно. Но o племяннице после, теперь нам мужем дядя.
Нельзя опустить существенно важной черты, говоря о сквайре Монкбери: он пользовался правом давать окорок - право, перешедшее к его предкам вместе с землями Донмовского Приорства; одно это заставляло уже Иону Неттельбеда уважать сквайра.
Другие любили и уважали его за доброту, справедливость и обходительность. Со всеми обращался он одинаково, но никому не позволял фамильярничать с собою. Особенно ласков и приветлив он был с женами и дочерьми своих фермеров. Любил бывать у них посажёным и крестным отцом, и при этом всегда давал подарки, а часто готовил и все приданое бедной невесте. Все также хвалили беспристрастие, с каким он отправлял должность мирного судьи. Он был очень благотворителен и давал содержание множеству состаревшихся слуг и фермеров. Часто сидели за его столом, рядом с богатыми гостями, простые и бедные люди; а кого из приходивших в замок поселян и горожан не приглашал он за свой стол, тех угощал вместе с слугами; без обеда или ужина никто не уходил от сквайра Монкбери, словом, все в околотке считали его лучшим помещиком, какого только можно вообразить.
Сквайр носил платье старинного покроя, времен Вильгельма III, не любя новых мод. Испанская шляпа с широкими полями, парик с длинными локонами, охотничий кафтан малинового цвета, высокие сапоги с отворотами - этот солидный костюм очень шел к величественной осанке старого холостяка, который был очень высокого роста, широк в плечах и довольно плотен. Лицо его сияло здоровьем и весельем, темно-голубые глаза светились добродушием.
Доктор Сайдботтом, донмовский викарий, был постоянным собеседником сквайра. Не один десяток тетеревов они скушали вместе, не одну бутылку распили. В тот день, о котором мы говорим, сквайр обедал у викария и, как тогда был обычай, прощаясь после обеда, они условились провести вечер вместе в "Золотом Окороке", за чашею доброго пунша, который Иона умел варить на славу. Сайдботтом, человек до чрезвычайности тучный, походил на своего собеседника в том отношении, что был любезен с равными, но не походил на сквайра тем, что был горд с низшими. Вместе с ним и сквайром ехал в гостиницу Поль Флитвик, старый, но еще бодрый охотник сквайра.
Х. Пари
Капитан Джоддок наделал много кутерьмы в гостинице. Долго только и слышно было топанье его огромных сапогов, рев его громового голоса; он пел, кричал, любезничал и бранился, все в одно время. Он сломал спинку стула, неосторожно садясь на него; крепкий дубовый стол затрещал, когда он навалился на него локтями. Ни минуты не сидел он покойно. Когда Нелли пошла в подвал искать Френка, Джоддок начал ласкать Пегги, к величайшей досаде Керроти Дика, который наконец уговорил ее отойти прочь. Иона с ужасом смотрел на беспорядок, производимый чудовищным гостем в его заведении, которое славилось благочинностью и тишиною. Он не знал, как избавиться от нахального буяна, от которого ожидал величайших опасностей своему супружескому счастию. Обстоятельства были критические. Иона старался ободриться превозмочь страх, наводимый на него грозным великаном, и собрался с духом, когда Джоддок слишком запросто начал любезничать с Пегги. Иона громко кашлянул, чтоб обратить на себя внимание Джоддока и придать более звучности собственному голосу. Великан, передразнил его, крякнув, как пушка, и, подошедши к смутившемуся хозяину, дружески хлопнул его по плечу, так что Иона пошатнулся.
- Ну, что скажете хорошенького, милый хозяин? - сказал он.
- Я… - нерешительно начал Иона, потирая плечо, - я… извините… должен доложить вам, капитан, что не могу допустить таких поступков в моем заведении. "Золотой Окорок" отличается строгим порядком и приличием. Прислуга соблюдает все правила, хозяева соблюдают все правила, и гостей всегда просят соблюдать все правила. Иначе они не могут оставаться в "Золотом Окороке". - "Ну, хорошо же я его задел!" подумал он про себя.
Джоддок разразился неистовым хохотом.
- Смотри, какой щепетильный! Так вы прогоняете за то, если сделаешь глазки служанке? Да этак никто не пойдет в ваш трактир. Да вы, должно быть, совсем присвоили эту девочку себе… Ну, ну, нечего скромничать: жены вашей тут нет. Кстати, где же Джильберт? Верно, в своей комнате. Надо и мне посмотреть, какую вы мне отвели. Попросите вашу супругу проводить меня.
- Я сам провожу вас, - поспешно сказал Иона, то есть, если вы непременно хотите ночевать здесь. Да, погодите - какая жалость! но что ж делать! я не могу дать вам комнаты.
- Не можете? Дадите, вздор! - проревел гигант. - Я проживу у вас неделю, месяц, целый год, а если захочу, целый век. Я ваш вечный жилец.
"Вишь, куда хватил!" - подумал Иона. - Но как же быть? - прибавил он громко, - в целом доме нет ни одной свободной комнаты. Сэр Джильберт взял последнюю.
- Так я усну здесь, у камина, на лавке. Я остаюсь здесь - и толковать нечего. Трудновато вам будет сжить меня с рук, хозяин. Да я и не верю вам ни в одном слове. Нелли сказала, что устроит меня отлично, тепло и приютно.
- Нелли - как вам угодно называть мою жену, хотя это слишком фамильярно с вашей стороны - совершенно ошиблась. "Ужели мне на роду написано не получать окорока? - подумал он про себя: - что за несчастная судьба!"
- Хорошо, посмотрим, когда она придет сюда, чья правда, - сказал Джоддок, - а пока, на всякий случай, разведу побольше огонь в камине.
И он кинул в камин несколько полен. Иона не смел противоречить, чтоб самому не полететь вслед за ними.
- Ну, хозяин, чего же вы мне дадите поужинать? Вероятно, у вас водятся хорошие штуки, особенно теперь, к Рождеству. Холодной дичи, холодной индюшки, холодного пирога - этого, знаю, вам не занимать стать. Но мне бы хотелось тоже перехватить чего-нибудь горяченького - понимаете?
- Понимаю, - отвечал Иона, - но мне очень жаль…
- Без извинений, - прервал Джоддок, насупив брови, - я не жалую извинении, господин хозяин. У меня будет ужин, и за ужином будет горячее кушанье - прошу заметить - и не дрянь какая-нибудь, а пара диких уток, отлично зажаренных: я знаю, они лежат у вас в кладовой, знаю, кто подарил их: Нелли мне все сказала.
"Провалиться бы вам с ней обоим, - подумал Иона: - пропадет мой окорок!"
- Я слышал также, что у вас отличный эль, да и вина хорошие: надо мне отведать и их. Вы видите, у нас время шло не даром, пока мы говорили с Нелли. Скоро я узнаю и остальные ваши секреты. Узнал я также - но это не секрет - что вы хотите получить донмовскую награду за согласие и любовь - окорок. Правда? ха, ха, ха!
- Совершенная правда, - отвечал Иона, собирая последние искры своего угасающего мужества и смотря в глаза наглому гиганту, - не только хочу получить, но и получу. Что вы на это скажете?
- Ничего не скажу, - произнес он, заливаясь хохотом. - Если вы с Нелли хотите присягать, что жили в любви и согласии, это ваше дело, а не мое.
- Конечно, не ваше, и мы не спросимся вас в этом случае.
- Ну, это еще увидим. Я хвалю вашу отважность. Но хотите ли держать пари, что не получите награды?
- Держать пари? Я не охотник держать пари.
- Но если вы уверены, что выиграете, так это выгодно вам. Держу десять тысяч фунтов против пятидесяти: вам не дадут награды.
- Слишком большим капиталом рискуете, - с удивлением отвечал Иона. "Десять тысяч фунтов! Это было бы приятнее самой награды, - подумал он, - поймаю его на слове; но он не заплатит: эти хвастуны никогда не платят денег; однако попробуем". - Хорошо, капитан, держу пари.
- Прекрасно, хозяин; но я у вас требую еще одного условия, чтоб уравнять заклад. Вы будете мне давать по гинее в неделю до решения спора. Не то, чтоб мне нужны были ваши деньги; я отдам их в богадельню; но таков мой каприз. Согласны?
"Убыток будет невелик, - подумал Иона, - до решения остается три дня".
- Хорошо капитан, - сказал он.
- Так по рукам! - крикнул Джоддок, хлопая его по руке, - итак, давайте деньги.
- Какие деньги?
- Гинею. Вы должны платить вперед.
- Нет, я не намерен, - отвечал озадаченный хозяин. - Но так и быть, вот вам гинея, - прибавил он, вынимая туго набитый кошелек, на который жадно устремил глаза гигант. - Какое ж обеспечение представите вы мне в уплату десяти тысяч фунтов?
- Какое обеспечение? - сказал Джоддок с видом оскорбленного достоинства. - Мое слово, сэр; разве его не довольно?
- Но мне казалось бы не излишним письменное обязательство.
- Терпеть не могу письменных кляуз! и не заикайтесь об этом. Мое слово лучше всякого обязательства. Капитан Джоддок никогда еще не изменял и не изменит своему слову. Проиграю - отдаю десять тысяч; выиграю - получаю пятьдесят фунтов. Сказано - решено. Запишите себе на память, пока я схожу на кухню, удостовериться собственными глазами относительно ужина. Я старый служака, привык ходить на фуражировку.
Сказав это, он застучал своими огромными сапогами и отправился на кухню.
"Во всяком случае, дело для меня выгодное, - подумал Иона, глядя ему вслед, - если не заплатит, принужден будет убираться отсюда, я буду покоен; все-таки выгода. Жаль только, что пропала моя гинея".
Толстая кухарка делала яичницу с ветчиною, когда появился на кухне великан. Его волчий аппетит разгорелся при виде лакомого блюда и он готов был завладеть сковородою; но предусмотрительная кухарка, не теряя присутствия духа, погрозила ему ухватом, и внезапно усмирившись, герой отправился из кухни осматривать кладовую, где скоро отыскал диких уток и много других, понравившихся ему вещей. Он оттащил все это к кухарке, прося ее приготовить как можно скорее хороший ужин; потом возвратился в общую залу, полюбезничав на дороге с Пегги, которую отправил наблюдать за исполнением своих распоряжений.
В зале капитан Джоддок нашел хозяина, хозяйку и главных посетителей гостиницы. Сэр Джильберт прохаживался взад и вперед. Плот и Ропер сидели у камина, загородившись ширмами от остального общества. Присутствие Плота видимо стесняло молодого баронета и он обрадовался приходу Джоддока, с которым мог поговорить. Джоддоку показалось, что Нелли печальна, и он приписал это тому, что, вероятно, муж наедине разбранил ее за него; потому влюбчивый гигант удвоил свою внимательность к мнимой жертве и успел развеселить ее. Нелли не была разборчива в своем кокетстве, но иногда ее лицо делалось на минуту печально, при мысли об участи бедного Френка, которого, однакож, через полчаса она совершенно забыла, благодаря веселой любезности капитана. Иона, с опасением и и ненавистью посматривая на гиганта, сознавался, однако, в душе, что он очень занимательный кавалер, и даже по временам улыбался его остротам. В ожидании ужина, Джоддок потребовал кружку эля, и отчасти примирил с собою трактирщика громкими похвалами его уменью варить этот вкусный напиток.
Таким образом доброе согласие господствовало между всеми, когда послышались громкие крики: "Го-го-го!", сопровождаемые свистом охотничьего рога. Узнав по этим приметам о приближении сквайра Монкбери, Иона бросился встречать его, крича жене:
- Нелли! идет сквайр Монкбери! Сюда! встречай его!
- Ужели? Что ж могло привести его сюда в такое время? - проговорила изумленная Нелли.
- Не знаю, но наша обязанность встретить его как можно лучше и почтительнее. Да иди же, Нелли! Да что ж ты нейдешь?
Но жена, не слушая его увещаний, хотела скрыться в задние комнаты; однакож, едва успела сделать два шага, как вошел сквайр, в сопровождении Сайдботтома и Флитвика.
Часть вторая и последняя
I. Надежды Ионы воскресают
- О-го-го! Нелли! го-го! - закричал сквайр, увидев ее, - хочешь улепетнуть, милая? Не уйдешь, не уйдешь! Ты, ты по-прежнему, хорошенькая, как розанчик! А пожалуй, и лучше, чем была прежде! О-го-го! да замужняя жизнь идет тебе в пользу!
- Покорно благодарю, ваша милость! Я довольна своим мужем, - отвечала она, не поднимая глаз. - Все ли вы в добром здоровье, ваша милость, и здорова ли ваша госпожа племянница?
- Благодарю. Мы оба с нею здоровы. А ты, Нелли, если трактирничать надоест, переходи ко мне экономничать. У меня в доме бабы все такие старые и гадкие, что смотреть не хочется; да и нужна мне ключница.
- Покорнейше благодарю, ваша милость, - отвечала она, по-прежнему, скромным тоном и с потупленными глазами, - но ваша госпожа племянница сама отличная хозяйка и про нее нельзя сказать, чтоб была дурна или стара.
- Умно отвечаешь, Нелли; но племяннице не век оставаться со мною. Тогда без экономки дело не обойдется - правда ли, мисс Сайдботтом?
- Но почтеннейший супруг верно не согласится расстаться Нелли, - сказал Сайдботтом.
- Совершенная правда, ваша милость, - сказал Иона, продолжая кланяться. - Нелли, можно сказать, зеница очей моих. Я ни за что в мире с нею не расстанусь. Она мое неоцененное сокровище, которым обязан я вашей милости.
- Ну, еще неизвестно, ты меня одолжил, или я тебя толковать об этом не советую.
- Я обязан вашей милости, бесконечно обязан, неописанно. Ваша милость и рекомендовали мне Нелли, и описали ее очаровательность самым убедительным образом, и сказали мне…
- Извини, брат, хоть убей не помню, что тебе говорил.
- Позвольте напомнить вашей милости ваши слова: вы изволили сказать, что желаете отдать ее замуж за хорошего человека. Изволили также прибавить, что, кроме меня, лучшего мужа ей не найдется, и мать ее жила у вас в качестве…
- Ну, хорошо, это мы знаем, - сказал сквайр, как бы желая замять речь.
- И что вы отдали ее за пастуха, Тема Поддера, который бросил ее с невинным младенцем, по своему неуживчивому характеру, так что вы должны были принять участие в покинутой женщине и, в некотором смысле, быть отцом невинному младенцу, то есть, Нелли, которая теперь подросла, и что должны искать ей мужа…
- Заткни ему рот, хоть тряпкой, Нелли, - сказал сквайр.
- И когда я колебался, убедили меня хорошим приданым, то есть, не приданым, ваша милость, простите, ошибся, а увереньем вашим, что Нелли девушка добрая, кроткая, с которой жить, просто, рай и можно получить окорок.
- Ну, любит же болтать твой муж, Нелли. Кончил, Иона?
- Не совсем, ваша милость. Надобно сказать, что все исполнилось, как вы изволили обещать. Приданое получено, остается нам получить окорок.
- Желаю и надеюсь, что получите. Я был уверен в Нелли. Она всегда была моей любимицей.
- Теперь у вашей милости только одна любимица, - тоном упрека сказала Нелли.
- Ну, да, то есть племянница. Правда. Зато ведь какая девушка! Где ты найдешь такую? Как ездит верхом, как любит охоту! какая красавица! - И сквайр пустился в самые жаркие и подробные похвалы достоинствам своей племянницы.
- Значит, в самом деле красавица? - шепнул Джоддок баронету.
- Я не видел ее. Я пятнадцать месяцев не был дома, а она приехала сюда только год, - отвечал Монфише, - но все говорят, что она очень хороша.
- Удивительно только, что она не выбрала еще себе жениха, - несколько язвительным тоном заметила Нелли, - но, верно, скоро выберет.
- Не пойдет она замуж. Я расспрашивал ее, знаю, что она решилась оставаться в девицах и, как думаю, не отступится от своего намерения. Я не стану ему противиться: сказал, что отдам ей свое имение - и довольно; об остальном пусть думает сама. Терпеть не может она молодых людей.
- Это удивительно! Не чудно, если б не любила она стариков; а как не любить молодых людей! - не понимаю, - сказала Нелли. - Я что касается до намерения не выходить замуж - одобряю его.
- Нелли, что ты? я не ожидал от тебя таких мыслей. Ты, верно, сказала это, не подумав.
- Точно так, ваша милость, - поспешно заговорил Иона, - не обращайте внимание на ее слова. Будь осторожнее, - шепнул он ей, толкая жену локтем.
- Значит, она и смотреть не хочет на нашего брата, - сказал Джоддок баронету, - а хотелось бы мне попытать у ней счастия.