- Не беспокойся, я больше не стану соблазнять тебя, - заявила Кристина и мрачно улыбнулась при виде проступивших на его щеках красных пятен. - Так, значит, вы с отцом знаете о моей беременности. - Было удивительно, что ей удавалось выглядеть спокойной, хотя внутри нее бушевали гнев и боль. - Какое облегчение! - саркастически вздохнула она.
Стоило только подумать об этом мужском заговоре, как руки сами собой сжимались в кулаки. Болезнь Элизабет, очевидно, показалась им удобным предлогом для того, чтобы предпринять попытку сломить ее сопротивление. Такой циничной расчетливости можно было ожидать только от монстра в образе человека. Монстра, явившегося сюда с намерением соблазнить ее!
До этого она считала образцом безжалостности отца. Какая прекрасная у них получилась команда! А она попалась на их удочку… на его удочку! Воспоминание о своей готовности отдаться Говарду заставило ее содрогнуться от отвращения к себе самой. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!
Продев руки в рукава рубашки, Говард надел ее. И при виде игры мышц под гладкой загорелой кожей сердце Кристины невольно забилось сильнее.
- Выходит, ты думаешь, что я беременна?
Присущее ей упрямство заставляет Кристину делать вид, будто это всего лишь глупое недоразумение, раздраженно подумал Говард и ответил:
- Я тебе уже все сказал… Оденься, ради Бога! - добавил он, стараясь не смотреть на нее и застегивая пуговицы рубашки.
Кристина, почти уже забывшая о своей наготе, намеренно приняла самую соблазнительную позу, какую только могла придумать, и бросила на него призывный взгляд.
- В чем дело, Говард? Неужели мое тело волнует тебя? - поддразнила она, приглашающе проводя пальцами по гладкой белой коже.
На его напрягшейся шее вздулись вены - реакция, на которую Кристина и рассчитывала. Ничего, пусть попотеет!
- Ты прекрасно знаешь, что волнует, - хрипло произнес он.
Вызывающе покачивая бедрами, Кристина сделала несколько шагов вперед.
- Неужели? - спросила она с милой улыбкой, так контрастирующей с горящими гневом глазами.
- Что ж, позабавься, если тебе так хочется, - процедил Говард, окидывая ее взглядом, полным холодного презрения. - Только не пытайся делать вид, будто не раздосадована в той же степени, что и я.
- Кстати, отец не сообщил, какого пола будет мой ребенок? Неужели он еще не раздобыл копию моей медицинской карты? Тогда на каком я месяце? А правду говорят, что первые три месяца даются нелегко? Знаешь, мне, наверное, действительно стоит позаботиться о себе…
- Куда ты клонишь, Кристина? - спросил Говард, заправляя рубашку в брюки.
Скоро узнаешь, вероломная крыса!
- Так, значит, он хочет, чтобы ты на мне женился, да? И что же ты получишь за свою самоотверженность? Как я понимаю, ты пошел на это отнюдь не из альтруистических соображений.
- За то, что я женюсь на тебе, Огастес обещал передать мне контроль над холдингом.
Изумление Кристины было столь велико, что она забыла о своей позе воплощенной язвительности.
- Контроль над холдингом?
Для неразборчивого в средствах человека, каким оказался Говард, это было мощным побудительным мотивом.
- Полный контроль.
Что ж, поруководить он любит.
- Скольким же верблюдам это может соответствовать? - Ее смех прозвучал несколько истерично. - Интересно, торговался ли ты? Наверняка отец предложил сначала издательскую часть, и ты сказал: "Ни в коем случае", - поэтому дело дошло до телевизионной сети. Верно я говорю? В конце концов, он выложил на стол то, что тебя устроило, то есть все, после чего ты согласился считаться отцом чужого ребенка. Игра стоит свеч, не так ли?
- Некоторые люди действительно могли бы так подумать, - согласился Говард.
Не нужен мне этот проклятый холдинг, и, если бы не мать, черта с два я вообще имел бы дело с вашей семейкой, подумал он.
- Я вернусь домой, - внезапно решила она. - Мне хочется быть с Элизабет, более того, я даже согласна быть вежливой с тобой у нее на глазах. Но если ты только посмеешь коснуться меня…
Уже направившийся к двери Говард остановился.
- Думаю, что буду в состоянии сдержать себя, - язвительно усмехнулся он.
Я заставлю тебя вспомнить о твоих словах, хотя бы ради спортивного интереса, подумала Кристина.
- Кстати, - добавила она, - если увидишь отца раньше меня, передай, чтобы он не спешил оборудовать детскую комнату. Видишь ли, я вовсе не беременна.
- Вскоре, когда у тебя вырастет живот, не останется смысла отрицать очевидное… - Что-то в выражении ее лица заставило Говарда замолчать. - Что-нибудь случилось с ребенком? - подозрительно спросил он минуту спустя. - Или ты сделала аборт? - Почему такая очевидная возможность не пришла ему на ум ранее?
Да просто потому, что, несмотря на все свидетельства обратного, он до сих пор видит в ней невинного подростка. Какой осел!
- Знаешь, Говард, сдается мне, ты не спишь ночами, придумывая, как посильнее оскорбить меня.
Нет, я не сплю ночами, мечтая познакомить тебя с радостями секса, мысленно возразил он ей. Вот в чем злая ирония ситуации.
- Когда же до тебя наконец дойдет, что я не беременна и никогда не была беременной? - спросила она.
По выражению лица Говарда было ясно, что он не хочет верить ей, что бы она ни сказала.
- В консультации, входящей в которую меня видели, работает один современно мыслящий специалист, - тихо произнесла Кристина. - В частности, он увлекается нетрадиционной медициной и совсем недавно начал использовать иглоукалывание для облегчения болей при родах.
- Очень интересно.
Она решила не давать воли своему гневу.
- Он разрешил мне присутствовать на обходах и продемонстрировал несколько интересных случаев.
- Но с какой стати ему это понадобилось?
В тоне Говарда появилась некоторая неуверенность.
- Потому что он очень хороший человек и знает, что я собираюсь поступить на курсы иглоукалывания, когда накоплю достаточно денег. - Что, с ее жалованьем в магазине, случится очень нескоро. Может, стоит потребовать отца заплатить за курсы?
Выслушав ее объяснение в полном молчании, Говард задумался. Слова Кристины звучали вполне искренне… кроме того, кто бы мог придумать такое неправдоподобное объяснение?
- Так ты не беременна?
- Господи, ну и быстро же ты соображаешь.
Достигнув, чего хотела, Кристина почему-то не ощутила ожидаемого удовлетворения.
- Но Огастес сказал…
- Он сказал, а ты ему поверил, так что перестань валить с больной головы на здоровую, Говард, в этом нет никакого смысла.
Но если принять то, что насчет ребенка он оказался не прав, тогда…
- Ты действительно… - Взгляд его в который уже раз скользнул по ее стройной гибкой фигуре.
- Да, девственница. - А после сегодняшнего эксперимента скорее всего останется ею до скончания века!
- Но все эти мужчины…
Его брезгливый тон сказал ей, что Говард стал жертвой намеренного ее очернения.
- Полагаю, что отец должен подумать о том, чтобы обратиться в другое детективное агентство… Или это твое собственное умозаключение, Говард? Неужели мои мнимые многочисленные любовники так тебя задевают? - Их взгляды встретились. - Задевают, не правда ли? Тогда понятно… ты никогда не был обо мне высокого мнения, - с горечью констатировала Кристина.
- Однако признайся, гораздо естественнее было поверить в то, что ты пустилась во все тяжкие, чем…
- Чем в то, что я девственница, - закончила за него она. - Вероятно, я должна поблагодарить тебя за столь лестное обо мне мнение. Хотя надо признаться, мне был несколько странен этот обрушившийся на меня шквал негодования от человека, намеревающегося за вознаграждение затащить меня в постель. Должно быть, отцу очень уж не терпится выдать меня замуж.
- Я сказал ему, что не собираюсь на тебе жениться.
Что ж, уже легче!
- А чуть было не занялся с тобой любовью я только потому, что хотел этого, - признался Говард.
- Думая при этом, что я беременна! - воскликнула пораженная Кристина.
- Да.
- И тебе было все равно? - По мнению Кристины, если и есть на свете мужчины, способные принять чужого ребенка как своего собственного, то Говард к их числу никак не относится.
- Не все равно, - сказал он. - Но я мало что мог с этим поделать. Мне казалось, что тебя нельзя оставлять в одиночестве.
- Господи, да с тебя можно хоть сейчас писать святого угодника, готового пожертвовать собой ради ближнего! - Кристина истерически расхохоталась и долго не могла остановиться. - Знаешь, - немного успокоившись, сказала она с отвращением в голосе, - ты просто-напросто беспринципный, лживый ханжа!
- Хочешь, чтобы я ушел?
- А ты как думал? Что я предложу тебе остаться на ночь? Что я окончательно рехнулась и скажу: "Я на тебя не сержусь, Говард". А потом: "На чем мы с тобой остановились?.." - И тут ее многозначительный взгляд упал на софу.
- На самой грани чего-то весьма необыкновенного, - невозмутимо ответил он.
Кристина чуть не задохнулась от гнева.
- Ты никогда не сдаешься, да, Говард? Так знай: когда я захочу лечь с мужчиной, то платить ему за это не будут!
Говард дернулся головой так, будто она его ударила.
- Если это все, что ты хотела мне сказать, - произнес он холодным, отстраненным голосом, - мне остается только пожелать тебе спокойной ночи.
Когда дверь за ним закрылась, Кристина, обессилев, опустилась на пол. Спокойной ночи! Никогда еще слова не противоречили реальности до такой степени - хуже ночи трудно было придумать. Боже, и она еще собирается жить с этим человеком под одной крышей!
Говард догадался о том, кто поджидает его в темноте у дверей спальни прежде, чем успел что-нибудь увидеть.
- И чего вам только не спится, Огастес, - недовольно проворчал он.
- Просто мне не терпится узнать, как идут дела. Как наш маленький заговор, продвигается?
Говард бросил на него взгляд, от которого у любого мало-мальски чувствительного человека забегали бы по коже мурашки.
Но Огастес Гаскел не был чувствительным человеком.
- Неужели настолько плохо! - Он сочувственно пощелкал языком.
Руки Говарда сжались в кулаки.
- Во-первых, Огастес, никакого заговора не было вовсе.
- Должно быть, ты не совсем понял меня, сынок. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я дам тебе маленький совет…
- По правде говоря, буду.
Прозвучавшая в голосе пасынка откровенная злость заставила Огастеса тут же пойти на попятный.
- Зачем же так нервничать. Просто я знаю Кристину, с ней нужно уметь обращаться.
- Неужели? - Говарду все труднее было держать себя в руках. - Напомните мне, когда вы виделись или разговаривали с ней в последний раз?
Склеротические щеки старика побагровели. Он открыл рот, собираясь возразить, но, видимо, не нашел что.
- Неужели вам не понятно, что Кристина не хочет, чтобы ею руководили, не хочет быть управляемой подобно ценам на акции? Ей хочется, чтобы ее уважали, любили без всяких условий, неэгоистично.
- Что ты хочешь этим сказать?
Говард покачал головой.
- Вы что, действительно ничего не видите? Я начинаю понимать, что, покидая дом, Кристина прекрасно знала, зачем это делает. Основная ваша проблема в том, что вы до сих пор считаете ее ребенком…
Внезапно Огастеса осенила идея настолько сумасбродная, что он чуть было не отверг ее, не раздумывая… Но потом взглянул Говарду в глаза и спросил:
- Ты уверен, что речь сейчас идет обо мне?
Словно окаменев, Говард некоторое время ошеломленно смотрел на отчима, потом, выругавшись, открыл дверь своей спальни и громко захлопнул ее за собой.
5
- Где отец? - спросила Кристина, ставя на пол чемоданчик с вещами. Вполне достаточно на несколько дней, но слишком мало для того, чтобы создать впечатление приезда надолго.
Бертран Бакстер, презирающий условности, но весьма опытный дворецкий, воспринял ее появление без комментариев, хотя и присутствовал при демонстративном уходе Кристины из дому. Тогда она в крайне категоричных выражениях заявила, что в следующий раз преодолеет порог этого дома не иначе как в гробу!
И все же я опять здесь, думала она, оглядывая впечатляющий, но несколько помпезный холл. Ничего не изменилось, и отец наверняка тоже.
- Думаю, он в кабинете. Может быть, мне проводить вас?
- Я знаю дорогу.
- Разумеется, знаете. Разрешите заметить?
В глазах Кристины появилась улыбка.
- Разве тебе когда-нибудь можно было помешать?
- Приятно снова видеть вас дома.
- Всего лишь на время.
- Как вам будет угодно, мисс.
- Бертран! Не смей называть меня мисс. А потом, с каких это пор мы перешли на "вы".
- Всего лишь дань почтения…
- Что это с тобой случилось? И кстати, откуда у тебя этот фингал?
Дворецкий осторожно потрогал разноцветную опухоль под левым глазом.
- Небольшая размолвка в пивной.
- Неужели тебя начала подводить реакция? - поддразнила она. - Так ты собираешься отнести чемодан в мою спальню?
- У тебя что, руки отсохли, девочка? - услышала она в ответ.
Улыбнувшись, Кристина почувствовала, как улучшается ее настроение.
- Если бы ты не был таким красавчиком, я бы тебя обняла. - Что она, впрочем, и сделала.
Пригладив свои длинные волосы, Бертран широко улыбнулся.
- Веди себя прилично, девочка, у меня есть женщина. К чему эти сантименты! - сказал он, похлопывая по прижатой к его груди рыжеволосой голове.
Шмыгнув носом, Кристина отстранилась.
- Значит, в кабинете?
- Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
- Предпочитаю разговор без свидетелей, - со вздохом ответила она, гордо выпрямившись.
Собравшись было постучать в массивную дверь, Кристина вдруг передумала, твердой рукой взялась за ручку и, не желая терять боевого настроя, распахнула створку с такой силой, что та, ударившись о стену, заставила содрогнуться висящие на ней картины в золоченых рамах.
Не успела она перешагнуть порог, как сидящий в большом кожаном вращающемся кресле человек поднял голову от сверкающего полировкой стола красного дерева. Поднеся руку к лицу, он поспешно стер с него слезы.
- Будут в этом доме когда-нибудь стучать? - раздраженно бросил он. - Кристина, ты?!
Ее отец никогда не плакал, просто не умел! Однако факт был налицо. И это не укладывалось в ее голове. Вся тщательно взлелеянная антипатия к нему куда-то исчезала, утекала, как песок между пальцами. О нет, только не сейчас!..
Нарочито откашлявшись, Огастес сделал героическую попытку взять себя в руки и, схватив первую попавшуюся из лежащих на столе папок, открыл ее.
Кристина проглотила вставший поперек горла комок и поставила чемодан на пол. Грозный тиран-отец больше походил сейчас на испуганного ребенка, и это потрясло ее.
- Значит, ты все-таки решила вернуться, - буркнул он.
До этого Кристина и представить себе не могла, что властный тон и деспотичные манеры отца могут вызвать у нее ностальгию. Но теперь, слыша его слабый, дрожащий голос, она много отдала бы, чтобы не быть свидетельницей столь разительной перемены.
- С тобой все в порядке, папа? А как… - Страшно было высказывать свои опасения вслух. - Элизабет… как там она?
Огастес вытер с морщинистого лица оставшуюся влагу.
- Нет-нет… ничего не изменилось к худшему. Она все в том же состоянии. Просто я… - Голос его прервался.
Несмотря на кажущуюся готовность ко всему, необыкновенная худоба Элизабет неприятно поразила Кристину.
Находящаяся рядом с ней сиделка, кивнув, вышла из комнаты.
- Приятная женщина, но слишком уж деловая, - заметила Элизабет. - Твой отец только что ушел… Он очень рад, что ты вернулась, - радостно сообщила она. - Ты довольна прогулкой?
Изобразив улыбку на непослушных губах, Кристина вошла в залитую солнцем комнату, надеясь, что мачеха не заметила ее первоначальной реакции.
- Сегодня прекрасный день, я уже забыла, как тут замечательно красиво и тихо. - Прогулка по окружающему дом парку была задумана с целью собраться с духом и с мыслями. К несчастью, ни одна, ни другая цели достигнуты не были.
Торопливо подойдя к креслу, Кристина нежно обняла Элизабет, стараясь не обращать внимания на то, что даже через одежду можно прощупать каждое ребро.
- Будь так добра, подвези меня к окну, Кристина. - Элизабет кивнула на столик, на котором был сервирован чай. - Не волнуйся, пока еще я в состоянии передвигаться сама, просто иногда чувствую себя усталой.
Согласно кивнув, Кристина подкатила кресло с Элизабет к окну и уселась сама.
- Это самое мое любимое место в доме, - сообщила мачеха.
Кристина окинула невидящим взглядом великолепный вид.
- Мое тоже. - Элизабет действительно умирает, подумала она. Сейчас это особенно заметно.
- Тебе вовсе ни к чему притворяться, моя дорогая, - мягко посоветовала ей Элизабет, беря за руку. - Я знаю, что выгляжу полной развалиной.
Глаза Кристины наполнились слезами.
- Мне так жаль… Я должна была быть здесь. Извините… - Где же мое хваленое самообладание, недоумевала она, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания. - Я бы приехала, если бы только мне сообщили…
- Говард хотел сообщить тебе. Я знаю, он был против того, чтобы тебя держали в неведении. Если бы не Огастес…
- Говард хотел мне сообщить? Но мне казалось, что он…
- Что, дорогая?
Кристина покачала головой.
- Да нет, ничего, просто нервы.
- Твой отец по своему обыкновению считает, что поступает тебе во благо. Но, по-моему, Говард прав, говоря, что он стремится чересчур опекать тебя.
- Говард действительно так говорит?
Элизабет молча кивнула, не подозревая, сколько поводов для размышления дала сейчас падчерице.
- Налей-ка нам по чашке этого прекрасного чая, который только что принес Бертран, - предложила она. - Он очень рассердится, если мы не выпьем.
- Хотела бы я, чтобы все мужчины были похожи на Бертрана! - воскликнула Кристина, разливая молоко по столу. Если Говард хотел ей сообщить, то почему не признался в этом?
- Это сделало бы жизнь гораздо проще, не так ли? - согласилась Элизабет, очевидно не находя ничего странного в горьком замечании Кристины. - Открытый и прямой. - Мачеха явно предпочитала не замечать ошеломленного вида падчерицы. - Дай-ка лучше мне, - спокойно сказала она, беря из рук Кристины фарфоровый молочник.
- Извините.
- И он очень сексуален, - продолжила Элизабет с лукавой улыбкой. - Это замечаешь, даже если тебе уже за пятьдесят, - добавила она. - Особенно когда умираешь. Ладно, хватит о грустном. Лучше скажи, что на этот раз наделал Огастес, чтобы так тебя разозлить?
Не готовая к этому осторожному допросу Кристина несколько опешила.
- Он…
Ей никак не удавалось найти подобающую случаю замену фразе: "Он пытался выдать меня замуж за вашего сына". И в этот момент раздался тихий стук в дверь и в комнату вошел Говард.
При виде Кристины ласковое выражение на его лице сменилось напряженно-безразличным.
- Извини, мама, я не знал, что ты не одна. Я зайду попозже.