Принесли и открыли бутылку.
- Предоставляю вам возможность самим разливать вино, - пробубнил Алан Больер, приняв от них заказ на суп и креветки.
Роури налил понемногу вина в их бокалы.
Энджел пила маленькими глотками, незаметно рассматривая своего деверя. Он выглядел усталым, хотя уже не изможденным, но даже не в лучшей форме он, бесспорно, был самым привлекательным из всех мужчин в ресторане.
Но привлекали к нему взгляды скорее весь его облик, манера держать себя, а не только красота. От него исходило ощущение скрытой силы и власти. Очень опасное сочетание, если вдуматься! Казалось, рядом с ним любая женщина должна чувствовать особую защищенность и уверенность, не говоря уже о том, что он давал повод и для других размышлений, которые совсем не должны волновать Энджел.
О страсти.
О том, как упоительны его объятия и поцелуи.
И еще о том, почему мужчина, подобный Роури Мандельсону, оставался один все эти годы.
- О чем ты задумалась? - спросил он, слегка прищурив внимательные глаза. В этот момент перед ними как раз поставили дымящееся блюдо с картофелем и луковый суп.
Чувствуя себя неловко, Энджел уклонилась от прямого ответа.
- Я просто думала, что ты выглядишь очень усталым.
- Правда? - Его ответ прозвучал насмешливо, и она не сомневалась: Роури, конечно, не поверил ей.
По счастью, зажженные свечи отбрасывали спасительные тени, и Энджел надеялась, что ему не видно, как разгорелись ее щеки. Она-то думала, что давно уже взрослая, а оказывается, она все еще вспыхивала и заливалась краской от малейшей неловкости, как деревенская девочка, которой она на самом деле и была в глубине своего сердца. Надеясь, что еда отвлечет ее внимание, Энджел опустила ложку в тарелку, но, нечаянно подняв глаза и встретившись взглядом с Роури, забыла про суп.
- Ты снова думала о Чаде? - тихо спросил он. Энджел покачала головой; Чад казался сейчас воспоминанием из далекого прошлого.
- Я просто размышляла о том, почему ты никогда не был женат, - призналась она. - Но понимаю, что это слишком личное, о таком не спрашивают.
Роури посмотрел на нее немного странно и весело.
- Ты правда веришь, что все нужно говорить вот так откровенно? - спросил он, пронизывая ее бездонно-синим взглядом.
Она не отвела глаз.
- Люди тратят слишком много времени, говоря о вещах, которые не имеют значения.
- Верно. - Он задумчиво сделал глоток вина. - Ну, прежде всего, у меня действительно очень напряженная работа…
- Как и у большинства мужчин, - пожала плечами Энджел. - Люди давно бы вымерли, если бы это было главной причиной, чтобы не заводить семью!
Роури улыбнулся, заметив, что она почти не притронулась к вину, и снова наполнил свой бокал, невольно размышляя над ее вопросом.
- Наверное, главная причина в том, что я никогда не встречал женщину, которую мне бы хотелось видеть каждый день.
- Ты хочешь сказать, что никогда не встречал женщины, достаточно привлекательной для того, чтобы захотеть жениться на ней?
- О, нет. - Роури покачал головой. - Дело вовсе не в привлекательности. Смазливая внешность быстро приедается. А для семейной жизни требуется совсем иное….
Энджел задумалась. Его слова показались оскорбительными для всех тех женщин, с которыми он встречался. Значит, Роури находит их достаточно привлекательными, чтобы делить с ними постель, но совсем не склонен допускать их в свою жизнь. Она бы такое не вынесла.
Роури ел с волчьим аппетитом, и Энджел подумала, как много времени прошло с тех пор, когда он ел последний раз. Она видела, как постепенно его напряжение спадало. Она протянула ему еще кусок хлеба, но он покачал головой.
- Съешь, - настойчиво сказала она, протягивая ему хлеб и пододвигая масленку. Он с улыбкой повиновался.
- О'кей, мэм! - Хлеб исчез за несколько секунд, и Роури откинулся на спинку стула с удовлетворенным видом. - Так действительно лучше.
- Ты и выглядишь сейчас гораздо лучше.
- Ну, в этом нет ничего удивительного. Я ведь очень долго вел машину с младенцем на руках. Да еще после двух самых ужасных недель в моей жизни. К тому же я отправлялся в рискованное путешествие.
- В каком смысле?
- Я ведь заранее задумал увезти тебя обратно в Лондон, уговорив ухаживать за малышом. Но был совсем не уверен, что ты согласишься.
- Ну, вы же знаете, каким можете быть убедительным, мистер Мандельсон!
- Это вы верно подметили, миссис Мандельсон, - улыбнулся Роури.
- Тогда, может быть, тебе стоит чаще использовать силу убеждения? - Она взглянула ему в лицо и отметила тонкие морщинки, веером расходящиеся вокруг его глаз.
- Может, и стоит. - эхом отозвался он. - Итак, за что мы выпьем, Энджел?
Внезапно все разумные намерения Энджел испарились, она не могла произнести ни слова и только чувствовала трепет под этим проникновенным синим взглядом. И тут ребенок захныкал рядом с ней, и ей захотелось крепко обнять и защитить его.
- За Лоркана? - прошептала она.
Роури кивнул, и его лицо озарилось радостью и удивлением.
- За Лоркана, - согласился он и осушил свой бокал.
Позже Энджел с трудом могла вспомнить, о чем еще они говорили за ужином. Они оба старательно избегали разговоров о недавней трагедии. Словно обоим казалось совершенно необходимым, хотя бы временно, отодвинуть боль утраты на второй план.
Она помнила, что Роури рассказывал ей что-то о своей работе юриста, но только отвечая на ее вопросы. Раза два ей удалось насмешить его описанием жизни в отеле "Фипатрик" и рассказом о некоторых невероятных требованиях туристов, о которых ходили анекдоты среди работников отеля.
Энджел думала, что усталость заставит Роури уйти пораньше, чтобы лечь спать, но, к ее удивлению, они засиделись допоздна, и Алан Больер, немного оттаяв, сам принес им кофе и мятные лепешки.
- Как бы то ни было, а он хороший человек, - заметила Энджел, когда Больер отошел на достаточное расстояние, чтобы не слышать ее слов.
Роури положил кусочек сахара в кофе и размешал его.
- Это потому, что мы степенно ужинаем, вместо того чтобы запереться наверху и предаваться разврату.
Не в состоянии достойно ответить на его поддразнивание, Энджел развернула серебряную обертку шоколада и положила кусочек в рот.
Они допили кофе и поднялись к себе. Энджел решительно забрала у Роури колыбельку.
- Он может поспать сегодня со мной.
- Я позабочусь о нем ночью, - возразил Роури, но Энджел видела, что он с трудом сдерживает зевоту.
- Он остается со мной, - повторила она, не в силах отвести взгляд от синих глаз Роури, окруженных темными тенями. - Это прекрасная возможность узнать его получше. - И вдоволь понянчиться с ним, не чувствуя на себе пристальный взгляд Роури, который, возможно, думает, что у нее есть какие-то тайные планы, как у многих женщин. За время работы няней Энджел, к своему ужасу, узнала, что детей нередко используют для удовлетворения собственного тщеславия. Она видела женщин, которые прикасались к своим младенцам только тогда, когда были уверены, что на них смотрят. Они просто играли в материнство, не слишком волнуясь о своих детях.
- Пожалуйста, Роури, - проговорила она тихо, - позволь мне взять его.
Он открыл рот, собираясь возразить, но Энджел опередила его:
- И в конце концов, ты давно смотрел на себя в зеркало? Ты же не в состоянии приглядеть за ребенком!
- И что ты под этим подразумеваешь? - сонно спросил он, стараясь вспомнить, сколько точно ей лет. В приглушенном свете коридора, с распущенными волосами, падающими ей на плечи, Энджел казалась восемнадцатнлетией, хотя он понимал, что этого не может быть. Ей исполнилось двадцать, когда она вышла замуж за его брата. - Может, ты хочешь обвинить меня в том, что я слишком много выпил?
- Выпил? - Она осмотрела его оценивающим взглядом. Она выросла с людьми, которые добавляли виски в утренний чай! - Нужно гораздо больше, чем три четверти бутылки вина, чтобы мужчина твоего роста и твоей комплекции был пьян, Роури Мандельсон!
- Но я-то чувствую себя пьяным, - пробормотал он, а потом неожиданно протянул руку, погладил ее волосы и, подавшись вперед, прижался губами к ее губам.
Хорошо, что у Энджел на руках был ребенок, иначе она не знала бы, как вести себя в ответ. Может быть, и она чувствовала легкое опьянение, иначе нельзя объяснить ее желание ответить на этот короткий поцелуй, обхватив руками его шею и прижавшись к нему всем телом, так, чтобы он не позволил ей уйти. А собственно, почему она, словно наивная деревенская девочка, приходит в такое возбуждение из-за одного лишь невинного поцелуя?
Если бы он совсем не пил, Энджел, возможно, сделала бы именно то, чего ей хотелось. Но он выпил, пусть не так уж много вина, но, возможно, достаточно, чтобы отрицать утром подобную торопливость.
И кроме того, Энджел внезапно поняла, что Роури по-настоящему увлекал ее. Но этот мужчина не остановился бы после одного поцелуя. И что будет с ней, когда он, столь опытный в обращении с женщинами, заставит ее почувствовать всю ее слабость?
Она, дрожа, отодвинулась от него. Молча покачала головой. Шелковистые волосы обрамляли бледный овал ее лица.
- Я думаю, нам сейчас лучше лечь спать, - сказала она ему, едва дыша.
Роури кивнул. Ее слова прозвучали слегка двусмысленно. Ему страстно хотелось прижаться к ней. Он постарался отшутиться, надеясь, что это поможет ему освободиться от невыносимого желания:
- Наверное, было бы лучше, если б мы уже легли.
Энджел ожидала от него всего, чего угодно, только не такой быстрой капитуляции. Она почувствовала явное разочарование. Он мог бы побороться за нее!
- Тогда спокойной ночи, - безжизненно произнесла она.
- Спокойной ночи, Энджел, - прошептал он. - И спасибо, - добавил он нежно.
Она широко открыла глаза. За что он ее благодарит? За позволение поцеловать себя? Или за непозволение продолжать?
- За что?
- За все.
То, как он сказал это, тронуло ее сердце.
- Спокойной ночи, Роури, - ответила она неуверенно и быстро прошла с ребенком в комнату, пока ее лицо не выдало ее мысли или, хуже того, полуосознанные желания.
Она поставила колыбельку Лоркана и начала задумчиво расчесывать волосы. Какую женщину полюбит Роури Мандельсон? - думала она печально, пока готовилась ко сну.
Уложив Лоркана, она протерла лицо, переоделась в теплую пижаму и легла в постель, надеясь уснуть, но скоро поняла, почему молодые матери часто выглядят такими бледными и взволнованными.
Оказалось, она не готова к тому, что Лоркан будет просыпаться регулярно каждые два часа. Да, ей приходилось ухаживать за маленькими детьми, но у нее еще не было опыта обращения с человеком, которому всего две недели от роду.
Да еще с таким, у которого нет ни отца, ни матери. И хотя Роури говорил, что дети в его возрасте еще слишком малы, чтобы у них успели сформироваться какие-нибудь сильные привязанности, Энджел не могла этому поверить. Она могла поклясться, что малыш скучает по матери.
Этой ночью Энджел спала очень чутко и просыпалась каждый раз, когда просыпался Лоркан. Обычно она спала не меньше восьми часов в сутки и не любила, чтобы ей мешали, но, когда ее будил этот младенец, она не чувствовала ни раздражения, ни злости.
Она кормила его и меняла пеленки, брала к себе в кровать, гладила его нежную кожу. И пока она разглядывала крохотные пальчики, крепко обхватившие ее собственный палец, она медленно начинала понимать, что Лоркан будет для нее гораздо больше, чем просто работа.
Потому что была связь между ней и этим крохотным, беззащитным комочком. Связь слишком сложная, чтобы пытаться ее анализировать, но Роури проявил удивительную проницательность, обратившись к ней за помощью. Знал ли он, что она сделает для этого малыша гораздо больше, чем любая другая няня, нанятая даже в самом лучшем агентстве?
Была какая-то ирония судьбы в том, что она готова отдать Роури все, чего ждут от жены, не получая взамен ничего из того, что придает смысл роли жены!
Впрочем, все это только теория.
Ребенок зашевелился, его маленькие ножки и ручки бестолково задвигались, крохотные пальчики снова сжали ее палец. Она смотрела на младенца, и ее сердце разрывалось от нежности к этому невинному крошке, весь мир которого был уничтожен одним жестоким ударом судьбы.
И она, именно она держала сейчас его на руках. Ей предстояло создать для него мир заново.
- Не беспокойся, Лоркан, - тихонько шептала она ему сквозь слезы, которые вдруг застлали ее глаза. - Ни о чем не беспокойся. Теперь у тебя есть я, и я сделаю для тебя все.
Глава восьмая
Крик малыша и утреннее солнце, лучи которого свободно проникали в комнату, разбудили Энджел. Она подумала, как глупо было с ее стороны не задернуть шторы на ночь. Медленно освобождаясь от сна, она не сразу сообразила, где находится.
И потом вдруг вспомнила, вскочила и села на кровати. А Лоркан кричал все громче, и вместе с его криком все события предыдущего дня вспомнились ей и нахлынули на неe, как волны прилива.
Она находится в отеле "Блэк-Больер". И Роури тоже здесь. Этот крохотный ребенок поручен ее заботам.
Энджел вздрогнула. Вместе с воспоминанием вернулась острая боль. Так бывало каждое утро с тех пор, как она впервые услышала о трагедии.
Чад мертв, его любовница тоже. Их ребенок остался сиротой.
Невнятно и тихо что-то бормоча, Энджел покачала головой и неожиданно ощутила, как вслед за болью - нежеланное, незваное - проникло в ее мозг удовольствие.
Вздрогнув от ужаса, она взглянула на кровать, не понимая, почему почти ожидала увидеть там спящего Роури. И вспомнила их чудесный ужин, заключением которого был…
Энджел вздрогнула. Да почти ничего и не было, но все же… Разве она просто выдумала это сладостное удовольствие, когда он с такой мучительной смелостью прижался губами к ее губам?
Уже было больше восьми часов. Энджел быстро натянула джинсы и пушистый желтый свитер из чистой шерсти, потом взяла на руки плачущего Лоркана. Ей хотелось обнять и укачать его, но он был мокрый и голодный. Энджел переодела его и положила снова в колыбель, размышляя, проснулся ли уже Роури.
Подумав, как далеко надо идти вниз, она решила, что, приехав в Лондон, немедленно приобретет электрическую грелку для бутылочки с детским питанием.
Она взяла колыбельку. Движение, похоже, успокоило малыша. Подойдя к комнате Роури, Энджел тихонько постучала. Подождала секунд десять, но ответа не последовало. Не мог же он уйти завтракать, не проведав своего племянника?
Энджел подождала еще немного и осторожно повернула ручку двери. Роури действительно был там и крепко спал. Он, абсолютно голый, раскинулся на огромной старинной кровати с беззаботной непринужденностью.
Энджел замерла, зачарованно глядя на него, слишком ошеломленная, чтобы хотя бы удивиться, куда девалась ее природная скромность и стеснительность. Может, это потому, что Роури был невероятно прекрасен.
Его кожа, покрытая мягким золотистым загаром, приобретала кремовый оттенок на ягодицах, обычно прикрытых купальными плавками. Широкая спина сужалась к тонкой талии и равномерно поднималась и опускалась с каждым спокойным, медленным вздохом.
Собственный вздох с болью остановился в горле Энджел. Ее зеленые глаза удивленно светились. Эти сильные тренированные мускулы, атласно-гладкая кожа, тонкие завитки волос… Это тело художник мог бы выбрать, чтобы запечатлеть торжество самой жизни.
Особенно мощными казались загорелые ноги на фоне смятых белых простыней…
Опомнившись, она уже готова была тихонько выскользнуть из комнаты, когда Роури вдруг пошевелился. Энджел замерла, чтобы не разбудить его.
Роури лениво перевернулся на спину, и на этот раз она почти не сомневалась, что ее изумленное прерывистое дыхание разбудит его, потому что никогда раньше не видела столь возбуждающего и прекрасного мужского тела.
Энджел закрыла глаза, но образ не исчезал, дразня и смущая ее. Конечно, удивляться тут не приходилось. Она, собственно, не знала мужчин, кроме своего бывшего мужа. И тот смеялся над ней из-за этого. За несколько месяцев брака ее невинность, которая так привлекала Чада, стала источником его насмешек и причиной пренебрежения ею.
Энджел открыла глаза и вновь взглянула на великолепную фигуру спящего Роури.
Тело Чада было бледным и как бы припухшим. Чад всегда стремился накрыть его чем-нибудь, даже в спальне. Возможно, Чад слишком много времени проводил в барах или спал, а идея заняться спортом покидала его после первой же кружки пива.
Энджел поморщилась от отвращения к себе. Зачем сравнивать одного мужчину с другим? Неужели она так соскучилась по сексу, без которого обходилась последние полтора года? И как могло случиться, что их интимная жизнь с Чадом обернулась таким страшным разочарованием?
Сжав зубы, она повернулась и вышла из комнаты так же тихо, как вошла в нее, взяла колыбельку и направилась вниз по лестнице в кухню, чтобы разогреть молоко для Лоркана. Руки у нее дрожали.
В кухне две женщины раскладывали еду на тарелки - на одну бекон, на другую яйца, - а тарелки ставили на поднос. Крупная девушка лет девятнадцати, кудрявая, в веснушках, помешивала овсянку в горшочке деревянной ложкой. Она улыбнулась Энджел, и Энджел, улыбнувшись ей в ответ и указывая на колыбельку, сказала:
- Я Энджел Мандельсон. Я остановилась в вашем отеле, и мне нужно подогреть молоко для малыша.
К счастью, ничего больше объяснять не пришлось. Девушка протянула руку к бутылочке, которую держала Энджел.
- Дайте ее мне, - сказала она, - я сама подогрею. А вы, может, присядете около двери, чтобы не стоять на дороге, пока бутылочка подогреется? - Девушка указала на кресло в небольшой нише, в углу просторной кухни.
Энджел обрадовалась, потому что Лоркан уже снова жалобно захныкал. Она взяла его на руки и прижала к себе, но он тотчас стал беспомощно тыкаться в ее грудь. Девушка у плиты бросила на нее удивленный косой взгляд.
Покраснев от смущения, Энджел почувствовала, что должна объяснить.
- Это не мой ребенок, я не могу сама покормить его.
Девушка кивнула, но не решилась расспрашивать, зная, что ее шеф не одобрит разговоры с постояльцами отеля об их личных обстоятельствах. Она снова улыбнулась Энджел и протянула подогретое молочко.
Лоркан проголодался и, почувствовав запах молока, заворочался у нее на руках. Энджел не могла томить его дольше. Она приложила соску к его губам, и он с жадностью зачмокал.
Когда малыш поел, Энджел немного подержала его, потом положила обратно в колыбель и укрыла шерстяным одеялом. Удивляясь, как быстро можно привыкнуть к тому, что у тебя на руках ребенок, она вышла из кухни, решив, что пора и ей позавтракать.
Когда она села за столик у окна, в столовой еще почти никого не было, и Алан Больер подошел к ней, приветствуя ее гримасой, которая, вероятно, должна была означать улыбку.
- Доброе утро! Надеюсь, я не опоздала к завтраку? - весело спросила она.
- А как же ваш друг? - Владелец отеля устремил взгляд на лестницу, словно ожидая, что Роури появится. - Он разве не хочет тоже позавтракать?
Энджел пожала плечами.
- Я не знаю. Он еще спит. Я не стала его будить.