– Ничуть! Мы, ведь, родные люди! Какие тут могут быть хлопоты? – заверил мистер Уоррен. – Ты приехала как-раз к ужину. Идём, дитя, ты, без сомнения, очень голодна!
Уильям отнёс багаж Анны с улицы в дом и проводил её в столовую.
Ощущая покровительство и гостеприимство дяди, Анна стала чувствовать себя более уверенно и менее волнительно. Самый главный член семьи Уоррен принял её радушно. Значит, и все остальные жители этого дома будут ей рады. Во всяком случае, Анна очень на это надеялась.
– Девочки! Дорогая! – мистер Уоррен отвлёк жену и дочерей от тарелок, заставив перевести их внимание на себя и прибывшую гостью. – Прошу знакомиться – мисс Анна Рочфорд, наша дорогая родственница и Лондона.
А затем он представил Анне её тётушку и кузин.
– Я очень рада со всеми вами встретиться! – воодушевлённо сказала Анна. – Надеюсь, мой визит Вам не слишком помешал?
Миссис Уоррен хотела дать Анне ответ в своём привычном стиле, как и всегда, и для этого она уже успела приоткрыть рот, но Уильям это предвидел и, не дав жене произнести даже слово, молниеносно ответил сам.
– Нет, нет, дитя моё! Напротив, мы рады! У нас крайне редко бывают гости! – ободряюще сказал он, а Амелии пришлось от недовольства поджать губы. – Сибилла, скорее несите ещё один прибор для мисс Рочфорд!
Мистер Уоррен усадил Анну на свободное место возле Джоанны и затем сел на своё.
До приезда Анны у Эммы, Сары и Джоанны было множество вопросов, которые они очень хотели ей задать, а вместе с ними и будоражащий сознание интерес. Но увидев её, живую и настоящую, ни одна из них никак не могла отыскать слов. Они все немо смотрели на неё каким-то непонятным и шокированным взглядом, который можно было бы сравнить со взглядом африканских туземцев или амазонских дикарей, людей, никогда не видевших европейцев и цивилизацию. Анна оказалась более красивой, чем могло представить их воображение, которое оказалось слишком скудным. Сёстры никак не предусмотрели тот факт, что Анна Рочфорд может оказаться во сто крат прекраснее их троих вместе взятых.
Как ни странно, но бессонная ночь и долгий утомительный путь не сумели повлиять на внешний вид Анны. Её лицо выглядело совершенно отдохнувшим и свежим, а взгляд был чистым и ясным, словно утренняя роса. Анна посмотрела на кузин и, не поняв смысла их проницательных и глупых взглядов, опустила взгляд в свою тарелку.
– Я бы предпочёл состариться и умереть так и не увидевшись с тобой, милая Анна, чем всё же получить эту встречу, но путём таких горьких обстоятельств, – заговорил мистер Уоррен, видя, что никому, кроме него, пока нечего сказать. – Твои родители были хорошими людьми. И хотя в библейском писании сказано, что все богачи попадут в ад, я, как священник, уверен, что для Роберта и Маргарет Рочфорд Бог сделал исключение, и они сейчас в раю.
Анна посмотрела на дядю с благодарностью за его сострадание, но упоминание о родителях заново залило её глаза печалью. Ответить что-либо словами Анна не смогла. Но от мыслей о родителях её отвлёк неожиданный вопрос тётушки, ударивший Анну словно разряд тока.
– И как долго ты у нас пробудешь?
Из сотни, тысячи, миллионов возможных вопросов Амелия сумела подобрать только этот в качестве самого первого обращения к своей племяннице.
– Амелия, уместно ли сейчас об этом говорить? – недовольно спросил Уильям.
– А чем этот вопрос плох? Он вполне обычный, – нагло ответила она и снова посмотрела на Анну в ожидании ответа.
– Я… я не знаю, – Анна слегка растерялась. – Мой жених был вынужден уехать к своему дяде по очень срочному и неотложному делу. Это далеко от Лондона и сколько ему придётся там пробыть – не известно. Но он сказал мне, что как только вернётся, незамедлительно напишет об этом, и я смогу уехать обратно в Лондон.
– И что же он не взял тебя с собой? – почти насмешливо спросила миссис Уоррен своим ядовитым, как яд кобры, голосом.
– Полагаю, если бы он мог это сделать, то сделал бы. Расставание ничуть его не радовало, – оправдывалась Анна. – Тётушка, дядюшка, я никак не хочу быть вам обузой, поэтому уверяю, тревожиться вам не стоит! У меня есть немного денег.
Уильям посмотрел на жену, и в этот момент мысли его были ужасны. Ему захотелось встать и просто молча задушить её, хотя он и понимал, что о подобном даже думать грешно, в особенности, когда являешь священником.
– Анна, дорогая, ты совсем разорена и, думаю, деньги тебе понадобятся самой.
– Дядюшка, я всё же настаиваю, пусть они будут у Вас, – ответила Анна, посмотрев на скривленное лицо Амелии, ставшее таким впоследствии сказанных мистером Уорреном слов. – В Лондоне у меня будет муж, возможно, работа, поэтому всё, что мне понадобится до замужества, так это – обратный билет.
Миссис Уоррен заставила Анну почувствовать себя неловко и ясно дала понять, что она здесь неугодна. Ощутив неприязнь тётушки, Анна осознала, почему все эти годы ей писал только дядя Уильям и то, что её отец не напрасно считал Амелию недостойной женщиной.
Напряжённый ужин завершился. Для Анны он стал таким, исключительно благодаря стараниям тётки и троим, непонятно чему удивлённым и молчаливым кузинам. Если бы ей пришлось ужинать только в обществе дядюшки, то неприятным этот ужин она никак не смогла бы назвать.
Утомлённая, пусть не внешне, но морально, Анна пожелала лечь спать раньше привычного времени.
– Вам помочь разложить вещи, мисс? – спросила служанка, проводив Анну в её комнату.
– Спасибо, Сибилла, но не сегодня! Я совсем устала, и сейчас я уже более отчётливо это ощущаю. В моём саквояже есть всё самое необходимое, а наряды мне пока не требуются, да, к тому же, чемоданы остались внизу.
– Хорошо! Как скажете, мисс! Тогда добрых снов! – девушка улыбнулась и немедленно удалилась, чтобы не показаться навязчивой. Анне она очень понравилась. В доме, ставшем её временным пристанищем, оказалось всего два человека, которые были действительно рады её приезду: дядя Уильям и молодая служанка. Пусть так мало, но, тем не менее, Анна радовалась и этому. Было бы куда хуже, если бы её общество отвергли все до единого. И Анна это понимала. Она улыбнулась сама себе, вспомнив восторженное и мечтательное лицо Сибиллы, и начала готовиться ко сну.
Глава 45
Уснув, Анна совершенно позабыла, где находится, а утром, постепенно просыпаясь и нежась в постели, ещё сомкнув глаза, она была абсолютно уверена, что это её дом и её кровать. "Не буду вставать и даже не стану открывать глаза, пока миссис Норрис сама меня не разбудит", – подумала она, укутываясь в одеяло. Но пролежав в постели около получаса, Анна поняла, что будить её никто не собирается. Она перевернулась с бока на спину и открыла глаза. Увидев, что это вовсе не её комната, Анна слегка приподняла брови от удивления: "Как странно, я была уверена, что нахожусь дома…", – прошептала она.
Комната была не большая, но уютная, убранство было простым, но довольно аккуратным. Вчера вечером Анна совсем не оглядела её, так как очень сильно хотела спать, и поэтому сейчас она как-будто впервые увидела эту комнату. Анна смотрела на стены, потолок, на все вещи и мебель, словно пытаясь примириться со своим новым, пусть и временным, домом. Затем она встала с постели и подошла к окну. Там тоже всё было иным. Вокруг не было ничего, что могло бы напоминать о её прежнем доме. И, пожалуй, в этом была своя польза. Отсутствие напоминаний дарит покой. Как раз именно в нём Анна и нуждалась.
Завтракать ей почти не хотелось. Выпив немного воды из стоящего на столике графина, Анна села и принялась писать для миссис Норрис письмо, как ей и обещала. Мистер Уоррен позаботился обо всём: искать письменные принадлежности не пришлось: бумага, перо и баночка с чернилами уже лежали на столе. Анна решила не огорчать миссис Норрис, поэтому написала, что вполне всем довольна и, даже тётя Амелия приняла её со всем радушием. Закончив письмо, девушка привела себя в порядок и переоделась в ту же одежду, в которой приехала. "Нет, этот костюм совсем не подходит для дома и вообще для этих мест", – произнесла она вслух, глядя на себя в зеркало, и вышла из комнаты.
Мистера Уоррена дома не оказалось. Рано утром он был вынужден уйти в город, предполагая вернуться к обеду. Но даже недолгое отсутствие хозяина обычно давало его жене и дочерям ощущение полной свободы, позволяя делать всё, чего им захочется, и этот раз ничем не отличался от других.
Выйдя в прихожую к самым дверям, Анна обнаружила, что её чемоданов нет и, так как в её комнате их тоже не было, она растерялась: где же они вообще могут быть…
– Сибилла, скажите, куда девался мой багаж? – недоумевая спросила Анна у проходящей мимо служанки.
– Простите, мисс, но это не я! Я тут ни при чём, уверяю Вас! – испуганно ответила девушка.
Анна встревожилась, но ничего не поняла. Она минула служанку и быстрым шагом направилась в столовую в надежде отыскать там хоть кого-то и потребовать немедленных объяснений. Но на пути ей встретилась Джоанна. Она остановилась прямо напротив Анны и, как ни в чём не бывало, радостно улыбнулась.
– С добрым утром! – сказала та.
Но Анна её будто не услышала. Она стояла напрочь обескураженная, оглядывая Джоанну с ног до головы.
– Что это? – спросила Анна, увидев на кузине одно из своих шёлковых платьев. – Как ты посмела надеть мои вещи?
– Ровно так же, как и ты посмела нагло заявиться в наш дом! – злорадно произнесла миссис Уоррен, неожиданно появившаяся прямо из-за спины Анны.
Девушка обернулась и увидела на шее тётки жемчужное ожерелье своей матери. И это окончательно повергло её в оцепенение.
– Думаю, моя покойная сестра была бы не против подарить нам несколько вещей. Так что и ты не возражай! Будем считать это маленькой платой за твоё пребывание в моём доме. Так будет честно, – продолжала она, медленно приближаясь к Анне.
– Я всё расскажу дяде Уильяму! Вы могли попросить, а не брать мои вещи без спроса! – возмущённо произнесла Анна, совершенно потрясённая случившимся. Подобной выходки, вышедшей далеко за грань всех её ожиданий, она не могла и представить.
– В этом доме я хозяйка и, если пожелаю, прогоню тебя отсюда вон! Здесь твой дядюшка не имеет право голоса. Он знает о последствиях несоблюдения этого правила, поэтому лучше помалкивай и будь мне благодарна, – Амелия погрозила Анне указательным пальцем. – О, а это что за дивная вещица? – её внимание привлёк дорогой кулон на её шее. – Видно, это белое золото и бриллианты! Стоит целое состояние!
Амелия протянула к нему руку, желая дотронуться, но Анна отступила назад и накрыла кулон своей ладонью.
– Не трогайте, даже не смейте! – серьёзно заявила она, глядя в самые глаза тётки.
– Зачем тебе такая роскошь? Ты уже не изысканная дама. Сказки кончились! Отдай его! Разве ты не видишь, этому дому нужны средства, а их вообще нет! Это ведь золото, и стоит оно уйму денег. – Амелия тут же представила всё то возможное, на что она могла бы их потратить.
Анна находилась в уязвимом положении, совершенно безвыходном. Понимая это, миссис Уоррен испытывала над ней чувство власти. Её сознанием двигали лишь выгода и материализм, а высокие чувства, как и благородство, были ей незнакомы.
– Вы можете взять мои платья, туфли и даже жемчуг моей матери, – Анна бросила свой взгляд на шею Амелии, – но этот кулон я Вам не отдам, и мне всё-равно, сколько он стоит! Это подарок моих родителей! Не всё измеряется деньгами: есть вещи, которые стоят дороже всех богатств в этом мире. Для меня это одна из них!
Анна была готова защищать свою ценность во что бы то ни стало! В её голосе ощущалась некая великая сила без доли трепета и страха.
– И, кстати, мадам, – продолжала Анна, – дядя не поверит, что я подарила Вам все мои вещи, оба чемодана. Можете оставить себе то, что взяли, а остальное Вам придётся вернуть, хотите Вы того или нет!
Амелия скривилась, желая опровергнуть слова девушки, но она совершенно не знала, как это сделать.
– Ладно, можешь забрать половину. Всё-равно девочкам не все твои тряпки пришлись впору, – словно сделав одолжение ответила Амелия. – Служанка всё сейчас принесёт, – она приподняла юбку и поднялась наверх.
Анна подождала, пока стихнут шаги миссис Уоррен, а затем и сама направилась в свою комнату. Этот скверный разговор поразил её до состояния шока, которое болью отражалось в её глазах. На пути сюда Анна всё представляла иначе. Конечно, она совсем не мечтала о безумно радушном приёме, надеясь лишь на понимание, на то, что ей удастся понравиться кузинам и тёте. Однако, не смотря на всю доброжелательность и скромность, получить их расположения не удалось. И она совсем не знала причины их неприязни. Теряясь среди непонимания, Анна одиноко сидела на кровати, испытывая сильное желание просидеть так до того самого момента, пока ей не придётся уехать обратно в Лондон. Больнее всего оказаться обиженным без видимых на то причин и совершенно незаслуженно. Ненависть можно понять и даже простить, если у неё есть оправдание. Но нет ничего более гнусного и низкого, чем неоправданная ненависть. Оказалось, что даже среди родных людей можно быть отвергнутым, несчастным и одиноким. Анна не знала, что так вообще бывает. Живя в поместье семнадцать лет под покровительством любящих родителей и приветливых слуг, читая лишь добрые и, очищенные от мирской грязи, книги, Анна видела жизнь, как красивую сцену театра: безупречную, светлую и яркую. Но стоило обстоятельствам перемениться, как ей приоткрылся тёмный занавес кулис: настоящий, лишённый иллюзий. И хотя сэр Рочфорд, как мог, пытался уберечь дочь от подлинной мирской сути, ему не удалось защитить её до конца. Анне всё же пришлось увидеть мир и его людей в чистом виде. Да, в детстве ей уже довелось столкнуться с жестокостью. Однако все эти годы злой поступок Джейн Стилл Анна расценивала иначе, назвав его детской игрой и необдуманной шалостью, всего-навсего недоразумением. Но сейчас её мнение переменилось. "Зависть, порождающая жестокость, всё-таки существует", – подумала Анна. И это стало тем неприятно-новым, что ей довелось узнать в это утро.
– Мисс Рочфорд!
В дверь постучала служанка, оживив Анну своим внезапным появлением.
– Я принесла Ваши вещи! – она открыла дверь и внесла в комнату чемодан. – Мне отдали только один.
– Да, теперь уже один. Спасибо, Сибилла!
Анна открыла чемодан. Все вещи были перевёрнуты и неаккуратно скомканы. К тому же, чемодан был неполон.
– Прескверный поступок! – возмутилась служанка, посмотрев в почти опустошённый чемодан и грустное лицо Анны. – Я всегда знала, что миссис Уоррен и её дочери неприятные особы, но чтобы настолько! Это кошмар!
– Верно, это ужасно! Я потрясена! Они налетели на мой багаж, словно голодные гиены. И, должна признать, вкус у моих кузин и их матери недурной: они забрали мои лучшие платья!
Анна рассмотрела то, что ей соизволили оставить, а затем подняла глаза на Сибиллу.
– Однако я не в праве их судить. Видно, жизнь их нелегка, раз им пришлось пасть до такой низости.
– Нелегка? Нет, мисс! Скорее не так блистательна, как им бы хотелось. Все женщины этого дома считают себя рождёнными для высшего общества, – объяснила служанка. – Уж у кого тяжела жизнь, так это у мистера Уоррена. Добрейший человек! Он, как может, старается быть хорошим мужем и отцом, делает всё возможное, лишь бы только не слышать упрёков от своей корыстной жены. Поэтому не стоит их оправдывать, мисс! Будь Ваши кузины и тётушка богаты и даже счастливы в полной мере своих желаний, их гадкая натура всё-равно осталась бы прежней.
– Да, действительно, это так! Натуру человека не меняют обстоятельства. Ваша жизнь, Сибилла, ещё более трудна и совсем без проблеска радости, однако Вы не стали обозлённой. Я хочу Вам что-то подарить! – Анна поднялась с колен и взяла со стола свою шляпку, в которой она впервые вошла в этот дом. – Вот, это Вам! Я помню, как Вы смотрели на неё вчера. Вам она очень понравилась!
– Ах, мисс Рочфорд, как это щедро с Вашей стороны! Это правда мне? Вы не шутите? – обрадовалась служанка и взяла шляпку в руки.
– Нет, конечно же, я не шучу! Это правда Вам подарок! Я так хочу! – улыбнулась Анна.
– Ах, спасибо, мисс! Она просто бесподобная, изумительная! У меня никогда не было такой красивой вещи! Но вот только куда же мне её носить?
– Не беспокойтесь! Жизнь ещё предоставит случай и не один! Главное – быть к нему готовой! – ободряюще ответила Анна.
Служанка прижала шляпку к себе, словно самую большую драгоценность в своей жизни, и, присев в благодарном реверансе, выбежала из комнаты. Но ненадолго. Спустя десять минут девушка вернулась, держа в руках поднос с завтраком.
– Мистер Уоррен ещё не вернулся, а его жена, думаю, не предложит Вам поесть, – она поставила поднос на стол и увидела конверт, – Мисс, это письмо нужно отправить?
– Ох, я и забыла про него! Да, очень нужно!
– Доверьтесь мне, мисс! Я всё сделаю!
Анна была покорена заботой и внимательностью Сибиллы. Она с уверенностью отдала ей конверт и поблагодарила за завтрак.
В простой, но очень милой и искренней, как дитя, служанке Анна нашла себе доброго и преданного друга.
На злую тётку и кузин она почти перестала обращать внимание, беседуя лишь с дядюшкой Уильямом и Сибиллой. А, оставаясь в комнате, тоже старалась чем-нибудь занять себя, и, в основном, это были письма. Миссис Норрис без устали писала ей, то и дело сообщая Анне новости из Лондона и интересуясь её делами и времяпровождением. Кроме пожилой служанки у Анны осталось ещё два не менее близких её сердцу и памяти человека. Очень большие письма с подробным рассказом обо всех переменах в её жизни отправились Генриетте во Францию и миссис Уотс в Италию. Единственный, кому Анна очень хотела написать, но не могла, был Маркус. У неё не было адреса дяди, к которому он, якобы, отправился, а от самого Маркуса не приходило ни строчки.
Анна ждала. Она подолгу смотрела в окно, всматриваясь вдаль, и задавала себе один и тот же вопрос: "Почему от него нет вестей?" Но особенно сильная, почти непреодолимая грусть нахлынывала на неё во время дождя. Глядя на стекающие по оконным стёклам капли, слёзы небес, которые были похожи на тихие, незримые слёзы её сердца, Анна ощущала глубокое отчаяние.
Так прошёл месяц, долгие тридцать дней без единого письма от Маркуса Лоэра. Анна тешила себя и, как могла, оправдывала его молчание. Она убеждала себя в том, что ему и без того тяжело, ведь на грани смерти находится его дядя. А, порой, когда для спокойствия не оставалось места, Анна предполагала самое худшее – гибель Маркуса. Но вскоре, утешая саму себя, успокаивалась и снова надеялась на лучшее.
– Ну, и где же твой жених? – как-то раз, ехидно посмеиваясь, спросила миссис Уоррен, тайком от ушей мужа. – Должно быть, он о тебе позабыл! Может статься, что и замуж тебе не придётся выходить, и ты будешь вынуждена продать свой бесценный кулон и молить меня позволить остаться здесь.
Анна презренно и ненавистно посмотрела на тётку, как смотрят на ничтожество. Прежде она никогда ни к кому не испытывала ненависти, даже к обидевшей её Джейн Стилл, но сейчас это чувство пришло к Анне вполне осознанно.