- Вы же знаете, какое у меня сердце. Вовсе не исключено, что я просто раньше умру, чем дождусь сердца донора.
В очередь на донорское сердце ее тоже не хотели ставить, но и врачей она убедила тем же доводом. Но она дождалась! Кардиохирург отговаривал ее даже перед самой операцией, но она стояла на своем и заявила, что готова подписать любые бумаги, чтобы не обвинили хирурга, если что, потому что абсолютно уверена, что выдержит и проживет еще долго. Бумаги принесли. Хирург смотрел, как она их подписывает, а потом сказал:
- Мадам, вы сами подписали свой смертный приговор.
Мама рассмеялась…
- Операция сожрала последние деньги, - помолчав, продолжил Марк. - Я должен всем: отцу, дедушке, Бетраву, не говоря уже о банке - имение пришлось закладывать второй раз. Надо было тогда еще продать!
- Виноградники перестали давать урожай?
- Да прекрасный был урожай! Только я не смог его продать. В последний момент выяснилось, что кроме лицензии я должен был заново регистрировать этикетки. А они были все уже наклеены. Оптовик отказался. Ну не успевал я их к сроку переоформить, отпечатать и наклеить второй раз! Опять неустойка. Хорошо хоть вино я ему до этого не отправлял, а то бы опять его лишился. Бутылок полный подвал! С неправильными этикетками…
- Вы так их и не переоформили? Он махнул рукой.
- К черту! Продам имение вместе с этим вином. Пусть новый хозяин сам и разбирается.
- А ваши родственники не хотят вам помочь?
- Боже! - Марк схватился за голову. - Неужели вы до сих пор не поняли, что в Бон-Авиро вложены все деньги всей моей семьи! Вплоть до Бетрава. А у него есть и своя семья. А вся моя семья уже два с лишним года пытается заниматься виноделием. Но никто из нас не умеет! Все наши потуги только быстро довели Бон-Авиро до разорения. И нас - тоже… Мы горожане, а чтобы заниматься вином, нужно…
- Простите, что перебиваю, но ведь именно эту черту хотела исправить в вас ваша мама? И выгнала отсюда вторую семью своего мужа, желая изменить общественное мнение?
- С чего вы взяли?
- Иначе бы за ней ухаживала не Лола, а кто-нибудь из ваших сложносочиненных родственников. И вы бы сейчас тоже не пребывали в таком одиноком отчаянии.
- Вы правы, но лишь наполовину. Мама никого не выгоняла, она просто попросила. Она всегда любила всех, и все ее любили, поэтому никто не стал спорить. Все уехали. Мы ездили к ним Париж, а они сюда больше не приезжали.
- Даже на похороны?
- Маму похоронили в Париже. Рядом со всеми Дени. Маме на этом кладбище очень нравилось, и она всегда говорила, что ей тоже хотелось бы лечь там.
- Что ж, ваша мама явно чувствовала, что имение обречено, и ей хотелось быть похороненной в Париже. Поближе к вам.
Он ударил кулаком по столу и вскочил.
- Да что вы вообще понимаете?! Она хотела жить! Жить!..
- Но я же с этим не спорю! Я высказала лишь свое предположение, почему ей хотелось… э-э-э… Потом, конечно, намного позже!
Он закашлялся, пряча от меня глаза, поблуждал взглядом по сторонам.
- О, почти три ночи! Я вас, наверное, совершенно заболтал. Пойду приготовлю вам постель. - Встал, заторопился к лестнице. - Потом помогу подняться вам. А вы, пожалуйста, ничего здесь не трогайте. Просто посидите. Я завтра сам вымою посуду. Никуда она не денется.
Там, где лестница делала поворот наверх, на стене висел большой парный портрет. Плотный мужчина среднего возраста и хрупкая девушка на фоне виноградников до горизонта.
Глава 17,
которая опять сейчас
С моего диванчика этот портрет был виден, но изображение тонуло в тени. Я потянулась к телефону, пододвинула его к себе, набрала номер.
- Больница Куассона… - вялый сонный голос.
- Добрый день. Скажите, пожалуйста, я могу узнать о состоянии вашего пациента мсье Дакора?
- Да сколько ж можно?! - возмутился голос, мгновенно приобретая гневную интонацию. - Каждую минуту звоните про этого Дакора! Сказано же вам, что сами сообщим, если что изменится! Нет, звонят и звонят… Невозможно работать!
- Спасибо большое.
Я повесила трубку и, поглядывая на портрет, собралась встать, чтобы раздвинуть шторы, как дверь распахнулась, снова впуская яркий поток света, шум и голоса со двора. На мгновение портрет оказался залитым солнцем и будто ожил - девушка и мужчина мягко заулыбались мне и тут же снова нырнули в тень, - Полетт, перешагнув порог, закрыла дверь.
- Ух, до чего ж в доме хорошо! Прохладнень-ко. А там жарища! Как перед грозой печет.
- Разве гроза бывает в это время года?
- Случается, наверное, раз в сто лет. Представляешь, они выдули, считай, весь компот. Насилу успела полкувшинчика нацедить тебе. - Она, как добычу, продемонстрировала кувшин с его содержимым. - Ну и работнички!
- Жарко же, сама сказала. Слушай, Полетт, а мать Марка ведь была полной?
- Ну не кубышка, как я, но уж никак не худенькая. Справная такая, интересная, бойкая. Все мужчины заглядывались. Ух, как же я ее ненавидела! - Полет тряхнула головой и шумно перевела дыхание. - Ты уж меня пойми - разлучница, мой от нее ни на шаг не отходил. И весь город: шу-шу-шу, сынок-то, мол, у нее от моего Бетрава… А тебе что, Марк ее фоток никогда не показывал?
- Нет. Зачем? Портрет же есть. - Я показала рукой в сторону лестницы. - Я ее себе такой и представляла. А последняя пациентка Бруно, по его рассказам, была полной, жизнерадостной женщиной…
- Погоди-погоди! - Полет прищурилась и замахала кругленькими ладошками. - Так ты что, не знала?..
- Нет! И даже не могла себе представить!
- Вы вместе полгода, и ты не знала? И он тебе не сказал?..
- Нет. Ни он, ни его родственники, ни Лола, ни твой муж.
- Ну небось думали, что ты уже знаешь.
- Боже мой… Ты тоже так думала?
- Ха! - Она развела ручками. - А иначе на кой шут тебе Марк? Ты - вона какая знаменитость, а он кто? Мы в Куассоне сразу смекнули, что дело-то непростое. - Она многозначительно подмигнула. - Чего тебе тут после столицы-то искать? А?..
- По-твоему, я полгода назад задумала убить мужа?!
- Ой, ну при чем здесь ты? На, держи! - Она протянула мне кружку с компотом, а сама со стаканчиком вина взгромоздилась рядом со мной на диван. - Не бойся! Марк - хороший парень. И он все сделал правильно! Никто его здесь не осудит. Никто! Ни один человек! Этот твой му-у-уж зарезал его мать! Как же простить такое?
Я отпрянула.
- Марк не хотел его убивать! Это просто несчастный случай!
Она лукаво прищурилась.
- Да ладно! Это мы все сутяжным-присяжным расскажем, чтобы выпутали нашего Марка. Мне-то не надо.
- Полетт! Как ты можешь?!
- Тсс… тихо, тихо… - Она гладила меня по колену, не давая встать. - Да после этого я сама его зауважала! Он мне прям как родной сын сделался! А раньше я его тоже ненавидела! Не веришь? Да. Ненавидела. Вот слушай.
- Не хочу я ничего слушать! - Я отпихнула ее руки и отодвинулась на диване. - Ты несешь бред!
- Вовсе нет! Мой Жак понял с первого дня, что задумал Марк. Глаз с него не спускал, а не углядел все равно. - Она подмигнула, а я не могла вымолвить ни слова. - Кто же мог подумать, что вы твоего доктора прямо сюда заманите! Это же смелость какая нужна! Чтобы среди бела дня…
- Никто никого никуда не заманивал! - наконец выкрикнула я, не узнавая своего севшего голоса. - Бруно сюда сам явился! Сам!
- Сам, значит, сам. - Доброжелательная улыбка. - Ну чего ты? Чего ты распсиховалась? Мы все тебя любим. И я, и мой Бетрав, и Марк, и… Слышь, должно быть, Бруно тоже тебя любит, если сам сумел отыскать!
- Это было несложно, - сквозь зубы процедила я.
- Неужели?
- Черт побери, Полетт! И я, и Марк вчера сто раз рассказывали Бетраву о том, как Бруно меня нашел! И ты делаешь вид, будто не знаешь! Проверочка? Скажи честно, у тебя в кармане диктофон?
- Жак никогда не делится со мной про работу. Он вообще не делится со мной… - Она слезла с дивана и покатилась к входной двери. - Со мной вообще никто не делится. Я - всего лишь неизбежное приложение к кухонной плите…
Она обиделась так явно и беспомощно, что мне стало жаль эту определенно не самую счастливую на свете низенькую толстуху в стоптанных туфлях и с пластиковой заколкой в волосах.
- Ладно, Полетт. Не дуйся. Бруно просто думал, что все это время я живу у своей матери. Он был полгода в Ванкувере, его пригласили туда как специалиста. Мы с ним в ссоре, и он прекрасно знает, что я подала на развод. Он должен был вернуться на днях, но не сообщил, когда точно. Поэтому вчера вечером я собиралась уехать в Париж, чтобы, когда он прилетит, поскорее уладить дело с адвокатами.
Глава 18,
в которой вчерашний день
Утром за мной заехала мама и повезла в Куассон к гинекологу. Я еще вполне замечательно помещаюсь за рулем, но мама и Марк категорически против, чтобы я сейчас сама водила машину. Марк бы и сам меня свозил, но мама заявила:
- Мы не так часто видимся, тем более моей крошечке скоро предстоит общение с этим психопатом Бруно, и я как мать просто обязана правильно ее настроить.
На деле же наше с мамой общение свелось к ее восторгам по поводу дальнобойщика Анатоля и ее замечательного моста на верхней челюсти, выстроенного на средства того же Анатоля.
- Безусловно, мама, Анатоль достоин всяческих похвал! Я не помню никого, кто прожил бы с тобой так долго. Только на моей памяти вы вместе уже полгода! И к тому же он соорудил прекрасную лестницу на второй этаж. Просто фантастика!
- Ха! - горделиво отреагировала она. - А как он наладил крышу? И, между прочим, Анатоль сделал мне предложение!
- Мама, но он моложе тебя на одиннадцать лет!
- Подумаешь! Твой Марк тоже тебя моложе. - Она посмотрела на меня и подмигнула. - Это у нас семейное! Как только он разведется, мы сразу поженимся.
- Так он женат?
- А кто, по-твоему, сделал это? - Она постучала пальцем по зубам своего моста. - Керамо-гранит!
- Мама, металлокерамика…
- Тем более! Его жена.
Я чуть не икнула.
- Да. Она у него стоматолог. Чудная женщина! Мы так подружились… Но ему совершенно не подходит!
- Почему, мама?
Теперь она постучала пальцем по своему виску.
- Сама-то подумай! Дальнобойщик и стоматолог. Что между ними общего? Молчишь. Вот то-то! Но она этого долго не понимала и не давала ему развод. Все-таки сын и дочка!
- А теперь дает?
- Еще бы! Я ей все объяснила, и теперь она спокойна - Анатоль в хороших руках. У него же геморрой и радикулит. Кто о нем позаботится? А теперь есть я. Она и нижний мост мне тоже бесплатно сделает, лишь бы нашему Анатолю было хорошо.
- Бесплатно? Тоже? Ты же сказала, что он заплатил!
- Заплатил. - Мама кивнула. - Конечно! Не бесплатно же он столько своих лет загубил с этой заумной выскочкой!..
После гинеколога мы заехали в супермаркет - мне нужно было купить провизию для рабочих на следующую неделю. Мама скучающее переминалась с ноги на ногу рядом со мной, а потом сказала, что пойдет в секцию готового платья. Там я ее и нашла. И в первый момент потеряла дар речи: на маме было свадебное платье и фата.
- Как ты находишь, дорогая сестра? - спросила она нарочито громко.
- Супер…
- О! Если Анатоль увидит меня такой, он сразу же даст ей развод! Или лучше эта фата? - Она нацепила другую.
- Но разве он не давал развода? Вроде бы она.
- Ой, не путай меня! - Мама примерила еще одну фату. - Ну, сестрица, какая лучше?
- Никакая. Пойдем отсюда. Я купила тебе коробку шоколадных конфет.
- Зачем ты вечно покупаешь коробки? Гораздо выгоднее - на вес. Ты совершенно не умеешь обращаться с деньгами.
Глава 19,
в которой пыльный потрепанный "форд"
Он стоял прямо за воротами Бон-Авиро.
- Похоже, родственники твоего Марка из Парижа пожаловали! - оживилась мама.
- Не думаю, - сказала я. - Ни у кого из них нет "форда".
- Ну, значит, купили!
- Такую развалину? Не смеши. Скорее это какого-нибудь подрядчика или торгового агента. Давай, мам, аккуратненько объезжай дом и подгони поближе к летней кухне. Разгрузимся, а потом перекусим. Между прочим, Лола с самого утра готовит для тебя свою лазанью. Специально в честь твоего визита.
- Лола! Лола! - Мама поморщилась, заворачивая за угол. - Далась она тебе. Я просто не понимаю, какого рожна ты приваживаешь эту шлюшку? У тебя молодой муж, а ты…
Мама не договорила, и я еще не успела ничего возразить, как мы обе онемели. Возле летней кухни за столом для сезонных рабочих мы увидели Марка, маминого Анатоля и… Бруно. Причем они были настолько увлечены друг другом, что даже не отреагировали на появление маминого "ситроена".
- Черт… - выдохнула мама. - Откуда они тут взялись?
- Сейчас подъедем и узнаем, - кашлянув, сказала я.
- Слушай! По-моему, они все в стельку пьяные!
- По-моему, тоже…
Следы драки на физиономиях всех троих, но мужчины вели себя так, будто давние и закадычные друзья. Из кухни робко выглянула Лола и виновато развела руками - мол, я тут ни при чем.
- О-о-о! Мои девочки! - Первым на наше с мамой появление отреагировал Анатоль. - Парни! - Он приподнялся, но, закачавшись, снова рухнул на стул. - Парни! Знкмтесь! Это моя мамочка! И моя Сл… сл…солнышко! Моя дочечка! - Он оперся руками о стол, встал и все-таки удержался в вертикальном положении. - Мамч-ка! Доччка! Знкмтесь! Это Брно и Мрк! Мои друзья! Мои лчшие дрзья! - Он протянул к нам руки и попытался выбраться из-за стола, вероятно, чтобы пойти навстречу, но потерял равновесие и упал. - Ммчка! Брно и Мрк!..
- Ах ты, гад алкашный! - заорала мама, бросаясь к нему.
Бруно и Марк, медленно поворачивая головы, наблюдали за ними, словно с другой звезды.
- Только бы нажраться! Тебе же в рейс завтра! А ну, вставай! Живо! Кому сказала! Вставай на ноги, гад!
- А у тя ноги, ммчка… - пробормотал Анатоль и схватил ее за щиколотки. - О! Как я лблю тви ноги-и!
- Отпусти, сволочь! Вставай!
- Позвольте вам помочь, мадам! - неожиданно совершенно внятно произнес Бруно, вполне непринужденно поднимаясь из-за стола. - Сию минуту, мадам! - Он нагнулся, схватил Анатоля за плечи и рывком поставил на ноги. - Извольте получить и расписаться, мадам! Ваш багаж?
Бруно улыбался от уха до уха, но его глаза были стеклянными. Мне стало страшно: пьяный Бруно категорически непредсказуем.
- Кретин! - Мама со всего размаху влепила Бруно пощечину.
Тот от неожиданности выпустил Анатоля, который сразу начал падать, но Бруно все же успел его подхватить и, ухмыляясь, повторил:
- Так ваш багаж, мадам? Или сдаем в утиль?
- Ну, ты чего ваше? - вмешался вдруг Марк, тоже со стеклянными глазами. - Какой еще утиль на фиг? Это ж наша теща! И тесть!
- Эти? - Бруно швырнул Анатоля на мою маму, и она его подхватила, чуть не упав под тушей дальнобойщика, но для Бруно, похоже, они уже не существовали. - Ну и пусть проваливают! Не могу больше видеть их рожи!
- Сам ты р-р-рожа! - неожиданно проревел Анатоль, хотя его голова с закрытыми глазами мирно лежала на мамином плече и он даже не шелохнулся.
Мама, сгибаясь под тяжестью Анатоля, с ужасом в глазах делала мне знаки, чтобы я помогла как-нибудь отволочь его в "ситроен". Я посмотрела на дверь кухни, но Лола уже спряталась.
- Мама, в нем центнер! - тихо прошипела я. - Я не собираюсь рисковать ребенком ради твоего алкоголика!
Бруно поднял руку, вытянул указательный палец и погрозил Марку.
- Твой ребенок? Твой!
- Ну, мой. А в чем дело? - вскинулся Марк. - Мы же с тобой уже все решили! Раз мой, стало быть, она живет со мной!
- Вот! - Бруно повернулся ко мне и уже мне грозил пальцем. - Поняла? Надо все решать разумно и равномерно. Без кровопролития, как Ришелье!
- Ага! За Ршлье! - возгласил Анатоль, приподнимая голову с маминого плеча. - Впьем! Нлвай!
- Кстати, - сказал Марк, двумя руками беря кувшин и приноравливаясь наполнять бокалы. - А у меня с крыши видно замок, в котором частенько гостил Ришелье.
- А не врешь? - с интересом и восторгом уточнил Бруно. - Ришелье? В твоем замке?
- Да не в моем! Где ты видел у меня замок? У меня дом. Понял? До-о-м! И это с его крыши видно тот замок, в кото…
- Слушай! - Бруно бросился к Марку и обнял. - А давай мы залезем на крышу и будем пить за Ришелье, глядя на замок!
Марк радостно открыл рот и закивал.
- А-а-ах! Гениально! Давай!
- Так! Девочки, мальчики! - Бруно распахнул объятия и замахал руками. - Быстренько! Быстренько! Все на крышу! Будем пить за Ришелье! Равномерно и без кровопролития!
- Бз крпрлтия! - подтвердил Анатоль, решительно отстраняясь от мамы. - Нлвай! - И тут же рухнул навзничь, а через мгновение уже спал с громким храпом.
Бруно, не обращая на него ни малейшего внимания, схватил один из наполненных бокалов и протянул его маме.
- Прошу вас, мадам! Выпейте из моего, и вы будете знать все мои мысли! И быстренько, быстренько на крышу!
- Да пошел ты! - Мама выхватила у него бокал и швырнула в сад. Бруно сосредоточенно наблюдал за его полетом. - Какая еще к лешему крыша? Ришелье он захотел!
- Ну захотел. Извольте, мадам! - Бруно изогнул руку кренделем и подставил маме. - Пожалуйте на крышу.
Бруно покачивался и глядел исподлобья. Мама испуганно посмотрела на меня. Никогда еще я не видела свою маму в таком замешательстве.
- На крышу! На крышу! - пропел Марк, неуклюже вылезая из-за стола и с грохотом опрокидывая свой стул.
- Хватит! - воскликнула я, выходя из оцепенения. - Никакой крыши! Быстро оба отведите Анатоля в машину моей мамы, и всем спать!
- Спать? - изумился Марк. - Ты чего? День еще!
Бруно же по-восточному сложил руки и поклонился.
- Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! Анатоля в машину, и всем спать! Понял, дружище Марк?
- Ну…
- Никаких ну! Я беру его за плечи, ты за ноги - и понесли! Быстренько, быстренько!
На удивление проворно для своего состояния они подхватили Анатоля и поволокли к маминой машине. Из кухни вылетела Лола и метнулась к нам.
- Ой, что тут было! Такой кошмар! Они так дрались! Такой ужас! Сначала мсье и Марк, а Анатоль их разнимал! И они стали лупить его так, как…
- Да помолчи ты! - обрезала мама. - Потом расскажешь. Сейчас надо быстро все выгрузить из машины!
Мы с мамой направились к "ситроену", Лола медлила.
- Ну идем же, - поторопила я. - Не стой!
- Можно, я не пойду? Я их боюсь…
Она показала глазами на Бруно и Марка, которые, уже наполовину запихнув Анатоля на заднее сиденье, яростно ругаясь, заталкивали в машину его ноги, но те не менее яростно брыкались, и полупроснувшийся дальнобойщик обиженно басил:
- Ммчка! Ну пргони ты их! Лезу-у-у-т и лезу-у-у-т! Ну пргони, ммчка! Я спть хчу-у-у!
- Я сама боюсь, - сказала мама. - Пошли, аккуратненько, зайдем с другой стороны. Они даже не заметят.
Мы с Лолой последовали маминому плану. Лолу трясло.