– Сара, я хочу, чтобы ты знала, как я отношусь к тебе. Видишь ли, моя дорогая… – Он понадеялся, что она угадает его чувства по глазам, и обхватил ладонями ее лицо, притягивая к себе. – Я люблю быть рядом с тобой. Я люблю в тебе все. Я люблю тебя так, что моя мама не сможет это не увидеть. И она будет в изумлении смотреть на тебя, потому что я никого никогда не любил раньше. Так что тебе нечего бояться. Ты не должна испытывать никакой неловкости. Только счастье, моя любовь.
Ее глаза радостно просияли, заставив его сердце перевернуться в груди. Забыв, что они находятся на общественной дороге, он перегнулся к ней и поцеловал в губы, растворяясь в ней, наслаждаясь ее страстью, словно вливающейся в него и заполняющей все пустые места в его душе и сердце.
– Я тоже люблю тебя, Тарик, – прошептала Сара.
Он улыбнулся, зная, что не услышит от нее ничего, кроме правды.
– Вот мы все и прояснили. Теперь хорошо?
Сара рассмеялась, в ее глазах засверкали веселые искры.
– Очень хорошо. Спасибо.
Он засмеялся вместе с нею. Очень хорошо. Ему казалось, что все в нем поет от счастья, и, вновь заведя мотор "ягуара", Тарик не смог подавить порыв и вжал педаль акселератора в пол.
Две недели непрерывного блаженства. А потом… Он не хотел думать об этом… хотя необходимо выяснить, чем Сара могла бы заняться. Ему было больно думать о необходимости обеспечить ее будущее, ее будущее без него, однако невозможно бесконечно бежать от реальности.
Он поможет ей начать карьеру. У него есть власть, чтобы открыть двери в любую сферу бизнеса, есть деньги и полезные знакомства.
У любого человека должна быть цель в жизни.
Сара – сильная личность, она привыкла выживать, но он хотел для нее гораздо большего.
Он хотел дать ей все.
Глава семнадцатая
Сара полюбила Хершоу-Мэнор, такой же радушный и уютный, как и мать Тарика. Комнаты словно дышали индивидуальностью этой женщины. Прелестные мебельные ситцы диванов и кресел, узорчатые ковры, огромная коллекция антикварных вещиц различных эпох, выбранных за их очарование и навеваемые воспоминания, а не за материальную ценность.
Лошади в конюшнях, собаки под ногами такие же полноправные домочадцы, как и люди. Неповторимый деревенский дух, словно подчеркивающий неспешное течение времени в этом старинном особняке посреди чудесного парка.
Мать Тарика… "Пожалуйста, дорогая, зови меня Пенни. Все меня так зовут…" Пенелопа Ламберт снова вышла замуж за ветеринара… и овдовела несколько лет назад. Изумительная для ее пятидесяти с лишним лет живость не позволила угаснуть юной ее красоте. Пенелопа не стыдилась седины в густых вьющихся волосах, судя по многочисленным цветным фотографиям когда-то царственно огненных.
Мать Тарика словно излучала доброту, и Тарик, подумала Сара, видимо, ее унаследовал. Но в таком случае не обязательно искать скрытый умысел за каждым его добрым поступком? А вот безжалостность его, вероятно, от отца. Где, интересно, заканчивается власть генов и начинается воздействие среды?
Саре было уютно в этом доме, но пару раз она все же испытала неловкость.
И она, и Пенни обожали книги, и как-то Пенни спросила:
– Сара, ты когда-нибудь пыталась сочинять сама?
– Нет. А вы?
– Я иногда баловалась статьями о собаках. Так забавно играть словами, нанизывать их в нужном порядке, чтобы создать картину, которую хочешь нарисовать. Будто собираешь картину-загадку.
Саре понравились ее рассуждения.
– Мне бы очень хотелось прочитать ваши статьи, но меня лично больше интересует издательское дело. Как интересно, наверно, быть редактором, превращать хорошую рукопись в книгу, которую люди захотят купить.
– Ты изучала издательский бизнес? – спросил Тарик, вдруг проявивший острый интерес к разговору.
– Нет. Просто я думаю, что процесс создания книги необычайно увлекателен. Не только правильно выбрать книгу, но спроектировать обложку, разработать условия продажи…
– У нас нет инвестиций в этой области, – задумчиво сказал Тарик. – Я подумаю. Издательский бизнес может быть прибыльным.
– У тебя что, мало дел? – пошутила Сара.
Тарик улыбнулся.
– Я подумываю назначить управляющим тебя.
– О, чепуха! Я не имею никакого представления об издательском бизнесе.
– Можно рискнуть.
– Ты шутишь.
– А по-моему, замечательная идея! – вмешалась Пенни. – Сара, ты только подумай. Тарик может устроить так, что ты сначала изучишь все аспекты бизнеса, а потом издашь чудесную книжную серию. – Она ослепительно улыбнулась. – Конечно, я рассчитываю на бесплатные экземпляры.
– Это всего лишь бесплодные фантазии, – запротестовала Сара, смущенная увлеченностью матери и сына.
– Позволь ему побаловать тебя. Для этого и существуют мужчины, – туманно объявила Пенни. – У меня есть собаки. У тебя будут книги.
Тарик ухмыльнулся.
– Спасибо, мама.
Доброта, щедрость… Тарик говорил, что любит ее и хочет, чтобы она была счастлива… но как можно делать карьеру, пусть и интересную, и быть с ним рядом? Он столько путешествует. Не захочет же он покидать ее?
Или он смотрит в будущее – в будущее, когда они расстанутся?
Доброта с умыслом.
Сара затолкала эту тревожащую мысль подальше, виня свою мать. Мотивы Тарика именно такие, как он сказал. Он не хочет, чтобы ей было скучно. Хотя как она может скучать, если они поженятся и у них будут дети?
Решив пока не думать о будущем, Сара погрузилась в радости дивных дней. Ей все здесь нравилось: и то, что Тарик рядом с нею, и то, что он кажется более теплым и расслабленным в доме своего отрочества. Присутствие матери словно пробудило в нем мягкое чувство юмора, позволяло Саре лучше узнавать его.
По утрам они отправлялись на верховые прогулки, днем гуляли с собаками. Пенни обожала составлять картины-загадки и в данный момент увлеклась особенно сложной, а Сара помогала ей. Тарик познакомил ее со здешними своими друзьями. Они встречались, играли в карты, по вечерам сидели у камина в гостиной, ведя бесконечные неспешные разговоры… а по ночам Тарик и Сара предавались любви в уединении их спальни.
Для Сары такое существование казалось идеальным, и она надеялась, что новая близость, установившаяся здесь, останется с ними навечно. Однако ее надежды и мечты получили сокрушающий удар накануне возвращения в Лондон.
Пока Тарик был занят телефонными переговорами, Сара помогала Пенни складывать гигантскую картину-загадку и не смогла сдержать победной улыбки, когда нашла наконец место для фрагмента, над которым они ломали голову всю последнюю неделю.
– Есть! – воскликнула Сара, и обе женщины рассмеялись.
Пенни откинулась на спинку стула, качая головой.
– Вы с Тариком так напоминаете меня с его отцом. Пьянящие дни страсти… бесконечная вера в то, что для нашей любви не существует ничего невозможного.
Печаль в глазах Пенелопы заставила Сару спросить:
– Почему все закончилось, Пенни?
Пенелопа пожала плечами и грустно улыбнулась.
– Родная страна призвала его, а я не вписывалась в его жизнь. Чужая культура. Его ближайшее окружение смотрело на меня как на иностранку. Я все время оказывалась на заднем плане. А страсть слабеет, когда любовь не пронизывает всю жизнь.
– Мне очень жаль, – с сочувствием прошептала Сара. Неужели ее ждут те же проблемы? Но она тут же поспешила уверить себя, что времена изменились. Тридцать лет назад восточные страны были более изолированными.
– О, я не сожалею о том, что узнала такую сильную, хоть и недолгую, страсть. Видя, как вы с Тариком поглощены любовью, я радуюсь за вас обоих. Поверь мне, это редкое чувство. И нужно дорожить каждой его минутой. – (Сара улыбнулась, переполненная своим счастьем.) – В моем втором браке не было ничего подобного. Он был… надежным… уютным. У нас было много общего, у нас были хорошие отношения.
Хорошие. Какое скучное, невыразительное слово.
– Особенно хорошие после долгих лет, когда единственным мерилом отношений стала постель, – сухо добавила Пенни.
Сара вздрогнула от дурных предчувствий, словно от укола. Как часто она будет видеть Тарика после их отъезда отсюда? Он вернется к делам с Питером Ларсеном, затем предстоит путешествие в его родную страну на свадьбу младшего брата. И там его ждет море обязанностей. У них останется очень мало времени друг для друга, и это время будет бесценным.
– Сара… – в глазах Пенни теперь светилась боль, – может, я не должна это говорить. Не мое это дело. Но… я полюбила тебя, и… и я чувствую, ты веришь, что для вас с Тариком нет преград.
– Да, – подтвердила Сара, пытаясь не обращать внимания на вспыхнувшую тревогу.
Пенни покачала головой.
– Тебе будет так больно… если ты не подготовишься.
Дрожь отчаяния охватила Сару. Подобное она уже переживала, говоря с собственной матерью. Хотя нет. Это совсем не то. Мать Тарика верит, что они любят друг друга. У нее на уме что-то другое.
– Что вы имеете в виду? – настороженно спросила Сара.
Пенелопа глубоко вздохнула, взглядом умоляя понять ее и простить.
– Сара, не рассчитывай, что это – то, что у тебя с Тариком, – продлится долго.
Нет, пожалуйста, не говорите этого. Пожалуйста.
Но Пенелопа продолжала:
– Против вас слишком много обстоятельств.
Мы сильны. Мы преодолеем любые преграды.
– Наступит время, когда тебе придется отпустить его. – Синие глаза, так похожие на глаза Тарика, молили о понимании. – Просто… будь готова, дорогая.
От этого совета, высказанного с бесконечной доброжелательностью, Сара не смогла отмахнуться, как от слов собственной матери… как бы ей ни хотелось. Эта женщина знает своего сына, знает о нем больше любого другого, кроме разве что Питера Ларсена, чья преданность другу не позволит давать советы, противоречащие его интересам.
– Почему… – Сара сглотнула комок в горле, – почему вы так уверены, что это не может продлиться долго?
Тяжелый вздох, затем медленно, агонизирующе медленно, список убедительных причин:
– Ты столкнулась с непростой жизнью. Твой брак с Тариком был бы катастрофой. Народ еще как-то терпит шейха, наполовину англичанина, но жена из чужой страны вовсе дестабилизирует положение Тарика, пошатнет его власть. Если он заставит всех подчиниться своей воле, неизбежны заговоры, и ты, Сара, окажешься в самом их центре.
Именно это говорил Тарик, когда они покидали Уэрриби; словно вечность тому назад, но правда не изменилась. Дядя… заставляет его жениться на подходящей женщине, чтобы упрочить положение главы государства. И дело не в том, что он старик, скованный древними традициями, он – хитрый политик, понимающий необходимость такого шага. И как ни противится Тарик, реальность не позволит Саре занять место жены шейха. Она лишь станет причиной восстания.
Тарик намеревался использовать ее, вероятно, как тактическое оружие в переговорах. Он предвидел, что они станут любовниками – Я не думаю, что притворство потребуется, сказал он, – но предвидел ли он, что влюбится в нее? Что она станет ему необходимой? Ведь теперь все изменилось, разве нет?
– Любовь не всегда находит выход из затруднительного положения, – с сожалением сказала Пенни, как будто прочитав отчаянные мысли Сары. – Она слабеет под воздействием напряженных конфликтов и заговоров и становится беспомощной. Поверь мне. Я знаю. Просто… будь готова, Сара. Ради себя и ради Тарика.
– Но Тарик любит меня. – Протест вырвался из самого ее сердца. – Пенни, он не хочет отпускать меня.
– Конечно. В этом-то вся беда. Но он знает, что эта дорога вымощена неприятностями, и именно потому, что любит, вряд ли захочет тащить тебя за собой по этой дороге. Это было бы разрушительно… для вас обоих.
Правда ли это? Неужели нет никакого выхода? Или Тарик уже готовится отпустить ее?
Сара с отчаянием вспомнила, как заинтересованно говорил он о ее карьере. Нет, лучше не думать об этом, но его интерес с убийственной ясностью подтверждал самые худшие ее опасения.
– Поэтому он так уцепился за идею издательского бизнеса для меня? – уныло спросила она и увидела ответ в глазах его матери.
– Думаю, да. – Любовь к сыну окрасила печалью голос Пенни. – Тарик всегда старался все уравновесить… даже когда это было невозможно. Думаю, он пытается найти ответный дар, достойный твоего дара… когда невозможно больше будет уклоняться от неизбежного.
Слезы навернулись на глаза Сары. Правила Тарика… по которым он мог жить в мире с самим собой… честная игра.
– Я люблю его, – беспомощно прошептала она.
– Знаю. – Слезы засверкали и в глазах Пенни. – На твоем месте, Сара, я бы лелеяла и сохраняла каждое бесценное мгновение с ним, смаковала бы каждое ощущение. Жизнь с любимым может быть такой короткой. Не теряй ни минуты.
Никаких гарантий с Тариком… только риск, вспомнила Сара свои мысли, с которыми согласилась на его предложение. А когда она объявила сделку аннулированной, он попросил ее остаться с ним по собственной воле. Она рискнула своим сердцем и дала ответ, какой дала бы и сейчас.
Да.
Она останется с Тариком до самого конца, каким бы он ни оказался. И она не будет терять ни секунды бесценного времени.
Глава восемнадцатая
Сара сидела в уединенном внутреннем дворике, прилегающем к дворцовым апартаментам Тарика, и следила за бесконечно циркулирующей водой в фонтане. Считается, что фонтаны освежают и успокаивают. Сегодня не происходило ничего подобного. Сара размышляла, добился ли Тарик своей цели, привезя ее на свою родину, или оппозиция пытается расшатать его власть. Так или иначе, она чувствовала, что каждый их час вместе может оказаться последним.
За ту неделю, что они жили в эмирате, она мало видела Тарика. Казалось, присутствие главы государства требуется всем и повсюду буквально от зари до зари. Иногда, когда Тарик заходил в спальню, Сара уже спала, но мгновенно просыпалась, почувствовав его присутствие. Ей хотелось бы поговорить с ним, но он не желал делиться своими проблемами, он хотел только обнимать ее.
Сара ощущала отчаяние в его ласках. Напряжение дневных забот избывалось в пылкой страсти, и, только насытившись любовью, он расслаблялся и засыпал.
Сара не могла не понимать, что на него сильно давят из-за нее. Ее собственное, тщательно скрываемое отчаяние словно вибрировало в каждом поцелуе, в каждом объятии, в ненасытном любовном голоде.
Иногда Сара испытывала искушение расспросить его о том, что происходит, узнать самое худшее, однако боялась ускорить конец их совместной жизни. Любовь заставляла ее молчать и благословлять каждый момент, проведенный с Тариком. Любовь… и крохотная крупица надежды на решение, которое не предполагало бы расставания. Хотя с каждым днем эта надежда таяла.
Сара пыталась подавить отчаяние, вызванное предупреждением Пенни Ламберт, но суровая реальность не позволяла это сделать. Ей никто не был рад здесь. Мачеха Тарика и ее дочери один раз пригласили ее на обед, но не для того, чтобы ввести в семейный круг, а чтобы получше изучить ее. Они обращались с ней с предельной вежливостью, но она только сильнее почувствовала себя чужой. Чужестранкой.
Стараясь заполнить ее пустые дни, Тарик организовал ей экскурсию по дворцу, и гид познакомил ее с его историей и архитектурой, с прекрасными произведениями искусства. Ее также возили по городу и на курорт на берегу Красного моря, однако все, что она видела, казалось ей чужим. Она сильно сомневалась, что могла бы войти в эту жизнь, не говоря уж о том, чтобы испытывать счастье, живя здесь постоянно… несмотря на роскошь вокруг и на слуг, повинующихся каждому ее желанию.
Может, Тарик хотел, чтобы она поняла это сама, прежде чем упадет висящий над ними меч.
– Сара…
Тарик зовет ее.
Ошеломленная тем, что он ищет ее среди дня, Сара вскочила с садовой скамьи, чтобы он увидел ее.
– Я здесь.
Тарик прошел во двор через арку, еще более величественный в одежде шейха, и Сара с тоской поняла, как мало знает о человеке, которого любит. Но он улыбался во весь рот и явно был в отличном настроении.
– Идем… – Он поманил ее. – У меня есть сюрприз для тебя.
В счастливом порыве Сара бросилась к нему. Зачем ей сюрпризы? Достаточно того, что он сейчас с ней.
Тарик оглянулся и кивнул кому-то.
Красно-желтая инвалидная коляска, жужжа электрическим моторчиком, выкатилась на солнечный свет.
– Сара, это я!
– Джесси!
Последовали объятия, и поцелуи, и слезы радости.
– Как чудесно снова видеть тебя!
– Тарик прислал за мной свой самолет.
– И ты прилетела одна?
– Нет, с медсестрой. А в аэропорту нас встретил Питер.
– Ты говоришь о мистере Ларсене?
– Он сказал, что я могу называть его Питером. И здесь, во дворце, у меня отдельные комнаты со всем, что мне необходимо.
– Правда?
– Питер мне все показал. Я останусь на свадьбу и увижу всех-всех шейхов.
– О, Джесси, как замечательно! Я так рада, что ты со мной.
– Я тоже. Правда Тарик выглядит обалденно в своих одеждах?
– Мне он кажется потрясающим в любой одежде.
– И без одежды, – озорно прошептал Тарик ей на ухо.
Они с Сарой рассмеялись, и Джесси, не поняв, все равно хохотала вместе с ними.
Следующие несколько часов пролетели для Сары незаметно: обмен новостями, счастье оттого, что Тарик, непривычно беззаботный, остался с ними.
Они пообедали втроем, а когда Джесси начала уставать, Сара и Тарик проводили ее в специально оборудованные комнаты, где девочка счастливо хвасталась своими новыми владениями и познакомила их с медсестрой, жизнерадостной женщиной лет тридцати, явно наслаждавшейся приключением не меньше своей подопечной.
Сара и Тарик остались ждать в гостиной, пока медсестра уложит Джесси спать.
– Ты так добр, – прошептала Сара. И любовь, и благодарность сверкали в ее глазах.
Тарик пылко обнял ее и хрипло сказал:
– Тебе было одиноко. Я проявил эгоизм, привезя тебя сюда, но это было необходимо, поверь мне. Надеюсь, с Джесси тебе будет легче.
Необходимо… Одно это слово вызвало бурю надежд и сомнений.
– Я помогла? С твоим дядей, я имею в виду.
– Твое присутствие укрепляет меня в моих решениях, – загадочно ответил он.
– Тебе… тебе трудно?
Его лицо расслабилось.
– И да, и нет. – Тарик нежно провел пальцами по ее щеке. – Как ни велика решимость к переменам, глубоко въевшиеся привычки, ставшие частью жизни, отпускают с трудом.
Сара чувствовала его мучительную внутреннюю борьбу и интуитивно понимала, что причина – она сама.
– Ты объяснишь мне? – взмолилась она, вдруг поняв, что не в силах больше терпеть неизвестность. При любом результате она хотела разделить с ним его боль так же, как и любовь.
Тарик отрицательно покачал головой.
– Это моя проблема, дорогая. И я сам должен справиться с ней. Ты сможешь потерпеть меня еще немного?
– Ты знаешь, что да. До тех пор, пока нужна тебе.
Желание сверкнуло в его глазах, поцелуй его, страстный и жадный, опалил ее, словно поглощая тело и душу. Ей показалось, что Тарик черпает в ней силы для своего сражения.