- Это может подождать. Дела здесь делаются по мере важности.
Амелия видела, что фермер упрямый человек, но все же он не сказал, что она не сможет помыться. По ее убеждению, это было необходимостью. Амелия положит одежду в грязную воду потом, просто чтобы Эван отстал от нее, но она все равно собирается помыться, даже если это и последнее по важности дело.
- Хватит здесь сиднем сидеть, займись стиркой одежды, - велел Эван, направляясь к двери.
- Разве Сесилия или Роза не умеют этого делать?
- У них свои дела. Их мать выполняла все те обязанности, что я поручаю тебе, поэтому дело не в умении. - Он вышел на улицу. Амелия страдала от гнева и обиды. Ей хотелось спросить, может быть, это он уморил свою жену работой до смерти, но вовремя прикусила язык.
Через несколько минут Эван вернулся и принес мясо.
- Вот баранина для ужина. Скажешь, когда сварится картошка. Будем есть с ней яйца. Девочки как раз их сейчас собирают.
Девочки принесли яйца, потом собрали все белье из спальни и свалили его в кучу рядом с обеденным столом. Так сделать им приказал отец. Затем они ушли покормить лошадь и убраться в загоне. Амелия посмотрела на кучу белья, уронила голову и заплакала. Ее руки пульсировали от боли, и еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной. Она стояла так примерно час. Поплакав вдоволь, Амелия вытерла глаза и, ткнув вилкой картошку, нашла ее мягкой. Она слила воду, отставила котелок в сторону и разбила несколько яиц на сковородку.
Примерно в полдень Амелия позвала Эвана и детей. Вбежав в дом, они с удивлением уставились на пустой стол.
- Ты же сказала, что обед готов, - рассердился Эван.
- Я накрою на стол, когда вы все вымоете руки, - решительно заявила Амелия. Он может приказывать ей, что и как делать, но Амелия готовит еду, значит, они будут есть, как велит она, - чистыми руками. - Вода в ведре, полотенце рядом, - добавила она. - Сесилия, помоги Майло.
На мгновение Амелия подумала, что Эван снова накричит на нее, но он подошел к ведру и вымыл руки, а за ним последовали дети. Когда Сесилия подвела Майло к ведру, она взглянула на Амелию. Может быть, Амелия ошиблась, но ей показалось, что во взгляде девочки было больше уважения, чем презрения.
Когда дети по очереди стали подходить к столу, Амелия клала каждому в тарелку картофелину и яйцо. Эвану она положила две порции. Затем Амелия дала каждому столовые приборы. Обед прошел в абсолютной тишине. Дети лишь украдкой обменивались взглядами, а закончив с едой, все так же тихо исчезли на улице.
- Могли бы и поблагодарить меня за то, что я приготовила хоть что-то съедобное, - пробормотала Амелия, убирая тарелки. Помыв посуду, она вымыла овощи и нарезала их. Девушка также нарезала мясо на маленькие кусочки и сложила его вместе с овощами в котелок, добавив немного воды. "Выглядит не очень аппетитно", - подумала она, размышляя над тем, стоит ли ей добавить еще что-нибудь. Поскольку Амелия не знала, что именно, то решила, что будет безопасней оставить все как есть.
Все мысли девушки были о ванне. Она чувствовала себя ужасно грязной, особенно после того, как копалась в огороде.
"Я должна найти какую-нибудь ванну". Она не думала, что Эван теперь скоро возвратится домой, поэтому у нее было время помыться, а уж потом в этой же воде она постирает все белье. Чтобы удостовериться, что мясо будет тушиться, девушка положила в очаг два больших полена.
Амелия нашла что-то вроде ванны в комнате детей. Деревянная лохань была не очень большая, но вполне пригодная для купания. Амелия отнесла ее в свою хижину, затем принесла несколько ведер горячей воды из котла и развела ее водой из колодца. С наслаждением погрузившись в теплую воду, девушка почувствовала, как все ее мышцы расслабились и боль ушла. Она не могла вытянуть ноги, но это ее не беспокоило. Просто находиться в воде было истинным блаженством. Хоть она и не могла ничего вспомнить, Амелия была уверена, что еще никогда в жизни ванна не приносила ей столько удовольствия.
Примерно через час, когда вода уже начала остывать, Амелия вылезла из лохани. Она словно заново родилась. Девушка оделась и уже направлялась к дому, чтобы взять белье, когда из двери выбежала одна из девочек, а за ней последовали клубы дыма.
- О боже! Что случилось? - вскричала Амелия, подбегая к дому.
- Весь дом в дыму, - закричала Молли.
Амелия вошла внутрь и тут же начала задыхаться от едкого дыма. Она нашла, что дым шел из котелка с мясом. На нем не было крышки, так как она забыла прикрыть его, и поэтому вся жидкость испарилась, а мясо и овощи превратились в черную массу.
- О нет! - сокрушалась Амелия.
- Что случилось? - спросил с тревогой Эван, появившись на пороге. Он приказал детям оставаться на улице.
Незадачливая повариха разрыдалась. За один день она испортила два блюда.
- Почему ты не следила за едой? - спросил Эван, заметив, что в очаге слишком большое пламя. Если бы она была рядом, то смогла бы добавить воды и мясо бы не пригорело. - Где ты была?
- Я была… - Амелия не знала, что ответить. Она не могла сказать, что стирала белье, потому что оно все еще лежало на полу рядом со столом.
Тут Эван заметил, что у нее мокрые волосы и рассвирепел. Он заглянул прямо в лицо несчастной.
- Ты мылась, да? - прорычал он. - Ты вообще понимаешь, какую ценность имеет здесь еда? Продукты привозят на корабле к смотрителю маяка только раз в три месяца. Мне нужно кормить семью, нам приходится экономить.
- Простите, - пролепетала Амелия.
- Слова не помогут, - закричал Эван. - Как твоей болтовней накормить детей?
- Я не специально. Если я и знала, как готовить, то забыла. Я ничего не помню о своей прошлой жизни с того момента, как очнулась в доме смотрителя. Вы можете понять, каково это?
Эван ничего не ответил, но подумал, что ее переживания кажутся искренними.
- Конечно, не понимаете, - продолжала Амелия. - Вы-то все помните. Я не помню свою семью, свой дом, и вообще ничего о себе. Некоторые из ваших воспоминаний, может быть, и причиняют вам боль, но вы и представить себе не можете, насколько вам повезло, что вы не лишились их, я никому не пожелаю подобной участи. - Амелия разрыдалась.
Уже была почти полночь, но Амелия все еще стирала белье в своем домике. Утром она собиралась первым делом повесить его сушить. Белья было очень много, и девушка решила, что не надо подолгу стирать каждую вещь. Большинство вещей девочек были самодельными, поношенными и рваными. Эван сказал, что Майло нечего надеть, но у девочек тоже не осталось чистых платьев. Похоже, в первую очередь он заботился о своем сыне. Эван все время брал его с собой и постоянно волновался о нем. Амелии было обидно за девочек, особенно за самых маленьких, Джесси и Молли.
Руки Амелии уже не горели. Боль стала почти невыносимой, но девушка решила закончить стирку, даже если это будет последнее, что она сделает в своей жизни. Глаза Амелии закрывались от усталости, а спина и колени ужасно ныли. Но стирка стала для нее чем-то вроде платы за испорченную еду. Амелия очень переживала, что дети остались без еды, что они легли спать голодными по ее вине.
Она стирала последнее платье, когда дверь открылась. Эван заметил, что ее лампа горит, и вошел. Он также увидел, что кучи грязного белья больше нет, и слышал, как девушка выливает воду на огород.
Амелия стояла у лохани на коленях. Она подняла голову и увидела, что в руках у Эвана тарелка. На ней лежал кусок лепешки с подливой. В другой руке у него была кружка молока. Он взглянул на выстиранную одежду и поставил тарелку с кружкой рядом с лоханью.
Амелия с изумлением взглянула на еду. Она не ожидала ничего подобного.
- Пожалуйста, отдайте это детям, - произнесла она к удивлению Эвана. - Мне не надо.
- Они поели лепешки. Ешь, что принес. Ты это заслужила, - сказал он и вышел.
Кингскот
Первый день Сары в ее новом доме кардинально отличался от первого дня Амелии. Никто не пинал матрас, чтобы разбудить ее, и никто не приказывал приготовить завтрак. Утром, после того как Сара хорошо поспала на удобной постели, Полли разбудила ее и сообщила, что завтрак подадут через полчаса.
Сара решила появиться за столом в печальном настроении. Пожелав чете Эшби доброго утра, она в задумчивости уселась за стол. Эдна с тревогой разглядывала Сару, пока Полли подавала яйца, запеченные на тостах, и чай.
- Что-то беспокоит тебя, Амелия, дорогая? - наконец спросила Эдна. Она волновалась, что разговор о наследстве Амелии расстроил девушку.
- Нет, я просто подумала, как мне повезло, что я спаслась после того, как корабль пошел ко дну. Особенно если вспомнить, сколько людей лишилось жизни.
- Тебе действительно очень посчастливилось, - заговорил Чарльтон, складывая утреннюю газету, где писали о крушении "Антилопы". - Должно быть, за тобой присматривал ангел-спаситель. - Чарльтон имел в виду ее родителей и младшего брата, но Сара говорила о другом.
- Наверное, моим ангелом был смотритель маяка, - вставила она, направляя беседу в нужное для нее русло. - Когда свет от маяка осветил поверхность моря, он заметил, как я вместе с другой девушкой цепляюсь за риф, и спас нас во время прилива. Еще час, и нас могли бы съесть акулы.
- Мы должны поблагодарить Габриеля, когда увидим его в следующий раз, - продолжал Чарльтон, обращаясь к жене.
- Возможно, я напишу ему, - ответила Эдна. - Думаю, письмо доставит ему удовольствие. Он там так одинок.
- А часто ли вы обмениваетесь письмами? - спросила Сара. Этой ночью она долго не могла заснуть, думая, как тесно семья Эшби общается с Габриелем.
- Нет, мы не общались с ним с тех пор, как он отправился на мыс Кейп-дю-Куэди, что было примерно девять месяцев тому назад, - ответила Эдна. - Мы видимся с ним, когда он возвращается в Кингскот, чтобы работать лоцманом на судах, которые идут в Непеан-Бэй. Габриель занимается этим в промежутке вахт на маяке. Два года назад он отслужил вахту на маяке на мысе Уиллогби. Должно быть, ему нравится некоторое время побыть в одиночестве.
- А как долго он будет на Кейп-дю-Куэди? - поинтересовалась Сара. - Это место кажется очень глухим.
- Я не уверен, подписал ли он годовой или двухлетний контракт, - сообщил Чарльтон. - Обычно у смотрителей есть жена и дети, поэтому одиночество не является проблемой, но это не в случае с Габриелем. Полагаю, что к нему должен был присоединиться сменщик, но раз ты сказала, что он один, то, значит, сменщик еще не приехал, Там недалеко есть ферма, поэтому я думаю, что они с хозяином фермы изредка видятся.
- Я видела фермера, - вставила Сара. - Наверное, не стоит этого говорить, но мне показалось, что он довольно странный тип.
- Ты права, Амелия, - улыбнулся Чарльтон. - Эван Финнли довольно эксцентричный человек, но он трудяга. Ему вполне подходит такая затворническая жизнь, но он еще больше замкнулся после смерти своей жены. Полагаю, что всю свою жизнь он посвящает детям. Он хороший отец, но плохо то, что его дети не общаются с другими детьми.
Сара облегченно вздохнула. Если Эван никогда не приезжает в город, тогда он не может ничего рассказать об Амелии, когда к ней вернется память. Значит, нет причин для беспокойства.
- Когда-нибудь Эвану придется приехать в город, - заметила Эдна. - Когда его девочки вырастут, они не захотят жить так далеко от цивилизации.
- А сколько им лет сейчас? - равнодушно поинтересовалась Сара.
- Старшей девочке примерно тринадцать, поэтому полагаю, она еще несколько лет будет вполне довольна своей жизнью. Амелия, ты говорила, что другая девушка, что выжила, должна работать на Эвана, не так ли?
- Совершенно верно. Она условно освобожденная преступница, которая должна работать у фермера два года. - У Сары было странное чувство, когда она говорила так о себе.
- Эван, вероятно, попросил прислать кого-нибудь, чтобы ему помогли с детьми и хозяйством, - размышляла Эдна. - Ему наверняка нелегко справляться со всем одному. Его жена умерла, а у него шесть детей.
Сара постаралась принять озабоченный вид, но внутри она радовалась, что не стала частью той жизни.
- Преступница утверждает, что потеряла память, что даже не была в тюрьме, - сообщила Сара. - Она ударилась головой, когда ее поднимали на скалу, поэтому я думаю, что она, может, действительно говорит правду. - Сара хотела дать семье Эшби возможность сомневаться. - Может, это и так, а может, она надеется присвоить себе имя какого-нибудь человека, который погиб во время кораблекрушения.
- Весьма необычно, - удивилась Эдна. - Неужели она такая коварная?
- Будем надеяться, что нет, но если учесть ее прошлое, то нельзя знать точно, - проговорила Сара.
- Надеюсь, она была откровенна и не принесет Эвану и его семье страданий, - задумалась Эдна. - Им и так нелегко пришлось.
- Будет очень полезно, если все его девочки получат хоть какое-нибудь образование, - проговорил Чарльтон. - Одна наша соседка преподает в городской школе. Она посылает задания Эвану вместе с продуктами, но с тех пор, как его жена умерла, от них больше не приходят выполненные задания. Очевидно, он забросил их обучение из-за большого количества дел, и только один Господь знает, что будет дальше. Если эта девушка сможет помочь Эвану, давая уроки его детям, она будет стоить всех неприятностей, причиненных ею. Больно думать об этих детях, как о диких, нелюдимых необразованных людях. - Он представил их совершенно некультурными оборванцами.
Сара подумала о той жизни, которую теперь вела Амелия. Поскольку Эван был очень странным человеком, который хотел, чтобы ее пальцы стерлись от работы до костей, а шестеро детей дополняли картину, Сара была уверена в том, что Амелия попала в сущий ад. А это именно то, чего она, по убеждению Сары, заслужила.
- Ты разговаривала с этой девушкой на корабле? - спросил Чарльз Сару.
- Не говори глупости, Чарльтон, - прервала его Эдна. - Зачем Амелии разговаривать с преступницей?
Чарльтон смутился.
- Наверняка на корабле началась ужасная паника, когда он наткнулся на риф, да, дорогая? Сомневаюсь, что люди думали тогда о классовой принадлежности.
- Вы правы, дядя Чарльтон, - поддержала его Сара. Он был наиболее добр к ней и проявлял больше понимания. - Места в спасательной шлюпке не были разделены по классам. Те счастливчики, что оказались в ней, были приведены из салона одним из матросов. Осталась всего одна шлюпка на всех, кто оказался на корме корабля. К тому времени, когда корабль разломился на три части, все остальные шлюпки смыло в море. Количество мест было ограничено. Я даже не поняла, что оказалась в шлюпке вместе с этой девушкой, но сказать откровенно, меня тогда это совсем не волновало.
- Конечно нет, дорогая. Какое чудовищное испытание выпало на твою долю, - сокрушалась Эдна.
Сара кивнула.
- Люси, моя служанка и попутчица, рассказала мне об этой девушке еще раньше. Она познакомилась с ней по пути на остров.
- Твоя попутчица, - неуверенно начала Эдна. - Нам так жаль, что она погибла. Нас известили, что ты путешествовала не одна, но когда она не приехала с тобой, мы предположили… самое худшее. Мы не хотели упоминать об этом, после всего того, что пришлось тебе пережить…
Как сделала бы и настоящая Амелия, Сара печально кивнула головой. Но ее печаль была настоящей. Хоть их знакомство и было мимолетным, Сара все еще переживала боль утраты.
- Я хотела, чтобы она села в шлюпку. - Каждый раз, когда она вспоминала о том, как поступила Амелия, Сара испытывала прилив злобы. - Один из моряков пообещал доставить ее на берег. К сожалению, у него не оказалось шанса выполнить свое обещание, так как корма судна пошла ко дну, как только мы отплыли.
- Мне так жаль, дорогая, - посочувствовала Эдна и сжала руку Сары в своей, заметив, как побелели губы ее подопечной. - Амелия, ты не виновата, милая, что она не смогла спастись. Я уверена, что ты пыталась взять ее с собой в лодку, поэтому не надо винить себя за то, что случилось с девушкой.
- Я не виню себя, - честно ответила Сара. Она винила настоящую Амелию.
Глава 5 Кейп-дю-Куэди
- Доброе утро, Габриель, - поздоровался Эван. - Тяжелая выдалась ночь?
Габриель только что вышел из маяка и направлялся к дому, чтобы выпить чашку горячего чая. Занимался рассвет. Ветер гулял над морем.
- Без особых событий, что мне и нравится, - ответил он. - Не желаешь ли выпить со мной чаю и позавтракать?
- Чаю выпью, но потом мне придется возвращаться, боюсь, что моя новая работница снова решит спалить дом.
Габриель заинтересовался.
- Я так и думал, что ты хочешь о чем-то поговорить.
- Я просто хочу предупредить тебя, что мне понадобятся дополнительные припасы, когда в следующий раз придет корабль с грузом.
Они вошли в дом. Габриель разворошил тлеющие угли в печи, подбросил дров и проверил, есть ли в чайнике вода.
- Неужели новая работница объедает тебя? - спросил он.
- Нам вообще нечего есть. Вчера она сожгла наш завтрак и ужин. Нам повезло, что она не сожгла дом. Я занимался с овцами и перепугался до смерти, увидев, как из-под крыши валит дым.
- Что случилось?
- Ее светлость просто решила принять ванну и забыла, что на огне тушится мясо. Представляешь?
Габриель не ответил, но решил, что, видимо, эта девушка подумала, что ванна для нее важнее готовки.
- Она потратила всю горячую воду на свою ванну. Должно быть, она просидела там полдня, и мясо превратилось в угли. Понадобилась уйма времени, чтобы отскрести котел.
- Если тебе нужно что-нибудь, можешь взять из моих запасов. Я не хочу, чтобы дети голодали.
- До этого еще не дошло. Если придется, я могу и поохотиться.
- Она вспомнила что-нибудь? Признала, что она условно освобожденная?
- Нет. Она все еще страстно отрицает свое прошлое.
- И много она делает?
- Она просто безрукая, толку от нее никакого. После того как она сожгла ужин, я накричал на нее, она выбежала из дома в слезах. Правда, она выстирала все белье, но закончила стирку только к полуночи. Я сказал ей, что если она не станет работать, то не получит еды, поэтому она решила, что лучше будет что-то делать.
Габриель едва сдержал улыбку. Ему было интересно, как дела у этой девушки.
- Так когда она будет пахать? - спросил он. Эван нахмурился, но, поняв, что Габриель шутит, тоже изобразил подобие улыбки.
- У нее все руки покрылись волдырями после того, как она выкопала пару картошин. - Эван покачал головой.
- Мне ее почти жаль, - заметил Габриель.
Эван отвел глаза. Он не мог даже подумать, что пожалеет эту девушку, но ему было действительно жаль ее. На руки девушки было больно смотреть.
- Моя Джейн всегда легко справлялась со всеми делами. Она работала так же много, как и я.
- Они совсем разные женщины, Эван.
По мнению Эвана, точнее сказать было нельзя.
- Они такие же разные, как день и ночь, - согласился он. Заговорив о жене, Эван вспомнил, как она уставала к вечеру. Он всегда чувствовал себя виноватым оттого, что она так уставала, и особенно когда бедняжка мучилась, пытаясь дать жизнь второму сыну. И часть вины за ее смерть он принял на себя.