Стефан бросил собаке еще один гамбургер. Она проглотила его на лету, рыгнула, благодарно виляя грязным хвостом.
- Собака вас не беспокоит? - Молодой человек, меланхолично протиравший столы в ресторане, подошел к Стефану.
- Нет. А что, это ее основное занятие?
- Что? - Юноша нахмурился.
- Я подумал, что один из новых приемов в торговле. Я уже купил ей четыре гамбургера.
- Хозяин уже звонил в ветеринарную службу. Собака бродит здесь несколько дней. Кто-то, приехавший на старом грузовике, бросил ее. Всем надоело, что она беспокоит людей. К тому же она разносит заразу. Не так ли?
Стефан все понял. Он живо представил себе, что случится с собакой, как только ее заберут.
- Бедняга! - Пес благодарно завилял хвостом. Он подвинулся к Стефану, улегся на полу у его ног и положил голову на лапы.
- Собаки, они ничего не стоят, их слишком много, - философски заметил юноша уходя.
- Тебя вышвырнули как старый башмак, не так ли, Конг? - Стефан обратился к собаке. - Что произошло? Ты слишком много ешь? Лаешь чересчур громко? Или у тебя слишком много блох?
Конг перевернулся на спину и заболтал в воздухе всеми четырьмя лапами. Стефан заметил, что лапы не соответствуют росту собаки. Это был молодой пес, но уже рослый. Он обещал превратиться в огромную собаку, когда вырастет, что, вероятно, никогда не случится.
- Ты кого-нибудь покусал? Подрался с другими собаками?
Лапы задвигались еще быстрее.
- Я не могу взять тебя домой, - извинился Стефан. - Прости, но я, правда, не смогу это сделать. - Он сознавал, что разговаривает с собакой в людном месте, но не мог остановиться. - Я живу в квартире, а там не разрешают держать собак. Мои дети были бы рады собаке, но не совсем такой, как ты.
Он подумал о своих тщательных поисках. За последние недели он перечитал горы книг о собаках, их воспитании, чтобы выбрать подходящую породу для детей. Он ходил в магазины, торговавшие щенками, и наблюдал за их возней и характерами. Всего лишь пять дней назад он внес большой залог за кокер-спаниеля, чья родословная была безупречна. В конце месяца его можно будет забрать домой. Он хотел сказать сегодня об этом Джефу и Мэнди.
- Извини, мне очень жаль.
Конг снова перевернулся. Он сел и посмотрел прямо в глаза Стефану. Его язык свисал до самой груди.
Если бы Стефан верил, что это возможно, он бы поклялся, что пес улыбается.
Стефан постучал в дверь коттеджа. В доме слышны были разговоры, но он не стал сам открывать дверь. Этот дом когда-то принадлежал ему, но сейчас все изменилось. Он теперь гость, а гости ждут, когда им откроют дверь.
Что-то потерлось о его ногу, но он даже не взглянул. Он очень хорошо знал, что это.
Дверь отворилась.
- Стефан, ты задержался! Я ждала тебя час назад. - Линдсей посмотрела вниз, затем подняла глаза. - Стефан?
- Я здесь ни при чем.
- Ни при чем? - Линдсей замолчала. Самый уродливый пес, когда-либо встречавшийся ей, прыгнул вперед и чуть не сбил ее с ног.
- Прекрати, Конг! - Стефан оттащил собаку за ошейник, который он купил по, пути. Ошейник был самого большого размера, который только нашелся в магазине, но через месяц и он будет мал.
- Конг? - Линдсей отряхнула юбку. - Конг? - Она не смогла удержаться и расхохоталась.
- Ты можешь назвать его как угодно.
- Я? Почему я? Это не моя собака.
- Папа! - Джеф замер в трех шагах от них. Его глаза расширились. - Что это?
- Это собака. Брошенная. Ее хотели забрать к ветеринару. - Он не сказал, что едва успел посадить собаку в машину, как подъехал зловещего вида человек на грузовике, где уже было три воющих пленника в клетках. Он и Конг успели вовремя.
- Забрать? - Улыбка исчезла с лица Линдсей. На смену пришло выражение какой-то затаенной грусти. Стефан надеялся, что это начало понимания. Он отпустил ошейник, и пес помчался прямо на Джефа. К чести последнего надо сказать, что он не тронулся с места.
- Можно, он останется? - спросил Джеф. Его слова слились с возгласами Мэнди, застывшей на пороге. - Какой он красивый!
- Мне кажется, мое мнение никого не интересует, - сказала Линдсей.
Она отступила в сторону, и Стефан оказался рядом с детьми и прижавшимся к ним грязным и дурно пахнущим псом. Он попытался навести порядок.
- Джеф, шампунь в машине. Вам с Мэнди придется научиться ухаживать за ним. Это теперь ваша собака.
- Как его зовут? - требовательно спросила Мэнди.
- У него нет имени…
- Конг, - твердо ответила Линдсей.
- Как, Гонконг?
- Наверное, скорее Кинг-Конг. Правильно? - Линдсей взглянула на Стефана.
- Пусть зовут его, как им хочется.
- Конг? - Джеф поднял голову. - Мне нравится.
- Можно нам показать его Алдену? Можно, мы с ним пойдем к нему?
Линдсей посмотрела на Стефана.
- Послушайте, ваш отец только что приехал. Не убегайте пока.
- Мы только на минутку.
- В сумке поводок и шампунь от блох, - сказал Стефан. - Лучше пристегните поводок, иначе он может убежать. Он еще не знает, где его дом.
- Значит, нам можно идти?
Стефан кивнул. Дети исчезли моментально. Через мгновение до них донесся лишь стук захлопнувшейся двери.
- Извини. - Линдсей посмотрела на Стефана. - Они слишком возбуждены. Им надо поделиться с кем-то, а Алден единственный человек поблизости. И он к ним очень добр.
Теплота, наполнявшая Стефана с момента появления с Конгом, моментально испарилась.
- Добр?
- Он очень добрый человек и любит детей. Я постоянно прошу его отправлять детей домой, чтобы они ему не докучали, но он никогда этого не делает.
- Не кажется ли тебе, что дети проводят слишком много времени с человеком, которого ты не знаешь?
- А насколько хорошо мы вообще знаем кого-либо? - Она прислонилась к полке, сложив руки на груди. - Ты можешь быть замужем много лет и совершенно не знать мужа. А можно встретить незнакомца и почувствовать, как будто вы знаете друг друга целую вечность.
- Но ты не можешь так думать?
- Иногда подобные мысли приходят мне в голову.
- И тебе кажется, что ты уже давно знаешь Алдена?
Она повернулась к кофеварке и добавила еще воды.
- Алден очень открытый человек. Поэтому так легко узнать его.
- Легко узнать то, что он хочет тебе показать.
- Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но я не хочу давить на него. Я тоже иногда размышляю, что он собой представляет. Для человека, у которого на лето была намечена серьезная работа, у него слишком много свободного времени. Но ему трудно не верить.
- Разве мы говорим только о доверии?
- Что ты имеешь в виду?
Но он не мог заставить себя продолжить. И они молча сидели, ожидая возвращения детей с Конгом.
- Его нет дома, - сказала Мэнди, входя в дом. - Он куда-то ушел.
Стефан встал, когда они появились, и отнес чашку в раковину.
- Готовы искупать Конга? Я помогу.
Джеф дернул Конга за ошейник.
- Ты нам поможешь его вымыть?
- Думаю, что нам всем троим придется потрудиться. Мне кажется, что он не привык купаться.
Мэнди остановилась на расстоянии вытянутой руки.
- А где мы его искупаем?
- В озере. Идите с Джефом и наденьте купальники. Потом мы отправимся на пляж и бросим его в воду.
Мэнди взвизгнула от восторга.
- Давайте, не теряйте времени.
Дети не стали больше задерживаться. Они помчались вверх по лестнице, Конг следовал за ними.
- На озере? - Линдсей тоже встала. - Сегодня прохладно.
- Не ты ли говорила, что вода никому никогда не вредила?
- А вас ждать к ужину?
Он предпочел отказаться от приглашения, так как давно обнаружил связь между своей тоской и временем, проводимым с Линдсей.
- Я отвезу их на ужин к себе, разожжем камин и поджарим хотдоги.
Она почувствовала холод одиночества и представила, каково же было Стефану, когда его ждал одинокий вечер в пустой квартире.
- Ладно, кажется, у меня будет свободный вечер. - Она постаралась улыбнуться. - Боюсь, что совсем обленюсь.
- Это тебе не помешает.
На мгновение ей показалось, что он хочет что-то добавить. Может быть, он хотел дать понять, что он чувствовал, будучи разделенным с семьей. Но она опять решила, что не права.
- Желаю хорошо провести время!
Глава 5
- Я подумал, что это должны быть вы. - Линдсей обернулась и увидела Алдена, переходящего через дорогу. Уже не впервые она отмечала плавность его походки. Его движения напоминали ей движение волн в океане, радующее глаз своей свободой. Тело у него было великолепное - мускулистое, с узкими бедрами и широкими плечами. Она была уверена, что другие женщины отмечали и его походку, и стать, и синеву глаз в сочетании с бронзой волос, и типично мужские очертания упрямого подбородка.
- Привет! - Линдсей отвернулась от поля, смущенная, что ее здесь застали.
- Вам хотелось побыть одной? - спросил Алден. - Я проходил мимо и могу уйти.
- Нет, я как раз собиралась уходить.
- Если вы идете домой, я вас провожу.
- Вы гуляли?
- Я слышал, что это полезно.
Она улыбнулась. Ее больше не волновала замедленность его речи. Она была уверена, что это просто нерешительность, а никакой не расчет.
Будучи очень интересным и привлекательным мужчиной, Алден Фицпатрик, казалось, не был слишком уверен в себе.
- Вы рисовали? - Он показал на альбом, который она держала под мышкой.
- Пыталась. Но здесь так пустынно. Я сегодня уже была здесь дважды, но ничего у меня не получилось.
- Можно посмотреть?
- Нет.
- Извините. Я слишком назойлив?
- Не знаю.
- Я тоже не знаю.
Она вздохнула.
- Алден, вы действительно тот, за кого себя выдаете? И если у вас есть какая-то другая причина общаться со мной и моими детьми, мне бы лучше знать об этом.
Они прошли немного в молчании, потом он сказал:
- Я тот, за кого себя выдаю.
- Это хорошо.
- И мне нравятся ваши дети. И вы.
- Это тоже хорошо.
- Что же может быть еще?
Она колебалась, сказать ему или нет. Случай с ней не был тайной. Весь остров Келлис гудел об этом. Она дважды была в городке после приезда, и оба раза ее городские друзья просили снова и снова рассказать свою историю. Они не хотели причинить ей никакого вреда. Напротив, они были полностью на ее стороне. Просто эта невероятная история внесла некоторое разнообразие в их жизнь.
- Разве вы не слышали, что со мной случилось на этом поле? Разве вам никто не рассказал?
- Никто мне ничего не говорил.
- Я приезжала сюда в мае, хотела приготовить все к приезду детей. Когда стемнело, отправилась на прогулку. Была прекрасная ночь. В небе сияли мириады звезд. Я шла по дороге и подошла к этому полю. А потом увидела огни…
- Огни?
- Да. - Линдсей закончила свой рассказ единым духом. Казалось, что он слышит все это впервые. - А потом я очнулась утром на дороге, надо мной склонились двое местных жителей.
- Как же вы, наверное, перепугались!
Его реакция принесла облегчение.
- Немного.
- И растерялись?
- Все кругом были растеряны. Я же знала, что со мной произошло. В конце концов, я знала что-то о сути происшедшего. Все же кругом думали, что я сошла с ума.
- Людям очень трудно поверить в то, что сами они не испытали.
- Ну а вы что думаете? Я сошла с ума?
- Нет.
- Вы считаете, что там где-то может быть другая жизнь? - Она протянула руку к небу.
- Если бы мы не верили в возможность существования того, что мы не видим, то не было бы никаких открытий.
- Хотелось бы, чтобы все так думали.
- А это не так?
Она покачала головой.
- Очень жаль.
Казалось, что он на самом деле так думает. Он действительно жалел ее. Она сказала себе, что, может быть, его сочувствие вызвано желанием разговорить ее. Но она в это не верила.
- Что же вы надеялись найти на этом поле?
- Ответы. - Разговор принял другое направление. Об этом в прессе еще не упоминалось. До сих пор она не открыла ему ничего нового. Но ни с кем, кроме Стефана, она не обсуждала своих чувств. Бульварные газеты могли бы все ее чувства превратить в сенсацию.
- И вы их нашли?
- Ни одного.
- Но ответы редко находят там, где их ищут.
- Но я не представляю, где еще я могу их получить.
Если он и мог подсказать ей, то не сделал этого. И к ее облегчению, сменил тему.
- А где дети?
- У отца.
- А вы чувствуете себя одинокой?
- Как вы догадались?
На мгновение Алден показался ей удивленным. Он медлил с ответом больше обычного. Наконец он сказал:
- Это же очевидно.
- Кажется, я не умею скрывать свои чувства.
Он улыбнулся. Улыбка была очень искренней и доброжелательной.
- А зачем? Для чего это делать?
- Это защищает от обид и разочарований.
- Но я не собираюсь обижать вас.
Она верила ему, хотя он, очевидно, и был человеком, могущим очень легко причинить боль женщине. Его глаза потемнели в ожидании ответа. Что-то шевельнулось у нее в груди. Она была ему небезразлична, он был добр и находился здесь, рядом, а она так нуждалась в сочувствии.
Наступал ранний тихий вечер, в доме было тоже тихо, лишь тиканье стенных часов нарушало тишину. Линдсей приготовила себе сандвич - хлеб она испекла еще утром - и вышла во дворик. На горизонте проплывали облака, все обещало прекрасный закат. Она закончила ужин и отправилась по тропинке к озеру.
Она редко пропускала восход или закат солнца. Иногда ей казалось, что только они связывают ее с ходом времени. Они начинали и заканчивали день, и в тех случаях, когда она их пропускала, то как бы теряла чувство времени.
Дойдя до озера, Линдсей поняла, что не ошиблась по поводу заката. Небо переливалось оранжевыми и золотыми красками, чередуясь с фиолетовыми лучами. Присев на каменную скамейку, она наслаждалась этим зрелищем, радуясь, что вокруг никого не было. Небо было так же молчаливо, как и ее дом. Даже утки, пролетавшие на горизонте, не издавали ни звука.
Интересно, а любуются ли закатом Стефан и дети? Стефан редко останавливался на несколько минут полюбоваться закатом или сумерками.
За исключением одного случая.
Ей почему-то вспомнился тот вечер. После развода она старалась не вспоминать дни своего замужества, дни, проведенные со Стефаном. Она надеялась, что наступит день, когда эти воспоминания не будут вызывать боль. Но не теперь. Она еще не была в состоянии спокойно принять проникающую теплоту и яркость воспоминаний, преодолевавших ее защиту и наполнявших ее чувствами, о которых она старалась забыть.
Это случилось вечером того дня, когда они впервые встретились. И закат! Против воли воспоминания захватили ее. Тот закат был самым прекрасным из всего, что она видела.
Наконец-то после трех лет напряженной учебы она заканчивала колледж. Эти три года были наполнены танцами, поэзией и искусством. Ее руководитель - эклектик, склонный к экспериментам, которые призваны были развивать творческое начало в учениках. Правда, наличие творческого начала не гарантировало стабильной работы в будущем. Но это ничего не значило. Переполняли ее тогда жизненная энергия и уверенность в своих силах. Она была как жаворонок, вылетевший из гнезда, где требовательные и любящие родители направляли ее, помогая преодолеть собственную незрелость. Теперь, вдалеке от дома, она начала расправлять крылья.
Она училась в небольшом колледже в Мичигане. Здесь студенты обращались к профессорам по имени, а профессора усаживались за парты и приглашали студентов занять их место на кафедре. В общежитии ежедневные споры затягивались почти до утра, устраивались разные демонстрации, в том числе и протеста, и стихийные концерты. В кафетериях висели плакаты, призывающие свести к минимуму употребление сахара, мяса и муки высших сортов; плакаты, рекламировавшие равноправие полов и зовущие к правильной политической ориентации, были и на дверях комнат отдыха. Линдсей все это впитывала моментально, жила и любила, переполненная молодой радостью и жаждой жизни.
Тогда она и встретила Стефана.
В начале октября солнце стало заходить все раньше, и у нее было мало шансов успеть после окончания занятий добраться до места, где она любила наблюдать закат. Тем вечером у нее были танцевальные занятия, и она не успела снять танцевальное трико, торопясь к своему любимому месту.
Небо было темно-синим, густого синего цвета - цвета любимого карандаша ее детства. Тропинка шла наверх, но она не чувствовала усталости. Она никогда не станет профессионалом, это не ее дело, но внутри у нее звучала музыка, она ее слышала так же, как чувствовала краски во время рисования, форму - занимаясь скульптурой и рифмы, - когда писала стихи.
Тропинка была безлюдна. Становилось холодно - еще одна причина поторопиться, - и другие студенты уже вернулись в общежитие или сидели в кафе. Кругом - ни души. Правда, в студенческом городке было довольно безопасно, и она ничего не боялась. Сам закат защищал ее. Она не могла себе представить, что можно совершить что-либо дурное в тот удивительный момент, когда солнце скрывается за горизонтом.
Любимым местом наблюдения был холм, возвышавшийся над долиной, где стояли дома. Отсюда можно было видеть все небо. Слово "долина", конечно же, было преувеличением. Территория вокруг колледжа была холмистой, но этот холм был самым высоким на многие мили вокруг. Стоя на холме, она не обращала внимания на разбросанные внизу на полях домики, и ей казалось, что она единственный человек в целом мире.
Когда она добралась до холма, небо еще больше потемнело. Широкая полоса яркого золотого цвета охватила горизонт, и исходившие от нее солнечные лучи освещали все небо. Рядом не было никого, кто разделил бы с ней восторг от этой непостижимой красоты. Она бросила книги на скамейку и побежала к ограждению.
Интуиция подсказала ей, что это последний закат, которым она любуется в этом сезоне. Сегодня солнце начало опускаться за горизонт до ее прихода, а завтра и в последующие дни закат начнется еще раньше. Она затаила дыхание, стараясь вобрать в себя каждую частичку света, форм и узоров. Небо являло собой калейдоскоп красок, медленно переходящих одна в другую. Ее та, что она начала танцевать.
Разогретая танцем, она сбросила свитер на землю. Это был какой-то ритуальный танец. Она кружилась и прыгала, протягивая вверх руки, как бы умоляя заходящее солнце задержаться еще на несколько мгновений. Она делала высокие балетные прыжки, и ей казалось, что она устремляется прямо в небо, что она птица и вот-вот полетит.
Наконец, тяжело дыша, она остановилась. Бросив последний взгляд на заходящее солнце, она вдруг заметила то, чего не видела раньше. Мужчину.
- Простите, - сказал он. - Я понимаю, что нарушил ваше одиночество…
На мгновение она замерла. Затем схватила свитер и зарылась в него лицом. Подняв глаза, она улыбнулась - настолько симпатичным, располагающим к себе выглядел этот человек.
- Если бы я знала, что у меня есть зритель, я бы старалась еще больше.
- В это трудно поверить!
- Вы здесь уже давно?
- Достаточно, чтобы пожалеть, что не пришел еще раньше.