– Как хорошо, что ты наконец вылез из своей пещеры.
Рафаэль медленно повернулся на звук жесткого и сухого голоса Лили. Она стояла в галерее, которая служила своего рода верхним вестибюлем, скрестив руки на груди, с угрюмым выражением на лице.
– По-видимому, твое самобичевание окончено, – сказала она. – А я уже хотела подложить динамит под дверь твоего кабинета. Я даже склонялась к мысли запустить тебе что-нибудь в голову.
Рафаэль моргнул:
– Прошу прощения?
Лили сильнее нахмурилась и одарила его презрительным взглядом. При виде ее Рафаэль почувствовал сильное возбуждение. На ней были спортивные штаны и мягкая темная кофта, ее волосы были собраны на макушке. Он по-прежнему ее страстно хотел.
Чем больше она хмурилась, тем сильнее он ее хотел. И тем больше он ненавидел себя за это.
– Арло думает, что ты заболел, – в ярости произнесла Лили. – Знаешь что, Рафаэль? Родитель не должен исчезать из жизни ребенка, когда ему заблагорассудится.
Более сорока восьми часов Рафаэль боролся с чувством вины, стыда и ненависти к себе. Но рядом с Лили ему потребовалось всего две секунды, чтобы снова себя возненавидеть. Он наклонил голову набок и прищурился, глядя на нее.
– Разве я настоящий родитель Арло, Лили? – хладнокровно спросил он. – Хотя результаты анализа подтверждают наше родство, ты не удосужилась сообщить мальчику, что я его отец.
Я рассказываю ему историю семьи Кастелли последние два дня! – рявкнула она. – Я рассказала ее уже сотню раз, пока ты сидел в кабинете и жалел себя.
– Я жалел не себя, – проворчал он, – а тебя. За то, как я с тобой поступил.
Хотя он сделал признание в довольно резкой форме, его слова были совершенно искренними. Оба продолжали стоять в затемненной галерее.
– Ладно, – ответила она, и ее голос немного смягчился. – Незачем наступать на одни и те же грабли. Я делала это многие годы. И мне это совсем не помогло.
– Лили… – Он не знал, как сказать то, что он должен ей сказать.
Внезапно ее глаза сверкнули, она сильнее нахмурилась.
– А знаешь, что еще не помогает? – спросила она. – Ты. Сначала ты требуешь рассказать тебе правду, а потом убегаешь, оставляя меня одну разгребать проблемы. В очередной раз.
– Я еще ужаснее, чем ты можешь себе представить, – ответил Рафаэль. – И я не буду притворяться и отрицать твои обвинения.
– Ну, это очень благородно с твоей стороны, конечно, – парировала она. – Но это не меняет того факта, что у нас есть сын, и ему наплевать, если ты только что обнаружил, как великая и эпическая история любви, которую ты помнил все эти годы, оказалась выдумкой.
– Не надо, – не сдержавшись, прорычал он. – Не надо так говорить.
Ее глаза были по-прежнему одновременно слишком ясными и слишком мрачными.
– Конечно, Рафаэль, – спокойно сказала она, хотя в ее тоне слышались резкие нотки. Она держалась очень напряженно. – Тебе лучше знать. Нас объединяли только секс и секретность. Мы были двумя юнцами, которые играли в игры с опасными и непредсказуемыми последствиями. Ничего более.
– Ты же не веришь в то, что говоришь. – Он покачал головой, перебивая ее, когда она заговорила снова. – Если бы ты в это верила, ты бы ни за что не убежала от меня. И ты не стала бы воспитывать Арло в одиночку. Два юнца, играющие в игры, – недостаточный повод для обмана такого масштаба, Лили, и ты об этом знаешь.
Она выглядела хрупкой в приглушенном освещении, но не стала от этого менее красивой.
– Я не хочу выходить за тебя замуж, – произнесла она, и ее слова ранили его в самое сердце. Лили стояла перед ним горделиво и с высоко поднятой головой. – И я не оставлю Арло с тобой здесь и никуда не уеду. Я бы сказала тебе, куда ты можешь засунуть свой ультиматум, но ты уже не сколько дней промаялся в своем кабинете. Честно говоря, я не знаю, что сделала бы с тобой, будь у меня такая возможность.
Мгновение Рафаэль изучал ее, пока Арло восторженно кричал внизу. Рафаэлю не нравилось, как развиваются события. Все происходило неправильно. Но он засунул руки в карманы, чтобы побороть желание прикоснуться к Лили.
Он говорил себе, что так должен поступить порядочный мужчина. И сегодня – хотя бы раз в жизни – он станет таким мужчиной ради Лили.
– Самолет в твоем распоряжении, – сказал Рафаэль, и ему показалось, будто Лили слегка успокоилась, словно она в самом деле хотела улететь. – Он доставит тебя в любую точку земного шара, куда ты пожелаешь. Я не буду судиться с тобой за опеку над ребенком. Как ты говорила раньше, нам удастся договориться и установить график моих визитов к сыну. Я уверен, у нас все получится.
– Я тоже в этом уверена, – уныло ответила Лили. – Мы с тобой разговариваем как цивилизованные люди, Рафаэль. Я не предполагала, что мы на такое способны.
И на этот раз, когда она ушла от него, Рафаэль не стал ее останавливать.
Лили старалась уснуть.
Арло настолько переволновался из-за предстоящего Рождества, что неизбежно устал, как физически, так и эмоционально, и в конечном счете, расплакавшись, как обычный пятилетний ребенок, уснул в кровати Лили. Лили успокаивала его как могла, пока он сокрушался, что еще не наступило рождественское утро. Наконец он уснул. Она легла в постель рядом с ним, раскрыла книгу и сказала себе, что в ее жизни все складывается замечательно. Именно такой была ее жизнь последние пять лет. Именно такую жизнь она хотела. Скромное существование вместе с маленьким сыном вдали от Италии. Без Рафаэля. С книгами и собаками, в абсолютной свободе. Что может быть лучше?
Однако Лили не понимала ни слова в книге, сколько бы раз ни перечитывала одну и ту же страницу. В конце концов она сдалась. Лили прижала к себе Арло и крепко закрыла глаза, решив, что сразу уснет.
Но вместо этого она лежала без сна, глядя в потолок старинного дома, и в ее душе все сильнее вскипала ярость. И чем сильнее она пыталась держать эмоции в узде, тем становилось хуже.
Было уже за полночь, когда Лили наконец вылезла из постели и поправила одеяло Арло. Она надела теплые тапочки и длинный свитер, и, не долго раздумывая, вышла в темный холодный коридор.
Она спустилась по главной лестнице, при тусклом свете рождественские украшения выглядели величаво и таинственно. Она мгновение постояла у подножия лестницы, но потом тот же порыв, который вытащил ее из кровати, заставил ее двигаться дальше. Она оказалась у дверей главной библиотеки прежде, чем осознала, куда идет.
Эта библиотека считалась образцовой. Настоящая жемчужина дома, как сказал однажды отец Рафаэля. Огромная библиотека с полками от пола до потолка, с винтовыми и приставными лестницами, при виде которых у Лили кружилась голова от восторга. Однако в этой библиотеке были собраны книги, которые было предпочтительнее рассматривать, а не читать. Но в такое время года это вряд ли имело значение, поскольку в дальнем углу, где была просторная зона отдыха с помпезными кожаными креслами и чисто мужскими аксессуарами, стояла огромная елка.
И сейчас Рафаэль стоял у камина библиотеки, лицом к огню, опираясь рукой о верхнюю каминную плиту.
Секунду Лили стояла в дверном проеме, разглядывая его и испытывая многочисленные и противоречивые чувства к этому человеку. Они будоражили ее снова и снова, заставляя изменять о нем мнение, пока она не переставала мыслить здраво.
Рядом с Рафаэлем она могла думать только о нем.
Может быть, такое происходило по определенной причине. Возможно, Лили не так уж сильно на него обижена. Вероятно, они оба были слишком молоды, чтобы изначально выстроить свои отношения правильно.
Может быть.
Она чертовски устала от своих предположений.
– Ты снова это сделал, – сказала она, ее голос казался пронзительным и странным в помпезной и душной комнате. Стоящий у камина Рафаэль не сдвинулся с места. Лили решила, что он знал о ее приходе, и у нее екнуло сердце. – Ты сбежал. Просто сбежал. Ты так поступал с другими женщинами. Сегодня ты сделал это, предположительно ненавидя себя. Ты сделал благородный жест, о котором тебя никто не просил. Но ведь ты все равно сбежал, не так ли?
По-моему, нам нужно устроить конкурс и выяснить, кто из нас убежит дальше, – ответил он через мгновение, его голос снова был мрачным и низким. Не напряженный и вежливый голос, каким он говорил с ней ранее. По крайней мере, здесь и сейчас перед ней прежний Рафаэль. Он посмотрел на Лили, не выпрямляясь. – Ты уже собрала вещи? Или ты планируешь вернуться в Вирджинию в том, в чем приехала сюда?
Несправедливость его слов казалась Лили еще одной большой и сокрушительной волной. Разумнее всего было бы повернуться и уйти, но она этого не сделала. Наоборот, Лили шагнула дальше в комнату.
– Какая разница, собрала я вещи или нет? – произнесла она. – Тебе же все равно.
– Не все равно. – Его голос походил на удар плети. – Хочешь – верь мне, а хочешь – не верь, но мне не все равно.
Рафаэль выпрямился, и Лили понадобилось какое-то время, чтобы по-настоящему оценить, насколько уставшим он сейчас выглядит. На нем не было элегантного костюма, сшитого на заказ. Нынешний Рафаэль выглядел гораздо… уязвимее. Его рубашка была расстегнута. Казалось, он давно не брился. Взгляд его карих глаз прожигал насквозь.
Но Лили не ушла. Она разглядывала его некоторое время, борясь с противоречивыми эмоциями. Их у нее было слишком много.
– Ты убедил себя, что у нас была великая история любви, не так ли? – спросила она. – Но ее не было.
– Нет? – Он подошел к ней с угрожающим выражением на лице, и Лили испытала странный восторг. Ее тело, как всегда, изнемогало от желания. – По-моему, она была.
Разве ты не заметил, Рафаэль, что вещи становятся ценнее, когда их теряешь? – Она не знала, что приводит ее в большую ярость – близость Рафаэля или реакция ее тела на его присутствие. – Любовная история началась бы, если бы я ушла от тебя. Ведь ты этого хочешь.
– Я люблю тебя, – резко и откровенно произнес он, и они уставились друг на друга. Слова повисли в воздухе, танцуя между ними, как искры из камина, которые в конце концов исчезали, падая на ковер. Лили решила, что Рафаэль заберет свои слова об ратно, но вместо этого он глубоко вдохнул и выдержал ее взгляд. – Я должен был сказать тебе об этом раньше. Я должен был говорить об этом каждый день с тех пор, как я снова нашел тебя. Я обязан был при знаться тебе сегодня. Я люблю тебя, Лили.
Лили смотрела на него, ошеломленная. Сначала она потеряла дар речи, а потом рассмеялась. Это был неприятный смех, но она не могла остановиться. Она не сумела успокоиться, даже когда Рафаэль подошел и встал перед ней.
– Перестань, – сказал он. Ей стало не по себе, когда она увидела, как смягчилось выражение его лица. Она закрыла глаза пальцами, не осознавая, что сжала их в кулаки. – Ты не должна этого делать.
– Любовь не поможет, Рафаэль, – резко ответила она. – Она никого не спасает. Она не может ничего изменить. Любовь – это оправдание, которым все пользуются. В конце концов, это бессмысленно. И в худшем случае любовь убивает.
Протянув руку, он коснулся ладонью шеи Лили там, где пульсировала жилка. Он словно проверял частоту ее пульса. Лили почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
Но она не могла отвести взгляда от Рафаэля.
– Ты говоришь о том, что люди делают с любовью или от ее имени, – сказал он. – Но любовь сильнее и лучше, чем ты думаешь.
Лили покачала головой.
– Откуда ты знаешь? – спросила она. – Перед тобой яркий пример моей матери? Или, возможно, твоего отца?
Лили хотела тряхнуть головой, отвести его руку от своей шеи. Но она этого не сделала, не понимая почему. Комок дрожи у нее в груди, казалось, разрастается с каждой минутой.
– Они обычные люди, – произнес Рафаэль. – Проблемные и ограниченные, как и все.
– Моя мать всю жизнь гонялась за удовольствиями. Мужчины. Наркотики. Никакой разницы. Твой отец женился ради женитьбы. По-твоему, это недостатки? По-моему, это патология.
– Неужели мы ничуть не лучше их? – спросил Рафаэль, не догадываясь, как согревает Лили тепло его ладони. Как ей хочется просто прижаться к нему и оставаться рядом с ним вечно. Он наверняка об этом не думает.
– Я вот что тебе скажу, – почти прошептала Лили. – Я рассказала тебе, как все было на самом деле, и ты не захотел иметь со мной ничего общего. Я пообещала тебе забрать у тебя твоего ребенка, и ты согласился. Мы с тобой хуже наших родителей, Рафаэль. Мы намного, намного хуже их.
Рафаэль обнял второй ладонью ее лицо, заставляя Лили поднять голову и посмотреть ему в глаза.
– Нет, – сказал он бескомпромиссным и безжалостно решительным тоном. – Мы на них не похожи.
Но Лили продолжала настаивать на своем. Словно боялась, что, изменив свою точку зрения, она пострадает.
– Я не понимаю, для чего все это, – резко сказала она. – В чем смысл? Ради чего обсуждать то, что делали в прошлом ты и я. Что мы делаем сейчас. Кому это нужно?
– Тебе, – ответил Рафаэль. – Мне. И Арло. – Он непринужденно пожал плечами, пристально глядя в ее глаза. – Такова любовь. Такова жизнь. Сложная. Жестокая. И прекрасная. – Его руки напряглись, он привлек к себе Лили и опустил голову, словно собираясь ее поцеловать. – Наша жизнь, Лили. Только наша.
– Рафаэль?..
– Я сам посажу тебя на самолет, – процедил он сквозь зубы, – если ты этого хочешь. Если ты в самом деле решила от меня избавиться.
Лили разомкнула губы, чтобы сказать, что именно она хочет сделать, но промолчала. Она не могла говорить, так или иначе. Она погрузилась в водоворот чувств, ее переполняли страх и боль и воспоминания о побеге несколько лет назад. Она лгала тогда и лжет сейчас. Разве она отрезала себя от жизни из-за Рафаэля? Или Рафаэль стал последней каплей в ее многочисленных страданиях?
Возможно. Возможно, это был очередной побег.
И вероятно, Лили пора остановиться и подумать.
Она никогда не переставала любить Рафаэля Кастелли.
– А если я этого не хочу? – несмело и тихо спросила она.
Рафаэль долго-долго вглядывался в ее лицо. Так долго, что Лили забыла обо всем, кроме резких и красивых черт его лица. Так долго, что она забыла о мрачных событиях их прошлого и улыбнулась Рафаэлю, глядя на него снизу вверх.
Она подумала, что за их любовь стоит бороться, когда заметила, как изменилось выражение лица Рафаэля. Из мрачного и жесткого человека он превратился в прежнего Рафаэля, которого она знала и любила, хотя не должна была. Перед ней был Рафаэль, который казался ей, шестнадцатилетней девочке, таким красивым, что она не осмеливалась посмотреть ему в глаза.
Как будто она знала уже тогда, что, посмотрев в его глаза, навсегда потеряет голову от любви.
– Я хочу, чтобы ты улыбалась, Лили. Я хочу сделать тебя счастливой. – Их губы соприкоснулись. Они улыбнулись друг другу, и у нее засосало под ложечкой. – Но я понятия не имею, как это сделать.
Лили обняла его руками за шею, притянула к себе и уперлась лбом в его лоб.
– Люби меня, – хрипло произнесла она, чувствуя, как дрожат колени. – По-моему, это будет хорошим началом.
– Я всегда тебя любил, – торжественно сказал он. – И всегда буду любить.
Она глубоко вдохнула и выдохнула накопившиеся страдания, обиду и ярость. Они растворились в пространстве, словно снег в темных водах венецианского канала.
– Рафаэль, – прошептала она, – я люблю тебя всю жизнь. Я никогда тебя не забывала. И я вряд ли сумею тебя разлюбить.
– Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло, – пообещал он.
Лили не знала, то ли ее целует Рафаэль, то ли она целует его. Прижимаясь к нему, она ощущала, как поет ее душа. Она любит и любима. Впереди у них целая жизнь – сложная и прекрасная. Впервые в жизни Лили по-настоящему верила, что у нее будет все, чего бы она ни пожелала. Но важнее всего, что рядом с ней будет ее обожаемый Рафаэль Кастелли.
Подхватив на руки, Рафаэль пронес ее через комнату. Он опустил Лили на мягкий ковер у сверкающей огнями рождественской елки.
И каждый их последующий поцелуй был совершеннее предыдущего.
Глава 12
Следующей зимой Арло стал единственным свидетелем на рождественском венчании своих родителей, которое состоялось в лесной часовне недалеко от семейного дома Кастелли на берегу озера, в тени величественных и древних гор.
– Мне нужно кое-что тебе сказать, – обратился Рафаэль к сыну в первое рождественское утро, которое они провели вместе, после того как мальчик почти потерял голову от количества подарков. После он сосредоточился на полюбившейся видеоигре.
– О торте? – Арло продолжал играть. – Я люблю торты. Лимонные. Но и шоколадные тоже.
Нет, – ответил Рафаэль, задаваясь вопросом, как может одновременно чувствовать себя неуклюже и уверенно. – Я хотел сказать тебе, что я твой отец.
Лили сидела на диване, делая вид, что не слушает их разговор.
Казалось, Арло увлечен игрой. Но потом, подумав, он спросил:
– Навсегда?
– Да, – торжественно сказал ему Рафаэль. – Навсегда. Вот так.
– Круто, – ответил Арло.
Его мать была совсем другое дело. Она не сразу согласилась стать женой Рафаэля.
Теперь, в часовне, Рафаэль смотрел на Лили не отрываясь. Они взяли Арло за руки. Они улыбнулись друг другу, идя к священнику, который ждал их у небольшого алтаря.
– Выходи за меня замуж, если только ты сама этого хочешь, – сказал ей Рафаэль. Они по-прежнему были вместе. Их переполняла надежда и уверенность в том, что они уже пережили худшее и самое сложное в своей жизни. – Но не потому, что я требую, чтобы ты стала моей женой.
– Потому что у твоего сына должна быть твоя фамилия? – беспечно спросила она, и он снова увидел в ее голубых глазах не только дразнящий блеск, но и нечто более серьезное.
– У моего сына и так будет моя фамилия, – заверил ее Рафаэль, олицетворяя собой главу клана Кастелли. – Это только вопрос времени.
Но оказалось, что Лили считает, будто вначале они должны сделать кое-что поважнее.
Следовало уладить вопрос о ее воскрешении. Ради Арло они решили объявить, что последние пять лет Лили страдала от амнезии. Встреча с Рафаэлем на улице Шарлоттсвилля помогла ей стать самой собой.
– В какой-то степени, – произнесла Лили однажды ночью, лежа в обнимку с Рафаэлем в их доме в Сан-Франциско, – это даже верно.
– Мы правильно поступили, рассказав такую историю, – согласился Рафаэль, поглаживая ее красивую спину. – Так выгоднее всем нам.
Лили ответила на кучу вопросов, и не только представителей средств массовой информации. Ее старинные друзья, которые оплакивали ее уход, теперь радовались ее возвращению. Лили обнаружила, что работа в собачьем питомнике Пеппер помогла ей обрести навыки управленца, поэтому, когда в корпоративном офисе "Вина Кастелли" в Сономе появилась вакансия, она на нее согласилась. Лили посетила могилу своей матери и сказала Рафаэлю, будто ей стало легче после того, как она узнала, что Франсин наконец обрела покой.
Но он знал, что больше всего ее беспокоят отношения с членами семьи Кастелли.
К счастью, как рассуждал Рафаэль, у них уже есть сын. Не нужно ждать, когда семья привыкнет к мысли, что в роде Кастелли появился наследник. Маленькому мальчику было наплевать, что его бабушка и дедушка были женаты до его рождения.