Оружие женщины - Шэрон Кендрик 5 стр.

Нет, она не позволит никаким девушкам поме­шать тому, к чему она так долго готовилась. Если он захочет, то пусть потом расскажет об этом Мириам.

Ее проводили в очень красивый и большой офис. На огромном столе небрежно были разбросаны эскизы и ручки с карандашами. Ребекка заме­тила, что на стенах нет ни одной картины. Ксандро­са она не сразу заметила, а потом скорее почув­ствовала, чем увидела. Она резко повернулась и увидела его у окна. Он молча разглядывал ее. Она вдруг почувствовала волнение и смесь какого-то дикого страха и безумного желания.

- Это все, Мириам, - сказал он.

Похоже, она не его девушка.

- Это твоя секретарша? - с надеждой спроси­ла Ребекка, когда девушка вышла.

- Нет, архитектор, - ответил он и заметил, что гостья вздрогнула от жесткости в его тоне. А чего она ждала? Он не имел никакого представления, что привело ее сюда. Если только это не часть какой-то изощренной игры. Может, именно поэто­му Ребекка сама порвала их отношения, не дождав­шись его инициативы? Пыталась заставить его пожалеть и прибежать к ней? Если так, то она про­гадала.

Она заставила его... что? Почувствовать себя раздраженным оттого, что она полезла в его личную жизнь? Ксандрос не мог отрицать, что она имела странное воздействие на него. У нее была какая-то сила, ведь иногда он ловил себя на мысли, что скучает по ее страстности. Не поэтому ли он разорвал контракт с ее авиакомпанией? Не хотел снова искушать себя желанием побыть с ней еще немного, видеть ее голубые глаза и трогать шелко­вые волосы.

- Присаживайся.

- Спасибо. - У нее дрожали ноги, и она опу­стилась в кресло с чувством облегчения.

- Хочешь чего-нибудь выпить? Или воды?

Она покачала головой, надеясь, что самообла­дание не покинет ее.

- Нет, спасибо.

Ксандрос молча ждал, когда она объяснит цель своего визита, но Ребекка, опустив глаза, рассма­тривала свои руки. Он вдруг почувствовал раздра­жение. Что она удумала?

- Итак?

Ребекка долго набиралась смелости, прежде чем посмотреть ему в глаза. Как лучше сказать ему? Все заранее подготовленные слова казались ей сейчас ерундой. Нет тут лучшего или худшего способа, нужно просто сказать.

- Я беременна, Ксандрос.

Он не ответил и даже не пошевелился. Ребекка искала взглядом его глаза.

- Ты меня слышал, Ксандрос? Я...

- Я слышал.

Он почему-то подумал о Нотусе - греческом ветре, который неизменно приносит с собой грозы. А в его жизни как раз только что разразилась буря. Ребенок от женщины, которая ничего не значит для него. Однако его лицо не отразило никаких эмоций. Он посмотрел ей в глаза и спокойно спросил:

- Ты уверена?

Она уже хотела показать ему округлившийся живот, но потом подумала что не должна оправды­ваться и чувствовать себя виноватой. Он не плани­ровал этого, но ведь и она тоже.

- Да, уверена. Я делала тест, а потом доктор подтвердил, что они... - Он дернулся, но она продолжила: - Да, они. Я жду близнецов, Ксандрос. Где-то в середине января.

Близнецы. Это слово ворвалось в его сознание, как камень, брошенный в воду с высоты. Он почув­ствовал злость и боль одновременно. Близнецы.

На него нахлынули эмоции, возвращающие его в детство, которое он так долго пытался похоронить и забыть. Мать, бросившая его. Отец, которо­го как такового и не было. Брат, с которым он был связан навеки, сам того не желая.

Он усмехнулся, когда вдруг понял, что этот факт спас Ребекку от его сомнений в отцовстве ребенка. Хотя почему-то эти сомнения даже не приходили ему в голову. Она настолько вся отдавалась встре­чам с ним, что он был уверен, что другого любовни­ка у нее нет. Или это его мужское самолюбие гово­рило, что после него она еще не скоро позволит другому мужчине дотронуться до себя.

Близнецы.

Он снова посмотрел на нее.

- В этом ты тоже уверена?

Он что думает? Что она проверяет его таким образом? Утешая себя тем, что это он от неожиданности задает глупые вопросы, Ребекка кивнула.

- В наши дни можно сделать любой анализ, а на сроке от девяти до...

- Хватит! - Он поднял руку, чтобы она замол­чала, давая понять, что детали его не волнуют. Ему нужно время подумать.

Ксандрос подошел к окну, в котором отража­лись огни ночного Нью-Йорка. Что вообще мужчины делают в такой ситуации?

Он повернулся. Ребекка тихо сидела, и он отме­тил, что она выглядит очень уязвимой. Она забрала волосы обычной заколкой, и он понял, что у нее не было желания поразить его своим внешним видом. Еще он заметил, что она покрылась гусиной кожей. Наверно, не привыкла к кондиционеру.

- Скажи хоть что-нибудь! - не выдержала Ребекка, не в силах выносить его тяжелое молчание.

- Что ты хочешь от меня услышать? Что мы все заживем счастливо и я женюсь на тебе? - Он коротко рассмеялся. - У меня нет таких намере­ний.

Его слова ранили ее. А как могло быть иначе? Но Ребекка не показала этого. Она обещала себе, что, несмотря ни на какие его слова, не устроит истерику.

Они поговорят как взрослые люди. По крайней мере она точно. Ей удалось сохранить спокойствие, хотя больше всего сейчас хотелось крикнуть, что она не вышла бы за него замуж, даже будь он последним мужчиной на земле. Она даже умудри­лась кивнуть и натянуто улыбнуться. В конце кон­цов она была готова к тому, что он будет отказы­ваться от отцовства. А это куда обиднее отказа жениться.

- Брак? Упаси боже! Я не за этим здесь, - ответила она.

- Да? - Его темные брови недоверчиво изогну­лись. - Тогда, зачем?

- Наверно, это прозвучит странно, Ксандрос, но мне совершенно не доставило радости столько лететь, чувствуя при этом недомогание, чтобы тер­петь унижения. Просто я считаю, что ты как отец имеешь право знать.

В первый раз он не сдержался и тихо выругался на родном языке - так на него подействовало то, с какой интонацией она произнесла слово "отец".

- Хорошо. Ты мне сообщила. Довольно дорогой способ выбрала для этого. Проделала такой путь, чтобы сказать мне лично. Могла бы позвонить.

Если она признается, что хотела видеть выра­жение его лица, это будет уже слишком. Еще подумает, она надеялась на то, что он заключит ее в объятия и скажет, как скучал по ней. А дети от нее вообще его мечта.

Но ведь какая-то крошечная часть ее души надеялась именно на такую реакцию, хотя это противоречит всякой логике. Может ли мужчина, у которого все есть, осознать, что новая жизнь - это чудо? Но на его красивом лице не отразилось ника­ких чувств.

Ребекка медленно вставала со стула, ощущая неожиданную тяжесть в ногах.

- И куда ты собралась? - требовательно спро­сил он.

- Домой. То есть в отель. Я сделала то, ради чего приехала.

Он прищурился.

- Но мы еще ничего не решили.

- Здесь нечего решать, Ксандрос. Вот как раз это не было моей задачей. Ты все знаешь, и моя совесть чиста.

- А моя нет! - воскликнул он и запустил руку в волосы. - Я буду платить!

На мгновение она подумала, что ослышалась, и схватилась за спинку стула.

- Платить? Ты о чем?

Он вскинулся.

- А ты как думаешь? На содержание. Тебя... и... детей...- он еле заставил себя выговорить это слово. - Когда они родятся. Тебе будут нужны деньги все это время. Я предполагаю, что летать ты уже не сможешь. Так ведь?

Она уже хотела сказать, что летать в любом случае не сможет, потому что потеряла работу, нарушив правила. Но потом передумала выста­влять себя жертвой. С этого момента нужно быть гордой и независимой. Не только ради себя, но и ради детей. Дети. Ребекка вздрогнула. Если новость о близнецах поразила Ксандроса, то сама она озаботилась этим несравненно сильнее. Как справиться?

- Я не денег пришла у тебя просить.

- Может, и нет, но я обеспеченный человек, и мы оба это знаем, - возразил он, сверкая глазами. - Я хочу, чтобы ты приняла то, что я предлагаю. Нет, я настаиваю на этом.

Она посмотрела ему в глаза и поняла, что ему просто необходимо предложить ей что-то конкрет­ное, например деньги. Таким образом Ксандрос снимет с себя груз ответственности. Он ведь не оправдал ее слабую надежду на то, что ему захочет­ся принимать хоть какое-то участие в жизни своих детей.

Она покачала головой.

- Ты не в том положении, Ксандрос, чтобы на чем-то настаивать.

Он с иронией отметил, что, несмотря на свое уязвимое положение, Ребекка, как никогда, сильна и спокойна. Но, возможно, это как раз то, чего она хотела, чем можно привязать его к себе.

- Но мы же не воюем, Ребекка, - спокойно возразил он. - Я пытаюсь найти наилучший выход из сложившейся ситуации. Ты живешь в крохотном доме, в котором и одному человеку тесно. Как ты сможешь разместиться там даже не с одним, а с двумя детьми?

- И что ты предлагаешь?

Ребекка была уже на грани истерики. Но она не могла позволить себе такую слабость. Он раскри­тиковал ее дом. Она столько времени занималась приведением его в порядок, чтобы произвести на Ксандроса впечатление, а он остался им недоволен. Неужели не понимает, что не у всех есть такие деньги, как у него?

Ребекка удивлялась, как могла так ошибиться в человеке. Как только могла думать, что любит его! У него сердце каменное.

Она поежилась, жалея, что не взяла с собой пиджак, и одарила его таким взглядом, по которо­му он должен был понять, что ей от него ничего не нужно. Она обойдется без его помощи.

- Я как-нибудь справлюсь, - слабым голосом, но с достоинством ответила она. - У меня нет денег, Ксандрос, но зато я знаю, что буду любить этих детей. Любить всем сердцем, а от тебя мне ничего не надо. Понимаешь?

Их взгляды встретились, и вдруг ее порывистые слова задели его за живое. Она сказала, что будет любить своих детей, но он-то знал, что быть матерью еще не значит любить своего ребенка. Теперь, когда она поняла, что он не собирается на ней жениться, останется ли при том же мнении? Или выберет аборт?

- Прекрасно понимаю, - ответил он. - Но хочешь ты или нет, а мою помощь получишь. Я положу деньги на счет лично для тебя, а как ты ими распорядишься - твое дело. В обмен я хочу, чтобы ты держала меня в курсе того, как проходит бере­менность. Понятно?

Она удивленно смотрела на него.

- Ты хочешь сказать, что будешь принимать в этом участие?

Ксандрос заставил себя не поддаться наивному взгляду голубых глаз.

- Я сказал, что хочу быть в курсе, - пояснил он, словно речь шла об одном из его очередных проектов. - И хочу знать, когда они... - он тяжело сглотнул, - когда ты родишь. Можешь сделать это для меня?

- Да, - еле слышно прошептала Ребекка и встала. Если бы она не чувствовала себя такой измученной, то просто ушла бы и добиралась бы обратно на метро. - Я бы хотела вернуться в отель. - Еще немного, и она разрыдается прямо здесь.

Ксандрос видел, что у нее дрожат губы. Раньше он бы просто поцеловал ее, но сейчас это было неблагоразумно. Их отношения закончились, и они оба об этом знают.

Он догадывался, чего она хотела от него. Но он не испытывал никаких чувств к этим еще не рож­денным младенцам. И разве не воспитывался он в семье, где было в порядке вещей бросать своих детей? Наверно, в его семье все вообще лишены зова крови. Он со злостью сжал кулаки.

- Мой водитель ждет, - процедил он. - Я тебя провожу.

Глава 6

Первый раз в жизни Александрос Павлидис чувствовал, что не прав.

Он ожидал... что? Что Ребекка воспользуется своей беременностью, чтобы стать частью его жизни и обеспечить себе достойное будущее? Да, именно так. Слишком много женщин лгали ему или скрывали свои истинные мотивы в надежде заполу­чить его. А у нее ведь есть более убедительная при­чина хотеть быть с ним. Двое детей сразу. Двое детей, которые должны родиться уже через пару недель, если верить настенному календарю в его кухне.

Ксандрос закончил завязывать галстук и посмо­трел на свое отражение в зеркале. Под глазами темные круги, отсутствие и намека на улыбку. За окном заснеженный Нью-Йорк готовился к Ново­му году и делал это как ни один другой город в мире.

Огромная елка в центре города сверкала тыся­чами огоньков. Вокруг нее люди катались на коньках. На камине Ксандроса стопкой лежали много­численные приглашения, но он даже не взглянул на них.

Во что, черт возьми, играет Ребекка?

Он ожидал, что щедрая сумма, которую он положил на ее счет, будет немедленно снята с него, но ошибся.

Он ждал от нее регулярных отчетов, как попыт­ку втянуть его в процесс ее беременности, и снова ошибся.

Она не сняла со счета ни цента, а единственная новость от нее заключалась в том, что она присла­ла ему изображение, сделанное на очередном УЗИ-обследовании. Снимок пришел в конверте с надписью "Лично в руки", и Ксандрос очень долго его разглядывал.

Он привык рассматривать рисунки - это было частью его работы. Но сейчас все совсем по-друго­му. Сначала он ничего не мог разобрать на размы­том снимке, но постепенно глаза стали различать детали. Он не мог поверить, что эти крохотные фигурки и есть живые существа.

Он запрещал себе думать и представлять что-то большее, но все же почувствовал нечто среднее между удивлением и злостью. Повинуясь порыву, он набрал ее номер в Англии. Ее голос звучал настороженно.

- Да?

- Это я, Ксандрос.

Да, я знаю, что это ты, подумала Ребекка.

- Привет, Ксандрос.

Не самое радушное приветствие, подумал он, стиснув зубы.

- Я позвонил, чтобы узнать, как у тебя дела.

Расскажи ему, сказала себе Ребекка. Просто факты.

- О, доктор очень доволен положением вещей. Все идет прекрасно, и дети...- как странно обсуж­дать такие подробности с человеком, который, по сути, является для нее незнакомцем, - дети разви­ваются как надо. Ты получил снимок?

Он ведь предостерегал себя, но все-таки почув­ствовал, что сердце учащенно забилось. Когда она со своим мягким английским акцентом произнесла слово "дети", это прозвучало так... по-настояще­му, но все же очень далеко от него.

- Да, да. Получил. Что ты делаешь на Рожде­ство?

Она говорила себе, что не стоит от него ничего ждать, но сейчас у нее екнуло сердце. Он не пони­мает, что она сейчас во всем ограничена? Если сей­час она скажет ему правду - что хотела провести праздник за просмотром фильмов, запасаясь шоко­ладом, он сочтет ее несчастной жертвой, которая ждет, чтобы кто-то развеселил ее. А Ксандрос не тот человек.

- Ой, у меня сейчас на все такая лень, - с на­игранной веселостью ответила она. - А ты?

Он подумал о приглашениях, которые ждали его. На этих вечеринках будет много красивых женщин, готовых ублажить его в своих постелях. Сколько матерей мечтают женить его на своих дочерях! Но сейчас довольный голос Ребекки поче­му-то обеспокоил его.

Не такого ответа он ждал от нее. Разве не дол­жно быть в ее голосе нотки сожаления, что ничего между ними исправить нельзя? Разве не хочет она провести Рождество вместе с ним?

- Обычная праздничная пирушка, - равнодуш­но бросил он, крутя пальцами позолоченную кар­точку. - Приглашений больше, чем я ожидал. Ну, ты сама понимаешь.

Она не понимала, но Ксандрос этого не знал. И не должен знать, насколько сейчас ее жизнь одно­образна. Нет, она ходила на курсы будущих мате­рей, и ее там очень хорошо приняли, хотя она была единственной матерью-одиночкой. Все носились вокруг нее, потому что у нее близнецы. Ребекка была не против, но любопытных вопросов стара­лась избегать.

Она не хотела рассказывать свою историю, напоминавшую восхождение к звездам, за которым последовало сокрушительное падение на землю.

Я влюбилась в греческого миллиардера, а когда между нами все было кончено, узнала, что беременна. Даже для себя самой она выгля­дела охотницей за богатством.

- Ты что-то еще хотел, Ксандрос? Мне пора идти. - Еще немного, и она расплачется.

Ксандрос смял карточку в руке. У нее оказались на удивление острые края. Он прищурился.

- Ты не одна?

- Прости?

- У тебя мужчина?

Ребекка сжала трубку. Это неподражаемое высокомерие...

- Я не уверена, что ты когда-нибудь видел жен­щину на поздних сроках беременности, - усмехну­лась она. - Не думаю, что сейчас могла бы кому-то понравиться. Хотя это все тебя не касается. Я сво­бодный человек, и у тебя нет никаких прав на меня. Если это все, то я прощаюсь. И кстати... Я обяза­тельно напишу тебе, когда рожу. Пока.

Ксандросу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что она действительно повесила трубку. И еще несколько минут, чтобы понять смысл сказанного. Она заявила, что у него нет никаких прав на нее. Нет, даже не заявила, а высказала это так, словно у нее не было времени с ним разговаривать.

Раньше она никогда так с ним не разговаривала. Обычно подстраивалась под его настроение, и хотя его это временами раздражало, теперешнее ее поведение он тоже не одобрял.

Она напишет ему, когда родит. Напишет! Ксан­дрос задумчиво смотрел на приглашение, которое скомкал в руке. С каких пор такие важные новости сообщают в письме?

Он заработался допоздна, а потом решил при­нять приглашение. Апартаменты были шикарные, умело украшенные разноцветными огнями, свеча­ми, а в центре высилась огромная елка. Все подоб­рано со вкусом, ничего лишнего.

За белым роялем колдовал пианист. А сама хозяйка, снова разведенная и еще достаточно молодая, встречала гостей в длинном белом платье. Она обворожительно улыбнулась Ксандросу.

- Привет, Александрос, - мягко приветствова­ла она его с южным акцентом. - Ты выглядишь таким разбитым, что тебя нужно сразу отправить в постель. И если тебе повезет, я присоединюсь к тебе,

- Я уже ухожу, - резко ответил он.

- О! - она положила руку с безупречным мани­кюром на его пиджак и отставила бокал шампан­ского.

Ксандрос представил, как эти длинные ногти касаются его кожи, и его передернуло от отвращения. Зачем он вообще сюда пришел?

Чтобы забыть.

Забыть что? То, что он скоро станет отцом и никто об этом не знает. Ему самому сложно в это поверить.

Сообщение пришло ночью - у Ребекки было утро, - после Рождества. Короткое сообщение без подробностей: "Рожаю. Напишу, как все получит­ся".

А как все может получиться?

Сон пропал, и Ксандрос в нетерпении ходил по своей квартире, пытаясь отвлечься на книги, филь­мы или музыку. Ничего не получалось. Он абсо­лютно ничего не знал о родах, кроме того, что видел в фильмах. Женщины всегда кричат и нервничают. Все это преувеличение или Ребекка сейчас тоже кричит от невыносимой боли?

Он стиснул зубы, потому что такая мысль сов­сем не порадовала его. А полная неизвестность просто убивала. Он во всем и всегда привык дей­ствовать. И что? Он так и будет сидеть и гадать, что происходит там, на другом конце Атлантики, или что-то предпримет?

Он собрал сумку за пять минут, забронировал билет на самолет и позвонил своему шоферу. Ксан­дрос никогда не задумывался о деньгах, но сейчас вдруг осознал, насколько ему облегчают жизнь неограниченные возможности.

Когда он приземлился в аэропорту Хитроу, погода испортилась. Над городом нависли тучи. Он связался с Ребеккой и узнал, в каком она госпита­ле. Наверняка она посчитает, что он спросил адрес, чтобы заказать доставку цветов. Он не сказал ей, что прилетел сам.